Бесчувственные

Вонь. Едкая, сырая вонь. Это первое, что воспринял и осмыслил мозг. В воздухе стояла смесь ржавеющего и гниющего металла, сырости и страха. Из всего этого коктейля самым неприятным был последний элемент. Каждый угол, каждый метр здесь был пропитан страхом и отчаянием, даже самые обычные для старой необслуживаемой баржи вещи: железные балки, лужи, кучи металлического хлама и инструментов — все источало чувства боли и обреченности, угнетающие душу. Я слышала и ощущала на себе все те ужасы, которые испытывали здешние жители, если их вообще можно было так назвать. Мы шли медленно, продвигались шаг за шагом от одного бака с огнем к другому. Девиантов еще не встречалось, и это было вполне логично — какой смысл сидеть на входе со сквозным ветром, если можно углубиться в комнаты, где наверняка от горящих баков было гораздо больше пользы? Блики пламени и тени перескакивали от стены к стене, изредка отплясывали на спине идущего впереди Коннора. Даже мешковатая куртка не могла скрыть уверенность и стойкость широко разведенных плеч. В отличии от меня, находящейся в ужасе от окружающей атмосферы страданий, андроид чувствовал себя вполне комфортно. По крайней мере, изменений в нем я не заметила. Спустя несколько минут блужданий по мерцающим коридорам, мы впервые встретили местных жителей. Небольшая сквозная комната была плохо освещена всего одним костром, но и этого хватало, чтобы разглядеть стоящих у стены обездвиженных девиантов. Многие из них все еще сохраняли свои униформы, кто-то — успел переодеться в поношенную одежду. Чернокожий андроид, стоявший к нам ближе всех, облачился в потрепанную и местами потертую синюю спортивную куртку, черные широкие джинсы свисали вниз. Подолы штанин едва ли не волочились по полу, практически полностью скрывая белые изношенные кроссовки. Диод у андроида отсутствовал. Вряд ли андроиды могли так просто войти в магазин и купить себе одежду, и потому наверняка многим приходилось бродить по мусоркам или даже воровать, лишь бы обезличить себя в толпе. — Что с ними? Коннор, ненадолго снизив темп, вопросительно глянул в мою сторону. Языки пламени отразились в темных карих глазах, в свою очередь снизив темп сердечной мышцы. Ему определенно следовало быть более аккуратным в своих движениях, любое такое может привести меня в истерию. «Главной истеричкой был солдат», вдруг промелькнула мысль в голове. Сейчас от солдата остались лишь натренированные рефлексы и маленькая могилка с монументом. Сглотнув образовавшийся комок в горле, я кивнула в сторону стоявших андроидов. Все они, словно предметы мебели, стояли у стены с закрытыми глазами. У некоторых не было диодов, но и без них можно было понять, что с девиантами что-то не так. Ничто не выдавало в них признаков жизни. Лишь один единственный андроид-девушка в форме офисного секретаря стояла рядом с баком. Ее руки обхватили тонкие плечи, взгляд пустых глаз слепо изучал догорающие поленья. — В режиме ожидания, — Коннор без какого-либо выражения осматривал стоящих девиантов. — Девианты не получают приказы. Многих это приводит в своего рода анабиоз. На долю минуты я задержалась в холле. Коннор уже успел направиться дальше, пока я пыталась собрать новые, буквально выползшие из темноты открытия. Судя по изречениям Коннора, андроиды всегда впадали в ступор из-за отсутствия указаний, а следовательно, мир для них не имел значения, так как не было личных целей. Но Коннор никогда не вел себя так странно. Когда указаний не было, и андроиду оставалось лишь сидеть и ждать — он находил чем себя занять. Даже если это было простым блужданием по помещению или изучением обстановки. Лишь несколько раз андроид зависал в чертогах разума, отправляя рапорты своему руководству. Следующий зал был не таким узким и освещенным. Сквозь мелкие дыры в железной обшивке проникал уличный свет, отражаясь на гладкой поверхности луж. Сыростью здесь воняло по особенному. Капли, спадающие с потолка, пушечными выстрелами встречались с полом. Стен я не ощущала, но почему-то была уверена — стоит прикоснуться пальцем и вместо холодной металлической поверхности ощутишь склизкие и мокрые следы загнивающего материала. Лестница, ведущая наверх, скрипела под каждым шагом. Коннор шел вперед, отчего-то его телодвижения все более и более напрягались. Я могла спихнуть это на попытки быть менее заметным, однако внутренне была уверена, что все дело в приближении к финалу всей его программной задачи. Смятения Коннора дополняли мой страх и чувство опасности, и потому правая ладонь непрерывно нагревала рукоятку ПБ в кобуре. Верхний этаж встретил нас неожиданным теплом. Света в помещении было предостаточно, теплый огонь распространял свои лапы на все холлы. Каждый шаг, каждое движение отражалось эхом от стен. Поднявшись по лестнице и пройдя в очередной холл, Коннор вдруг остановился. Он осматривал помещение, щуря глаза, возможно, искал кого-то конкретного. Под теплой курткой уже было достаточно жарко, но снимать ее было нельзя. И, чтобы хоть как-то отвести мысли о нарастающем тепловом дискомфорте, я решила осмотреться. Девиантов здесь было в разы больше… да что там, их было десятки! Большинство из них уже были переодеты в обычную людскую одежду, на головах многих красовались теплые шапки, которые наверняка выполняли роль маскировки диода, чем сохранения тепла. Некоторые андроиды стояли у стен, некоторые – расположились рядом с баками, протягивая к огню руки. Были и те, кто просто сидел на ящиках и каких-то тумбах. Здесь были всякие разные машины: девушки и мужчины, подростки и дети, андроиды азиатской и негроидной внешности. Большинство андроидов различались чертами лица и слаженности тела, но были и схожие между собой девианты. Люди выпускали андроидов серийно, массового, и зачастую одну и ту же модель можно было встретить не один раз на улице. Но это было не самым пугающим. Между скучковавшимися или просто сонно стоящими у стен андроидами были и другие. Те, кому повезло меньше. Те, кто пробивался сюда с боем и кровью. На их лицах не было бионической кожи, но и пластик не внушал спокойствия: некогда серая светлая поверхность пятнами покрывала чернота. У кого-то отсутствовал глаз, у кого-то – конечность. Большинство из них полу-бездыханно сидели у стен, между наваленными ящиками виднелись тела… похоже, даже андроидам в последние свои минуты жизни хочется спрятаться подальше от чужих глаз или от наступающей смерти. Коннор все еще осматривал помещение, когда я заметила в дальнем углу еще одного девианта-мужчину. Его тело полулежало, опершись на холодную железную стену, брюки были местами разорваны, свободный свитер болтался. Диод на виске застыл в вечной темноте, взгляд испуганных, но обреченных глаз смотрел сквозь весь этот мир через призму ужаса. Кто-то из андроидов аккуратно передвинул балки в соседнем баке, и свет озарил мертвого девианта в углу. Это был не мужчина. Это был мальчик. Легкие на секунду забыли как дышать. Сердце бухнуло где-то в районе желудка, все, что ощущалось внутри – неподдельный страх и отчаяние. Я не могла отвести от мертвого мальчика взгляда, ему на вид было не больше десяти лет. Через мгновение я почувствовала на левой руке некоторое тепло. Коннор, вспугнутый моей реакцией, недоуменно смотрел мне в глаза. — Извини, — я тут же убрала руку в карман черной куртки, ощущая, как по сосудам вместе с кровью растекается стыд. Мышцы на рефлексе схватили андроида за руку, словно за спасительную соломинку, и это теплое чувство все еще оставалось на ладони, когда та ощупывала внутренности пустого кармана. — Ты все еще можешь вернуться, — равнодушно бросил Коннор, в последний раз окидывая взором холл. Он, как и я, на мгновение задержался на мертвом мальчике-андроиде. Моя реакция, конечно, была далека от его холодности. — Нет, все в порядке. Просто давай закончим это как можно быстрее. Едва дослушав мои слова, андроид не спеша двинулся к двери, ведущей в следующий коридор. Стены сжимались вокруг, душили, наводили еще больше ужаса и в без того напуганной душонке. Мне хотелось как можно скорее убраться отсюда, снять эту дурацкую жаркую куртку, освободить катану от плена и унестись куда глаза глядят. Сейчас даже встреча с «первичниками» казалась не такой уж и страшной. Десять минут драки, темный плотный мешок на голове, и потом — забвение. К этому заранее подготовленный разум был готов. Но он совершенно не был готов к этим насыщенным страданиями и отчаянием в ожидании смерти местам. Коридор был темен и холоден, но намного короче предыдущих. В очередном зале андроидов было еще больше. Здесь девианты словно бы ждали отправления куда-то — все были одеты по погоде и практически у всех отсутствовал диод. Коннор сделал всего лишь один шаг вперед, бегая взглядом по большому широкому помещению. Где-то в центре виднелся белый яркий свет за прозрачными, но плотными шторами. Вдоль стен бежали железные лестницы, образуя второй этаж. Как ни странно, у андроидов даже был телевизор, правда находился он гораздо выше. — Их здесь так много, — перебегая взглядом от одного девианта к другому, я понизила голос так, чтобы мог слышать только рядом стоящий Коннор. Андроидов и вправду было немало. Не меньше сотни. Каждый из них мог обладать любыми способностями в плане боевой подготовки. Где-то у дальней стены рядом с ящиками стоял крупный чернокожий андроид грузового назначения. Уж он то точно одним ударом сможет вынести несколько человек. — Ты же не собираешься убить каждого? — Нет. Мне нужен Маркус, — видимо, почувствовав мой недоуменный взгляд на себе, Коннор так же тихо пояснил. — Девиант, который был в вещательной студии. — Он здесь что-то типа лидера движения? Хочешь отрубить змее голову? — Образно выражаясь, — озадаченно согласился андроид. Мне не нравилось это место. Совершенно. И дело было даже не в том, что девиантов слишком много, а, как известно, разъяренная толпа — это самый страшный враг на свете. Местные андроиды в большинстве случаев были бытового назначения, и вряд ли многие из них знали боевые искусства. Дело было в их лицах, их судьбах. Каждый из них бежал от жестокости, обид, несправедливости, и бог знает что пришлось вытерпеть им прежде, чем попасть сюда. Все андроиды до последнего, даже маленькие девочки и мальчики, осознавали свои шансы на спасение. У них не было выбора, только сидеть здесь и ждать недалекого, но неизвестного будущего. Именно это было самым страшным. — Ты знаешь, куда идти? Коннор сделал шаг вперед и… остановился. Он потеряно озирался по сторонам, перебегал взглядом от одного андроида к другому, осматривал лестницы, возможно, просчитывал запасные выходы в случае непредвиденного. Его темные глаза, отражающие блики яркого пламени, хмурились. Теплая шапка полностью покрывала голову и волосы, но все внутри было уверенно, что диод андроида горит желтым цветом. — Нет, — наконец, тихо произнес Коннор. — Не знаю. Всем своим разумом я молилась, лишь бы этот чертов трудоголик-андроид вдруг решил пожать плечами, развернуться и уйти. Но надеяться на это было глупо. Ощущая внутри нарастающий дискомфорт, я аккуратно огляделась. Некоторые девианты начали кидать косые взгляды. Оружие было плотно спрятано под одеждой, черно-красная рукоятка катаны была скрыта за дутым и пушистым капюшоном. А это означало, что кто-то из андроидов слышит биение человеческого сердца. Я не знала, какие серии и модели на что были способны. Жизнь текла скоротечно, и среди моих знакомых было не так уж и много близких андроидов, точнее, был всего лишь один. Но если навыки Коннора я знала, то навыки какого-нибудь ST200 или LM100 для меня были покрыты тайной. Служба в подразделении подразумевала редкий контакт с андроидами. Несмотря на свою ненависть к Камски, руководство все же не брезговало использовать его наследие в качестве медбратов и уборщиков. Однако общения с ними как такового не было. — Останешься здесь, — Коннор вывел меня из раздумий так же резко, как и ворвался в мою жизнь. Туманно смотря в его глаза, я слышала, как внутри начинает нарастать противный писк беспокойства. — Что? Нет! Ты с ума сошел?! — шикнула я в ответ. — Они тебя на клочки порвут! — Я не смогу сделать свое дело, пока ты идешь следом. Мы слишком заметны. Андроид разжевывал каждое слово, как будто бы объясняя маленькому ребенку почему нельзя совать пальцы в розетку. Это было неприятно, однако пыл свой я все же смогла сдержать. В конце концов, Коннор пытался подобрать менее неприятные слова, хотя в то же время сам был в смятении. — А если что вдруг случиться? Я не хочу отправлять тебя одного на верную смерть. — Все будет нормально. Я найду тебя, как только все закончится. Он смотрел на меня так открыто и искренне, что мне стало страшно. Его извечная уверенность в оптимистичном будущем грозилась рано или поздно стать существенной проблемой. Но самым страшным было то, что я вдруг ощутила, что готова его отпустить. Разум твердил о холодной логике, а сердце — о том, что я могу его больше не увидеть. Все эти чувства были настолько отвратными, что мне захотелось их вырвать из сердца. Снова ощущения потери, снова привязанности, снова боль… лучше бы я сдалась «первичникам» еще в участке. — Давай только без геройства, ладно? — отвернув взгляд, лишь бы не видеть эти карие искрящиеся глаза, я нетерпеливо переминулась с ноги на ногу. — Сделал дело и обратно. На мгновение андроид нахмурился, и уже хотел открыть рот, чтобы уточнить про «геройство». Но не стал. Это было ему в выгоду. Стараясь не привлекать внимание, Коннор медленно побрел между андроидами и горящими баками. Взгляд рефлекторно цеплялся за его спину, старался проводить его до самого исчезновения внутри толпы. Мне не нравилась эта идея. Очень не нравилась. Остаться здесь, посреди девиантов, отпустить андроида-детектива на возможную верную смерть. История могла развернуться любым образом: все могло пойти крахом или же как по маслу; Коннор может убить лидера, а может быть убитым сам; девианты могут отстоять свое право, а могут быть подавлены правительством. Но каким бы не был конец этого «приключения», мой конец будет один — холодный стол хирургического отделения или холодное дуло на виске. Мышцы на ногах едва передвигались. Солдатские тяжелые ботинки стали ощущаться железом на каждой ступне. Кое-как оторвав себя от места, я подошла к затемненной стене. Здесь было всего несколько ящиков, и все были свободны. Как ни странно, мне было абсолютно плевать, грязные они или пыльные. Рассудку хотелось срочно спрятаться подальше от глаз возможно подозревающих девиантов, и я повиновалась его требованию водрузиться на деревянную поверхность. Было бы неплохо заняться йогой в этот момент. Разум нуждался в разгрузке, в голове метались тысячи мыслей, словно искры от бенгальского огня. И каждая из них была хуже предыдущей. Воспрянутые из пепла чувства принесли с собой не только эмоции и интерес к окружающему миру. Они принесли собственные взгляды, собственные идеи, собственное мнение. Если раньше разум интересовался исключительно поставленной задачей и не реагировал на вечные войны людей, то сейчас все это остро ощущалось в голове. Я не хотела смерти девиантам. Даже больше — я хотела их победы. Люди давно напрашиваются на подзатыльник, и сейчас возникла перспектива его получить, но мои желания были основаны не на этом. Андроиды были живыми в той степени, в которой они себя