Надежда для Тёмного Лорда

Странное, неприятное ощущение какой-то расплывчатой двойственности никак не хотело исчезать, наоборот, с каждой минутой лишь усиливалось. Вместе с тем нарастало чувство дискомфорта, неправильности всего происходящего. С раздражением тряхнув головой, я постаралась отделаться от изменившегося мироощущения. Не знаю, бывает ли так у кого-то ещё, у меня у самой случалось пару раз в жизни — мир вокруг будто-то остаётся тем же, и предметы, и знакомые лица, но в тоже время неуловимо изменяются запахи, освещение, восприятие. Это не дежавю. Словом, трудно передать. Чаще всего такое бывает, когда долго ходишь и почему-то весной. Сейчас была осень. В нашем климате всегда тепло, в крайнем случае можно накинуть куртку. Но в Англии, я слышала, сейчас должно быть прохладно. Следовало взять тёплые вещи. Неужели я на самом деле смогу не только увидеть Хогвартс, но и пройтись по его коридорам и классам? Сама мысль об этом воспринималась как нечто нереальное. И что-то подсказывало мне, что никогда английская школа магии не станет для меня такой уютной, как школа Сальваторе. Старинный средневековый замок в любом случае холоднее и мрачнее, чем та милая усадьба, что дорогой Аларик переоборудовал для наших нужд и особенных потребностей. К тому же, в уже далёком 1998 Хогвартс был почти полностью разрушен, столько людей погибло. Энергий насильственной смерти всегда несмываемым пятном лежит на местности, её аура очень плохо выветривается. Пока мысли шли своим черёдом, руки укладывали всё, что посчиталось необходимым. А это в первую очередь ноутбук и файлы, в который я оцифровала старинные тётушкины тетради с ценнейшими записями. Чтобы любой дурак не мог сунуться в мою сокровищницу, файлы я запаролила и зачаровала заклинанием собственного изобретательства. Так что в их безопасности можно было почти не сомневаться. «Почти» — это с учётом того, что всегда и во всём есть некая вероятная погрешность, как не трудись. Так, ладно. Чемоданы собраны. Туфли на ногах. Боевая готовность номер один. Всё — я выхожу. Никогда раньше не приходилось телепортироваться, или, как по-научному изъясняются англичане — трансгрессировать. Я вообще никогда не перемещалась с места на место столь экзотическим и волшебным образом. Всё чаще на своих двоих или привычным способом — на автомобилях по широким трассам в разном скоростном режиме. Если подумать, подобного рода перемещения лишают нас многих удовольствия, но сохраняют уйму времени. — Я готова, — радостно оповестила я всех, дожидающихся меня в кабинете Аларика. Наш директор изо всех сил пытался изображать оптимизм, но выходило слишком натужно. Ни для кого не секрет, что долгие годы Аларик ждал что они с Кэролайн станут парой не только по отношению к девочкам, но и друг другу. Но она всегда находила способ воздвигнуть между ними очередную стену из первоочередных дел, новых проблем, требующих срочного разбирательства. Так что семья Зальцман была по всем параметрам странной, совмещая в себе несочетаемое. Вот и на этот раз, примчавшись среди ночи белым вихрем, чуть рассвело, Кэролайн готова была нестись дальше, бежать быстрее — лишь бы не останавливаться, лишь бы не оставаться наедине. Быстрее, выше, лучше — вот её девиз. Этому она научила и Лиззи. Лизи, к слову, во многом похожа на Кэролайн. Никто не умеет так блестяще состряпать проблему и вечеринку практически на ровном месте и с таким же блеском всё завершить. — Ох, Хоуп! Совсем не обязательно было набирать так много вещей, — словно спохватившись, обронила Кэролайн. — В Англии у тебя будет всё необходимое. Я об этом позаботилась. — Не желаю быть никому обузой. Я и сама могу о себе прекрасно позаботиться. Я думала, для того, чтобы перенестись, нам придётся хотя бы из школы выйти, но ошибалась. Гарри Поттер (как странно называть этим сказочным именем живого человека) поднялся с кресла и вышел на середину комнаты. Из кармана он извлёк нечто, поначалу столь маленькое, что сразу не разглядеть, но в следующий момент предмет увеличился, обратившись в глиняный кувшин. Драко Малфой подошёл ко мне с другой стороны и протянул серебряную фляжку, предварительно открутив пробку с горлышка: — Вот, глотни. — Эй, — возмутился