Надежда для Тёмного Лорда

Глава 9 — Ты храбрая или глупая? — немного опешив от такого обращения, я подняла взгляд на девушку, что пристроилась шагать рядом, примеряя свой шаг к моему. — Мы знакомы? — попыталась я поставить её на место, по возможности не проявляя агрессии или недоброжелательности. — Прости, — намёк был понят правильно. — Я Минерва Макгонагалл. Гриффиндор. Последнее можно было бы и не говорить, верно? — понимающе усмехнулась она. — Только гриффиндорца могут быть такими бестактными? — Я Хоуп… — Майклсон, новенькая. Я слышала. О тебе много говорят. В Хогвартсе на последнем курсе новенькие появляются не часто. Да что говорить? В Хогвартсе вообще новеньких на моей памяти не было, если только не считать первокурсников. Могу представить, что тебе не очень сладко приходится. Тем более на Слизерине, где учатся сплошные снобы. — К новеньким всегда относятся в предубеждением. И пока вполне терпимо. Но спасибо за заботу. — Я не из праздного любопытства завела с тобой разговор. Хотела предупредить. Большинство студентов боятся Реддла, поэтому постараются не вмешиваться. — А ты не боишься? — Боюсь. Но ночных бесед с совестью боюсь ещё больше. Кто-то должен тебя предупредить. — О чём? — Хоуп, Реддл староста факультета, отличник и в любимчиках у Диппета. Но он страшный человек. Даже преподаватели стараются не конфликтовать с ним. — Почему? — притормозив, взглянула я на новую знакомую. Забавно. В этой девушке не было сходства с той важной дамой в годах, с которой я имела честь единожды беседовать в будущем-прошлом. И всё же я ведь не ошиблась, узнала её с первого взгляда. — Неужели он имел наглость открыто противостоять и им? — Открыто? Ну, что ты, Хоуп. Запомни, открыто — это совсем не про Реддла. Он всегда действует потаясь, окольными путями, скрыто. Никогда не знаешь, что от него можно ждать и это заставляет нервничать больше всего. Не нарывайся на конфликт с ним. Он опасный человек. — Спасибо, я запомню. — Если понадобится помощь?.. — она сделала паузу, выразительно на меня взглянув. — Я тоже староста. И в мои обязанности входит заботиться об общем благополучии. — И что? Были случаи, когда обращались за помощью к префектам с другого факультета? — Обстоятельства бывают разными. Ошибкой было отправлять тебя в Слизерин. Эти шакалы и на магглорожденных с других факультетов ухитряются скалить зубы. Пойми меня правильно, Хоуп. Я не хочу быть навязчивой. — Я понимаю. Спасибо, Минерва. Она поморщилась: — Зови меня Минни. Так будет естественней. — Хорошо, Минни. — Увидимся, — кивнула она мне. — До встречи. Прорицания у нас в расписании проходило совместно с Равенкло. Рядом со мной изящно опустилась на скамью Лукреция Блэй, а с другой уселась Друэлла. — Вы познакомились с Макгонагалл? — с небрежным изяществом Лукреция отбросила чёрные, как смоль, локоны на спину, за плечо. — Любимицей Дамблдора? — Да. В этом есть что-то особенное? — В том, что она ни с того ни с сего к тебе подкатила? Нет, в этом нет ничего особенного, — презрительно передёрнула она плечиком. — Эта кошка привыкла лезть не в своё дело. — Почему она кошка? — Потому что эта её анимагическая форма. Я нахмурилась, не понимая, о чём речь: — — Минерва оборотень? — Анимаг, — презрительно взглянула на меня из-под длинных ресницах Лукреция. — У вас в Америке не понимают разницу? — Нет. Ты можешь восполнить этот пробел? — Легко. Оборотни не контролируют процесс превращения и обращаясь в полнолуние, ведут себя как бесноватые, могут впиться в горло другу и скушать родную матушку. Ещё они заразные. Ликантропию можно подцепить через укус. Или… ну, сама понимаешь. — Нет, — вполне искренне протянула я. Потом дошло, что она имела ввиду секс. Ну, это было полным бредом. Нет, через