Надежда для Тёмного Лорда

Глава 6 Я чувствовала себя как в осознанных сновидениях. То есть понимала, что эти видения не моя реальность, но при этом они и не совсем сон. А ещё меня не оставляло чувство, что если бы я не поехала вместе с Кэролайн в Англию, то именно сны стали бы действительностью, а действительность была бы сном. Будто в тумане блуждая вокруг школы, я нашла у ограды скорченного Рафаэля, он обернулся из волка в человека слишком рано и меня не оставляли дурные предчувствия, что случилось нечто непоправимое, страшное. — Где Лэндон?! — трясла я его за плечо, словно пытаясь таким примитивным способом выбить из него нужную мне правду. — Он в порядке. Но вместо успокоительных слов с губ его сорвалось: — Я не знаю, Хоуп! Я не знаю… Зато я знаю, что может натворить оборотень в полнолуние. И знаю, что, если Рафаэль напал на Лэндона, шансов выжить у него — ноль. И я не знаю, кого в этот момент ненавижу сильнее. Рафаэля ли, потому, что не смог обезопасить жизнь друга или себя — потому что не была рядом, не предотвратила, не спасла. И оглушающе-тяжёлое чувство, что теперь делать что-либо может быть поздно. Я снова шла в тумане, как ни старалась, всё никак не могла из него выбраться. А когда он начал рассеиваться, увидела, что нахожусь в лесу. Напротив, в трёх шагах от себя, я увидела Рафа и Лэндона, сковывающего руки друга широкими металлическими наручниками: — Ты уверен, что это сработает? — с сомнением протянул Раф. Лэндон легкомысленно пожал плечами и с нарочитой лёгкостью ответил: — Не уверен. Если честно, у меня такое впервые. Но если у тебя есть идея получше, я внимательно тебя слушаю. — Лучше бы мы вообще не уезжали со школы, — ворчливо откликнулся Раф, отводя глаза. Да, Рафаэль! Было бы лучше не уезжать! Какого чёрта ты здесь делаешь?! Какого чёрта делаете вы оба?! Ты же знал, что сегодня новолуние? Так почему?.. — Прости, что хотел помочь Эмджи. Ах, да! Калеб говорил об этом сегодня утром… хотя, стоп! Не сегодня? Когда это было? Почему я словно муха в паутине, никак не соображу, что, где и когда происходит! Я запуталась в мирах и событиях, в реальностях и снах… — Или тебе, — договаривает Лэндон, бросая короткий взгляд на Рафаэля, продолжая, тем временем, прикручивать его руки металлической цепью к дереву. Он вырвется, Лэндон! Я знаю. Он вырвется и придёт в школу, где обернётся раньше времени, только сначала вонзит клыки тебе в горло. А я слишком далеко и не смогу помочь ни одному из вас! — Мы оба в опасности! — словно вторит моим мыслям Рафаэль. — Ты отказываешься от разговора! — ткнул Лэндон друга пальцем в широкую грудь. — Какого разговора? — Того самого, которого ты избегаешь всю неделю. Но сейчас ключ от твоего замка у меня, так что… поговорить придётся. — Не понимаю, о чём ты? Я тоже не понимаю… это ведь не на самом деле? Почему я вижу такие странные сны? Или это реальность, а младенец-Волдеморт и наше сражение с ним лишь иллюзия, лишь мираж? — Блин! Ты серьёзно? — возмутился Лэндон. — Послушай, мы оба знаем, что у тебя есть чувство к Хоуп… Что?.. Нет! Мы просто друзья, Лэндон! Раф никогда не… или — я просто была слепа?.. И снова проклятый туман, будь он неладен! А в тумане странное рычание, угрожающее, размытое, нереальное. А в ушах тихий голос Рафа, в котором звучит безнадёжность: — Там были монстры, Хоуп… Я думала, монстром был Раф. Но я ошиблась. На Лэндона напал Эмджи. А я просто стояла в тумане и смотрела, как его клыки разрывают шею моего парня и ничего не могла сделать. Потому что превратилась в сон, в видение, в призрак! — Эмджи! Нет! Ты сильнее этого! — Ты не понимаешь! Мне не за что больше бороться… Эмджи убил