Надежда для Тёмного Лорда

Глава 12 Поднимающийся ветер нёс с собой запах грозы. Он был сильным и пока ещё тёплым. И он бил в лицо, раскидывая волосы за спиной и заставляя невидимые крылья приподниматься в желании полететь. — Кажется, будет гроза, — Реддл легко поднялся с земли и, обернувшись, посмотрел на меня, видимо, в ожидании, что я сделаю то же самое. Не дождавшись, протянул мне узкую длинную ладонь. Не принять её в такой момент было бы грубостью. Уцепившись за его прохладные, гладкие пальцы, я позволила себя поднять на ноги — меня, словно морковку, вздёрнули вверх. — Тебе весело? — криво усмехнулся он. — Да. Мне весело. Почему нет? — Ну…разве ты не должна раскаиваться и сожалеть? — О чём? О полученном удовольствии?.. А ты ждал, что я стану лить слёзы и винить тебя в похищении чести девичьей? — Ждал — не то слово. Но твоё поведение — приятный сюрприз. — Расслабься уже. Я не стану требовать утирать мне слёзы, жениться на мне и связывать тебя клятвой молчания. Хотя, наверное, последнее было бы правильно. Парни любят болтать о своих победах. — Я не болтлив. Надеюсь, моё молчание мне зачтётся, и мы повторим наш маленьким приятный опыт, — его улыбка всё время была кривой. Внешность у Реддла, слава богу, такая, что её ничто не испортит. Но он явно не из тех, кто улыбался открыто. А ветер тем временем всё набирал силу. — Гроза точно будет. Нужно убираться отсюда. — Зачем? Мы же волшебники, помнишь? — попыталась поддеть я его. — Поставим защитный купол. — Историю Хогвартса почитай на досуге. — Зачем? — обиженно насупилась я. — А затем, чтобы в следующий раз не говорить глупостей. А ещё того хуже — не попасть в неприятности. Всё это он говорил, уже утягивая меня в сторону замка. — Здесь возвышенность, а значит, молнии бьют в этом место в два раза чаще. К том же какая-то аномалия в почве, а потому, даже в три. — Но купол… — До купола я ещё не дошёл. Но над Хогвартсом установлена защита, исключающая не только аппарация, ну и установку дополнительных щитов, на которые ты тут намекаешь. — Правда? Так вот в чём дело? А я думала, ты просто не умеешь ставишь воздушные зонтики от дождя? — шутливо поддела я его, в глубине подозревая, что Реддл обладает склонностью к пафосу, трагедиям и, если какой юмор и понимает, то только чёрный. — Не люблю тратить энергию даром. К чёрту воздушные сферы, когда можно трансформировать в зонт любую палку или обратить в палатку любое дерево? Зачем зря тратить магическую энергию? — Ну… мне легче сделать щит. Превращать палку в зонтик у нас в Новом Орлеане не учили. — А чему учили? — Разному. Например, как развеять по ветру толпу нападающих вампиров путём выброса некротической энергии через звуковую волну. — То есть заорать так, что вампир сдохнет? А это точно магия? — Определённо. — В жизни не видел вампира. С оборотнями приходилось встречаться, но вампиры. В Лондоне их либо не осталось, либо они хорошо прячутся. Авроры не дадут им разгуляться. — Какая умилительная наивность. К твоему сведению, Высшие вампиры не боятся ведьм и даже могут заставить служить себе. Но правда в том, что вампиры опасаются магов и предпочитают держаться в тени, если последние не переходят им дорогу, не мешают их существованию и не нужны им для решения своих специфических задач. — Гляжу, ты не мало знаешь о вампирах? — Немало. Хотя и меньше, чем об оборотнях. — Отлично, что у тебя так много информации о том, что здесь и сейчас совершенно не имеет никакого значения, — с обжигающим, как прикосновения льда, равнодушием, произнёс Том. — Могу я рассчитывать, что ты не станешь со мной этим делиться. Мне это неинтересно. Откровенно говоря, мне стало обидно. Нет, я понимала, что