секс вирус может передаться, если оборотень будет во второй форме, но при обращении ликантропы испытывают желания, далёкие от страсти. Так что иначе, как невежеством подобное утверждение и назвать было нельзя. А ведь оно ведёт к дискриминации. — Именно поэтому оборотни должны быть уничтожены. Они опасны. И заразны, — ледяным и одновременно с тем сладким голосом, будто во рту у неё леденец, пропела Друэлла. — А анимаги процесс контролирует, и при обращении сохраняют разум. Да, теперь я вспомнила. Нечто подобное в школе нам говорили, — отвела я глаза. Про себя думая о том, что нужно быть очень-очень осторожной. Прознают, кто я, станут травить наверняка. Ладно, в случае чего, представлюсь анимагом. — Я почти уверена, что она говорила с тобой о Томе? — приподняла идеально ухоженную бровь Розье. — С чего такая уверенность? Мы о чём угодно могли говорить. Друэлла с Лукрецией обменялись понимающими, насмешливыми взглядами. — Могли, конечно. Но не говорили ведь? — Она говорила с тобой о Томе. Уверена, предупреждала тебя о нём. Мол, будь осторожнее, он — зло, и всё такое прочее. Так? — Похоже, моё слово вам не требуется. Вы и так всё знаете. Может, это какой-нибудь специальный тест? Мы ведь не прорицании. Роль провидиц вам идеально подходит, — усмехнулась я. — Минерва встречалась с Реддлом начиная с пятого курса, — ошарашила меня этими сведениями Розье. Я к таким откровениям оказалась совсем не готова, поэтому моя растерянность и удивление, видимо, отразились у меня на лице в полном, как говорится, объёме. Девушки снова переглянувшись, рассмеялись. И смех у них был совсем не добрый. — — Макгонагалл встречалась с Тёмным… — я прикусила язык. Причём сильно. Надо было раньше это сделать! — С тёмным? — теперь уже обе ухоженные брови Розье вспорхнули ей на лоб. — Ну, Реддл не произвёл на меня впечатление светлого. Тебя это удивляет? — Как бы там ни было, он впечатление произвёл. Да тут нет ничего необычного. Красивый мальчик, правда? — покачала ногой Лукреция, демонстрируя отличные гладкий чулок и новенькую туфельку. — Красивый, яркий, прирожденный лидер. — И Минерва Макгонагалл просто ревнует. Потому и пытается настроить тебя против него. А заодно и против нас — твоих сокурсников. — С чего бы его ко мне ревновать? Мы знакомы без года неделя. — Ну, за завтраком ни для не осталось секретов, что он глаз с тебя не сводил. — Может и не сводил, — с досадой отмахнулась я. — Но не потому что ревнует, а потому что… Тут я захлопнула рот вовремя, мысленно отвешивая себе увесистый подзатыльник. Возможно, никто из девчонок не знает, что он умеет читать мысли и что мои ему не понравились. Обнародовав подобную информацию я лишь сильнее привлеку к себе его внимание, увы, но совсем не то, какое лестно привлекать девушке. — Почему же? — с интересом смотрела на меня Лукреция, ожидая продолжения. — Потому что считает, что на мне неподобающего рода одежда. Он уже высказал мне свою версию о том, что нет никаких оправданий тому, что я не в слизеринской форме. Я выделяюсь не в лучшую сторону и с этим нужно что-то делать, чем быстрее, тем лучше. — Да уж! Было бы тебе лучше пойти на другой факультет. — Да что ты? Какая оригинальная мысль! — восхитилась я. — Не поверишь, ты первая, кто за сутки сказал мне об этом. — Не общайся с Макгонагалл. — А то что? — я не любила, когда мне пытаются диктовать условия. Особенно ничем с моей точки необоснованные. — Реддл рассердится? Ему мало бросить несчастную девушку? Ему ещё хочется окружить её вакуумом? Кстати, а чем она ему не подошла? Кровь недостаточно чистая? Магглорожденная? — — Макгонагалл полукровка, — поделались очередной порцией информации Лукреция. А Друэлла снова ошарашила, как гвоздями прибив: — Ну, вообще-то это