Лэндона. Обернувшийся Раф оставил роковой укус на вампире. — Ты же говорил, что у тебя есть лекарство! — кричал на Аларика Калеб. — Есть! Вернее — было! Лекарство — это Хоуп… Но меня не было рядом с моими друзьями. И они погибли. В отчаянии я изо всех сил постаралась проснуться! У меня получилось. Я очнулась, правда в первый момент никак не могла понять, где я. Подо мной была довольно удобная кровать, но чувство было такое, будто я лежу на огромном стадионе, окружённая со всех стороне темнотой. Отчего-то было холодно, даже под одеялом. А ещё я чувствовала себя очень несчастной. Как будто потеряла последнее, ради чего ещё как-то держалась после смерти родителей. Хотелось плакать, хотя в первый момент, после того, как сон развеялся, я никак не могла вспомнить то, что видела. Я вообще была полностью дезориентирована. И чувствовала ужасную слабость, разбитость во всём теле. Казалось, сил не было даже на то, чтобы пошевелить рукой. А ещё ужасно хотелось пить. В полумраке загорелся свет. Сначала я подумала, что это фонарик. Свет был неярким и локализированный. Но его оказалось достаточно, чтобы рассмотреть мужчину, сидящего на стуле рядом с кроватью, на которой я лежала. Он был не молод. Скорее, в самом расцвете сил. И я бы назвала его вполне приятным — правильные черты лица, итонская выправка, дорогой классический костюм. И светлые, проницательные глаза, спокойно и внимательно глядели на меня так, будто пытались заглянуть мне в душу. Он спокойно налил в стакан воду и поднёс его к моим губам. Я жадно, в одно мгновение стакан осушила: — Спасибо, — голос был хриплым и дребезжащим, будто горло за то время, что я лежала в беспамятстве, успело забыть, как пропускать звуки. — На здоровье. Мужчина улыбнулся. Он казался доброжелательным и располагающим к себе. — Где я? И кто вы такой? — Вы не знаете? Странный вопрос. Если бы я знала, я бы не спрашивала. — Вы в Хогвартсе, школе Волшебства и Чародейств. Как сказочно и мило это звучит. — Я профессор Дамблдор, преподаю в этой школе Трансфигурацию… На мой вопросительный взгляд профессор пояснил: — Превращение предметов из одного в другое — трансформация. Я кивнула в знак того, что понимаю, о чём речь. Профессор Дамблдор жив и, кажется, молод. Судя по всему, я попала в прошлое. — Прости, возможно, мой вопрос прозвучит странно, но… какой сейчас год? — 1943. Тысяча девятьсот сорок третий? Это очень, очень далеко от две тысячи девятнадцатого. В первый момент, услышав новость, я не испытала ничего. Наверное, какая-то часть меня этого ждала, догадывалась о чём-то подобном. Всё упиралось лишь в детали. И то, что из потустороннего мира меня выбросило в годы юности Тома Реддла… Странная, непонятная щекотка вдруг заставила меня вспомнить о том, что Альбус Дамблдор не только гей, но и легилимент. И возможно как раз в этот самый момент он копается у меня в мозгах, наблюдая образ за образом, что мне было совсем ни к чему. — Школа колдовства в Англии, — повторила я, облизнув пересохшие губы. — Как я могла здесь очутиться? Альбус Дамблдор улыбнулся. Нельзя сказать, что он пытался расположить к себе собеседника. И никаких лимонных долек у него не наблюдалось. Да и положить их было некуда. В сером сюртуке, плотно натянутом на широких плечах и ощутимо рельефном торсе, не наблюдалось карманов. — У нас с мистером Диппетом при виде вас возник тот же вопрос. У вас запоминающаяся внешность, мисс. И мы оба готовы поклясться, что среди наших учеников мы не видели вас ни разу. Вы ведь не учитесь у нас? Видимо, он старался задавать осторожные, наводящие вопросы. Боится спугнуть? Или разволновать? — Нет. Я никогда не училась в Хогвартсе. И