вампиров и оборотней он со мной не связывал, и что ему представлялось, будто глупая девчонка пытается блеснуть информацией, ему не интересной. Глупец тот, кто не слушает собеседника. А ведь слушай он меня сейчас внимательно, мог бы узнать лучше. — Ок. Отлично, — я злилась. А когда я злюсь, я становлюсь излишне эмоциональной. А значит, часто совершаю глупости. — Не хочешь говорить про оборотней, давай поговорим о ведьмаках. Или, точнее, о ведьмах. — А помолчать мы не можем? — У меня нет настроения. Хотя, может быть, мы помолчим, но после того, как ты ответишь мне на простой вопрос — ты ведь, так и не нашёл связь между Салазаром Слизерином и тобой, верно? — Верно, — процедил Том сквозь зубы, резко отбрасывая с узкой тропинки, по которой мы шагали, плетущийся вьюнок. Второй рукой он по-прежнему крепко сжимал мою кисть. Не думаю, что он отдавал себе в этом отчёт или делал это с каким-либо умыслом, но, если человек что-либо делает, безотчётно или умышленно, этому всегда есть причина. И я для себя решила, что раз он сам, по личной инициативе, не спешит дистанцироваться, значит, я перешагнула невидимую черту, за которой была для него одной из многих. И стала кем-то. Пусть даже сам он об этом ещё не подозревает. Я больше не невидимка. Но это не обязательно хорошо. Один неверный шаг с моей стороны и этот опасный человек может стать моим врагом. И что? Меня остановило это от очередной глупости? Ага! Аж два раза! С широкой улыбкой, которую, он, возможно, не видел, но не мог не чувствовать, я спросила? — Тогда на чём основано твоя святая убеждённость в том, что ты кровный родственник основателя Хогвартса? В том, что в тебе течёт кровь великого Салазара? Он остановился так резко, что я на него налетела. Ойкнув от неожиданности. А затем он зашипел. Абсолютно по-змеиному. Я раньше никогда не слышала, как шипят змеи. В Новом Орлеане когда-то они водились, но к моему появлению на свет остались в домах только на картинках. А там они, ежу понятно, не шипят. И всё же ошибиться было невозможно. С любопытством я смотрела на Тома. Он зачем-то обнял меня за талию, но это был не эротический жест и продолжения в виде поцелуя явно не подразумевал. Это было так… ну, как бы… покровительственно, что ли? Так поддерживают во время опасности или, когда хотят контролировать. Только когда вокруг зашипело, засвистело и зашелестело на разные голоса, я поняла, что он позвал маленьких проказливых змеек. Ядовитых и юрких. Некоторые из них спускались по веткам, как гирлянды, другие были будто толстые верёвки, забытые нерадивой хозяйкой под веткой. — Ух ты! Они все пришли по одному твоему зову? Вот это у них слух! Вообще, это настоящая магия! Змеи ведь плохо слышат, они больше ориентируются в ультрасвете, по теплу и вибрации. Как это вообще возможно? А можно мне их погладить? Они не обидятся? Том удивлённо моргнул. А потом улыбнулся. И впервые его улыбка не была кривой: — Ты совсем их не боишься? — А чего мне их бояться? — Змеи быстрые и ядовитые. Ты об этом не забыла? Я вздохнула: — Не такие ядовитые, как люди, Том. Я уже не говорю о том, что ведьмы для змей гораздо опаснее, чем змеи для ведьмы. — Мог бы поспорить, но не стану. — А… стесняюсь спросить, твоё весьма сексуальное шипение и сбор свидетелей как связан с вопросом, что я задала тебе минуту назад? — Я — змееуст. Ты многих змееустов в своей жизни знала? — Нет. Только тебя, — улыбнулась я. — Этот дар есть только у потомков Салазара Слизерина. Я точно знаю, кто я. И когда-нибудь я найду своего отца. И он ответит мне… — ноздри Тома гневно затрепетали и в этот самый момент весьма драматично, в лучших традициях ужастиков и мелодрамы, ударила