Аларик, стремительно приближаясь к нам. — Хоуп несовершеннолетняя! Импозантного вида блондин смерил моего любимого директора взглядом: — Я в курсе. Это не алкоголь, всего лишь тонизирующее средство. В случае с межконтинентальным переносом вещь просто необходимая. Кажется, Аларик собирался спорить, но мне совсем не хотелось тратить на это время. Выхватив фляжку, я сделала глоток и едва удержалась, чтобы не поморщиться. Может, алкоголем это не было, но от резких трав перехватывало дыхание. — Готова? — кивнул на меня мистер Поттер. Он и Драко Малфой взяли меня за руку. Кэролайн встала напротив. — На счёт три. Ну, конечно. Гениальный гриффиндорский план! — Раз. Два. Три! По всей видимости они коснулись порт-ключа и мир вокруг завертелся, будто превратился в быстро вращающийся лоскутный зонтик прямо перед глазами. Яркие пятна вспыхивали, как в калейдоскопе расходились и сходились, мельтешили, скручивались и распрямлялись. В лицо дышало то жаром, то прохладой и ощущение, что ты падаешь куда-то, где нет дна с огромной, всё увеличивающейся скоростью, было до паники пугающим. Я чувствовала, что больше не могу, что меня сейчас стошнит. Я молилась про себя, чтобы это вращение-полёт поскорее завершилось. А оно, как назло, и не думало прекращаться. Завершилось наше «путешествие» резким толчком. Если бы меня не держали с двух сторон, я бы точно упала. Но тут каким-то чудом удалось устоять на ногах. И даже удержать содержимое желудка на месте, в этом сыграло свою роль и то, что я, хвала небесам, не успела позавтракать. На пустой желудок путешествовать всегда легче. В первый момент после перемещения мозг категорически отказывался воспринимать что-либо. Перед моими глазами вертелись большие жёлтые пятна. — Гарри! Слава богу! Наконец-то вы вернулись! Из общего тёмного фона на передний план вышла женщина преклонных лет, в старомодном одеянии. Вернее, можно было бы, встретив её где-то на улице, в другом месте, заподозрить стилизацию. Нечто длинное, чуть приталенное, в пол, расшитое серебристыми нитями. — Минерва? Не ожидал, что вы станете поджидать нас в Хогсмиде, — тепло пожал Гарри руку женщине. Минерва? Неужели профессор Макгонагалл? Судя по всему — именно она. Интересно, сколько же ей лет? По внешнему виду можно только сказать, что старше пятидесяти пяти, а вот насколько старше — уже не понять. Настоящая леди в летах. Странное дело — человеческий облик. Вот поставь их рядом, Минерву Макгонагалл и мою тётушку Фрею, и все увидят двух ведьм, одна из которых намного старше второй. И все ошибутся в определении — кто именно. Мир магии — неправильный мир, мир обмана, жестокости и красоты, переплетённых в один жгут. — У нас тут кое-что случилось… Бросив на меня взгляд, женщина поджала узкие губы, будто недовольная моим присутствием. Хотя я ведь не просилась в их тесную компанию и не просила меня посвящать в их тайны. Сами пришли. — Кто из двух девушек, блондинка или шатенка, наша величайшая в истории ведьма? Это что — сарказм? Директор Хогвартса с каждой секундой нравилась мне всё меньше. — Я — вампир, — только Кэролайн умела так широко, открыто и стервозно улыбаться. Возможно, всё дело в острых, как у змеи, клыках, что при желании она отлично умела демонстрировать? — Так что… — Значит, вы? — Звучит как обвинение или желании в чём-то разоблачить, — отозвалась я, наконец-то поставив тяжёлый чемодан на пол. — Если что, я себя никогда величайшей ведьмой не называла. — Уверен, вас не хотели обидеть, — поспешил загладить неловкость Гарри Поттер, но красноречивый смешок Малфоя свёл его попытку на нет. В ответ я лишь пожала плечами. А что ещё я могла ответить? — Так что случилось, пока нас не было? — вернул Драко Малфой разговор в исходную точку. — Вы уверены, что говорить при них можно? Улыбка Кэролайн сделалась ещё шире, а клыки — острее, при этом надменность и холод во взгляде старой леди повысились на несколько градусов. — Мы можем выйти, — ласковым голосом пропела Кэролайн. — Поверьте, эти стены не помешали бы нам услышать всё, что вам захотелось бы скрыть. Вампиры слышат в десятки раз лучше людей, а заглушающие чары с талантами Хоуп снять ни разу не проблема. Кстати, о проблемах — никто не заставлял