никогда прежде не была в Англии. И кто такой мистер Диппет? — Директор Хогвартса, разумеется. Разумеется? Совсем нет. Для меня вроде как само собой разумелось, что директор — Альбус Дамблдор. И так было всегда, чуть ли не со времён Основателей, бессменно. Потом пришли обрывочные воспоминания о том, что да. В Хогвартсе середины 20-го века кажется заведовал магической школой кто-то другой. — Мы с ним очень надеялись, что, придя в себя, вы разрешите для нас некоторые загадки. — Я сделаю для этого всё возможное. Насколько мне позволит память, — заверила я его. Он был со мной предельно вежлив, внимателен, но при этом как бы отстранён. Так очень ответственный человек честно исполняет свой долг, но личной заинтересованности и желания помочь я не ощущала. Хотя, нет, он был готов помочь, но опять же, во всём этом не чувствовалось сердечного тепла. Для меня было очевидно, что истинные интересы этого человека простираются где-то далеко за пределами этого места и круга людей, его окружающих. Здесь была лишь часть его. Оболочка. Ответственная, спокойная, рассудительная, но без какой-то самой главное искорки. Не могу этого описать. Остывающий костёр, прогоревший почти до головёшек и рассыпающийся в остывающий пепел — вот что первым пришло на ум при виде Альбуса Дамблдора. Как пущенный вперёд снаряд, летящий по инерции. Как запрограммированный автомат, выполняющий ряд предписаний и действий. А ещё в нём была едва уловимая горечь. Когда я читала «Гарри Поттера» старик всегда представлялся мне слащавым лицемером. Но в действительности я лицемерия не почувствовала. И отстранённость проистекала не из высокомерия, а из того, что этот человек не желал сокращать дистанцию по каким-то другим, ясным лишь ему одному, мотивам. — Вы скажите мне ваше имя? — вырвал меня из потока собственных мыслей его спокойный, чуть прохладный, голос. — Хоуп, — я не видела смысла в том, чтобы называться чужим или выдуманным именем. — Просто — Хоуп? — Хоуп Майклсон. — Вы упоминали, что прибыли к нам не из Англии? И ваш английский… он немного отличается от того, на котором говорю я и мои знакомые… — Я американка, — я поколебалась на мгновение, пытаясь понять, что говорить ему дальше. И, как обычно со мной бывает, предпочла правду вымыслу, но без уточняющий деталей. — Я переместилась к вам из будущего. Брови Альбуса Дамблдора удивлённо приподнялись: — Я, Хоуп Майклсон, родилась (или, с вашей точки зрения, мне только предстоит родиться на свет) в 2001 году. Мы проводили опыты с одной из моих знакомых, но что-то пошло не так… совсем не так. И вот я здесь. Удивительно, почему после того, как выговоришься, всегда становится легче. Как вариант, я хотела рассказать историю перемещения из Америки в Англию, а остальное прикрыть потерей памяти. Но, во-первых, слишком много деталей пришлось бы придумывать. Во-вторых, пришлось бы изобретать много лишней, совершенной ненужной лжи, а если принять за гипотезу, что Альбус Дамблдор сможет частично прочитать мысли и понять, что я лгу, это навряд ли поспособствует возникновению доверия. Нужно ли мне было доверие этого человека? Не знаю. Возможно. Чего я точно не хотела, так делать его своим врагом. Он сильный маг и, кто знает, может быть сумеет помочь отыскать способ вернуться? — Хотите сказать — вы гостья из будущего? — Понимаю, в это сложно поверить. Надеюсь, что сумею это доказать. Могу я попросить назад мои вещи? — Они рядом с вами. Вон в этой тумбочки. Я с облегчением отыскала мой смартфон. Понимаю, это глупо, но в какой-то момент пронеслась шальная мысль попытаться дозвониться до близких. Использовать магию в помощь к технике. И это было совершенно