молния, разбрасывая ослепительно-белый свет вокруг. — На все вопросы, — успел завершить свою мысль до того, как небо отозвалось оглушительным, гневным рокотом. — Отпусти несчастный змеек. А то они намокнут, — фыркнула я, стараясь понизить градус драматизма. — Отца ты найдёшь, Том. Но дело не в нём. Его выразительные брови изогнулись. Он словно бы иронизировал надо мной и подталкивал продолжить. А меня и подталкивать было не надо. Я, как лошадь, закусившая удила, решила наплевать на все запреты, категорические не одобряющие вмешательство в прошлое. Но кто его знает, как оно было в прошлом? Может быть вот так, как сейчас? — С чего ты вообще взял, что колдуном был твой отец? Почему не подумать, что не отец, а мать связывает тебя с магическим миром? Первые капли дождя падали жирными прозрачными кляксами, зато ветер стал стихать. Его лицо в этот момент было жутким. Как маска. Ничего не выражающая белая маска, а глаза чёрные — радужка слилась со зрачком и аж алым отливают. — Потому что ведьмы не умирают от родов. — С чего ты взял? Сам решил? Или сказал кто? — Любая ведьма, хоть немного разбирающаяся в магии, найдёт способ выжить! — он буквально заорал на меня. — Что за жалкая, тупая шлюха меня родила, если, обладая волшебной силой, не смогла просто выжить?! Кем нужно быть, чтобы отдать себя простому магглу, да ещё так увлечься им, что оказаться брюхатой, выброшенной на обочину жизни?! Ведьма не могла любить маггла до такой степени, чтобы сдохнуть под приютским забором, без гроша в кармане! Он с такой силой сжимал мою плечи, что даже будучи оборотнем я опасалась, как он мне их не раздробил. Ну, ладно, вру. Не опасалась я. Но было почти больно. И, что характерно, Том не старался специально причинить мне боль, он не отдавал себе отчёта, выплёскивая накопившуюся боль и ненависть. — То есть, ты готов принять мысль, что твой отец, не слишком обременён моралью, обрюхатил, как ты изящно выразился, твою мать и выбросил вас обоих на обочину жизни, опять же, по-твоему выражению. И ты готов найти его и простить. — Нет! — мотнул Том головой и в этот момент он был по-своему очень хорошо, как разгулявшаяся у нас да головой, гроза. Гневливый, горький, сильный — эмоции так и хлестали из него, как кровь из открытой раны и что-то внутри меня наслаждалось этим. Не его болью, нет — силой его неистовых эмоций. — Я не собираюсь его прощать. Прощение — удел слабых! Я хочу ему отомстить. Во вспышке молний словно сменился кадр, и я на мгновение увидела лицо отца. Это была одна из его любимых фраз. «Прощение — это удел слабых. Сильные умеют карать, а бессильный вынужден прикрываться словами о прощении». Очередная вспышка света погасла. Волосы Тома намокли, утратив пышность и теперь, как водоросли облепили его красивое, тонкое, выразительное лицо с чуть запавшими щеками. — Хочешь найти свою связь с Салазаром, Том Реддл, ищи мать, а не отца. Он удивлённо моргнул, глядя на меня, словно осознав, кто перед ним и что он делает. И мгновенно отдёрнул руки, словно мои плечи превратились в раскалённый добела металл. Он резко отвернулся и двинулся вперёд. А мне не оставалось ничего другого, как следовать за ним. — А ты уверен, что нас вообще впустят? — нашла я повод нарушить тишину. Хоть Том и обещал зонт и палатку, на деле, как это обычно бывает, мужские обещания остаются мужскими обещаниями. В смысле, под хлынувшим как из ведра дождём мы брели как есть. Правда, быстро. — Час-то поздний. Сомневаюсь, что нас ждут. — Конечно, не ждут, — не утруждая себе тем, чтобы обернуться, Том говорил чётко, но если бы не мой волчий слух, даже не знаю, сумела бы я расслышать его слова за гулом дождя и леса. — Ты же не думаешь, что