не Реддл бросил Макгонагалл. Это она дала ему отставку. Как говорится — вот это поворот. В какой-то момент мне показалось, что девчонки просто меня разыгрывают, но нет. Я просто чувствую такие вещи — вампирская фишка, что говорится, нутро и не обманешь. Они говорили правду. — Удивлена? — хмыкнула Друэлла. — Если я скажу, что всё про них поняла с первого взгляда, ты мне поверишь? Логично, что серая мышь, без особых бросающихся в глаза достоинств, первой даёт отставку Слизеринскому Принцу? Я так сразу и подумала, — с иронией проговорила я. — Это Реддл-то принц. Да он выскочка и жалкий полукровка. Это к нам Вальбурга подоспела. — Жалкий? Мне так не показалось, — возразила я. — Обычно жалкие люди не заслуживают долгих обсуждений, а мы Реддлу кости моем больше четверти часа, и это определённо не предел. Друэлла, прищурившись, смерила меня долгим взглядом: — Определённо, — протянула она. — Всё дело в том, что Том чёртовски хорош. Но для нас, чистокровных девушек, совершенно недоступен, — вздохнула Лукреция. Вальбурга лишь состроила высокомерную мину. — Откровенно говоря, все мы немного завидовали гриффиндорке, — вновь покачала заброшенной на колено правой ногой Друэлла. — Ну, это уж если не кривить душой. По слизеринским меркам она ничего из себя не представляет. Некрасива, не знатна, не женственна, не умеет себя подать, выскочка… в общих чертах, в ней нет ничего, что могло бы зацепить нормального парня. — Только Реддл совершенно ненормален, — вынесла свой вердикт Вальбурга. — Он говорил, что Минерва умная. И с ней интересно, — словно на зло кузине протянула Лукреция. — А что послужило поводом для расставания? — поинтересовалась я. — Она сочла его недостаточно нравственным. Не сошлись в убеждениях. Минерва девушка идейная, идеалистка. Видимо, Реддл не дотянул до её высоких стандартов. Что ж? Причина если не веская в глазах многих, то вполне уважительная. — Интересно, а попытка очернить человека в чужих глазах как сочетается в глазах пламенной гриффиндорки с высокими принципами? — сощурила чёрные, как ночь, глаза Вальбурга. — Вы в курсе, что же её так раздраконило, что злая кошка дала вашему змею отставку? Обычно я сплетничать не люблю. Но о Томе Реддле готова была ловить информацию в любой, даже не самой привлекательной упаковке. Да и девчонкам явно нравилось трепаться о нём. Лукреция неожиданно заинтересовалась ведением конспекта. Вальбурга смерила меня взглядом (вот в который раз? Что она пытается во мне высмотреть?). А вот Друэлла продолжила диалог: — Том создал нечто вроде боевого клуба. Он, как староста, помогает парням усваивать программу. — И что в этом не понравилось Минерве? — Набор проклятий и выбранные им педагогические методы, — судя по всему, Вальбурга всё-таки прислушивалась к нашему разговору. — Кстати, ничего странного в том, что она это не одобрила нет. Реддл — психопат. Он помешан на риске и тёмной магии. И втягивает в это остальных парней. — Магия, в её чистом виде, вообще опасна. А те заклятия, каким нас тут обучают, ну это же просто курам на смех. Вокруг война. Дерутся и маги, и магглы. А что мы можем противопоставить при нападении? Таранталлегру с Левиоса? Иногда мне кажется, что Дамблдор, которому Диппет доверяет выстраивать образовательный процесс в школе, специально обучает нас так, чтобы мы ничему толковому не научились. Чтобы не дай бог, никто из нас не навредил его драгоценному Гриндевальду, — с горячностью проговорила Друэлла. — Так что идеи Тома о создании клуба, где парни пусть самостоятельно, пусть на свой страх и риск, но пытаются осваивать настоящие боевые приёмы очень к месту. И он хороший учитель. — Не делай вид, что не понимаешь о чём я говорю, Дрю, — в голосе Вальбурги послышалась еле сдерживая