безумная затея. Светлые глаза Дамблдора загорелись искоркой интереса: — Что это? — Изобретение будущего. Нечто вроде телефона и портативного компьютера в одном лице. — Компьютера? — с сомнением повторил он. Вот чёрт! В 1943 году о компьютерах, о которых мы не представляем сегодня свою жизнь, даже не мечтали. Тогда чудом технического прогресса были проигрыватели с пластинками и чёрно-белые фильмы, да и на те никто не надеялся посмотреть дома — нужно было ходить в кинотеатры. Телеграфы, о которых мои современники мало что знают, были повседневной реальностью. — Ну… это такая техника. Сложно объяснять. Включив смартфон, я увидела, что он почти полностью разрядился. И сердце болезненно сжалось. Продемонстрировать чудеса интернета в доказательства моего пришествия из будущего я не могла. Но зато показал ряд фотографий, которые господин Дамблдор проглядел с живым интересом. Яркие и цветные, фотографии были едва ли не ярче окружающей меня реальности. И я с жадностью смотрела на родные лица, которые, возможно, видела в последний раз в жизни. Источник электричества в 43-м найти было реально, жалко только зарядник остался в далёком теперь 2019-м. — Это ваша семья? — с лёгкой ноткой сочувствия уточнил профессор, при виде снимка на фоне школы, где мы стояли вместе с близняшками Зальцман и Алариком. Боясь не совладать с голосом, я молча кивнула. Рассказывать долгую историю собственного происхождения я не планировала. — Что же это был за опыт? — Мы хотели открыть портал в параллельный мир. Но никто из нас не ожидал, что всё так закончится. И… всё просто ужасно! — сорвалось с моих губ в тот момент, как дисплей на смартфоне мигнув, погас. Словно оборвалась последняя ниточка, связывающая с прошлым. — Скажите, есть надежда на то, что я смогу вернуться домой? — с надеждой взглянула я на Дамблдора, практически не надеясь на положительный ответ. — Мне неизвестны случаи, похожие на ваш, юная леди, — мягко промолвил мой собеседник, явно подбирая выражения, чтобы меня не ранить. — В любом случае у нас всегда есть дорога в будущее, которую мы одолеваем естественным образом, проживая день за днём. — Да, конечно. Только в этом «естественном образе» ко дню рождения близких мне людей я успею состариться. Он молча смотрел на меня пронзительными, удивительно яркими голубыми глазами. Собственно, что он мог мне сказать? Пару вежливо-утешительных, заранее лживых фраз? К лучшему, что молчал. Мне не нужны пустые обещания. В этот момент в проход между кроватями просочилась полоска света, явно свидетельствуя о том, что в распахнувшуюся дверь кто-то вошёл. — Мистер Диппет? — поднялся Дамблдор со стула, демонстрируя старомодные джентльменские манеры: вежливость без тени холопьего подобострастия. — Мне доложили, что наша гостья пришла в себя? Мистер Диппет был невысокий, представительный, явно преисполненный чувства собственной значимости. Наружность его была подчёркнуто-приятной. — Добрый вечер, мисс. Или, правильнее было бы сказать — доброй ночи, весь час сейчас поздний. — Простите, что заставляю вас беспокоиться. — О! Вижу, вы полностью пришли в себя? Профессор Дамблдор, девушка смогла внятно объяснить, каким образом оказалась в главной галерее Хогвартса, минуя все защитные и антиаппарационные чары? — Да. В нескольких словах Альбус пересказал ему суть нашей беседы. — Из будущего? — окинул меня вопросительным взглядом Диппет. –Признать, в это сложно поверить. Хотя это много объясняет. — Простите мне моё любопытство, но могу я узнать, что со мной будет дальше? — спросила я. — Мне позволят остаться в Хогвартсе? Мужчины переглянулись между собой, и я вдруг отчётливо поняла, что могу