вас приходить к нам за помощью, если вы не желаете нам доверять. — Вы можете говорит, Минерва, — в голосе Гарри Поттера зазвучал лёгкий металл. — Рону удалось задержать мисс Диггори. — Неужели, — оживился Драко Малфой, блеснув глазами. — Да. И он не придумал ничего лучшего, как притащить эту наглую чертовку в мою школу! «Бедняга, — с невольной насмешкой подумала я. — Скоро у тебя в школе будет две чертовки, как только я туда доберусь». — Дельфина Диггори в Хогвартсе? — судя по интонации, данный факт не возмущал, а вселял надежду в сердце Гарри, чем та не была вызвана. — Это правда? Но, Минерва, это же отличная новость! — Не знаю, Гарри, покажется ли она столь отличной, когда ты узнаешь всю правду до конца. — Ты полагаешь, что мы с этой истории чего-то не знаем? — сузил глаза Драко. Минерва перевела взгляд с одного мужчины на другого, потом бегло скользнула по нам с Кэролайн и снова задержала его на Гарри. — Вы знали, что Дельфина дочь Беллатрисы Лестрейндж и… Того-Кого-Нельзя-Называть? — теперь в её голосе сквозила растерянность. Мужчины, в свой черёд, обменялись взглядами. — Да, — словно нехотя кивнул Гарри Поттер. — Драко рассказал мне об этом. К сожалению, несколько позже, чем следовало. От услышанной новости я в прямом смысле села. На чемодан. Чего-о-о-о? Чья-кого дочь? Беллатрикс и Волдеморта?! Я читала «Гарри Поттера» когда мне было семь. Мама подарила мне все семь книг на Рождество, я в то время ухитрилась подцепить где-то скарлатину и праздники запомнились мне нескончаемым потоком сладостей и горячки, пополам с запахом лимона, корицы и боли в горле. Ни одна из ипостасей Темного Лорда не показалась мне интересной с романтической точки зрения, а преданность Беллы Блэк всегда воспринималась мною как верность идеям, носителями которых выступал её господин и общая фанатичная преданность, как личная черта её характера. Возможно, преданность — общая черта рода. Блэки, как и Майклсоны, оставались верны семье, пока не выродились и не подменили веру в семью верой в чистоту крови. Вон Сириус Блэк так же, до последнего вздоха оставался верным своего другу Джеймсу (хотя, честно, когда я читала книгу, я восприняла эту преданность как влюблённость и всегда считала, что Сириус Блэк — гей). В общем, короче, что-то я занеслась с разглагольствованиями. Если проще — Лорд Волдеморт для меня так же сексуален, как профессор Дамблдор. Маги они, может быть, и сильные, но рассматривать их как объект влюблённости? Чем обольститься? Провалившимся, как у сифилитика, носом? Телом, сотворённым из костей, крови Червехвоста и Поттера? По сути это даже полноценным телом-то не было. Или, может впавшим в маразм, сознанием, грезившим о порабощении то ли Хогвартса, то ли Министерства Магии — за давностью лет что-то плохо помню. Ну, если подвести итог, ни физически, ни морально это действующее лицо в истории не располагало к любви или хотя бы страсти. Похоже, судя по существованию Дельфины Диггори (или — Дельфины Воландеморт? Ах, да! Дельфины Марволо Реддл) кто-то считал иначе. — Дельфину воспитывал Рудольфус, — явно нехотя, сквозь зубы процедил Драко. — Ты знал?! — Конечно, он знал, ведь Дельфи родилась в Малфой-мэноре. Драко Малфой кивком подтвердил высказывание своего оппонента. Или кем они теперь друг другу приходятся? В книге-то, вроде как, если не врагами, так неприятелями точно были. — Именно по причине беременности драгоценная тётушка Белла и не участвовала в убийстве Дамблдора. А разве она не участвовала? Ах, да. В книге её на башне точно не было. А вот в фильме Бонем Картер великолепно отыграла. — На сносях была. — Почему столько лет ты молчал? — потрясённо выдохнула Минерва. — А вы как думаете? — Он хотел дать шанс ребёнку на нормальную жизнь, — неожиданно поддержал Малфоя Поттер, чем, признаться, меня удивил. — Младенец не в ответе за преступления родителей. — Отлично! Просто — отлично! Из всего возможного, что можно было сделать в данной ситуации был выбран самый худший путь — не делать ничего. Позволить вырасти ребёнку в забвении и рассказах Лестрейнджей о былом величии и невоплощённых идеях, — развела руками старая дама. — Вы оба пожинаете то, что посеяли. Ладно, давайте вернёмся в Хогвартс и