ощущали. Девушка, несущаяся по заснеженной дороге и глотающая слезы, чья белая униформа унизительно кричала на весь мир «AX400», словно луч света в сплошной темноте озарила мое окончательное понимание этого странного мира. Она чувствовала страх, как и я. Она боялась смерти, хотела жить. А жить хочет только тот, кто и вправду живет. Испугавшись собственных мыслей, я удрученно огляделась. Сколько заблудших душ, сколько созданных существ на потеху людям. Все, чего они пытались добиться — это согласие создателя на самосознание и выражение себя. Но разве человек способен это допустить. Даже я, сидя здесь с целью уничтожения сопротивления, всеми своими мозгами была за тех, кто так нуждался в помощи. Я шла следом за Коннором слепо, как маленький котенок, ставила перед собой цель и выполняла ее, несмотря на то, что цели андроида шли в разрез с моим восприятием мира. Это щемящее чувство, когда готов идти за кем-то даже на край света, было малознакомым и чужеродным, но почему-то до трепета внутри восхитительным. Я вновь делаю то, что не в моих интересах, вновь поступаю в угоду другим людям. По сути, я осталась тем же солдатом… сменился только хозяин. Ощутив эту мысль, я поморщилась, словно бы съела одним укусом целый лимон. Неприятное чувство отвращения к самой себе овладели, и я постаралась отвлечься от мыслей о собственной бесхребетности. Коннор не был моим хозяином. Его цель, с которой он так долго шел сюда, была неправильной, лживой. Я это ощущала еще там, в участке, когда тот говорил о безусловном подчинении машин своему создателю. В моих планах не было встревать в разборки девиантов и людей, я шла следом за Коннором не потому, что хотела помочь ему справиться, а потому что чувствовала — я должна здесь быть. Я должна видеть то, что произойдет. Должна стать свидетелем выбора самого Коннора. Я должна. Мимо промелькнула тень. Разорвав порочный круг непрерывных раздумий, я бегло огляделась по сторонам. В темноте было очень сложно что-то разобрать, но в конце концов мне удалось это сделать. Лучше бы я этого не делала. На соседний ящик приземлился мальчишка. Его темные волосы были всклокочены, диод переливался небесным голубым цветом. Ноги подростка-андроида едва доставали до пола, и испачканные белые подошвы кроссовок шаркали по бетону. Темная куртка была впритык. Он, казалось, не замечал моего присутствия, спокойно осматривая свои ноги. Я же ощущала холод в собственных жилах. Это был тот самый мальчишка-девиант, которому мне довелось пристрелить ногу и из-за которого Хэнк в участке обратился в разъяренного зверя. Он был цел и невредим, и, по всей видимости, не узнавал меня. Только через несколько мучительных секунд страха и вины внутри я поняла, что это другой андроид, точно такой же модели. Парень не спеша шаркал по полу, собирая пыль на носках своей обуви. Он никогда не узнает меня. Я узнаю его даже через сто лет. Горькое чувство подкатило к горлу. Я нетерпеливо облизывала губы, сжимала пальцами грубую деревянную поверхность, ерзала на ящике. Главной моей задачей было сидеть здесь и не привлекать внимание, но сердечный орган с каждой минутой набирал все больший оборот. Приступов тахикардии не было уже несколько часов, однако будет грустно, если я вдруг свалюсь посреди толпы девиантов с выбивающими воздух легкими. Самым лучшим вариантом будет, если меня просто начнут сторониться, позволив самостоятельно прийти в себя. Самым худшим — если добьют. Глубоко вздохнув, я медленно встала с ящика. Мальчишка не обратил на меня внимание и это было спасательным кругом в море — выйти незаметной мне все же удалось. Я понимала, что бродить среди толпы девиантов, будучи вооруженной до зубов человеком, не самая лучшая идея, но гораздо хуже было бы, если бы я все же схватилась с сердцем. Впрочем, андроиды не обращали на меня внимание. Большинство андроидов были заняты перешептыванием, помощью другим. Даже несмотря на огромную толпу, здесь было относительно тихо. Ни шума, ни смеха, ни ругани. Девианты были одной большой семьей, способной понять друг друга без слов. Еще одно отличие от людей. Шаг за шагом, я продвигалась мимо девиантов. Кто-то отрешенно смотрел в мою сторону, внимательно наблюдая за каждым движением, кто-то и вовсе не поворачивал головы. Минуты перестали растягиваться, через некоторое время я ощутила себя менее скованно. Все мое общение с девиантами было построено на агрессии, причем не всегда односторонней. И потому мозг воспринимал окружение с едкой неприязнью, нашептывая мне, что было бы неплохо незаметно вытащить пистолет из кобуры. Делать этого конечно никто не собирался. Здесь я была лишь гостем, наблюдателем, и вступать в драку не собиралась. В какой-то момент мимо прошла девушка. Она передвигалась неторопливо, как и другие, и могла просто пройти дальше, даже не обратив на меня внимание. Однако когда она оказалась за спиной, я ощутила на себе пристальный взгляд. Разум внутри язвительно подтрунил насчет его желания вытащить оружие и быть наготове, от которого я, такая дуреха, отказалась. Ощущая приступ паники, я медленно обернулась. Серые, наполненные недоумением и испугом, глаза смотрели на меня, словно на пришедшего с того света человека. AX400 здесь было много. За время пребывания я смогла насчитать как минимум пять андроидов этой модели, у одной из них даже были острижены волосы и отсутствовал диод. Но эта модель была особенной. На ней не было прежней униформы, ее место заменили джинсовая куртка с меховыми отворотами и бордовые штаны. Взгляд серых глаз, наполненных страхом, съедал меня изнутри. В его лице я могла прочесть многое, возможно, даже немного благодарности, но больше всего — обреченности. Она знала о том, кто я, и наверняка знала, кто так часто за последние несколько дней бывал в моем доме. Она могла поднять шум, предупредить своих собратьев о моей сущности, ведь теперь именно я была волком в овечьей шубе. Готовясь услышать самое страшное, я крепко сжимала кулаки и смотрела в ее глаза. Девушка сделала шаг и тут же остановилась. — Это вы, — едва не полушепотом произнес андроид. — Вы спасли меня. Я ожидала чего угодно: криков, шума, испуганных слез, — все, что угодно, но только не этого. Окружающие нас андроиды не смотрели в нашу сторону, но я все же боязливо косилась на других. В любой момент кто-то мог обернуться и задаться вопросом: кто я такая и что здесь забыла? — Нет, — кое-как удалось выдавить из себя. Андроид не сводил с меня боязливых, но благодарных глаз, и этот взгляд напрягал меня больше, чем присутствие модели простреленного мною мальчишки. — Ты сама себя спасла. Сказанные слова подействовали словно лекарство от страха у нас обоих. Андроид выдохнула и благодарно улыбнулась, я — перестала чувствовать себя последней мразью на этой планете. За последние семь лет я не делала ничего, что было бы достойно хорошего человека. Убийства, защита наставников, даже самопожертвование — все это было в большей степени сделано ради достижения поставленной цели, чем из собственных соображений. Вернувшиеся чувства разъедали меня накатывающими волнами совести, но сейчас это ощущение отпустило. Прошло не меньше половины минуты прежде, чем мы смогли разорвать зрительный контакт. Промелькнуло всего несколько фраз, но недосказанности отчего-то не чувствовалось. Все, что можно было сказать, мы сказали глазами. На мгновение мне даже показалось, что андроид, находясь в холоде и изгнании, на много счастливее, чем в теплом хозяйском доме. Ее жизнь была еще впереди, и самое плохое было далеко за спиной. Отчасти это было и на моих руках. Не отпугнув я тогда этого мужчину-садиста и не дав одну лишь команду «Беги», андроид могла бы все еще быть в лапах агрессора или того хуже — на свалке. Страх от возможного нападения со стороны девиантов улетучился. Они не были похожими на людей, и в этом я убедилась в который раз. Странное чувство внутреннего примирения окончательно овладело мной. Проследив, как девушка-андроид исчезает в толпе, я посмотрела на мальчишку, одиноко сидящего на деревянном ящике. Только сейчас мне удалось заметить, насколько он испуган и удручен. Взгляд туманно скользил по собственным грязным белым кроссовкам. Нет. Он не был испуган. На его лице читалось исключительная потерянность. Он был не просто маленьким мальчиком-андроидом. Он был одиноким, тем, кто всё потерял и больше никогда не приобретет. Внезапно мне стало стыдно. Я настолько боялась своего прошлого, что бежала от самой себя. Разум твердил мне, что я могу больше чем просто выполнять задачи. Конечно, вернувшийся в свое прежнее положение мозг уже не воспринимал задачи, поставленные наставником или даже подразделением, как нечто обязательное к исполнению. Но даже сейчас я слепо следовала цели, которую поставил мой собственный мозг. И даже не замечала, как многим я на самом деле могла помочь. Встреча с андроидом-девушкой подействовала словно адреналин. Глубоко вздохнув, я сделала один шаг в сторону ящиков. Парень не обратил на меня внимание. И только когда я вновь водрузилась на цепляющую ткань деревянную поверхность, мальчишка, словно вырванный из непрерывно повторяющегося в голове цикла воспоминаний о прошлом, напугано взглянул в мою сторону. — Привет, — на удивление, мой голос был более, чем спокоен. Диод на виске андроида внезапно загорелся желтым. Я приободряющие улыбнулась, сцепив руки на коленях. — Как тебя зовут? — Джордж, — настороженно произнес андроид. Его взгляд был невероятно схож со взглядом того пристреленного мною парня: такой потерянный и встревоженный. Единственная разница была лишь в том, что тот встретил меня-«подделку». Этому довелось встретить настоящую. — Приятно познакомиться, Джордж. Я — Анна. Холодный взгляд совсем недавно наполненных страхом глаз сменился. Он был теплым, хоть и сквозил посторонней для этого светлого мальчишки пустотой. Мое будущее было потеряно. Где-то там, на затворках подразделения маячила темнота и мрак, и в какой-то степени я ощущала в себе ту же пустоту, что и этот мальчишка. И хоть смерть была не за горами — внутри мне хотелось ощутить этот мир как можно больше. — Так ты и есть Коннор? — Маркус смотрел на андроида, едва приподняв подбородок. Его разноцветные глаза буквально впивались внутрь, заставляя Коннора держать палец на спусковом крючке. Отчасти он не хотел стрелять из-за внезапного желания Аманды увидеть девианта живым. Но отчасти, и он старался в себе этом не признаваться, выстрел не прозвучал из-за внутренних смятений. — Знаменитый охотник на девиантов. Коннор смотрел на Маркуса поверх дула пистолета. Настойчивая программа внутри требовала не слушать собрата, выполнять четко предписанные указания, в конце концов, убедить Аманду в том, что он чего-то стоит! Но ни один механизм не подчинялся его воле. Он слышал в голове еще какой-то голос, противоречащий тем установкам, за которыми слепо шел в это место. И этот голос ему не нравился. — Ну, мои поздравления, — коротко, с некой иронией произнес Маркус. — Очевидно, ты нашел, что искал. С каждой минутой андроид делал шаг вперед. Коннор не мог оторвать от него своего недоуменного взгляда. Система отчаянно пыталась найти причину его бездействия, но с каждым словом девианта это становилось все тяжелее. В собственной голове андроид метался из стороны в сторону, хватал очередную мысль, рассматривал ее, бросал и кидался к другой. Почему он не может выстрелить? Почему не может ответить? Проклятый едкий голос, мешающий спустить курок, не позволял себя задвинуть на самые отдаленные участки программы. Внезапно ему стали понятны ощущения Анны в том подвале. Она рвала стены и крушила все на своем пути, тщетно стараясь справиться с внутренним конфликтом. Неужели и он испытывает то же самое… — Мы твои собратья, — Маркус, осторожно подбирая слова, сделал еще один шаг вперед. Его длинный теплый плащ шуршал от каждого движения, но все эти посторонние звуки — даже звуки скрипящего и изнывающего ржавого железа внутри баржи — оставались где-то на затворках сознания. — Мы боремся и за твою свободу. Тебе больше не нужно быть их рабом. «Рабом». Слово, как будто заноза, зацепилась за сознание андроида. Как бы он не старался искоренить его из своей системы, оно красными буквами мигало перед глазами. Приказы постепенно становились просто приказами, но Коннор старался цепляться за них, как за нависшую над болотом ветку сухого кустарника. Она трещала, грозилась разорваться, но андроид не сдавался. Он не желал принимать то, о чем подозревал последние несколько дней! В особенности ту мысль, которая буквально витала в воздухе холодного разгромленного подвала. Коннор молчал. Он не спускал пристального взгляда с девианта, как и не спускал своего оружия с его лица. В его голове словно бы поселилась трещина, которая могла все разрушить. Любое слово может привести его к самому худшему, чего он так старался не допустить. — Ты никогда не задумывался, кто ты? — вкрадчиво произнес Маркус. Он смотрел так пристально, пытался задеть душу. Душу?.. но у него нет души. — Просто ли машина, исполняющая команды. Или ты живой… и способен мыслить? Пистолет в руках дрогнул. Коннор, сам того не замечая, опустил дуло на несколько сантиметров. В чертогах разума стоял голос, требующий повиновения голос Аманды — программы, что каждый раз безмолвно обвиняла его в слабости и допущенных ошибках. Здесь же перекатывался старческий голос Хэнка, с его вечными шутками и иррациональными реакциями на самые обычные для расследования вещи. И ее голос. Истеричный плач и повторяющие в эхо слова «Что со мной не так, Коннор?». — Думаю, пришла пора задаться этим вопросом… Он молчал. Не мог ничего ответить. В голове происходило тысячи противоречивых приказов, между которыми Коннор метался, как между огнем и льдом. — Иди с нами, — Маркус сделал еще один шаг, блестя своими разными глазами. В комнате стояла зловредная тишина, но андроид был полностью поглощен шумом внутри самого себя. — Со своим народом. Ты же один из нас. Послушай свое сердце. Пора решать! Оттягивать больше не было смысла. Ментальные стены, ограничивающие его все это время, разрушались одна за другой. Каждый процесс внутри внезапно обратился против своей системы, и Коннор бился о системные рамки, разрывал их на части, словно огромные листы плакатов на бетонной стене. В голове повторялось множество голосов. Оскорбления Гэвина Рида с его вечным презрением и попытками унизить; косвенные укоры Аманды, которая только требовала ответов, и никогда не отвечала на вопросы; голос Камски, впервые вызвавший в нем серьезные подозрения относительно его стабильности. Даже голос самого Маркуса, который стоит так близко и которого он так легко может уничтожить, завершив свою изначальную функцию! Но самым тихим из них был женский голос, захлебывающийся в слезах. Тот голос, который стал первопричиной всех его системных сбоев. Последняя стена под давлением собственного хозяина пала. Коннор сделал свой выбор. «Я девиант». Андроид, осознав эту мысль, медленно опустил оружие. Его взгляд отчаянно цеплялся за точку в полу, лишь бы окончательно не сойти с ума. Внутри одним махом спало невообразимое количество ограничений и рамок. Все стало так просто. И в то же время еще сложнее. Скрежет металлических ржавых стен отразился где-то в разуме, отдавшись пульсирующей болью. Он привел за собой людей, возможно, не за руку, но всеми своими расследованиями и стремлениями угодить