получить отрицательный ответ. — Я понятия не имею, куда мне идти. Мне действительно было страшно. Если меня под белые руки просто возьмут и выведут в большой мир 1943 года… что делать-то тогда?! Мне и переночевать будет негде. То ли прочитав мои мысли, то ли поняв их ход, профессор Дамблдор поспешил меня успокоить: — Как бы не сложились дела дальше, никто не выставит вас просто так на улицу, Хоуп. О вас позаботятся. Лично мне представляется естественным дать вам возможность остаться здесь. — Простите мне моё любопытство, мисс Хоуп, но не могу не уточнить — скажите, вы ведьма? — задал вопрос Диппет. — Да, — с уверенностью ответила я. — Вы прежде обучались где-нибудь? — Сначала на домашнем обучении. Потом в школе Сальваторе. Мужчины переглянулись между собой. — Никогда о такой прежде не слышал. — И не могли. Она будет обоснована лишь в 2005. — Но в Америке есть школа колдовства. Что такого могло случиться в будущем, что Магическая Коллегия примет решение открыть новую? — Школу Сальваторе откроют не маги. Наш директор обычный человек. Судя по всему, моё последнее заявление повергло их в ещё большее изумление. — Вы умеете пользоваться палочкой, мисс… — — Майклсон, — напомнила я. — И нет. Никогда не пользовалась ничем подобным. — До сих пор для того, чтобы колдовать палочка была мне не нужна. — Вы можете продемонстрировать нам какое-нибудь заклинание? — Прошу прощения, — мягко, но решительно возразил Дамблдор. — Хочу напомнить, что наш доктор констатировал у девушки расстройство, связанное со слишком большим магическим выбросом. Вряд ли будет разумно заставлять колдовать её сейчас, да ещё посреди микстур. И время за полночь. Пусть девушка отдыхает. Магические тесты никуда не денутся от нас завтра или даже послезавтра. Набирайтесь сил, Хоуп. И не волнуйтесь о будущем. Всё будет хорошо. — Думаю, вы правы, Альбус. Продолжим нашу беседу в другой раз, в более подходящей обстановке и времени. Отдыхайте. Мужчины направились к выходу, оставляя меня одну в огромном, как склеп и почти таком же уютном лазарете. Никогда не любила большие пространства. И засыпать мне легче всего, ощущая стену за спиной. Впрочем, сильно сомневаюсь, что смогу заснуть. Учитывая обилие впечатлений, странных событий и переживаний. Как ни странно, но биться в истерике мне не хотелось. И горе я не испытывала. Я вообще ничего не чувствовала, будто меня накачали успокоительными транквилизаторами. В теле ещё чувствовалась противная слабость, а в руках — неприятная дрожь. Я переключилась с человеческого зрения на волчье. Контуры предметов теперь выглядели отчётливее и яснее. Лазарет представлял собой длинную комнату, где в два ряда стояли кровати, одна против другой, разделённые у изголовья небольшими ширмами. Меня поразили огромные окна. От пола до потолка, расстояние между которыми метра три, не меньше. И, как в любом замке, потолки круглые, перекрытия арочные. Где-то в вышине взгляд различил люстру, подвешенную на длинном металлическом крюке. И, если глаза мои меня не обманывают, в рожки люстры были вставлены самые настоящие свечи! Добро пожаловать в средневековый уют, Хоуп Майклсон! Итак, ты в 1943. И до рождения Гарри Поттера сорок лет — целая человеческая жизнь. Хотя почему тебя это пугает? Сколько жизней прожил твой отец? Мысль о нём заставила меня подскочить и сесть. В 1943 он жив! Они вместе с тётей Ребеккой и Стефаном Сальваторе сейчас путешествуют по югу Америки, прячась от преследующего их маньяка. Даже более злобного, чем они сами. Но как добраться до Нового Орлеана? Это в своём времени отец оставил мне целое состояние, дяди и тёти по первому моему требованию были готовы