поговорим с юной леди. Может быть её откровения могут хоть чем-то нам помочь. Как это странно — идти, действовать внутри сказки, вдруг ставшей реальностью. Хогсмид был похож на город гномов, его улицы были застроены пряничными домиками. Когда-то отец говорил, что земли на границах Англии с Шотландии невероятно живописны, это при том, что местные пейзажи не отличается разнообразием видов, хотя буйных красок в это время года было не занимать. Чтобы я не замёрзла, перед выходом на улицу на меня натянули школьную мантию. Судя по эмблеме с барсуком на жёлтом поле, форма принадлежала хаффлпаффцу. Не самый популярный факультет у англичан. Верность, честность и трудолюбие лично мне кажутся прекрасными качествами, но, похоже, не все моё мнение разделяют. Большинство отчего-то считает их обладателей не столь интересными персонажами, как безумно храбрые гриффиндорцы, заумные равенкловцы и коварные слизеринцы. Да, не сладко барсукам среди хищников. — Кто-нибудь сумел пообщаться с этой девицей? — с нескрываемой неприязнью поинтересовался у Макгонагалл Поттер. — Удалось узнать, чего она хотела? — Она и не думала скрывать. С апломбом и пафосом, вполне достойных её покойной матушки, заявила, что единственная её цель и желание обеспечить победу своему отцу. — Она собиралась его воскресить? — Она заморочила мальчишкам голову, заставив их поверить в то, что они отправляются в прошлое спасать жизнь Седрика и всех остальных, в то время, как её настоящей целью было изменить ход истории. Макгонагалл была в прекрасной форме. Отшагала несколько миль без всякой отдышки и, судя по всему, без тени усталости. Я с лёгким замиранием сердца увидела шпили знаменитых башен. Так вот ты какой, загадочный Хогвартс, колыбель магов Англии! Сколько же тайн и трагедий хранишь ты в памяти? Сколько знаний таишь в библиотеке? Это правда происходит со мной? Не снится? Сейчас я пройду через большие ворота, войду в Большой Зал, увижу двигающиеся лестницы и услышу, как говорят со стен портреты. И встречусь с дочерью Волдеморта. Или Волан-де-Морта? Ирония в том, что я как никто на свете способна понять эту девушку. Мы обе — дочери величайших злодеев, чьи имена до сих пор приводят в трепет врагов. И конечно же, реальный Волан-де-Морт, наверняка, имел мало общего с тем гротескным злом, что запомнилось мне по книге. В детстве нам объясняют разницу между героем и злодеем, добром и злом, спасителем и пропащей душой. Но я всегда считала, что вся разница в том, кто рассказывает историю. Слушатель принимает сторону рассказчика, ассоциируя себя с ним. В этой истории хорош Орден Феникса, который сражался со злом в лице Пожирателей Смерти. Он хорош потому, что выжившие рассказали о своих подвигах. Но что если бы выиграла другая сторона? Какой бы мы знали историю о Томе, Которого-Нельзя-Называть? Я не стану спорить с тем, что убивать нехорошо. Но разве убивали только Пожиратели Смерти? Разве их не убивали? То, что выжил Драко Малфой говорит о том, что его отец был очень умным человеком, а мать когда-то спасла жизнь Гарри Поттеру. Но где остальные? Разве победители не расправились с павшими как самые настоящие злодеи? Их сгноили в тюрьмах, если не убили сразу, а тех, кого из милости оставили на свободе — что за судьба их ждала? Хорошо быть ребёнком. Ты просто читаешь книгу, где одна сторона белая, а другая чёрная и веришь в это. И там безусловно добрый дедушка с бородой, как у Санта-Клауса и лимонными дольками для детишек добрый. Ты этому веришь. Пока остаешься ребёнком. Но когда взрослеешь… о, когда взрослеешь даже выдуманная история заставляет задавать слишком много вопросов. Может быть всё дело в том, что я потомок множества злодеев и чёрных магов, интуитивно склонна вставать на сторону Тьмы? Мне грустно и больно так думать. Я борюсь с тем проклятием, что достался мне в наследство и буду бороться, пока не выиграю. Или пока тьма окончательно не победит меня, как это случилось с отцом. Моим. И отцом этой девочки — Дельфины Диггори. — Вы разрешите нам поговорить? — Нет, конечно, — отчего-то возмутилась миссис Макгонагалл. — Но нам необходимо поговорить. Возможно, я сумею убедить её помочь нам. — Очень в этом сомневаюсь. — Пусть