мы подойдём к парадному входу и начнём стучаться? — Ну, кто тебе знает. Ты очень зол. Может быть так зол, что какой-то жалкий устав Хогвартса тебя уже не колышет. — Я никогда не теряю контроль над ситуацией, Хоуп. — То есть, у тебя всё под контролем? — Именно так. — А чего мы тогда такие мокрые? — Мы? — хмыкнул он, окидывая её снисходительным взглядом через плечо. — Говори за себя. Я умею вовремя применить водоотталкивающие чары. — Отлично. А я нет. — Сочувствую. — Но это мои проблемы? Так? Неужели так сложно просто помочь? — С какой стати мне тебе помогать? — Ну… в награду за полученное удовольствие и в надежде на возможное продолжение? Нет? — Нет. — Ясно, — причин обидеться становилось всё больше. Настолько много, что не обижаться — просто себя не уважать. Я остановилась, буравя взглядом его спину и прикидывая про себя, остановится ли он? Заметит ли мою демонстративную паузу и сочтёт ли нужным на неё отреагировать? Он заметил. Надо сказать, почти сразу. Остановился, обернулся и выразительно вскинул бровь, не забыв при этом скривиться, ну, чтобы не выходить из образа, надо думать: «Что ещё?», — выразительно и ярко, большими буквами читалось по его лицу. — Почему? Тебе жалко потратить на моё благополучие малюсенькое заклинание? Я бы не поскупилась? — Странно, что в Новом Орлеане, где, как я слышал, дожди достаточно частое явление, ведьма, позиционирующая себя как одну из самых сильных, не знает элементарных бытой чар? — Вот именно! Великие ведьмы на мелочовку не разбрасываются. — А-а. Значит, об их благополучии должны позаботиться паршивые грязнокровки вроде меня? Я, было открыла рот, собираясь выпалить спич о мелочности и жадности, не сочетающихся с величием и могуществом, но он меня опередил: — Хоуп, мне в голову не пришло, что ты не знаешь заклинаний, которые в Хогвартсе знает каждый первокурсник. Извиняться за свою невнимательность не стану. — Не извиняйся. — Войти в Хогвартс можно разными способами. Большинству открываются Главные Ворота, но мне замок подчиняется не хуже, чем Дамблдору. Смотри! Первым взмахом палочки он, как по мановению «волшебной палочки» высушил не только мою одежду, но и волосы. Последние перестали походить на воронье гнездо и мочалку. Следующим движением в одном из деревьев образовалось нечто вроде дупла, открывая проход в подземелье. Том явно гордился собой и ждал моей реакции. И как не хотелось мне щёлкнуть его по носу, я не стала этого делать. В конце концов, у парня не так много радостей в жизни. И для него явно очень много значит родство с Салазаром. Как и то, что замок принимает его за своего, открывая тайны, скрытые от глаз большинства. — Вот это да! Здорово! — в глубине души я на него всё ещё немного сердилась. Но решила не демонстрировать этого, оставив обиду себе. — Это всё упрощает, правда? — Не всё, — пожал он узкими плечами. — Но многое. Пошли? — Надеюсь, там нет чудовищ? — По крайней мере, пока мы туда не вошли — точно не было. Он пытается шутить? Зачёт. Подземелье было довольно скучным. Просто большая кротиная нора. Кругом земля, из которой торчали корневища, большие, средние и совсем тоненькие, словно сетка. Пахло мокрой землёй, пылью. Наверное, человеку тут должны было бы быть не по себе, довольно жутко. Мы будто двигались по большому склепу, а корни воскрешали в памяти закопанных мертвецов. Фу! Гадость! Вдруг мысли мои потекли совсем в другом направлении. Как-то за всей романтикой и дождями я отвлеклась от исходной точки нашего приключения. А было они прискорбным и печальным, если не сказать — преступным. Если отбросить всю шелуху, то ведь однокурсники попросту убили Тома. По крайней мере они должны были так