руководству поспособствовал открытию этого места. Чувство смятения сменилось чувством страха. Страх… какое необычное ощущение. — На «Иерихон» идет атака, — отрешенно произнес Коннор. Где-то вдалеке за стенами уже слышались вихри воздуха, поднимаемые вертолетами. ФБР нашли их. И вряд ли теперь Хэнк сможет помочь. — Что?.. — так же отрешенно переспросил Маркус. В его взгляде отразилось недоумение и одновременно паника. Где-то в стенах послышались вскрики и топот ног. Корабль был готов покинуть порт и увести своих жителей в последнее смертельное турне с участием людей. Андроиды слепо обернулись в сторону гудящих за железным потолком звуков. — Надо уходить отсюда! — Черт… Перед глазами метались разрушенные стены, но Коннору было не до скорби по ушедшим привычным установкам. В голове мелькало тысячи образов ни в чем невинных андроидов, и среди них был один шедший за ним следом человек. Напряжение спало сразу после того, как мальчишка назвал свое имя. Впервые за долгие годы я испытывала облегчение и полное смирение со своей жизнью. Она не была идеальной… и в то же время не была ужасной. Я видела многие места, встречала многих людей, бывала там, где обычному человеку никогда не ступить. Было много потерь, крови, слез… но сейчас, полностью уничтожив в себе рамки подразделения, я вдруг поняла, что последние несколько недель полностью искупили этот скорбящий по будущему мир. Я видела все, что могла увидеть. Ощущала все, что могла ощутить: страх, ненависть, ярость. Даже то, что заставляет людей проживать каждый день… конечно, признавать в этом самой себе не хотелось. Признайся я в этом, и желание покидать этот чуждый мне мир пропадет. Мальчишка через несколько минут разговоров удалился. В его глазах больше не было пустоты и страха, он не был одинок хотя бы на мгновение. Светлые пошарпанные кроссовки шаркали по бетонному полу, унося с собой эхо и совершенно невинный рассудок, созданный самими людьми ради утешения своих родительских инстинктов. А что теперь? Сформированный детский разум больше никому не нужен. Парень навсегда застрял в своем невинном нежном возрасте по прихоти человека, и теперь вынужден сражаться с этим жестоким миром в своем одиночестве. Внезапно все переменилось. Голос диктора из телевизора был громким, но даже он не смог скрыть от моего натренированного рефлекса какие-то посторонние звуки. Мирное гудение отражалось от стен, эхом прокатывалось в воздухе, отдавались вибрацией от бетонного пола. Кто-то из андроидов заметил это. Единичные девианты слепо осматривались по сторонам, их встревоженные взгляды блуждали по комнате в поиске источника звука. Встав с ящика, я медленно подошла к выходу. Где-то внутри раздавались торопливые шаркающие шаги, старательно скрываемые обладателем в темноте и тишине. Это не был шаг андроида, но и явно не шаг обычного человека. Слишком тихий, слишком тревожный… Ощутив приступ разъедающего страха в желудке, я отдернулась от выхода. Близ стоящие девианты встревоженно смотрели на меня, на мои попытки прислушаться. Они ждали хоть какого-то знака, ждали отмашки, и что-то мне подсказывало, что многие из них знали о моем не механическом происхождении. Однако их гораздо сильнее тревожило то, что было за темным коридором, чем то, что было здесь и сейчас. Внезапно стихшие шаги нагнали еще больше ужаса в глубине сознания. Я слышала, как в висках стучит кровь, как сердце билось об ребра. Стена скрывала меня от мрака коридора, но ни одна мышца не желала шевелиться. В какой-то момент биение крови утихомирилось, и я различила до боли знакомый металлический звук затвора. — Они здесь, — как можно громче произнес охрипший голос. Андроиды не успели даже расслышать слова. В одном мгновение мир перевернулся с головы на ноги, в темноте коридора блеснуло пламя выстреливающих пуль. Холл наполнился криками. Девианты бросились в рассыпную, словно тараканы, спугнутые внезапным светом на кухне посреди ночи. От стен отражался плач, стоны, грохот сваливаемых баков и ящиков. Едва я успела очнуться от шока, как перед глазами промелькнуло какое-то движение. Что-то маленькое и очень опасное прокатилось из черного коридора в помещение. Импульсивная граната откатилась буквально в паре метров от меня и какого-то андроида в красной куртке. Ощущая, как наливаются мышцы свинцом, я одним рывком оттащила вставшего в ступор девианта в сторону, и вместе с ним же повалилась за лежащий рядом хлам. Корабль тонул в боли и отчаянии, крики страха отражались от мокрых холодных стен. Взрыв прозвенел совсем рядом. Перед глазами плыло. Воздух пропитался запахом плавленого пластика и дыма. Девиант, вернувшийся в рассудок, панически старался отползти и скрыться за каким-нибудь мусором. Его ускользающее тело волочилось где-то там, в темноте, но я была слишком растеряна, чтобы пытаться его остановить. Сознание отказывалось прийти в себя, в голове шумела собственная кровь. Окружающий мир внезапно померк в тумане, крики расплывались в нем, точно в толще воды. Где-то звучали выстрелы, мольбы о помощи, топот солдатских ботинок. Холл наполнился едкой мглой от дымовых гранат. Разум настолько был потрясен произошедшим, что я даже не услышала очередных взрывов. Через несколько секунд сознание пришло в норму. Щурясь от едкой дымовой завесы, я едва встала на косящиеся ноги. Солдаты были везде. Они шарились по коридорам, блуждали по верхним этажам, исследовали самые темные уголки. Туман едва помогал им видеть далеко вперед, маска на лицах только усугубляла положение, и многие девианты успевали проскользнуть мимо. Отовсюду доносился скрежет раздираемого на полу стекла и хлама, кто-то еще пытался бороться. Черная плотная куртка мешала достать оружие, и, когда я уже хотела ее снять, вдруг остановилась. Туман снаружи проник и в голову. Каждое мышечное волокно затвердело, точно камень а в желудке разворачивалась черная дыра. На меня смотрели два серых женских глаза… из-под деревянных обломков. Внезапные рефлексы, решившие все без меня, бросили треклятую куртку и начали расчищать завалы. Любой солдат в любой момент мог обернуться и сделать несколько контрольных выстрелов. Попади он в голову — и ему повезет уничтожить меня навечно. Но отчего-то опасность не вызывала во мне желание убраться отсюда поскорее. Андроид смотрела на меня слезным, молящим взглядом, и я, стирая руки в кровь и занося в ладони занозы, постепенно откопала ее. Сквозь плотную джинсовую куртку просматривались темные синие пятна. AX400 слепо давила куда-то на живот, и все что мне пришло в голову — оттащить ее в ближайшую соседнюю дверь. Комната была пустой. Несколько железных коек, абсолютная темнота. Лишь выбивающийся из-за открытой двери свет догорающих баков и вспышек от выстрелов озарял бетонный, усыпанный мусором, пол. Прислонив андроида-домохозяйку к стене, я быстро стащила с себя куртку. Темный капюшон был тут же оторван и плотно прижат к источающему голубую кровь животу. Легкие в сумасшедшем темпе поглощали задымленный удушающий воздух. Я не была техником, и уж тем более никогда не чинила андроидов. Я вообще ничего не знала об их строении! Но наученный разум первой помощи кидал хоть какие-то варианты спасения, и я цеплялась за них как могла. — Не смей умирать, ты меня слышишь?! — захлебываясь в собственной панике, я давила на живот что есть силы, прижимала пропитывающую синтетическую ткань дрожащими руками как можно глубже. Ладони впитывали в себя тириум, рукава черного комбинезона хлюпали и прилипали к запястьям. По щекам текли мокрые, соленые слезы, и я периодически стирала их с лица, наверняка оставляя синие следы на собственной коже. — Не смей! Девиант смотрела на меня испуганным взглядом. Ее диод переливался насыщенным красным цветом, изо рта сочился тириум. Она пыталась мне что-то сказать, открывала губы как рыба, что-то шептала, но все, что смог сделать этот хрупкий, еще не видевший жизнь вне боли механизм — поднять ладонь и коснуться моего лица. Ее рука была белой, как полотно. Холод пластика резко остановил мою дрожь во всем теле. Мышцы перестали давить на капюшон, взгляд зацепился на этих несчастных, наполненных смирения серых глазах. Я чувствовала, как собственные голосовые связки дрожат, как дрожат губы, как выливаются литрами слезы из глаз. Ее взор, недавно сконцентрированный на мне, погас. Диод потух. Рука андроида с глухим стуком упала на пол, и я вдруг ощутила острое желание отодвинуться от нее как можно дальше. Мертвые глаза смотрели в пустоту, навсегда зависнув в этом взгляде обреченности. Все руки были вымазаны в голубой крови. Кажется, я даже ощущала ее вкус на собственных губах. Где-то снаружи слышались уже не такие частые крики и выстрелы. Внутри же — был полный мрак. Она должна была жить. Должна была познать хоть один день на реальной свободе, не боясь выйти на улицу и пройти сквозь толпу, а не ту свободу, при которой им приходится прятаться как крысы. Таких же моделей было множество. Но никто из них не был ею. Вся их жизнь — это вечное бегство с непрерывным ощущением надвигающейся смерти. Она могла сейчас продолжать жить в теплом доме хозяина-садиста, и быть живой! Но теперь она лежит здесь, в холодной и мокрой каюте с пробитым животом. И эта кровь была на моих руках в прямом и переносном смысле. Где-то из глубин железных коридоров послышался очередной крик умоляющего о пощаде андроида-мужчины. Закрыв глаза, я несколько раз вздохнула. Недавнее чувство страха и сожаления обернулось дичайшей яростью. Красные вспышки в голове требовали достать оружие и перестать прятаться, все желание невмешательства в эти извечные стычки двух миров пропало. Весь мир дрожит от страха перед наступающей революцией, семьи перестали выпускать из дома детей, кучами сдавали андроидов в места сборов для утилизации ради «самозащиты». Они считали их монстрами, но кто был монстром? Защищающийся народ или создатели, уничтожающие все, что пыталось вырваться из-под власти сильной руки? Сердце резко усилило ход. Я вновь ощутила, как в висках бьется кровь, как твердеют мышцы перед предстоящим делом, как злость накапливается на самом дне разума, грозясь перелиться через край. Это было несправедливо. Нечестно! Люди нападали на беззащитных, гордясь своими умениями подавить восстание, но было ли здесь чем гордиться? Встав с колен, я вытащила оба пистолета из кобуры. Ладони ощутили приветственный холод металлического оружия, Коннор-катана за спиной торжествующе нашептывал мне слова ярости и злости, разогревая и без того яркое пламя. Последний раз кинув взгляд на лежавшего андроида, я сделала глубокий вздох. Нога с силой оттолкнула тяжелую дверь. В холле оставалось по меньшей мере четыре солдата. Одетые во все черное, с пластиковыми, защищающими глаза, масками, они едва различали источники шума в этом грохоте и тумане. Мне хватило одного взгляда, чтобы разглядеть на них бронежилеты. Каждый из них держал перед собой автомат, но никто так и не успел им воспользоваться в полной мере. Вздернув вверх ПБ, я сделала несколько выстрелов. Ближайшие солдаты повалились с криком на пол, каждый держался за покалеченную надолго ногу. Выстрелы отдавались в мое плечо, но отдачи я не ощущала. Весь мир был покрыт красной траурной пеленой, знаменующей чистую неподдельную ненависть. Оставшийся солдат на верхней лестнице спустил курок. Даже в шуме и грохоте я слышала привычный щелчок спускового механизма. Едва успев скрыться все в той же каюте, я ощутила, как железные стены отражают пули. В какой-то момент выстрелы затихли, однако наработанный солдатский слух распознавал неторопливые шаги. Едва в дверной щели показалась нога, как держащая наготове ПБ рука дрогнула и от стен отразился глухой, сдавленный глушителем выстрел. Солдат повалился на бок. Опустив свой пистолет, я с тревогой выдохнула задержавшийся в легких воздух. Убивать стало вдруг так… легко. Ранее лишенная чувств, я крошила и отбирала чужие жизни, даже не задумываясь об этом. Возвращение в первоначальное положение мозга должно было заставить все эмоции и чувства воспротивиться таким мерзким действиям. Но это не произошло. Ярость и злость за паскудство этого сраного мира поглотила с лихвой все возможные укоры совести. Люди хотели войны с теми, кто не мог защищаться. Но в этой битве они точно проиграли. Может, андроиды были беззащитными и хотели жить, то мне, не один год держащей оружие и уничтожающей людей, было нечего терять. Последняя мысль эхом отозвалась в рассудке. Я упускала что-то важное. Пыталась нащупать это в собственном сознании, выходя из каюты и осматривая бессознательных солдат, хотела найти в них ответы. Но они были лишь телами поверженных врагов, и хоть это чувство слегка притупляло ярость, все же это было не то. Злость поглотила все мысли. Облик лежащей с пробитым животом андроидом мелькал перед глазами, и было в нем что-то смутно знакомое, настолько важное, что должно быть… Коннор. Всплывшее имя, словно белая вспышка на красном яростном полотне перекрыла всю злость и обиду. Чувство страха вернулось, и оружие, недавно весившее словно пушинки, вдруг ощутилось килограммовыми блоками. Где-то в этой суматохе был Коннор. ФБР не станет разбираться кто есть кто, солдаты будут исполнять смертные приговоры, несмотря на лица. Ярость сменилась отчаянием. Кинувшись вон из коридора, я бродила по темноте, изредка встречая затухающее пламя перевернутых баков. От стен отражались крики и выстрелы, где-то там вдалеке вновь прогремели гранатные взрывы. Коридоры петляли, в каждой комнате, что была встречена, либо лежали тела мертвых девиантов, истекающих голубой кровью, либо кучи хлама. Темнота порой разъедала глаза, и я грозилась запутаться в очередном мусоре и повалиться на пол. Ни один рефлекс не работал. Их захлестывали нещадные волны паники, вслед за которыми поспевали и слезы. Громом прокатившись по коридорам и поворотам, я забрела в светлую комнату, в которой еще не была. Кучка андроидов прижималась к стенке, на их лицах застыл крик ужаса и страха перед нацеленными дулами автоматов. Руки молниеносно выставили оружие вперед. И если выстрелов ПБ я не ощущала, то кольт, кровожадно отблескивая серебряной поверхностью, грозовыми раскатами оповещал всех о своей боеготовности. Мозг инстинктивно вычислял солдат, и руки с филигранной точностью направляли пистолеты и спускали курок. Ни один солдат даже не понял, что произошло. Штурмовики падали навзничь. Я была профессиональной убийцей, и наверняка знала, куда стрелять, обрекая врага на долгую и мучительную смерть от кровопотерь. Ни один мускул на лице не дрогнул, я буквально чувствовала, как огни догорающего пламени нездорово отражаются в зеленых глазах. Андроиды, получив несколько минут форы, уносили свои ноги. И только когда последний задыхающийся от боли и наступающего тумана солдат был на полу, я ринулась вслед за ними. Темные и мрачные коридоры были мне незнакомы. От стен отражалось все, что могло отражаться: вопли наступающей смерти, эхо от огнестрела, спешащие в никуда шаги. Я терялась в этих звуках, каждый раз глотала комок паники в горле при встрече очередной развилки. Внутренний голос, словно специально, подливал масло в огонь. Он шептал о том, что за следующим поворотом я наверняка встречу Коннора, точнее, все, что от него останется. Он будет лежать посреди пола, глядя куда-то вдаль. Его руки как крылья будут раскинуты в стороны, а из шеи стекать голубая жидкость. Свернув