злость. — Против идей Реддла я ничего не имею. Но он без тормозов, а это очень плохо. — Неправда. Он всегда контролирует ситуацию. — Отлично он её контролирует. После каждой их сходки кто-нибудь обязательно пару дней отлёживается. Он даже в лазарет не разрешает им обращаться! По-твоему, это нормально? — Ну, знаешь, Валь, они знали, на что подписывались. — Говори, что хочешь, но я буду стоять на своём. Ваш драгоценный Том всего лишь уличный мальчишка, гопник из подворотни. Убеждения, мораль и поведение у него соответствующие. И пусть он поднабрался манерности у Малфоев, ничего это в итоге не меняет. Грязнокровка он и есть грязнокровка. — Кто-нибудь из вас собирается выполнять работу, что я только что задала? — строго прогремел над нами голос преподавателя, заставляя нас всех разом замолчать. Что ж, это и к лучшему. Я и так получила достаточно пищи для размышлений. Том и Минерва? Нереальная парочка. Хотя, если подумать? Идеальные враги вполне могут стать идеальными любовниками. В постели с врагом — распространённый сюжет, хотя и отдаёт клише. Оба полукровки, оба серьёзные, умные и талантливые. Оба с очень непростым характером. Но мои симпатии к Минерве убавились в разы. Я что? Ревную? Ладно, самой себе врать — последнее дело. Отрицать, что Том Реддл кажется мне привлекательным и интересным я не стану. Он занимает мои мысли все последние сутки, и я совсем не против получше его узнать. Даже то, что он не упал спелым яблоком к моим прекрасным ногам теперь не столько задевает, сколько интригует и раззадоривает. Нет, я не собиралась заполучить его — я хотела именно разобраться, понять, что у этого сложного человека в голове и на сердце. Зачем мне было это нужно? С какой целью я хотела это сделать? Ну, во-первых, мне же нужно чем-то себя занять? Во-вторых, не каждый ведь день оказываешься на одной школьной скамье со злодеем века? В-третьих, он просто привлекал внимание, за ним интересно наблюдать. Был ли Волдеморт рождён злодеем? Мог ли для него быть предназначен иной путь? Я почти уверена — да. С самого начала этой странной истории я не могла не проводить параллелей. Мой отец тоже был чудовищем, психопатом и даже садистом. Но в нём были и другие черты характера. Он был предан близким. Он готов был пойти ради них на всё. Хотя сколько раз тем же близким он причинял боль? Он почти сломал мою маму, два с половиной столетия продержал в гробу тётю Ребекку и дядю Коула, он без колебаний собирался убить Елену Гилберт лишь потому, что это было ему нужно для проведения ритуала. Он манипулировал и убивал без малейшего колебания. А ещё он рисовал прекрасные картины. И готов был уступить любимую женщину своему брату, за что я этого брата до сих пор ненавижу. Да, понимаю, что глупо и по-детски, но ненавижу Элайджу даже мёртвым! Мой отец был монстром, чудовищем. Но он умел любить. Том Реддл тоже чудовище. Но был ли он бесчувственным? Та же история с Макгонагалл доказывает, что нет. Ведь не выбрал же он девчонку-однодневку с кукольной внешностью? Его привлекла характерная, сообразительная, волевая гриффиндорка, осмелившаяся пойти наперекор привязанности во имя собственных убеждений. Поверхностной личностью Реддла точно не назовёшь. Но он явно не конфетка по многим показателям. Наверное, я хотела узнать его, сойтись с ним, заслужить его доверие для того, чтобы помочь ему. Спасти. Что с этим делать? У меня действительно синдром спасателя. Ну не верю я что человеку может быть хорошо в гордом одиночестве. Было бы хорошо, был бы он счастлив, он бы не пытался причинить боль другим. Равнодушные и счастливые боли другим не причиняют — это удел озлобившихся страдальцев. Прогоняя других через круги ада они словно берут реванш. Люди не выстраивают вокруг