считать. Предположим, они не планировали заводить дело так далеко, но ведь когда поняли, что он ранен, должны были хоть что-то сделать. Не знаю, что конкретно, но факт, не оставлять его в ночь истекать кровью. А когда за ужином одного из студентов не досчитались за факультетским столом (а не досчитались целых двух студентов — если бы кто-то считал, конечно) разве не должен был весь преподавательский состав, как минимум, а то и с привлечением кого посерьёзней, обыскать каждый дюйм в лесу? Но в Хогвартсе царили тишина и покой. Все безмятежно почивали. — Я не понимаю, — выдохнула я. — Это я уже понял, — хмыкнул Том. — Думаю, Розье придумал какую-то отговорку, объясняющую моё отсутствие. Решат, что засиделся в библиотеке или где-нибудь ещё. — Ты что? Читаешь мои мысли? — Специально — нет. Но ты очень «громко» думаешь. — Мне кажется, или ваши профессора как-то слишком легко относятся к своим обязанностям? — Обычно относятся, — отмахнулся Том. — В Хогвартсе куча детей. Что, по-твоему, профессорам за каждым следом ходить. К тому же, я сам староста. Это в мои обязанности входит следить за посещением. — А, следовательно, на твоё отсутствие должны быть веские причины. — Не придирайся, Хоуп. Диппет избежит неприятного сюрприза, который ему заготовил Эйвери, Дамблдору не придётся радоваться на моих похоронах, а Эйвери… Эйвери за случившееся мне ответит. Вот мы и подошли вплотную к интересующему меня вопросу. — Что ты собираешься сделать? — Поставить его на место. — И что ты под этим подразумеваешь? Резко остановившись он практически налетел на меня, как коршун на воробья. — Ты задаёшь слишком много вопросов. — Нет, судя по тому, как он шипел, не коршуном он налетел, а коброй. — Я не намерен перед тобой отчитываться! — И не надо. Твоё дело. Давай, валяй — делай, что хочешь! Хочешь прибить его? Пожалуйста. Я не против. Поскольку мы всё равно не друзья, сухари тебе таскать в Азкабан мне не придётся. Видимо, он ожидал другой реакции, потому что осадил так же резко, как взял в места в карьер. — Расслабься уже, Реддл, — фыркнула я насмешливо. — Я не собираюсь предъявлять тебе счёт ни за то, что спасла тебе жизнь, ни за то, что переспала с тобой. — Тогда зачем говорить об этом? — Ну, — усмехнулась я уже дружелюбней, — счёта я предъявлять не собираюсь, но будет лучше, если ты-то сам об этом забывать не станешь. А если серьёзно, — сменила я тон, — раз уж идём мы вместе, получается, что мы как бы на одной стороне и в одной лодке… — Я сам по себе. Никаких лодок, — оборвал он меня. — Ну, тогда выкини меня посреди океана? — снова с сарказмом протянула я. — Послушай, Майклсон, метафора — это не твоя сильная сторона, чтобы ты там себе по этому поводу не вообразила. И, раз уже ты всё равно не отстанешь (а ты ведь не отстанешь?), — я скрестила руки на груди и нахмурилась, смело выдерживая его язвительный, острый взгляд. — Я не стану убивать Эйвери. Мне, в отличие от высокородных и чистокровных, чужой труп с рук не сойдёт, а у меня на мою жизнь большие планы. Вот именно потому нужно донести до Освальда и ему подобных, что со мной нельзя вести себя так. — Страх — хороший мотиватор. У тебя есть план, как заставить его бояться себя, при этом оставаясь в рамках, когда все будут в безопасности. — А что? Хочешь подбросить парочку идей? — с сарказмом поинтересовался он в ответ. — К сожалению, пока с идеями не густо. Моё внимание занято другим. — И чем же? Хотя, это мы обсудим в другой раз. — Почему? — Потому что мы уже пришли, Хоуп. Ну что? Готова? — Нет, — тряхнула я головой. — Но всё равно — пошли. Стена отошла в сторону, давая нам протиснуться в узкий коридор, облицованный зелёным камнем, в свете Люмоса не сразу