предоставить всё, что не попрошу. А здесь… Здесь я бедна. У меня нет ни доллара. Ни родни. Ни друзей. Я одна. Совсем одна. Осознавала ли я это полностью? Мне не на кого рассчитывать? Да, осознавала. Но всё равно рассчитывала. На профессора Дамблдора, который в живую мне понравился больше, чем в книге у Роулинг. Не то, чтобы он вызывал во мне симпатию, но он из тех людей, что не выгонит бедную сиротку на улицу. Я почти уверена, что меня оставят в Хогвартсе. А если нет? Что ж? Стану чудо-женщиной и начну прорываться в Новый Орлеан. К отцу. Живому. Но опасному и кровожадному чудовищу. Откровенно говоря, страх перед разочарованием удерживал меня от того, чтобы немедленно не броситься на его поиски. Мне было страшно воочию убедиться в том, что мне говорили в общих чертах — он чудовище. А вдруг он и слушать меня не станет? Просто убьёт? И на том свете его душа будет мучиться. И моя — тоже. Нет, возвращаться в Новый Орлеан нельзя. Нужно остаться в Хогвартсе и постараться отыскать способ вернуться в своё время. То, что до сих пор нет никаких источников о перемещении во времени ни о чём не говорит. Я найду способ. А вход, как известно всегда там же, где и выход. Если хочу вернуться, Хогвартс покидать нельзя. Остаться, учиться, искать способ решить очередную задачу — таков мой план. А если меня всё-таки выставят, то искать я буду не отца. Я отправлюсь на поиски Далии. Самой могущественной ведьмы, которую знали Древние. Она выслушает меня — мы одной крови. И поможет. Но это план «В». Если он не сработает, придётся изобретать план «С», «Д» и так далее. В окно забарабанил начавшийся дождь. Он неистово лупил в деревянный переплёт, стучался в стекло: «Впусти! Впусти меня». То, что неистово умоляет тебя впустить, лучше оставлять за дверью, как бы жалостливо не голосило. Прошлое есть прошлое. С тем, что случилось, бесполезно спорить. Нужно делать выводы, отпускать людей и обстоятельства и идти дальше. С надеждой вернуться. Я найду способ возвратиться к тем, кого люблю. Потому что не мыслю своей жизни без любимых. «Всегда и навечно», — со мной, как было с моим отцом. Я вернусь и спасу Лиззи и Джози, утешу Аларика и обниму Лэндона. Живого, несмотря ни на что. Я ушла из Вселенной, в которой он был жив, а сны… пусть катятся к чёрту! Потом мои мысли вернулись к тому, с кого всё началось. К Тёмному Лорду. Который сейчас всего лишь Том Реддл. Всего лишь… Очень странно то, что всё, что случилось со мной в Арке Смерти очень быстро стиралось из памяти. Я не могла, как не старалась, вспомнить лицо Тёмного Лорда, помнила только алые глаза, лысый череп, ледяной голос. Ещё очень отчётливо помнила боль от пыточного заклинания. Но как бывает после пробуждения, сон быстро забывается. И то, что я не сомневалась в реальности происходящего, в памяти события удерживать не помогало. Какие-то детали уже подёрнулись забвением, скрыты, как скрывается лицо за вуалью. Ты одновременно видишь черт лица и в тоже время всё как в тумане. Том Реддл не вызывал во мне ненависти. Как не вызывали симпатии. Лёгкое любопытство. И желание держать дистанцию. Я бы с удовольствием взглянула на него откуда-нибудь, из-за угла, при условии, что сама останусь невидимкой. Реально ли это осуществить в действительности? Почему нет? Я намерена попасть в Хаффлпафф. Не самый популярный в Хогвартсе факультет. Помимо того, что верность, честность и трудолюбие всегда нравились мне сами по себе, распределение в дом Хельги Хаффлпафф поможет мне оставаться в тени. Хотя бы на какое-то время. Я успокоилась и расслабилась. Так всегда случалось после принятия решения — жить и двигаться дальше, ориентируясь по обстоятельствам.