себя стены просто так. Стена — это оборонительное укрепление. Её ставят против чего-то. Вдруг ещё не поздно? Вдруг я сумею изменить историю? Да, в тот момент, признаюсь, меня переполняли благие намерения и амбициозные планы. Я была полна энтузиазма и веры в себя. Но ближайшие часы развеял иллюзии в дым. После занятий я решилась немного пройтись по свежему воздуху. Причин тому было несколько — хотелось побыть одной и немного поразмышлять. Ну, и уж заодно осмотреть окрестности. Редко просыпающаяся в полную силу, но и никогда до конца не покидающая меня волчица требовала изучения локаций. Чтобы знать куда бежать. Так, на всякий случай. Едва выйдя из школы, я прошла мимо оранжерей. Их было восемь и все пронумерованы. Их называли теплицами, но слово «оранжерея» к ним подходила больше — они были просторные, красивые, выполненные с викторианский размахом и готической замысловатостью. Прямо не теплицы, а лабиринт Фавна. К западу от Хогвартсы расположился квиддичный стадион, представляющий собой овальное поле, засаженное ярко-зелёным, даже несмотря на пасмурный день, газоном. В центре, совсем как на обычном футбольном поле, выделялся начерченные белой краской линия и круг. По краям стадиона располагались по три шеста с кольцами, отчего-то напомнившими мне палочки, из которых выдувают мыльные пузыри. Стадион окружали деревянные каркасные конструкции, наверху которых трибуны под козырьками. Нечто вроде ложи в театре, для особых гостей? В то время как большая часть болельщиков, должно быть, располагалась на трибунах. Шотландия — весьма живописное место, особенно на мой взгляд, ведь я выросла в жарких тропиках. У нас в Новом Орлеане осень — это дожди, много дождей, но всё это на фоне почти вечнозелёных деревьев. А здесь земля словно состояла из лоскутков разного цвета, каждый цвет имел ещё и множество под-оттенков. Окружающие со всех сторон горы, как вуаль. Укрывала лёгкая сизая дымка. Видимо, совсем недавно прошёл дождь. Почва под ногами была упругой, но не размокшей и липкой. Замок стоял на возвышенности, опускающейся склоном к обрыву, через который был перекинут деревянный мост. Его называли мост Хогвартса и он соединял внутренний школьный двор с Каменным кругом. Так я назвала про себя поляну на склоне холма, огороженную вертикально стоящими камнями, чем-то напоминающий Стоунхендж. В настоящем Стоунхендже я никогда не бывала, но магический фон от этих камней был очень-очень слабый. Скорее всего в далёком прошлом это строение не имело ритуальных целей. Возможно, и даже вероятно, что это останки какой-нибудь башни, часовни или ещё чего небольшого. С восточной стороны к территории Хогвартса примыкал лес, что заставило меня вздохнуть с облегчением. Да, я помнила, что посещать лес, само название которого говорило за себя, нельзя. Там полно опасных существ. Но что может быть опасным волку-оборотню? Я не любитель нарушать правила, но что могут знать люди, путь даже и волшебники, о потребностях трибрида? Мне необходимо иногда размять лапы. Юркнув под сень деревьев, стоящих так густо, что солнце вряд ли пробивалось и в солнечный день, а сейчас и вовсе царили сумерки, убедившись, как при помощи обычных человеческих органов чувств, так и магически, что вокруг нет никого, кто мог бы подсмотреть мой маленький секрет, я перекинулась в волчицу и мир разом изменился. Пространство виделось как сквозь слегка вогнутую линзу, сделавшись менее красочным, зато предметы стали будто резче прорисованными. Слух улавливал тысячи оттенков звуков, недоступных человеческому уху. Лапы чувствовали вибрацию почвы. Обоняние, усилившееся в разы, помогало по запахам ориентироваться едва ли не лучше, чем в человеческом облике по зрению. Я ощутила горьковатый аромат, идущий