поймёшь, что за материал — малахит или мрамор? — Где мы? — А ты не узнаёшь? — удивился Том. — Перед входом в гостиную Слизерина. И, судя по всему, тут ещё не ложились. Выкрики, раздающиеся из комнаты, были пронзительными и громкими. Я вошла туда вслед за Томом. При нашем появлении голоса стихли. Взволнованные Блэки, Розье, Блейзы, Гойл, Малфой (судя по шикарной платиновой шевелюре это явно был кто-то из представителей этого яркого семейства). — Редл? — дрожащим голосом протянула Друэлла. — А мы думали, ты… — она замолчала. Пауза, повисшая в комнате, была тяжёлой, наполненной взволнованным дыханием, страхом, каким-то болезненным возбуждением и… всеобщим облегчением. Ну, если не считать Эйвери. От него так и шибало страхом. Я чувствовала этот страх кожей. И Реддл, несомненно, тоже. — Том! — высокий и худой, смазливый на вид парень с ярко выраженным иностранным акцентом. — Слава богу! Эти недотёпы бормотали что-то о том, как ты, утратив разум, убежал в лес… Том подошёл к сбившемся вместе, словно стая испуганных птиц, высокородным представителям священных 28 семейств и холодно произнёс: — Видимо, Эйвери прав. Если бы я вдруг убежал в Запретный Лес на ночь глядя, я бы действительно сошёл с ума. Но, кажется, не до такой степени я лишился разума, как некоторые надеялись? Горбоносый парень с иностранным акцентом нахмурился, пытаясь про себя собрать воедино отдельные пазлы общей картинки. — Освальд Эйвери? — негромко позвал Том, но тот вздрогнул так, словно у него кто-то выстрелил над ухом. Словно акула перед нападением или хищник, крадущийся на мягких лапах Том двинулся на слизеринца, остановившись в нескольких футах. Вскинув бледные руки, он с издёвкой, медленно, словно растягивая момент и наслаждаясь им, захлопал в ладоши. Он хлопал. А они стояли и смотрели на него, боясь пошевелиться, словно бандерлоги перед удавом Каа, зачарованные и испуганные одним его появлением. Он ещё даже не начал свой зачаровывающий змеиный танец, а они уже готовы были сдаться. Кто из страха, кто — чувствуя силу, глубину и опасность, кроющуюся в этом человеке. А ведь ещё мгновение назад он был почти обычным мальчишкой? — Чему ты тут решил устроить овации? — то ли от испуга, то ли от смущения, но Эйвери проявил вовсе не аристократическую грубость, противоречащую аристократической выдержке. — Тому, что, лупя из пушки по воробью ты точно не промажешь, — голос Тома был тих и полон издёвки, сочился ядом сарказма, искрился насмешкой. — Только вот жаль, что они отвлекли меня от намеченных дел и порушили мои планы на сегодняшний вечер. — Мы рады, что с тобой всё в порядке, Реддл, — сделал, было, шаг вперёд Альфард, но Вальпурга, по-кошачьи на него шикнув, потянула брата за рукав, добилась, правда, только того, что он стряхнул её с себя, как досадное недоразумение. — Вы заставили нас поволноваться, мистер Реддл, — в тон Тому протянула красавица-блондинка, Друэлла Розье. Я вдруг некстати вспомнила, сопоставив факты, что именно она станет потом матерью Беллы, Нарциссы и Андромеды. Можно сказать, бабушка моей будущей соперницы. Забавно. Или жутко? — Наверное, нам не следовало надеяться или ждать, что ты, будучи школьным старостой, снизойдёшь до того, чтобы являться в гостиную вовремя? Губы Тома скривила очередная высокомерная, надменная и злая усмешка. Он был уверен, что Друэлла знала причину, по которой мы задержались. Я разделяла эту уверенность, но судить бы девушку не стала — она выгораживала своего друга. Преданность родным, верность друзьям иногда заставляет совершать не только высокие подвиги, но и низкие, порой постыдные поступки, о которых и вспоминать-то неприятно. Это был как раз такой случай. Я