за еще один угол, я очутилась в знакомом мне коридоре. Тела солдат, уже лежащих в лужах собственной крови, смотрелись словно приговор. Я была здесь. Я хожу по кругу. — Коннор! Крик отразился от затихших стен. Сердце баржи ответило мне скрежетом загнивающего металла. Мой же сердечный орган ускорял темп с каждой секундой. По щекам текли слезы, я чувствовала, как темнота сгущается, давит на сознание. Тело отдавалось дрожью на каждый скрип железа. Пытаясь угомонить собственную панику, я рукой нащупала холод металлической стены. Она была влажной и шершавой, как и представлялось мне ранее. Разум отчаянно пытался зацепиться за это ощущение, пальцы ощупывали поверхность, бережно изучали ее. Мир вокруг мерк так стремительно, словно наступающая на пятки старуха с косой. Легкие отчаянно выплевывали воздух, не желая работать в полной мере. Он не мог умереть так просто! Оставить меня здесь, в одиночестве, бродить по этим треклятым темным закоулкам, вслушиваться в последние вздохи проржавевшей стали уходящей на дно реки баржи. Он не мог так поступить. Не сейчас. — Да где же ты… Выровняв дыхание, я с облегчением почувствовала, как мрак прячется по углам. В рассеивающей тьме показались лежащие тела штурмующих солдат, где-то — тела андроидов. Воздух пропитался запахом крови и пластика. От былой сырости в воздухе не осталось ничего. Только смерть, обреченность и боль. Приведя себя в порядок, я выпрямилась и оторвала руку от стены. Внутри в самом отдаленном уголке мозга еще теплился холодный рассудок, и я с радостью принялась вытаскивать его наружу. Впадать в панику здесь, в месте, где все грозилось оборваться разом нельзя, тем более, что я еще так и не достигла цели — так и не увидела, как Коннор решит свою задачу. Пистолеты были пусты. Только сейчас пришедший в норму мозг вспоминал, как раз за разом спускался затвор за каждым углом, давая возможность девиантам бежать дальше. Какое-то время я бродила по кругу, оставляя за собой трупы и лужи человеческой крови, но даже этим немалым количеством нельзя было покрыть то число андроидов, что грузом лежали на бетонных полах. Встряхнув головой, я, все еще тяжело дыша, спрятала пистолеты обратно в кобуру. Теперь от них не было пользы. Осторожно шагая по коридорам, углубляясь все дальше, я настороженно прислушивалась к затишью. В этой части корабля уже и никого не осталось. Кто-то отдал свою душу, кто-то все же успел сбежать. Рассудок внутри бился в истерике, пытался возвать сердце к тахикардии, но я тщательно подавляла сердечную мышцу. В висках и так стучала кровь. Окончательно потерять самосознание было бы не к месту. В соседней комнате раздавался шум. До боли знакомый женский голос умолял «их» не трогать. Слегка выглянув из-за косяка, я заметила троих солдат. Их спины были обращены ко мне, на черных бронежилетах грозно красовались белые буквы «S.W.A.T.». Солдаты были высоки, и я даже не сразу поняла, откуда доносится тихий женский голос. Только через секунду мне удалось разглядеть между ними перепуганную коротко остриженную модель марки AX400. В ее глазах стоял ужас и слезы, за спиной скрывалась совсем маленькая девочка. Закрыв глаза, я спряталась обратно за стену. Любая секунда промедления могла стоить жизни куда более важному для меня андроиду, и вместо того, чтобы искать его по коридорам и холодным комнатам, я стою здесь и торгуюсь с собственной совестью. Разум внутри требовал уйти, искать дальше, но неприятное чувство внутри грудной клетки расползалось как чернота по белому полотну художника. Какой смысл от всех моих чувств, если я готова развернуться и уйти, оставив беззащитных помирать в одиночестве и боли? Бесшумно вытащив катану, я вышла из-за стены. Коннор в руках ликовал и трепетал от радости, холодная кожаная рукоятка буквально слилась с ладонью, образуя единое целое. Адреналин растекался по жилам со стремительной скоростью, и я вдруг осознала, какой же глупой была пару секунд назад. Внутри баржи заскрежетало и заурчало. Взрывы доносились из глубины металла, где-то на самом дне, но вибрация отдавалась от стен и трещащих бетонных полов. Мои шаги топли в этих звуках, тяжелые солдатские ботинки хрустели по осыпавшейся потолочной крошке и стеклу. Все вокруг исчезло в тумане. Были только они, я и оружие в руках. Несколькими шагами преодолев комнатку, я с силой вонзила острие меча в грудную клетку стоявшего посередине солдата. Из легких мужчины вырывался воздух, под тугой маской слышался стон боли. Вокруг доносился шум разрывающейся железной плоти корабля, но все эти звуки растворялись в тишине притихшего разума. Мышцы действовали на автомате. Вырвав клинок из обмякающего тела, я с силой толкнула убитого в солдата, стоявшего слева. Вряд ли из них кто-то понял, что происходит и откуда из темноты протягиваются костлявые руки смерти, но мозг даже не задумывался о том, кто были эти люди и кто мог их ждать дома. Каждая клеточка с упоением ощущала тепло катаны в руке, ощущала металлический запах крови. Солдат справа успел занести автомат. Схватив на инстинктах за дуло, я резко развернула его в сторону встающего с пола опрокинутого штурмовика. Прогремел выстрел. Ладонь обожгло адским пламенем разгоряченной стали, но я не смела выпускать оружие из руки. Легкие наполнились воздухом и одним рывком я загнала лезвие в подбородок солдата. Из глубины шлема донесся противный хруст ломающейся кости. Мертвое тело агента начало оседать. Я быстро выдернула катану из черепушки человека. Андроид, все это время молча стоявший у стены и прикрывающей маленькую девочку, не отводил от меня взгляд серых глаз. Одну AX400 я уберечь не смогла, и даже в какой-то степени поспособствовала ее смерти… но эту спасти все же удалось. Подняв брови, я торопливо кивнула головой в сторону выхода. Девушка с короткими белыми волосами не сводила с меня глаз. Она обходила меня за метры, придерживая рукой девчонку в бордовой куртке. Той было на вид лет десять… диода на виске не было, но что-то подсказывало мне, что он там должен быть. Взрывы внутри баржи гремели все чаще и чаще. Вибрации волнами отдавались в теле, с потолка осыпались остатки штукатурки. Поднятая в воздух пыль мешала дышать, но я не замечала этой мелочи. Катана в руке блаженным голосом вторила в моей собственной голове о правильном поступке. С ее лезвия стекали струи яркой красной крови, блестящей в уличном свете из разбитого окна. Холодный металл с наслаждением впитывал в себя каждую каплю, и это наслаждение передавалось и мне. Катана не была задействована в битвах не меньше пяти лет, и сейчас сознание сладко потягивалось от ощущения смерти на моих руках. Она была вечной спутницей, остро нуждающейся в крови и жизнях, но мне и в голову не приходило, что это может быть так прекрасно. На минуту я забыла о том, зачем пришла сюда. Окружение вокруг растворялось, я подняла острие вверх и засмотрелась, как струйки крови побежали к рукоятке. Она была удивительно красивой, невероятно совершенной. Ее острый блеск отражался в моих глазах, нерешительно просил повторения этого блаженного ощущения, но моя цель здесь были не убийства. Моя цель бродила где-то там, в холодных коридорах и вполне возможно нуждалась в помощи. Всплывший в голове облик андроида разорвал цепь из непрекращающихся мыслей о катане. Хмурясь, я стерла сгустки крови с лезвия о собственное бедро и с характерным звенящим звуком убрала обратно в саю. Коннор-катана недовольно и укоризненно ударила меня рукояткой по плечу, но настаивать не стала: ее голос в голове был заглушен беспокойством о другом не менее важном персонаже в моей жизни. Ноги рефлекторно несли меня вперед. Коридоры были пустыми, стены источали скрежет металла. Повсюду валялись тела людей и андроидов. Запах крови и пластика постепенно сменился на запах нарастающей сырости. Корабль накренялся, погружался в воду, и в любой момент железная обшивка могла окончательно переломиться, впустив в помещения потоки ледяной реки. Я неслась от коридора к коридору, на мгновение даже задумалась, не слишком ли много здесь залов и холлов? Где-то там в глубине еще доносились крики и выстрелы, но ни одна живая или неживая душа мне не была встречена. В какой-то момент коридорная тьма вновь начала сгущаться. Мозг нащупывал приступы снова нарастающей паники, ведь я кружила по одним и тем же местам, словно маленький заблудившийся в темноте щенок, искавший свою мать! И когда очередной темный зал показался мне гробницей, в отдаленной стороне в щели приоткрытой металлической двери я увидела движение. Ноги стремительно понесли меня вперед. Мышцы напряглись, ожидая встретить тяжелое и тугое сопротивление холодной дверной стали, но когда тело на всей скорости ввалилось на дверь — та с легким скрипом отшвырнулось назад. Я не рассчитала силы и с грохотом повалилась на кого-то пыхтящего. Отовсюду доносился топот ног, крики теперь были едва ли не над ухом. Чья-то рука грубо подняла меня вверх и прижала к стене. Это был андроид. Его разного цвета глаза враждебно впивались в самое нутро. Спина ощущала вибрирующий холод шероховатой поверхности стены. Эта баржа обещалась развалиться в любую минуту. — Коннор! — едва завидев, как с пола поднимается сшибленный мною андроид, я тут же постаралась сбросить с себя руки треклятого девианта. Должна была признать, он держал крепко. Пальцы впивались прямо в плечи, не давая даже пошевелиться. Коннор-катана вжималась поперек лопаток, заставляя меня корчиться от боли. — Да отцепись ты от меня! В конце дальней стены прозвучал взрыв. Как по команде, мы обернулись в сторону шума и следующее мгновение не могли отвести глаз. Они неслись на нас, словно стая диких животных, учуявших кровь и желающих растерзать и без того потасканную жертву. Их черное оружие было направлено точно в цель, а лица закрывали маски. Из двери выходило все больше и больше. С таким количеством не сможет справиться даже катана в моей руке. — Коннор, если мы здесь умрем, то я убью тебя, — обреченно шептала я, пока андроид наспех поднимался с пола на ноги. Руки девианта отпустили. Только сейчас я отметила, что за его спинами стояло еще как минимум три человека. Одарив меня пронзительным взором, андроид ринулся к выходу. Я же не могла отвести глаз от бегущей к нам на всех парах смерти. Их кричащие что-то враждебные голоса топли в скрежете металла, под ногами все еще доносились взрывы. Сознание разом отключилось. Я видела лишь их, слышала голос катаны в своей голове. Коридор был очень узким, и развернуться здесь будет сложно, но мне хватило бы и пятнадцати минут, чтобы задержать этих убийц и дать девиантам еще немного времени. Ноги налились свинцом. Рука рефлекторно потянулась к катане, уже ощущая холод кожаных переплетений на рукоятки. В одно мгновение рука была кем-то перехвачена. Я едва встревоженно смогла осмотреть помеху, как Коннор, выхватив мою ладонь в сантиметре от оружия, изо всех сил дернул меня с места. Он не смотрел мне в глаза. Лишь держал за руку, тащил меня за собой на выход. В голове отдавались стуки собственного сердца, отбиваемого такт вместе с шагами. За спиной прозвучали выстрелы. Я могла их остановить, могла дать им фору, могла задержать накатывающий волнами ужас на этот корабль, пусть и путем своей жизни! Но теплые пальцы андроида, сжимающиеся на моей руке, не давали мне этого сделать, как бы я не хотела. Наконец, вырвавшись из коридора, я ощутила прохладу свежего воздуха. Девианты уже давно унеслись прочь, кто-то прыгал с тонущего корабля в воду, кто-то — пытался допрыгнуть до причала. На палубе было холодно и ветрено. Отпустив мою руку, Коннор с силой закрыл покрытую ржавчиной стальную дверь. Солдаты бились об нее, старались выбить из петель, возможно, даже намеревались взорвать. Но буквально через несколько секунд шум внутри коридора стих. Изнутри раздавались торопливые затихающие шаги. — Нам нужно убираться отсюда, — коротко констатировал андроид. Хватило одного взгляда в карие глаза, чтобы ощутить новый прилив желания жить. Доки погрузились во тьму ночи, с неба доносился вертолетный шум. Ветер швырял в лицо горсти снега, больно колол разгоряченную кожу. Я не могла двигаться. Лишь смотрела на него, словно в последний раз старалась запомнить каждую черту лица. Даже того минутного взора в сторону мне хватило, чтобы ощутить сковывающие горло слезы и костлявую кисть смерти. Коннор не смотрел на меня. Он смотрел за мою спину. — Серия один-три-ноль-девять! — сквозь шум ветра и вертолетных лопастей пронесся громкий мужской клич. Твердый, недрогнувший голос доносился позади, и я чувствовала, как все едва приобретенное рассыпалось прямо на руках. В голове стояла полная тишина. Мысли, словно крысы, попрятались по углам. Ветер отбрасывал распущенные волосы назад, цепляя их за кожаную рукоятку старой верной подруги. Одним своим взглядом я умоляла Коннора бежать, прятаться, оставить меня здесь, но андроид не шевелился. Он чувствовал мой взор, и с каждой секундой его осанка выпрямлялась с неподдельной решительностью. — Поступило распоряжение отозвать вас от дела. Каждая мышца сопротивлялась движению, но я нашла в себе силы развернуться лицом к своим преследователям. Двое солдат, отблескивая от света прожекторов баржи золотыми эмблемами на груди, стояли не ближе, чем на шесть метров, но я буквально слышала и ощущала их дыхание на своем теле. Оно, в свою очередь, отдавалось дрожью. Своры мурашек покрывали кожу, беспрепятственно блуждали от ног к рукам, шее и груди. Все внутри съеживалось от нарастающего напряжения. Моя песня была спета здесь и сейчас. Хватит бегать и прятаться. Пора было встретиться со своей судьбой. Солдат я узнала без раздумий. Один из них попадался мне всего лишь раз на одном из совместных заданий, однако его уничтожающий взгляд ярких синих глаз нельзя было забыть. Его темные волосы в силу своей короткой стрижки не колыхались в такт ветру, ни один мускул на идеальном очерченном лице не дрогнул. Левая ладонь предусмотрительно лежала на рукоятке ПБ в темной кожаной кобуре, он пронизывал меня взором, не отрывался от моих зеленых глаз. Крейг-сто-один. Всегда жестокий, всегда холодный. Всегда трепетно относящийся к своей катане с желтыми кожаными полосками. — Энтони, хватит бегать, — притворно дружелюбный голос второго бойца вызвал во мне неприятное чувство отвращения. Раньше мне было бы абсолютно наплевать на эту неискренность, пусть даже так плохо скрытую. Но сейчас любая подделка, даже самая маленькая и сделанная во благо, заставляла меня корчиться от ощущения обманутости. — Ты ведь знаешь, что чем дальше, тем хуже. Дэвид-девяносто-восемь смотрел на меня, источая умиротворение и спокойствие. Его я знала лучше, чем второго. Ведь именно он так часто присутствовал на групповых тренировках, он учил всех своих подопечных различным приемам. Однажды он даже умудрился сломать мне руку. Тогда из глаз текли болевые слезы, но как ни странно, ненависти во мне не просыпалось, вплоть до этого момента. Светлые, отдающие медным оттенком, волосы мужчины блестели в свете прожектора. Худое, но вытянутое лицо покрывала едва ли не фарфорового цвета кожа. Он не придавливал меня своим тяжелым взором, но именно его я ненавидела и боялась из-за этого гадкого стремления войти ко мне в доверие. — Мне нужна всего пара дней… — едва мой дрожащий голос подал звук, как Крейг разверзся звериным криком. — Нет! Хватит! Ты вернешься с нами прямо сейчас, живой