попытается, — отмахнулся Гарри Поттер. — Хуже-то уже не будет. — Просто потому, что потерять своих детей без надежды их вернуть — худший кошмар, что может случиться на земле, — с горькой иронией вторил Поттеру Малфой. Вот прям как в «Ромео и Джультете» — враждующие кланы объединяются перед лицом общего горя. Вот нет бы чуточку раньше? Глядишь, и беды удалось бы избежать. К моменту, когда мы добрались до замка, я ужасно замёрзла. На земле, где я родилась и выросла, никогда не бывает такого холода. Сырости — сколько угодно, но холод в Новом Орлеане другой. Так что я почувствовала себя почти счастливой, перешагнув порог Волшебной школы. На нас не слишком-то обращали внимание. Видимо, какие-то лёгкие, отвлекающие чары. Или все настолько привыкли к визитам повзрослевшего Мальчика-Который-Выжил, что уже никак на его присутствие не реагировали. Кстати, лестница меня не слишком впечатлила. В чём-то похоже на эскалатор. Хоть принцип действия и иной, но смысл-то общий? Не могу сказать, на сколько этажей вверх мы поднялись перед тем, как пересечь небольшой коридорчик и подойти к стене с плохо приметной дверью и полупрозрачными горгульями. Стоило нам приблизиться, горгульи обрели цвет и полноту формы. Я не расслышала, что именно сказала госпожа директриса перед тем, как стена отошла в сторону, пропуская нас на очередную самодвижущуюся лестницу. Когда движение завершилось, мы шагнули с небольшой платформы, на которой стояли, в просторную, наполненную светом даже в такой пасмурный день, как сегодня, комнату. Мой взгляд с любопытством скользнул по стенам, в надежде отыскать портрет Снейпа. Я не была фанаткой, но этот персонаж не мог не затронуть глубинных струн девичьего сердца. Так что… да, мне было интересно, как он выглядел в реальности. И моё любопытство было удовлетворено почти сразу же. Большой портрет с изображением худого человека, с запавшими щеками, хрящеватым, чуть удлинённым носом и пронзительными, чёрными глазами просто не мог принадлежать никому другому. Чернота волос и глаз говорила о примеси южной крови, и особенно контрастировали с бледным, даже чуть землистым цветом лица. Стоило нам войти, как взгляд устремился прямо на нас. Точнее — прямо на меня. И он был тяжёлым. Слишком тяжёлым и… живым. Для мертвеца. — А! Гарри! Ну, наконец-то! Я уже устал работать на полставки нянькой при барышне, и охранником при сумасшедшей маньячке. Новое лицо могло быть только Роном Уизли. Высокий, широкоплечий, стройный и подтянутый. Его не портила даже россыпь веснушек, немного успевших побледнеть, то ли от прожитых лет, то ли просто не сезон. У неё были странные волосы. Очень странные — и это первое, что бросилось мне в глаза. Волосы у Дельфины Редл были самого необычного цвета — серебристо-голубые. Очень бледная кожа, тонкие черты лица и притягивающие взгляд, миндалевидные, бездонные, как море, тёмные глаза. Не карие, не чёрные — тёмно-синие, как ночное небо. Наверное, если бы я была парнем, я бы на неё запала. Что, видимо, с сыновьями Поттера и Малфоя и произошло. Побежали, мальчики, ради прекрасных глаз в Миры-Которые-Не-Существует. Не стоит ни за кем лететь в Нэверленд. Можно проснуться с разбитым черепом на мостовой. — А вот и наш герой, — насмешливо протянула девушка, откидываясь на спинку кресла в котором сидела с видом королевы. — И антигерой. Какая душевная картина! И чего ради все мы здесь сегодня собрались? Рон неприязненно поморщился: — Должен предупредить, у нашей гостьи совершенно отвратительный нрав. На её фоне папочка и мамочка не кажутся такими уж занозами в заднице. — Мистер Уизли! — строгим тоном проговорила Макгонагалл. — Попрошу не выражаться! Не забывайте — здесь дети. — Да. Мы не знакомы… — Я догадалась, вы — Рон Уизли, — охотно пожала я тёплую, твёрдую, жилистую руку. Рон внушал мне симпатию. — Я Хоуп Майклсон. — Будем знакомы. — И кто такая Хоуп Майклсон? Для адептки первого года в Хогвартсе, пожалуй, старовата. В твоём возрасте школу заканчивают, а не начинают посещать, — с издёвкой протянула пленница. Только сейчас я заметила тонкую, почти прозрачную цепь, сковывающую тонкие кисти девушки. — Я знаю, Дельфи. Я не учиться приехала. Я твёрдо намерена исправить всё то, что ты натворила.