от земли. У запахов было несколько оттенков, он шёл от следов на земле, которые в человеческом виде я бы никогда не углядела. Судя по шлейфу, тут совсем недавно прошли несколько человек, не меньше пяти — точно. Да это же целая компания! Не я одна, похоже, люблю нарушать запреты? След держался отлично. Идти по нему не представляло никакого труда. Сама толком не зная, для чего и что именно пытаюсь выследить, ведомая скорее детским азартом и любопытством чем расчётом я, помахивая серым хвостом от избытка чувства, трусила вперёд. Вскоре слух мой различил голоса. — Идиоты. Я узнала голос Тома. И что мы делаем в такое время в Запретном лесу? Ну, совершенно ясно, что ничего хорошего. Голос звучал резко и был полон презрения. Таким тоном никогда не обращаются к равным — только к подчинённым. Так начальство делает внушительный выговор. Мне бы развернуться и от греха подальше вернуться назад. Ну да, конечно, сейчас! А вы бы на моём месте ушли? Подсматривать нехорошо, это, конечно, да. Но что взять с глупого животного? И, припав пузом к земле, я осторожно, чтобы не выдать своего присутствия, поползла вперёд, забираясь в буреломник, откуда, если не ожидаешь специально, случайных глаз точно не ожидаешь. — Чёртовы идиоты, — он даже голос не повышал. — Они сами полезли в драку! Первыми… Судя по светлым волосам и сходству с Друэллой, это Розье. Как зовут? Понятия не имею. Да и кому оно сейчас важно? — Конечно, полезли, — с жёсткой усмешкой, с нажимом произнёс Реддл. — Это же храбрые и глупые гриффиндорцы. Они тупоголовые. Но вы, похоже, не лучше этик красногалстучный отбросов, — протянул он с презрением. — Глупо вступать в противостояние, пока не имеешь заведомый перевес сил. Пока не уверен, что из схватки точно выйдешь победителем. — Что, по-твоему, мы должны были сделать? Черноволосый смазливый парень с наглым тонким лицом мог быть Блэком, но мог оказаться и Лестрейнджем. — Убегать, поджав хвосты? — Что? Неприемлемо для твоей фамильной гордости, Корвус? — с язвительной издёвкой протянул Реддл. — Конечно, подставить свой аристократический нос под кулак Пруэта было очень мужественно. — И что же было делать? — Что делать? Нужно стать достаточно сильными для того, чтобы противнику не приходила даже сама мысль схлестнуться с вами. Не угрожать, если не собираешься, не можешь или боишься выполнить собственную угрозу. Не подкреплённая действием, любая угроза смехотворна. А если уж сцепились драться, то связывающие и парализующие заклятия лучше оставить неудачникам, вроде Поттера и Лонгобботомов. Будьте, как змеи — неуловимы или смертоносны. Он стоял в профиль, и я отлично видела его лицо, похожее на маску ухмыляющегося идола. Мрачный огонь в его глазах. — Так ты ничего не сделаешь? — протянул русый парнишка с лицом белки. Реддл резко развернулся и сделал угрожающий шаг вперёд. Голос его, когда он заговорил, наполнился шипящими звуками. — Сделаю — что, Эйвери? Прикрою твою трусливую задницу? Нет. И не подумаю. — Так какой тогда смысл в том, чтобы идти за тобой? Повисла недобрая тишина. Недобрым был и смешок, сорвавшийся и с губ Реддла: — Ты считаешь, роль лидера заключается в том, чтобы кто-то прикрывал твою трусливую задницу, Рейдж? Когда ты облажался, ты не работал на меня, не выполнял моих поручений. Ты не делал ничего стоящего и полезного. Ты тупо рисовался перед гриффиндорцами, прикидываясь тем, кем ни разу не являлся. Ты трус, подлец и ничтожество. Эйвери вскинул голову, гневно глядя на стройного насмешливого юношу, стоявшего перед ней. — Не забывайся, Реддл. — Или — что? — насмешливо выдохнул тот. — Напомнишь мне, кто ты, и кто я? Поговоришь со мной, как чистокровка с полукровкой? Реддл с открытым вызовом наступал на парня. — Давай, Рейдж. Не