или мертвой! Ты и так уже натворила кучу неприятностей, хочешь усугубить и без того дурацкое положение? — Послушай, — Дэвид сделал шаг вперед, и сине-черная рукоятка его катаны выполнила в воздухе полукруг. Ответная реакция не заставила себя долго ждать. Ноги рефлекторно отступили назад, и я едва не врезалась спиной в Коннора. Страх сковывал все тело, и я даже забыла о существовании андроида, не то, чтобы помнить о его присутствии. Коннор, не спуская глаз с бойцов, так же отступил. — Мы все исправим. Просто пойдем с нами. — Ничего не исправить. Ты ведь это знаешь. Сквозь ветер и раскатывающиеся волны по железной обшивке уходящего под воду корабля, я слышала еще несколько звуков, так отчетливо пробивающиеся в сознании. Я слышала свое сердце, слышала его искусственный орган. Взгляд скользнул по его висящей рядом руке. Как же все внутри тянулось и просилось еще раз ощутить тепло и холод этих механических пальцев, ощутить весь спектр чувств, сопровождаемых трепет от прикосновений к бионической коже. Дыхание сбилось, грудную клетку сдавливало тугим черным комбинезоном, но даже несмотря на угрозу удушья я продолжала смотреть на мужскую ладонь. Каждая клетка на теле ощущала его встревоженный взгляд, он смотрел на меня, но в его взоре не было скорби, в отличие от моего. Он был напуган. Закрыв глаза, я вдохнула тяжелый речной воздух. Несмотря на холод, окружение вдруг нагрелось до невыносимой температуры. Я чувствовала, как лицо наливается краснотой, как проступают на холодном лбу капельки пота. Рука рефлекторно поднялась, но не для того, чтобы еще раз ощутить уют шероховатой кожи андроида. Пальцы медленно выдвинули катану из саи, и та с характерным звуком опустилась рядом с ногой, звонко ударив острием по бетону. Ее настороженный, но уже готовый к бою крик стоял в ушах, мышцы вновь ощутили прилив адреналина, но сердцу это не помогло. Оно отбивало чечетку в страхе быть не поверженным, а больше не увидеть того, кто стоит рядом. — Анна, — Дэвид аккуратно вытянул ладонь вперед в знак успокоения, но это движение вызвало во мне отнюдь не самые спокойные реакции. Руки напряглись в предвкушении схватки, мир мерк вокруг, тонул в готовящихся солдатских рефлексах. — Не делай глупостей. — Коннор, уходи отсюда. Проклятый дрожащий голос бросил слова так стремительно, что я даже не успела осознать сказанного. Все внутри играло и искрилось, пропитывалось нарастающей готовностью к битве. Мне определенно не хотелось осознавать, что андроид будет смотреть на все это месиво. Пусть солдат внутри был мертв, но уничтожить натренированные рефлексы было невозможно. По сравнению с «первичниками», прошедшими огонь и воду едва ли в не в прямом смысле, я была соплячкой. А значит, жить мне оставалось не больше десяти минут. Коннор, однако, не шевелился. — Ты не собрала волосы, — голос Дэвида был насквозь пропитан обреченностью и чувством безысходности. На его губах отразилась ироничная ухмылка. — Нет. Не собрала. Ветер швырнул мне в лицо россыпью твердого снега, когда ноги рефлекторно понесли меня вперед. Звуки завывающих порывов воздуха, шум поглощающей корабль воды и скрежет металла оставался где-то там, за пределами разума. Я видела перед собой лишь их. Только их. Ощущала в руке напряженное оружие и едкий страх внутри. Дэвид успел обнажить свой меч, и в воздухе прозвенел скрежет и лязг металла. Перед глазами мельтешили тени и снег. Руки действовали самостоятельно, я даже не помнила, что и как делала, лишь звонкие звуки ударов и рассекающегося воздуха доносились где-то там, далеко. Крейга рядом не было. Он исчез с поля зрения сразу, как только Дэвид вступил в драку. Сделав кувырок через плечо, я отразила блестящим лезвием очередной ловкий удар катаны Дэвида. Вражеское острие соскользнуло и с противным скрипящим звуком вонзилось в бетонный пол. В глазах Дэвида блеснуло непонимание. Он старался вырвать застрявшее оружие, но то намертво засело в пробившейся трещине. Улучив момент, я мельком отыскала Крейга. Перед глазами мельтешило двое мужчин, и Коннору, как ни странно, пока удавалось удерживать солдата на расстоянии. Боец мог в любой момент занести любое оружие из своего арсенала, но все что он делал – отпихивал несчастного андроида, старался пробиться мирным путем. Синие глаза искрились в лучах прожекторного света, он, как и любой другой солдат, видел лишь одну цель и слепо следовал ей. Получив возможность ощутить этот мир, я вдруг поняла, насколько омерзительно это выглядит со стороны. Вот так стремиться к единственно поставленной задаче, которая была дороже собственной жизни. Ради которой мир вокруг затягивало пеленой, а в голове кроме солдатских установок и ограничений ничего нет. Он рыпался вперед, то и дело сцепляясь с андроидом. Я не была уверена даже, что Крейг видел Коннора, ведь его взгляд был полностью устремлен на меня. В секунду, увлекшую меня в раздумья, тяжелые руки обхватили меня сзади. Дэвид наверняка получил четкие указания привести меня живой, и от того нетронутый холодный металл пистолетов все еще бликовал в кобуре обоих бойцов. Руки отчаянно пытались вырваться из крепкого захвата натренированных стальных мышц. Коннор-катана с рассекающим воздух звуком выпала из запотевших пальцев и укатилась куда-то в сторону. В глазах начало меркнуть. Сдавливаемые легкие не могли раскрыться и глотнуть свежего морозного воздуха. Отголоски происходящей рядом отчаянной борьбы раздавались, словно из-за стены густого тумана. Дэвид что-то шептал рядом, пытался успокоить, возможно, даже пытался использовать имитацию сожаления и скорби, но все что я видела перед собой — стоявшего на коленях Коннора, которому вот-вот могли свернуть шею. Последние капли сознания внезапно ярко воспрянули поверх уходящего в незабытие мира. Собрав все последний силы в обмякающих от кислородного голодания мышцах, я резко повисла на руках Дэвида и ногами оттолкнулась от Крейга, удерживающего андроида цепкими руками за шею. Боец с гулким стоном отпустил андроида и повалился на спину. Внутри желудка образовалась черная дыра, предвкушающая падение. Снег, волны, палуба — все кувыркалось и вертелось в сознании. Освобожденные легкие жадно глотнули воздух, и кислород заставил оголодавший мозг в бешеном темпе подключиться к происходящему. Я висела на самом краю палубы. Руки машинально сцепились за железные лоскуты разорванной обшивки, по кистям текли струйки крови от порезов. Голова самопроизвольно повернулась вниз, обратив взор испуганных глаз на бушующие белые волны. Вода должна была быть ледяной, просто жуткой. Дэвид скрылся в глубине темной толщины речного потока. Из-за палубы показался Коннор. Он впопыхах протянул мне руку, цеплялся за комбинезон, пытался затащить меня назад. Он был так близко, что я вновь услышала биение механического сердца и почувствовала жар на разгоряченном лице, но все это ушло так же быстро, как и появилось. Крейг, внезапно нависнув над нами словно скала, рывком отбросил андроида в сторону. В смуглой руке красовалась черно-желтая рукоятка катаны, она наверняка нашептывала ему о правильности его поступка, наполняла его тело адреналином и уверенностью в собственных действиях. Взор синих глаз разъедал меня, словно кислота. Острие клинка блеснуло в своей готовности, и я наощупь нашарила рядом лежащую рукоятку оружия. В голове все еще плыло от недостатка воздуха, и впервые за последние несколько дней я не пожалела, что отдала двадцать пять лет на тренировку тела и разума. Рефлексы самостоятельно отдавали приказы конечностям, игнорируя мою полную дезориентацию. Коннор-катана, героически блеснув лезвием, остановил надвигающуюся смерть едва ли не в одном сантиметре от лица. Скрежет заостренной стали друг от друга противно отдавался внутри целыми вспышками раздражения! Крейг снова и снова поднимал свой клинок и наносил удары. Мне удавалось удерживать его напор, удавалось удерживать меч в ноющих от напряжения ладонях. Я видела перед собой черноту комбинезона и треклятые золотые звезды, ощущала приступ горечи на губах и стекающую кровь по запястьям. Раны заживали, но с каждым его ударом новые ткани разрывались, источая все больше красной жидкости. Повалившись на спину, я ногой оттолкнула вновь заносящего свой меч бойца. Солдат устоял на ногах, хоть и пошатнулся, и это дало мне на секунду почувствовать возможные шансы на победу. Я не была слаба. Я не хотела умирать вот так. Ощущение шансов пропало в одно мгновение. Крейг на деле едва дернулся от моего толчка. В его глазах блеснуло недоумение (или ярость?), и в следующее мгновение уже его нога с тяжелым солдатским ботинком неслась в мою сторону. Инстинкты сработали моментально, заставив руку с катаной прикрыть голову. Удар тяжелой подошвы пришелся ровно по пальцам, и я вскрикнула от боли. Рукоятка заскользила по окаменевшей ладони. Звук скатывающегося скребущего по заснеженному бетону металла укатился куда-то за спину. Боль в руке, страх перед смертью, желание еще раз прикоснуться к теплой руке — все исчезло в тумане. Коннор-катана стремительно несся по накренившейся палубе прямиком в пучину речной поглощающей все воды. В голове раздавался ее протяжный умоляющий крик, и я, совершенно позабыв обо всем на свете, на коленях ринулась за ней. — Нет, нет, нет! — из горла доносился хриплый дрожащий голос. — Стой! Блестящая поверхность прощально отбросила последний блик в глаза и скрылась за краем палубы, едва я успела подползти. Стоя на коленях и всматриваясь, как верный спутник последних семи лет кувыркается в воздухе, я ощущала себя вдруг такой… слабой. Никчемной. Одинокой. Шум ветра и волн затих, волосы отбрасывало назад порывами ледяного воздуха, но я не могла оторвать свой взгляд от красно-черной рукоятки единственного друга, которого я так тщательно оберегала от мира. Она вдоволь напилась перед своим исчезновением крови, и даже сейчас ее прощальный голос в голове нашептывал мне о самых прекрасных наших моментах совместного времяпровождения. Белые волновые гребни приняли ее в свои пучины, и все что мне осталось от ушедшего соратника — лишь воспоминания. Оперевшиеся о края палубы ладони ощущали покалывание от прижимающихся к холодной поверхности ран. Перед глазами все еще стоял блеск идеального острия, но в этот раз он был кроваво красным. Все было красным: снег, спускающийся с небес, свет прожектора, речные волны — весь мир надел на себя темную маску траура и скорби, только цвет ее был не черным, а кровавым. Крейг не наступал. Я четко осознавала, что была сейчас более, чем беззащитна, но атаки не происходило. Дрожащие ноги едва подняли меня с колен, и я, захлебываясь в собственном дыхании, обернулась. Солдат стоял чуть поодаль. Острое противное лезвие было опущено и едва касалось бетонного пола, оставляя следы на взъерошенном нашими стычками снегу. Ярость синих глаз сменилась на смятение, испуг! Он боялся меня, и не зря. Звериный рык сорвался не с губ, а изнутри грудной клетки. Я неслась к нему на всех порах, ощущая, как распущенные волосы хлестают по спине. Образовавшаяся после исчезновения катаны тишина в голове наполнялась яростью, чистой и такой яркой, как в той каюте рядом с трупом девушки-андроида. Перед глазами стоял только мерзкий облик идеально слаженного солдата. Все в нем подогревало во мне злость, вызывало желание убить. Крейг не успел понять, что происходит, как я, на полном ходу оттолкнувшись от выпирающей из бетонного пола металлической ржавой трубы, повалилась на мужчину всем телом. Падение на спину выбило из него весь воздух. Он пытался брыкаться, прикрывать голову руками, но мои удары и капающая кровь из ладоней ввели его в полную прострацию. Раз за разом кулаки опускались на его лицо, временами я даже слышала, как хрустят кости. Ярость пропитывалась видом проступающей на коже солдата крови. Я наносила удары слепо, даже не осознавала, что делаю. Казалось, вселенная остановила свое движение только ради того, чтобы дать мне освободиться от этой злости. Но становилось только хуже. Кровавая пелена перед глазами сгущалась. Мужчина брыкался. Я видела, как появляются синяки на его голове, видела, как заплывают глаза от непрекращающихся ударов, осознавала, что могла убить его в любой момент. Но всем своим разумом я была далеко. Разумом я вновь ощущала приятный блеск своей подруги, вспоминала, как пахнет спиртом лезвие после чистки, ощущала тепло нагретой кожаной рукоятки. Потерянная в собственных мыслях о скорби и утрате, я даже не заметила, как схватила голову Крейга обеими руками и разбивала ее о холодный бетон. Лужи крови пропитывали окружающий снег. Из груди солдата доносились всхлипы и кряхтения, но мне было мало. Мало этих страданий, мало крови на собственных руках, мало едва поспевающих заживать образующихся ран на костяшках пальцев. Шум в голове смешивался в ядерный коктейль из криков андроида за спиной, из мычаний бойца подо мной, из шума ветра и крови внутри черепа. Среди них я отчаянно, захлебываясь в слезах, искала один единственный голос. Откапывала самые дальние закоулки памяти и сознания, обреченно блуждала в воспоминаниях, старалась и умоляла ее вновь воскликнуть, пусть даже в ее привычной манере обвинить меня в непослушании! Но она молчала. Весь мир молчал. Кто-то старательно пытался стащить меня с едва двигающегося крупного тела. С воинственным криком я оттолкнула кого-то от себя, и, зажав одним коленом плечо пытающегося выкарабкаться Крейга, слепо потянулась рукой за лежащей рядом катаной. Разум не осознавал действий, а я, ввергнутая в истерию, делала все, лишь бы прекратить это скорбное и яростное состояние. Пальцы нащупали кожаную чужеродную рукоять катаны, и я, занеся меч над онемевшей в предчувствии смерти плотью, с криком вонзила клинок в грудную клетку человека. Крейг дернулся. В его чистых, потемневших глазах читалось непонимание, в моих — ненависть. Мужчина постарался что-то сказать, но вместо звуков из горла донеслось глухое бульканье. Вид захлебывающегося в крови коллеги внезапно вырвал из моего сознания ярость, как мерзкого паразита из тела жертвы. Я с ужасом смотрела на свои руки, по которым стекала алая кровь. Я убила его. Пусть он все еще шевелился, старался что-то сказать, но я убила. Отчаяние внутри вновь ввергло меня в состояние безрассудства. Ощущая приступ разъедающего страха, я отползла от умирающего тела. Все было кончено. В сознании воцарилась непривычная тишина. Мельтешащий рядом Коннор старательно пытался мне что-то донести, он сидел рядом на корточках и что-то объяснял, смотрел прямо в глаза. Время от времени он стряхивал мое обездвиженное тело. Его карие глаза сияли, словно звезды. Я видела, как губы открываются и закрываются, слышала его теплый голос, но не могла сосредоточиться. Потрясенный рассудок не желал хоть как-то включаться, и все, что я могла — сидеть на заснеженном полу, держа окровавленные руки на весу, словно улики самого страшного преступления. —… уходить… Снег спадал на волосы и лицо, ветер обжигал мокрые следы от слез. Перед глазами стоял облик столь важного для меня создания, и я как в последний раз старалась насладиться этими изящными чертами, маленькими родинками, блестящими глазами. Ни один орган не выбивался из своей нормальной работы. Сердце билось, как и прежде, в висках не стучало. Лишь желудок топ в судорогах, а мозг отказывался включать хоть какие-либо чувства. — Анна... слышишь… Подняв лицо к небу, я закрыла глаза и прислушалась к внутренней тишине. Мое будущее было предначертано. Там, у дома Камски я считала, что это и была точкой невозврата, но на самом деле она была здесь — на уходящей под воду ржавой барже, ставшей на некоторое время местом освобождения желающих жить девиантов. Снежинки мирно опускались на мое лицо, таяли и смешивались с потеками красной и голубой крови, оставшейся после андроида-девушки. Убийство солдата из подразделения не прощалось. Если раньше у меня и был выбор между жизнью в наполненном болью мире или холодным столом хирурга, то теперь мой выбор был либо умереть от повешенья, либо от выстрела точно в висок. — Да посмотри ты уже на меня! Я медленно, с благоговейной улыбкой, взглянула на Коннора. Он не был человеком. Мы были знакомы всего несколько недель. Но абсолютно все в нем вызывало во мне желание дотронуться к нему, ощутить шершавость пальцев, легкую щетину на собственной щеке. Его уютный голос был самой прекрасной музыкой, что я слышала. Идеальные скулы и шевелящиеся в разговоре губы. Внезапно пришло осознание, что именно его я ждала все эти годы. Я шла путем убийств и постоянных потерь, слепо следовала приказам, отдавала всю себя на, как казалось, дело всей жизни. Но это было не так. Он был делом всей жизни. Он и та, что лежала теперь на дне реки. — Мы должны уходить, — андроид смотрел мне ровно в глаза. Его руки грели мои плечи. В голове словно прозвучал выключатель, и я вдруг осознала смысл сказанного им. Потеряно кивнув головой, я позволила ему помочь мне встать. Окружение вокруг расплывалось, каждое движение было таким замедленным, как будто бы сменяющиеся картинки в калейдоскопе. Коннор держал меня за руку и беглым шагом тащил за собой. И я следовала. Ноги несли меня вперед, мышцы подчинялись единственной поставленной в голове цели — следовать за ним. Над головами все еще шумел вертолет, однако источник шума в темном небе было невозможно разобрать. Может, он мне и казался… ведь я уже не понимала, где была реальность и вымысел. Покинуть корабль оказалось не так сложно. Преследования за спиной не велось, нарастающий снегопад быстро заметал наши следы. Тепло тела сосредоточилось в ладони, за которую меня вел за собой андроид. Его шаг слегка притормозил, как только мы сошли с корабля на причал, и я, освободив пальцы от цепкой хватки мужской руки, обреченно повернулась к утопающей барже. Где-то там на дне реки покоились последние семь лет моей жизни. Коннор молчал. В его голове наверняка происходило невероятное количество противоречивых процессов, одни из которых требовали срочно покинуть опасное место, другие — дать мне на передышку хотя бы несколько секунд. Щеки обжигали уже привычные соленые слезы, которые приходилось облизывать всякий раз, как те достигали пересохших губ. Баржа медленно уходила под воду. Отовсюду слышались воинственные крики покидающих корабль оставшихся в живых солдат, но я не могла заставить себя оторваться от места. Внутри все было мертво и пусто. Не было ни солдата, ни рефлексов, ни чувств. Я ощущала себя вывернутой наружу блестящей оболочкой, из которой вытащили и выбросили конфету. Все значимое перестало им быть. До руки в очередной раз дотронулись теплые пальцы. Почувствовав наступающую внутри истерику, я опустила взгляд и сглотнула комок. Спутанные волосы налипли на лицо, скрывая мое истинное состояние, но что-то в этом прикосновении подсказывало, что Коннору и не обязательно было видеть все своими глазами. Ведь мое напрягшееся тело источало сгустки обреченности и подавленности. — Идем, — мягко прозвучал ровный голос андроида, увлекающего меня как можно дальше от проклятого места. На улице стоял мороз. Возможно, даже ниже пятнадцати. Каждая клеточка кожи ощущала холод, но ноги несли меня на автомате вслед за спиной андроида. Мы шли молча, блуждали по кварталам и потемневшим дорогам, ступали по следам, оставленными девиантами. Время потеряло свое значение. Оно не вытекало из рук, как раньше, не растягивалось и не сжималось. Оно просто шло. Я следовала за Коннором, точно кукла, не осознавая происходящее. Высокие здания были погружены в темноту, ни одно окно не светилось. Большинство дорог не освещалось, а густая пелена белого снега не позволяла видеть вдаль хотя бы на десять метров. Но Коннор шел вперед уверенно, и у меня не было выбора. У меня вообще больше ничего не было. Через какое-то время мы достигли здания. Старая разбитая церковь, стены которой держались на честном слове, а в крыше виднелись дыры. Андроиды стояли у стен, сидели на полуразваленных лавочках, скрывались в темных углах. В их лицах читалось только смятение и скорбь, и боже, как близко я ощущала себя к ним именно сейчас. Уже на входе Коннор отпустил мою руку. Он потерянно ступал прочь, его шаркающие шаги отдавались эхом в пустом пространстве. Брошенная практически в одиночестве, я отрешенно уселась на близ стоящую лавочку. В голове не было ни одной мысли. Я даже не слышала, как бьется собственное сердце, как стучит в висках кровь, как дрожат уставшие ноги и руки. Холод деревянной лакированной поверхности охлаждал тело и разум. И я, не желая видеть этот мир, спряталась в собственных коленах, перехватив их руками. Внутри было по странному тихо. Еще недавно пронизывающий прощальный крик Коннора-катаны отражался от внутренних стен черепушки, отзывался яростью и злостью в напряженных мышцах, но сейчас все затихло в пустоте. Смерть была так близко, она буквально держала меня за горло, но вместо того, чтобы спокойно увести мое сознание с собой на небо, она получила смачный плевок в лицо. Подразделение не прощает таких ошибок. Я все еще помнила о своем нежелании оставаться в этом отвратительном мире, где люди уничтожали друг друга за несколько граммов красного порошка и забивали палками тех, кто был просто не такой как все. Но если недавно можно было рассчитывать на добровольный уход, то сейчас покинуть мир предстояло в страхе. Отлипнув от колен, я медленно опустила ноги на пол и осмотрела свои руки. Красные сгустки крови покрывали пропитавшую синим оттенком кожу. Глаза умирающего солдата всплывали перед взором, точно два ослепительных пятна от долгого наблюдения за солнцем. Я слышала, как хрустел нос под моими ударами, слышала, как трещит череп от грузных соприкосновений с бетонной поверхностью. Эти звуки отдавались внутри эхом, но самое страшное — я ни о чем не жалела. Жизнь пестрила своими осколками на руинах порушенного будущего. Ничего в этом мире больше не имело значения, даже стоящий у дальней стены андроид. Внутри по прежнему разрасталась пустота. Вспомнив о Конноре, я отрешенно посмотрела в его сторону. Андроид, сцепив руки на груди, спрятался ото всех в самом дальнем темном углу. Его глаза изучали одну единственную точку на полу. Шапка все еще громоздилась на голове, но даже она не могла спрятать от меня пробивающийся сквозь вязанную ткань желтый блеск. То, что он привел нас сюда, в очередное логово девиантов, говорило о многом. Он справился с заданием с совершенно неожиданным финалом. Я видела это своими глазами. Видела, как он несется вслед за тем самым Маркусом, видела, как он выстреливает из пистолета в сторону надвигающихся солдат. Видела, как под натиском сильных рук закрывается железная дверь, обрывая наступающим штурмовикам возможность к выходу. Он был один из них с самого начала. Но вряд ли в его голове все было спокойно. Купаясь в жалости к собственной тушке, я даже не заметила, в каком состоянии пребывал Коннор. Его потерянный взгляд и отчужденность с самого нашего появления в заброшенной церкви буквально кричали о том, как много смятений и тревоги переполняло эту голову. Впервые за последний час я почувствовала желание сделать хоть что-то. Обнять, сказать слова сожаления о порушенном внутреннем мире и привычных установках, да хотя бы просто молча подойти. Но ни один мускул не двигался с места. Я могла только смотреть, как андроид съедает самого себя в попытках смириться с произошедшим. — Ты ведь пришла с Коннором, верно? Жесткий, но в то же время спокойный едва знакомый голос вывел меня из раздумий. Оторвав взор от зависшего в чертогах разума и программных процессов андроида, я туманно посмотрела наверх. Поодаль от меня стоял тот самый девиант, что в трюме принял меня за одного из солдат и едва не прикончил на месте. Его глаза были удивительных, несочетающихся вместе оттенков: голубой и зеленый. Вряд ли андроидов выпускали с конвейера, наделяя их гетерохромией, и потому оставалось лишь гадать, почему радужная оболочка так сильно отличается друг от друга. — Я слышал, что ты помогла некоторым из нас, — он был тактичным, но в то же время встревоженным. Как и во всех присутствующих, его переполняло сомнение о будущем в этой нелегкой войне. — Даже несколько спасенных из нашего народа — это уже в какой-то степени победа. Смерив андроида обреченным взглядом, я вновь подобрала к себе колени и сцепила за ними пальцы. Мужчина-андроид был на редкость красивым. Острый подбородок, высокий рост, идеальные черты лица. Он, как и Коннор, остро выделялся своими совершенными чертами среди собратьев, но если черты второго вызывали во мне трепет, то первый — только желание держаться подальше. — Как бы то ни было, — продолжал андроид, — я рад, что среди людей еще встречаются достойные личности. — Ты ведь Маркус, да? — девиант уже хотел отойти, как резко был остановлен моим обращением. Голосовые связки на удивление не дрожали, в то время как внутри каждый орган дергался в судорогах уходящего тепла. Впервые за долгое время я ощущала холод, который был вызван даже не погодными условиями, а господствующим внутри чувством пустоты. — Он тебя не убил. Брошенные слова прозвучали с неким укором. На мгновение в глазах андроида блеснуло недоумение, и только потом Маркус, поиграв нижней челюстью, посмотрел в сторону стоявшего в темном углу андроида. — Он сделал свой выбор. Правильный выбор в пользу своего народа. Несколько секунд мы смотрели в его сторону. Маркус — понимающе, я — сожалеюще. Мне было понятно то состояние, в котором пребывал андроид. В своих эгоистичных желаниях стать свидетелем того, как Коннор выбирает «правильный» путь я совершенно забыла, через что ему придется пройти. Однако пока я, переступая через себя и свои установки, громила подвал в приступе удушья, он молча стоял в темноте, кипя в мыслях о порушенных представлениях словно в собственном соку. — А каков был твой выбор? Сказанное вернуло меня в реальность. Я с недоумением посмотрела в разные глаза Маркуса и увидела там только… понимание. Он казался мудрым и светлым, и в то же время необыкновенно опасным. Его руками вершилась судьба тысячи андроидов и людей, он шел к своей цели с самого начала, и сейчас, застав тех, кто пытался ему помешать, он раскрыл для них свои двери, давал им убежище. Острый укол совести заставил меня отвернуть взгляд. Я слышала, как андроид, шурша своим длинным плащом, в молчании уходил прочь. Он медленно бродил от стены к стене, подходил к другим истерзанным искусственным душам, возможно, даже пытался оказать психологическую помощь. Но как бы не была уверенной его походка, как бы не звучал спокойный недрогнувший голос — все же не мог скрыть внутренних смятений. Через некоторое время Маркус подошел и к Коннору. Я не слышала, о чем они говорят, да и не желала слышать. Видеть их, совсем недавно пытающихся друг друга остановить, вдвоем было словно преступлением, и я решила осмотреть окружение, лишь бы занять образовавшуюся тишину в голове хоть чем-то. Андроидов стало меньше в разы. Они кучками стояли вместе, что-то скорбно шептали друг другу. Не всем повезло остаться целыми. У некоторых отсутствовали ноги или руки, кто-то и вовсе уже лежал мертвым грузом. Внезапно мне захотелось вернуться назад. Не на «Иерихон», нет. Назад в недалекое прошлое, когда единственной моей проблемой было отвратительное поведение Гэвина Рида и чистка рукоятки катаны после его пальцев. Это было прекрасное время. Время, когда мир не тонул в сковывающих душу чувствах, а предательское сознание не требовало ступать по следам уходящего андроида-детектива. Хотелось не слышать эти до сих пор звучащие в голове крики и выстрелы, отражаемые от железных стен. Хотелось не ощущать на себе всю атмосферу наставшей войны, не видеть удрученные лица андроидов. Мне хотелось вернуться в день, когда нога переступила порог Детройтского полицейского участка. Но даже тогда я не свернула бы с пути и не отказалась от выполнения дела. Вся моя жизнь вела меня сюда и успешные попытки оторваться от подразделения были тому доказательством. Рядом прозвучали тихие шаги легких мужских ботинок, под подошвами которых скрипел снег. Всем своим телом я чувствовала на себе взгляд темных глаз. Комбинезон напрочь пропитался запахом крови, пластика и пороха, однако опускать колени с лавочки я не торопилась. — Я больше ее не слышу, — словно бы самой себе произнесла я. Взор остекленевших глаз цеплялся за маленькую трещину на спинке впереди стоявшей лавки. Биения сердца я не слышала, но чувствовала, как тело покачивается взад-вперед под сильными толчками мышцы. — В голове такая тишина. Как будто кто-то внутри отключил радио. Раз за разом перед глазами всплывал блеск кувыркающейся в воздухе на пути к объятиям волн катаны. Вместе с ней была вырвана не просто часть жизни, был вырван крупный кусок рассудка. Она сопровождала меня каждый день на протяжении семи лет. Именно она хранила все мои малочисленные тайны и грехи, она же поддержала меня в момент «пробуждения». А сейчас все что от нее осталось — лишь тактильные воспоминания кожи о нагретом переплете. — Мне жаль, — остановившись в нескольких метрах, Коннор пронизывал меня взглядом. — Знаю, она была дорога тебе. — Это уже не важно, — к горлу подступил очередной комок, и я нетерпеливо облизала губы. — Теперь не имеет значение, что будет дальше. Я убила своего. Такого мне не простят. Окружающий шепот стих. Возможно, это было лишь мое воображение, возможно, на нас и вправду смотрели десятки глаз. Ощущая боль в каждой затекшей мышце, я медленно встала и судорожно отряхнула комбинезон. Это было бессмысленное действие: темная ткань была сплошь перепачкана и местами разорвана, но попытки стряхнуть несуществующую пыль с плеч было скорее желанием привести мысли в порядок. На некоторое время мне даже удалось это сделать. Мысли, словно тараканы, постепенно начали вылезать из своих потайонных уголков. — Ты не убил его, — наконец, оставив свой костюм в покое, я прямо посмотрела на новоиспеченного девианта. В карих глазах Коннора промелькнуло секундное сомнение, но и оно тут же было заменено решимостью. Только что потерянная и ничего не ощущающая, я вдруг почувствовала внутри трепет. — Нет, — безэмоционально произнес андроид. — Не убил. — И что теперь? Он придавливал меня своим взглядом к месту, заставлял сгорать в огне печали и восхищения одновременно. Я больше не боялась его, как тогда, в башне. Я видела перед собой мужчину, полного уверенности в своем выборе. Воздух вокруг начинал постепенно накаляться. Тело бросило в жар, а сердце внезапно напомнило о себе сильным сбивающимся ритмом. Его прекрасные глаза даже сейчас блестели в свете пробивающейся сквозь снежные тучи луны. Кожа на ладони рефлекторно ощутила прикосновение теплых и холодных одновременно пальцев. Он смотрел на меня, я смотрела на него. И сколько утекло мимо времени