стесняйся. Покажи мне, на что способен. — Я не стану с тобой ссориться, Реддл. — Что так? — с сарказмом сузил чёрные глаза наследник Слизерина. — Все знают, что, когда ты мстишь, ты не останавливаешься ни перед чем и способен на всё. — Все знают?.. Как мило? Что же они знают? — То, что ты способен человека довести до того, что он добровольно в петлю залезет. Ты это практикуешь ещё с тех пор, как в маггловском приюте жил. — Отлично. Мало того, что ты жалкий трус, ты ещё и бабий трёп слушаешь. — Это вовсе не бабий трёп. — А чей же? — теперь голос звучал вкрадчиво. Глаза Эйвери предательски забегали. — Ты боишься меня, Редж? Правильно делаешь. Я не терплю, когда мне дерзят. А уж если взялся это делать, делай это как мужчина, а не как жалкий слизняк. Тут нет маменькиной юбки, папочкиных адвокатов, верных домашних эльфов, готовых подтирать тебе зад и вытирать нос. В жизни такое бывает, когда ты стоишь ровно столько, сколько стоишь. И ни на цент больше. Знаешь, что значит быть мужчиной, Эйвери? — Том склонил голову к левому плечу, изображая заинтересованность в ответе. — Да… то есть… мне интересно твоё мнение, Том. — Том? — насмешливо, с издёвкой протянул Реддл. — «Интересно моё мнение»? — передразнил он глумливо. — Ну что ж? Если интересно, я его тебе скажу. Быть мужчиной это значит принимать решение, Рейдж, и быть готовым принять последствия, какими бы тяжёлыми они не были. Это значит отвечать за свои поступки и нести за ним ответственность. Быть мужчиной, это значит выбивать из себя жалкого червяка и труса. Согласен? Ой, не нравился мне его тон. Совсем не нравился. — Ну так что, Рейдж? Трус ты? Или мужчина? — Чего ты от меня хочешь, Том? — почти жалобно протянул парень. Остальные держались в стороне, по краям. То ли разделяли убеждения своего главаря, то ли боялись его. На лице будущего Тёмного Лорда проступила гримаса отвращения. Мне было сложно понять, наслаждается ли он жалким видом противниками или возмущён ею. Под его взглядом Эйвери попятился и жалобно всхлипнул: — Не подходи ко мне, Реддл! Когда-нибудь ты меня достанешь. Я убью тебя! — Убьёшь? — ядовито фыркнул тот. — Не смеши меня. Тебя даже мышь не испугается. Разноцветными искрами из твоей палочки ты вряд ли меня остановишь? Думаешь, ты способен на большее? Давай проверим? Блестя чёрными глазами, Реддл расстегнул пуговицы на обшлаге рукава и закатал рукав до самого локтя: — Давай, посмотрим, способен ли ты применить к человеку простое режущее проклятие, Рейдж. К человеку, которого ты в глубине души ненавидишь, потому что боишься. Давай, Эйвери! — насмешливо подначивал он его. — Сделаешь это, и я не стану тебя сегодня наказывать. Обещаю. Парень посмотрел на Реддла так, будто у того выросла вторая голова: — Ты что, хочешь, чтобы я тебя порезал? — Нет. Я хочу посмотреть, способен ли ты на это. Получать травмы мне нравится не больше твоего, хотя боли я не боюсь. Эйвери затравленно озирался. В отчаянии он посмотрел на товарищей, но они упрямо отводили взгляд. — Рейдж? — голосом Реддла можно было резать металл, холодным и твердый, как алмаз, он был пропитан беспощадностью. — Я жду! — Я… я… — Что — ты? Не можешь? Я так и думал. Реддл стал поднимать палочку, Эйвери пронзительно завизжал: — Бомбарда! Вокруг всё содрогнулось с такой силой, что земля волной поднялась под моими лапами, со всех сторон дождём посыпались жёсткие земляные копья, мелкий сучья и сучки покрупнее. К великому сожалению, один из них, видимо, ударил мне по затылку. Последнее, что я видела, теряя сознание, расползающееся по белой рубашке тома алое пятно, недоумение в глазах. Он пытался удержаться на ногах, но те подкосились, и он стал оседать. Как не сопротивлялась я беспамятству, оно меня поглотило.