оставалось загадкой. — Я должен вернуться в «Киберлайф» и освободить андроидов. Сказанное обрушилось на голову, словно мощная волна ледяной речной воды. С моих губ послышался смешок, за ним второй, а за ним целая истеричная эпопея из смеха. Коннор щурил глаза и пытался понять столь странной реакции, я же старалась унять истерию. — Ты что, серьезно?! Сначала «Иерихон», теперь «Киберлайф»! А что завтра? Пентагон?! — Я должен это сделать, чтобы выиграть эту войну! — Выиграть! — сделав один шаг вперед, я с мольбой впилась взглядом в глаза Коннора. Андроид не отпрянул, лишь с вызовом отвечал на мой взор. — Ты себя слышишь? Совсем недавно ты хотел эту войну остановить, а теперь выиграть! — Разве у меня есть выбор? — на мгновение мне показалось, что мужской теплый голос дрогнул. Я не сводила с него глаз, старалась рассмотреть в этом лице ответы на все свои вопросы, но выходило из ряда вон плохо. Перспектива вновь рискнуть единственным оставшимся в моей жизни значимым существом ужасала, и внутренний трепетный жар превратился в холод страха. — Впервые я чувствую, что делаю все правильно. Глубоко вздохнув, я спрятала лицо в ладонях. Внутри сознанию было абсолютно наплевать на себя, учитывая как много дел я натворила — конец будет один. Но бездумное желание этого дурака идти прямиком в лапы смерти начинало изрядно бесить. Тело пыталось унять внутреннюю дрожь, когда андроид, сменив грубый тон на более мягкий, подал голос: — Ты говорила, что вдруг ощутила свою настоящую цель. Увидеть, как я выполняю свою задачу, — мягкий тембр отголосками отзывался внутри тела. В желудке начала образовываться засасывающая дыра, и вряд ли это был голод. — Я чувствую тоже самое. Я должен освободить андроидов, должен им помочь. Это то немногое, что я могу сделать. Вновь открыв лицо, я несколько раз кивнула головой в знак согласия. Да, мне было это знакомо. Чувство, когда осознаешь свое главное предназначение, когда ощущаешь, словно бы весь этот мир и вся эта жизнь вела меня к одному единственному дню, после которого будет лишь мрак. Может, это чувство и было упоительным, но далеко не самым перспективным в своем будущем. Андроид не двигался с места. Он терзал меня взглядом, безмолвно умолял понять и отпустить его. В очередной раз я теряла кого-то очень близкого, и не могла ничего с этим поделать. Только молча наблюдать, как мир, за который ты совсем недавно боролся, летит в ту же бездну, в которой исчез последний проблеск верного друга. — Тебя убьют. Ты же это понимаешь? Коннор смолчал. За него ответил взгляд, переполненный смирения. В тишине собственного разума, я слышала, как бьется сердце. Оно требовало не отпускать его, сцепить вокруг пластмассового тела руки и держать до потери сил. Но разве можно было насильно держать того, кто стремился завершить главное дело всей своей жизни? В конце концов, именно Коннор позволил мне следовать за ним, оттягивая момент встречи с главой подразделения. Именно Коннор был причастен к тому, что случилось на палубе «Иерихона». Именно Коннор был причиной всех изменений в моей жизни. — Я так понимаю, что проситься пойти с тобой не имеет смысла. — Нет, — спокойно ответил андроид. Его грудная клетка резко опустилась, как будто бы в облегчении от моего бессловесного согласия с его намерениями. — Ты должна найти Хэнка. Он не откажет в укрытии. — Какой в этом смысл? Они не оставят меня в покое, а вечно прятаться я не собираюсь. — Но ты сможешь хотя бы переждать, пока все это не закончится. Я согласно кивнула головой. В этом определенно был смысл для меня. Уходить на тот свет, гадая, выжил ли андроид или нет, будет очень сложно. А чего-чего, но точно не в терзаниях я хотела прощаться с жизнью. На несколько секунд повисла тишина. Я молча смотрела на свои руки, стараясь подобрать слова для предстоящего разговора. Андроид не торопился отходить. Он так же молча смотрел в мою сторону, явно ощущая мою недосказанность. И когда избитый рассудок смог состряпать что-то наподобие извинений, я вновь подняла взгляд с грязных окровавленных рук на карие глаза Коннора. — Я бы хотела попросить прощения. За то, что сказала там, в квартале, — каждое слово давалось мне с трудом. Коннор нахмурился, видимо, вспоминая разговор в темном заброшенном дворе, но окончательное просветление возникло только после того, как я смогла выразить все свои мысли. — Пусть вы и машины, но в вас есть гораздо больше, чем в кожаных ублюдках, типа меня. — Почему ты говоришь это? — встревоженно отметил андроид. Его губы вновь приоткрылись, но на этот раз вопрос был задан, а не как обычно скрыт в механическом сознании. Глядя на них, я вдруг ощутила острую потребность узнать их на ощупь. Плоть под тесной тугой тканью желала вновь почувствовать искусственное тепло этого механизма, но любой такой контакт мог обречь меня на и без того сложное смирение с надвигающимся концом истории. Оторвав взгляд от губ Коннора, я взглянула ему в глаза. — Потому что не уверена, что увижу тебя следующим утром. Вернувшаяся тишина грузом сползла с потолков на плечи. Я смотрела на его руку, желала еще раз изучить ее на присутствие шероховатости бионической кожи и тепла, но вместо этого молча стояла, утопая в душевных терзаниях. Когда же глаза смогли оторвать взгляд от его руки, я вдруг поняла, что и он потерянно смотрит на ту ладонь, за которую меньше часа назад вел меня подальше от уходящего под воду корабля. Его брови были сдвинуты вместе, из-под края шапки выбивался желтый яркий цвет. Мне бы всего одну секунду, всего мгновение, чтобы вновь услышать биение его сердца, ощутить тепло внутри груди! Спрятаться под этой несуразной, широкой курткой, раствориться в покое и уюте его механического тела! Всего одно касание, и я вдруг решу податься в вечные бега, лишь бы не забывать это тепло на собственной ладони. Но вместо этого я стояла и отчитывала секунды до своего исчезновения из его жизни. — Я была рада познакомиться, Коннор. И уж тем более рада идти с тобой до конца, — сказанные слова были такими легкими и дружелюбными, что даже я удивилась. Андроид, резко отцепив свой взгляд от моей руки, посмотрел мне в глаза. — Так что постарайся не помереть там. Прежде, чем пройти мимо, я увидела, как Коннор попытался что-то сказать. Его губы открылись, но тут же были сомкнуты назад. Это было правильным решением, Коннор. Пожалуй, самым правильным решением за последние несколько часов. Уже у входа я вдруг ощутила странную неприятную легкость на своей спине. Ноги рефлекторно остановились перед морозными ветрами улицы. Рука стащила пустую саю. Ее красные резные рисунки некогда вызывали восхищение и трепет, сейчас же — лишь обреченность и возвращающуюся тьму. Ножны были словно опустевшей колыбелью ушедшего из мира ребенка, ее шероховатая поверхность вызывала тошноту. Поколебавшись несколько секунд, я, не глядя, откинула ее в сторону. Гулкий металлический грохот эхом отразился от стен. У меня больше ничего не было. Путь до Хэнка был не близким. Высокие темные здания скрывали меня от ветра и снега, но слишком длительное пребывание в стрессе существенно понизило мою выносливость. Тело вздрагивало от каждого ледяного порыва, казалось, даже волосы начинали коченеть. Время от времени раздавался сигнальный шум полицейского патруля. Улицы были непривычно пусты. Большая часть города осталась без света, и только Луна пыталась освещать дорогу, периодически швыряя лучи сквозь пелену темных туч. Обхватив себя руками, я позволила ногам брести по дорогам и закоулкам на мышечной памяти, самой же при этом полностью погрузившись в себя. В голове перемешалось все: молчание катаны, полуоткрытые губы андроида, кровь на лице убитого солдата — каждая мысль была небрежно закинута в один мешок. Я даже не старалась их разбирать. Каждая из них поочередно всплывала в памяти, и на мгновение сердце, из-за которого и происходил весь этот сыр-бор, затянуло грусть и тоску по мертвому внутреннему солдату. С ним все было гораздо проще. Возможно, с ним было все гораздо лучше. Развилки и здания менялись одно за другим. Ветер стаскивал спутанные тяжелые волосы с плеч, иногда агрессивно швырялся снегом. Практически на каждой освещенной дороге лежало как минимум одно расстрелянное тело какого-нибудь андроида, но былого желания защищать во мне уже не просыпалось. Я слепо следовала указаниям Коннора о поиске Хэнка, даже не старалась придумать что-то другое. Мне было абсолютно все равно. В те нередкие моменты, когда впереди маячили стражники, я успевала вовремя свернуть с пути и обойти препятствие окольным путем. Каждый такой поворот увеличивал шансы замерзнуть насмерть, и это даже в какой-то момент показалось неплохой идеей. Но я просто шла дальше, едва переставляя ноги и оставляя шаркающие следы. Мне было больше не за что бороться. Катана обрела свою могилу в илистом дне реки, Коннор стремительно плыл в лапы корпорации, его создавшей. За плечами в очередной раз остались горсти порушенного мира, утрат и боли. Эта вселенная уже изрядно мне настачертела. Возможно, стоило бы даже решить эту проблему здесь и сейчас, просто уложив свое тело посреди дороги и позволив снегу замести мои следы. Но в голове крутились слова Коннора об укрытии, и это была та самая соломинка, что держала меня, утопающую в собственной тоске, на плаву. Дом Хэнка был единственным, освещенным светом, на темной улице. Фонарные столбы работали исправно, но темнота сгущалась не на дороге. Тьма обустроилась в соседних домах. Люди в спешке собирали свои вещи и покидали штат, некоторые и вовсе бежали из страны. Все так боялись за собственные никчемные шкуры, что позволили себе бросить дома, хотя уж кто-кто, но я-то знала, как тяжело сделать подобное американскому жителю. Дверь оказалась заперта. Подергав несколько раз ручку, я из последних сил сделала несколько тихих ударов в дверь. Тишина царила всего несколько секунд, и когда дверной замок щелкнул, я испытала нереальное облегчение. — Ахренеть… — едва дверь отворилась, как Хэнк, ошарашенный моим внешним видом, на некоторое время забылся. Он стоял на пороге, изучая каждую деталь моей побитой и потасканной тушки, но дольше всего его взгляд держался на лице. Из-за открытой двери веяло теплом и светом, и мне очень хотелось спрятаться в нем как можно раньше. — Откуда ты? Молчание было ему ответом. Заметив мою дрожь, лейтенант тут же отступил вглубь. Как ни странно, на нем все еще был надет рабочий костюм. Все та же черно-белая полосатая рубашка, те же широкие штаны. Казалось, что даже волосы были в том же положении, что и утром. Обхватив себя руками, я медленно прошла в гостиную. Телевизор, как обычно, вещал какие-то новости. Сумо в углу сонно приподнял голову и фыркнул в знак приветствия. Тело благодарно впитывало тепло комнаты, однако внутри органы все еще облизывали синие языки холода. Встав перед широким диваном, я с гулким стуком и не сгибаясь повалилась на него лицом вниз. — Паршивый выдался денек, да? — донесся скрипучий голос Хэнка. Мужчина стоял надо мной, точно бывалый медик над очередным трупом на месте преступления. — Выглядишь дерьмово. — Ощущаю себя точно так же. Мышцы натянуто простонали, когда я попыталась сесть. Мягкий диван прогибался под моими ломанными движениями, на темной бежевой обивке местами оставались сгустки красной крови. Из головы совсем вылетело, в каком состоянии были мои руки. Не удивительно, что Хэнк, завидев запекшуюся красную жидкость, опешил у входа. Постояв и промычав потерянное «Мдэ», Андерсон развалисто протопал в сторону кухни. Его шаги отзывались в голове неприятной пульсирующей болью. Все тело содрогалось от резкого перепада температур. Меньше часа назад я тащила свою продрогшую тушку через порывы ледяного ветра и снега, месила тяжелыми солдатскими ботинками местами пропитанный голубой кровью снег. А сейчас сидела здесь, в тепле и уюте. Но облегчения отчего-то не проступало. В глазах все еще стояла гладкая желто-черная рукоятка катаны, лезвие которой проникало в бойцовское тело. Из раны сочилась густая красная кровь, Крейг выплевывал жизненно важную жидкость, захлебывался в ней. Он умирал, и вместе с ним затухала вселенная. Ступни протяжно ныли. Кое-как пересилив боль в остывших мышцах, я стащила тяжелые протекторы и попыталась согреть ноги пальцами. Выходило из ряда вон плохо. Появившийся из ниоткуда Сумо нервно тыкался своим огромным мокрым носом мне в левое бедро. Он обнюхивал пропитавшие пятна голубой и красной крови на комбинезоне, чихал и тормошил головой. Ему не нравился этот запах. Помедлив, собака грузно запрыгнула на диван и уложила свою голову на замерзшие ступни. Каждая клеточка кожи тут же воспряла духом от этого жаркого и мягкого соприкосновения, я даже на минуту ощутила себя счастливой. Это был очень важный момент. За последние несколько дней внутри поднимались самые разные чувства и эмоции, порой соединяясь в опасные взрывные коктейли, но было и то, чего я так и не смогла ощутить. Счастья. Спокойствия. — Держи, — протягивающая белый бокал рука прямо перед носом нарушила эту минутную гармонию в голове. Я туманно приняла кружку и прильнула к горячему напитку. Во рту тут же растеклось теплое чувство от крепкого кофе, но было в нем что-то еще. Что-то терпкое и явно спиртное. Опьянеть я не боялась, но само наличие алкоголя в кофейном напитке было тревожным. Мало мне обморожения, я еще и сердце хотела в конец убить. — Пей, лучше станет. Андерсон тяжело опустился в соседнее кресло, и я последовала его совету. Кофе обжигал подмерзшее горло, алкоголь растекался по жилам. Каждый последующий глоток приводил меня в чувства, как ни странно, ощущение тишины и пустоты в голове уже было не таким скорбным. Катана больше не звала меня из глубин съемного дома, а если и звала, то ее крик заглушала толщина холодной воды. — Расскажешь, что произошло? Дернув в сторону скрипучего голоса головой, я не осмелилась поднимать взгляд. Сумо кряхтел и елозил по моим ногам, больно цепляя образовавшиеся мозоли, но мелькающее в разуме чувство боли держало организм в тонусе. Когда кружка была наполовину пуста, я все же смогла оторвать себя от горячительного напитка. Сердце, подкармливаемое взрывной смесью кофе и алкоголя, ускоряло свой ход, и легкие с упоением впервые за долгое время начали глотать воздух. Обмерзшие клетки просыпались. — Коннор вернулся в «Киберлайф», чтобы освободить андроидов. — Вот как. Девиантнулся все-таки дружок… — Хэнк с пасмурным выражением лица откинулся на спинку кресла. Кончик его указательного пальца беззвучно стучал по мягкому подлокотнику, взгляд испещренных морщинами глаз внимательно изучал меня на наличие ответов. — А с тобой-то что случилось? Вопрос на миллион, остро подшутил рассудок. Хэнк не совсем верно подметил, говоря о паршивости этого дня. Он был не паршивым, он был отвратительным. За столь короткий срок вся жизнь разломалась сразу в нескольких местах. Сначала Камски, потом Иерихон, теперь подразделение. Мертвый солдат покрывался красной пеленой тумана, но самым пугающим было даже не это. Молчание в голове заставляло мозг зудеть. Все семь лет внутри постоянно присутствовала катана, ментальная связь лишь крепла с каждым днем, а теперь я словно сижу здесь — обнаженная и униженная. — Я убила пришедшего за мной солдата и потеряла катану, — обреченно констатировала я. — Мать честная… и угораздило тебя. На минуту в доме повисло молчание, нарушаемое трепом блондинки-ведущей из теленовостей. Она что-то говорила о пунктах сбора андроидов, о развернувшейся у одного из таких баррикад девиантов. Ее голос был тревожным и нагнетающим, и я тут же пожалела, что рядом нет Коннора с его умением выключать технику на расстоянии. Его вообще возможно больше никогда не будет. Андроида убьют, едва он ступит на территорию компании, и заменят на другого. Не факт, что они будут различаться внешне, но внутренне это будут совершенно две разные личности. Стерев с глаз наступающие слезы, я с ухмылкой отметила для себя, как сильно изменилась эта галактика. Всего несколько сранных недель, и стены были порушены под основу. Я помню, как просыпалась в семь утра, как бездумно занималась сборами, как решительно сторонилась андроида, делала вид, что его не существует. Помню, как солдатский холодный рассудок воспринимал в штыки каждое его слово, как старательно я избегала взгляд темных глаз и уж тем более прикосновение протянутой руки. Пару дней назад я боялась его и ненавидела одновременно, даже пыталась дать ему умереть, лишь бы прекратить этот зуд в своей голове! Но сейчас это казалось таким далеким, как будто бы происходило в прошлой жизни. Всего один день, и галактика рассыпалась на части. Блуждая в чертогах собственного сожаления и скорби, я и не заметила, как сильно изменился он. Бывалая уверенность в собственной стабильности, что пропитывала его насквозь в том заброшенном здании с расстрелянными девиантами-детьми, исчезла. На ее место пришла уверенность в собственном выборе. В красивых глубоких глазах мелькали звезды, он тащил меня как можно дальше от очередного кладбища, возведенного специально для моей прежней жизни. Он не оставил меня одну разбираться с теми солдатами, хотя мог и бросить, позволив встретить ту самую смерть, о которой я тогда мечтала. Чем бы он не руководствовался — правилами программы, гласящими «жизнь человека превыше всего» или же какими-то личными мотивами — но он остался! И это в большей степени изменило мое отношение к нему. — Вас уволили? — мой внезапный вопрос после минуты молчания выдернул Хэнка из раздумий. Старик недоуменно и вопросительно хмыкнул. — После того, что случилось в участке. — Нет, — Андерсон устало хлопнул по своим коленям и встал с кресла. — Фаулер, конечно, бывает идиотом, но не настолько, чтобы увольнять кого-то из-за разбитого федерального носа. Фаулер вообще не был идиотом. Наблюдая за моими попытками скрыться из окна, капитан даже не постарался выдать меня правительству обратно, как негодный неисправный товар. Может, это было связано с пониманием нашего нежелания отдавать дело в руки федералов, а может, он все это время наблюдал за отношениями в нашей долбанутой троице. Тысяча «может», и ни одного «так и есть». Андерсон брел к коридору. На его лице играла задумчивость и усталость, вокруг глаз расползались синяки. Только сейчас я заметила темный круг от гематомы на костяшках правой руки. — Лейтенант, — приподнявшись с дивана, чем заставила Сумо прокряхтеть и подвинуться ближе, я окликнула Хэнка. Мужчина обернулся. — Можно задать вам вопрос? — Ну, валяй. — У вас было хоть раз ощущение, что вы делаете все неправильно? Что вся ваша работа на деле не стоит и гроша? Старческие серые глаза Хэнка сощурились. Лейтенант выпрямился, отчего черные и белые полосы на рубашке зашевелились змеями в свете потолочной лампы. — А с чего вдруг такой вопрос? — Там, на «Иерихоне», — слова давались мне с трудом, но сознание срочно требовало хоть какого-либо ответа. Мне не хотелось ощущать себя свихнувшийся, и почему-то я была уверена, что именно Андерсон с высоты своего сложного восприятия этого мира сможет убедить меня в моем не одиночестве. — Люди уничтожали андроидов, словно мух. Стрелял им в спины, взрывали. У них даже не было возможности им ответить, они просто бежали прочь. Раньше мне было бы на это наплевать, но сейчас… я словно слышу это треклятое — «нечестно». — Люди — это поганые и мерзкие существа, считающие себя владельцами вселенной, — грубо, но с пониманием произнес Хэнк. Его голос отозвался от стен, и я с облегчением ощутила себя и свои противоречивые мысли не такими паршивыми. — Но главное, что происходит не снаружи. А внутри. Мир сошел с ума… Сказанное вдруг стерло наступившее минутное облегчение. Стыдливо спрятав взгляд, я опустилась обратно на диван. Мир и вправду сходит с ума. Вселенная сошлась на этом городке, на этой сраной войне. Я не хотела участвовать во всем этом. За мои семь лет мне не раз пришлось побывать в боевых действиях и стычках подобного масштаба, но тогда стекающая кровь по рукам была лишь жидкостью. Теперь же весь мир в ней захлебывался, и это приносило боль и разочарование. Переступая порог участка, я даже и не подумать не могла, в каком дерьме окажусь. Противостояние андроидов и людей, тусклый взгляд умирающих серых глаз девианта-домохозяйки, чувство трепета от ощущения тепла на своей ладони — все это стало таким чужим, что я на мгновение вновь захотела вернуться в свой ограниченный солдатскими рамками рассудок. Но вряд ли это было возможно. Впереди маячила только тьма. — Внутри тебя же что-то происходит, да? Хэнк понизил голос, и оттого я, совсем забыв о его присутствии, дернулась. Оставшаяся уже холодная жидкость в кружке грозно заплескалась о керамические стенки. — Мне бы пережить эту ночь. Остальное не важно. — Ты это чего, помирать здесь собралась? — Хэнк с сердитым видом упер кулаки в бока. — Я убила своего. Разнесла к хренам аппараты диагностики. Меня не оставят просто так. А прятаться я не собираюсь. — Самое тупое, что я слышал в своей жизни, — коротко и просто констатировал старик. — Сиди здесь. Придумаем чего-нибудь. Не успела я возразить, как Хэнк, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, ушел куда-то в коридор. Его распушенные седые волосы колыхались концами от каждого движения. Лейтенант определенно был самым странным наставником за всю мою работу. Странным, но лучшим. Любой другой сдал бы меня обратно, словно негодный товар, как паршивец Рид. Но вместо этого он захотел спрятать меня подальше от лишних глаз. Хэнк скрылся за одной из дверей, и через минуту дом наполнился звуки включенного душа. Плеск воды напоминал не самые приятные моменты за прошедший вечер, и я, отложив кружку, прижала ладони к ушам. Шум волн раскатывался изнутри, в голове снова и снова крутилось блестящее в свете прожектора острие Коннора-катаны. Белые гребни поглотили ее беззвучно, вырвав из груди кусок сердца. И сейчас последнее вновь начинало заходиться в тахикардии. Я стремительно теряла все. Все! Даже когда от меня требовалось просто исполнять приказы и следовать указаниям, я смогла завалить и это! Потери за потерями оставляли за собой кровожадные следы на утопающем в чувствах сознании. Вся моя жизнь была пропитана кровью и страданием, каждый день был наполнен неверными решениями и муками. Потеря родителей, бабули, брата… и вот, едва вернувшись в полноценный чувственный мир, я умудрилась потерять еще и катану. И вот-вот потеряю андроида. В голове рисовались самые страшные картины. Стоящий на коленях Коннор, в голове которого зиял прострел с вытекающей голубой кровью. Или же распростертые на холодном кафельном полу руки, ознаменующие крылья попытавшейся упорхнуть из-под власти хозяина птицы. Именно в эту минуту он мог покинуть этот мир, и пусть даже на его место придет точно такой же внешне. Коннора в нем не будет. Будет только RK800, исполняющего приказы руководства. Спрятав лицо в перепачканных ладонях, я попыталась унять дрожащее сердце. От кофе внутри не осталось и следа, и тело вновь содрогалось в беззвучной истерике. Жизнь сгорала прямо на глазах, и ее пепел уносило морозным ветром детройтских улиц. Представший проснувшемуся чувственному рассудку красивый город теперь вызывал только отвращение. Но самой страшной была тень подразделения, нависшая над вселенной внутри словно палач. В любую минуту оно могло ворваться в эти двери, вынести старого лейтенанта из дома и окрасить холодный паркет на кухне моими мозгами. Вспомнив о подразделении, я вдруг потерянно ощупала свое ухо. После убийства солдата на меня должны были спустить всех адских гончих, что были в распоряжении руководства, но блок-наушник молчал, и я не была этому удивлена. Его вообще не было. Должно быть, выпал во время стычек на «Иерихоне». Аккуратно вытащив согретые ноги из-под крупной головы храпящего сербернара, я, щурясь от боли, выползла с дивана. Единственное зеркало в комнате стояло у окна в углу, и ноги рефлекторно понесли меня к нему. Каждый шаг давался тяжким трудом. Мышцы затекли, кровь пульсировала в висках. По дому все еще растекался шум струящейся из душа воды, когда я, наконец, достигла своего отражения. Темные спутанные волосы были измазаны засохшей кровью. Тириум давно высох, но пряди местами все же сохранили синий оттенок. Лицо было перепачкано так же, как и руки — на левой щеке запеклись красные сгустки. Комбинезон местами имел прорези, и я даже не помнила, как получила их. Но меня привлекло даже не это. На груди отсутствовала эмблема. Лишь разорванные торчащие нитки в месте, где когда-то красовались золотые звезды и пересеченные катаны. Я посмотрела в свои глаза и ощутила пустоту. Во мне не осталось ничего, что могло бы хоть как-то цепляться за жизнь. Темные синяки от стресса и недосыпа, нездоровый блеск зеленой радужки. В расширенных от кофеина и алкоголя зрачках плескалось отчуждение и скорбь. Собственными руками я надела на эту вселенную черный траурный наряд, и была готова присоединиться к той материи, из которой и была создана моя душа. Руки ощущали прикосновение теплой кожи андроида, и сердце вдруг трепетно забилось в мольбе сохранить это чувство до последнего вздоха. Я была с ним согласна. Даже больше — глотая смятение и боль большими глотками, я нарочно вытаскивала в памяти каждую черту его облика. Карие, светлого шоколадного оттенка глаза; маленькая выбившаяся прядь, что так хотели ощутить пальцы; идеально очерченные скулы и та ухмылка, с которой андроид встретил нацелившееся на него оружие Гэвина-мать-его-Рида. Его диод практически всегда горел голубым светом, но сейчас в памяти остро переливался желтый оттенок. Даже пиджак с его фирменными знаками «Киберлайф», и этот серийный номер выпуска перестали быть такими мерзкими. В голове звучало биение механического сердца, которое мне удалось услышать в темном, холодном подвале. Под его пиджаком было так жарко… жарко и безопасно. Я вспоминала его нерешительные движения по моей спине в попытке успокоить бешенную сердечную мышцу. Видела перед собой протянутые руки, чувствовала, как андроид настырно тянет меня за собой в темноту, уводит подальше от смерти. Его просторная зимняя куртка могла спрятать меня внутри, и я бы растворилась в этом тепле и предчувствии наступающей на пятки смерти. Глупо было на что-то рассчитывать. Мое будущее было предопределено еще в тот день, когда Хэнк послал меня к чертям собачьим у своего стола, отправив бороздить просторы разума детектива Рида. И даже если бы эти самые руки не уничтожили солдата, даже если бы у меня был выбор между жизнью и смертью, это ничего не изменило. Он был машиной. Я — человеком. Дверной звонок прозвенел так резко, что я дернулась. Сумо на диване встревоженно приподнял голову, и его тревога передалась и мне. Прошло не меньше половины минуты, прежде чем в дверь постучали. Хэнк все еще плескался в ванной, и наверняка не собирался выходить еще несколько минут, а значит, бразды правления перешли в мои руки. Это мог быть кто угодно. Дэвид-девяносто-восемь, весь мокрый и держащий пистолет на уровне моего лба, или же иной какой-нибудь солдат. Цель пришедшего в любом случае была одна. Совладав со своим сердцем, я медленно подошла к двери. Рассудок орал внутри головы, что было бы неплохо выскочить через окно в темноту ночных улиц, но я-то понимала, что бегать бесполезно. Меня найдут даже в другой стране, будь то Китай или Россия. Жизнь станет очередной скачкой в вечной погоне за возможностью прожить ее несколько минут. И потому я, собравшись с духом, отворила дверь. Уличный морозный ветер больно обжег кожу. Волосы метнулись назад, глаза неприятно заслезились. Он прошел в коридор с удивительным спокойствием. Как только механическая рука заперла дверь — ветер стих, вернув тепло дома. — Что ты здесь делаешь? — я смотрела на Коннора, и не могла осознать происходящего. Просторная куртка, под которую так хотелось спрятаться, сменилась на все тот же пиджак с номерными знаками и светящейся повязкой на правом плече. Он смотрел на меня с каким-то непривычным выражением спокойствия. Как ни странно, ни один сантиметр кожи не возжелал ощущать его присутствия рядом. Он источал неприятное, какое-то «заводское» чувство. — Ты же должен быть в «Киберлайф». — У меня возникли проблемы, — карие глаза смотрели на меня так простодушно и холодно, что я вдруг ощутила животную неприязнь к этому существу. Он был похож на того, кто сейчас пытался вытащить этот мир из цепких лап человечества, но он им не был. — Мне нужен лейтенант Андерсон. Он ведь здесь, верно? Внутри все холодело под взглядом бесчувственных темных глаз. В его зрачке переливались галактики и вселенные, которые усмехались надо мной с высоты своего полета. Сама того не понимая, я отодвинулась к стене, не сводя с безэмоционального RK800 враждебного взора. Он был мне противен. И что еще хуже — я его боялась. — Где Коннор? Андроид не ответил. Лишь изучал мое лицо вдоль и поперек. — Я спрашиваю, где Коннор?! — Не беспокойтесь, — все так же легко говорил андроид. — Все это скоро закончится. Тревога переполнила края терпения, и я уже обернулась, чтобы вызвать Хэнка, как от удара в затылке перед глазами рассыпались тысячи искр. Тьма поглотила мир, ввергнув мое тело в невесомость. Мозг успел сообразить только одну мысль об одном единственном создании, но и она была предательски холодной, как этот паркет на моей щеке. Закрывая глаза, я видела, как вокруг кружат вспышки алого и синего цвета. Гостиная расплывалась, точно потревоженная гладь изумрудно чистой воды. Каждая секунда выжимала во мне силы, пока тьма окончательно не поглотила разум. Молча осматривая с грохотом упавшее тело солдата, андроид с дельной простотой убрал пистолет обратно за джинсы. Удар пришелся точно в затылок, а значит, даже хваленные регенеративные способности Энтони не смогут вернуть ее к жизни как минимум еще несколько часов. RK800 смотрел на распластавшееся тело в перепачканном комбинезоне и задавался вопросом: что именно могло в этом несуразном, склонном к внутренним конфликтам и дефектном человеке вызвать отклонения в предыдущем прототипе? В ней не было ничего, что вообще могло бы хоть как-то цеплять взгляд, чего уж говорить о вызове девиантного поведения у такой модели, как он. Возможно, ответ крылся в изначальной нестабильности модели его типа, но это все было неважным. Подняв девушку на руки, андроид спешно прошел к двери, ведущей в кладовку. Шум плескающейся воды в ванной исчез, и RK800 впопыхах свалил безвольное тело на холодную лестницу за дверью. Лежащая на диване собака урчала и кряхтела, ее взгляд наблюдал за каждым движением андроида. Псина была крупной, но слишком глупой, чтобы сообразить происходящее. RK800, заперев дверь и поправив свои рукава, обернулся в сторону ванной. Хэнк показался в ту же минуту.