её не одобряла, но понимала. Однако я — не Том Реддл. — Ты права, Дрю, — всё с той же неприятной улыбкой проговорил он. — Мне следовало бы быть более пунктуальным. — Кажется кто-то или что-то задержало тебя, Том? — неприятным смехом засмеялась Вальпурга и от меня не укрылось, как брезгливо поморщился Альфард. — Нашёл игрушку себе под стать? Нужно отдать должное твоей новой пассии — она посмазливее, чем МакГонаггал. Том стоял ко мне спиной, и выражения его лица я видеть не могла. — Но такая же жалкая грязнокровка! В гостиной воцарилась полная тишина. Насколько я успела разобраться в ситуации, на Слизерине обвинение в нечистоте крови считалось оскорблением. Тяжким. И нанося его Блэк хотела не только уколоть меня (хотя и тут, похоже, у неё были свои соображения — видимо, она тоже неровно дышала к полукровке, к которому, согласна воспитанию, не имела права ничего чувствовать). — Я уже говорила о том, что моё происхождение выше твоего, Вальпурга. Моя семья стояла у истоков магии, благодаря ей существуют целые направления в Чёрном Искусстве. Ты по сравнению со мной лишь выскочка. Но разница между нами ещё и в том, что я даже без семьи останусь сама собой, а ты — всего лишь Блэк. Отними у тебя твоё чистокровное имя и что останется? Гонор да спесь? — презрительно передёрнула я плечами. Том позволил мне высказать и даже хмыкнул, как бы одобряя. Ну, я решила принять этот звук за одобрение и поддержку. Чтобы он там не говорил, мы в одной лодке. И, кажется, к союзникам тут можно отнести парня-иностранца, Альфарда. Нейтралитет явно намерен держать Малфой. Не густо, но лучше, чем ничего. — Бери палочку, Освальд. Давай немного поговорим. Как мужчина с мужчиной. — Я не буду драться с тобой, Реддл. — Что так? Здесь тебе чего-то недостаёт? Например, веток, из-за которых снижается видимость? Или ты боишься, что когда я ожидаю удара, ты будешь не так быстр? — Не глупите, — взволнованно проговорила Друэлла. — Отойти, — ледяным, не терпящим возражения, тоном проговорил Том. — А ты, Освальд, вставай на линию. — Реддл, это действительно… — начал, было, Альфард Блэк. Но Том ответил ему снисходительным взглядом: — Никто не говорит о смертельном поединке. Просто любительский бой. Ну же, Эйвери? Мне что, уговаривать тебя? — тон Тома стал опасно легкомыслен. — Где же твоя чистокровная честь? Где твоя храбрость? Можно подумать, что всего этого никогда и не было? Взбешённый прилюдным унижением и неизбежным позором Эйвери размахнулся и нанёс первый удар, который Том даже не стал отбивать. Непонятно было, какое заклятие он применил, но проклятие противника просто растворилось в нескольких дюймах от лица Тома. Первый десяток ударов Том позволил противнику наносить раз за разом. Гостиная осветилась голубыми и бледно-розовыми всполохами. Том не двигался с места, отбивая каждую атаку, удар за ударом и проклятия рассыпались по полу, красивые, как фейерверки. Поскольку ни одно из них пока не достигло цели, сложно было судить об их опасности. Но потом деланное спокойствие слетело с Реддла. Лицо его было сосредоточенным и торжествующим, как у Злого Гения. Он медленно двинулся на своего противника. Сначала проклятия сыпались медленно, а потом удары ускорялись, следуя друг за другом уже без передышки. Не могу сказать, в какой момент Эйвери перестал их отбивать. Том опрокинул парня на спину, сбив с ног и теперь катал его по полу, словно щенка, бросая от стены к стене. Со стороны это выглядело так, будто Эйвери избивают духи-невидимки, и избивают жестоко. — Хватит, Реддл! Прекрати! — Друэлла, вырвавшись из рук удерживающих её подруг, метнулась к парню. В какой-то момент мне показалось, что Реддла это не остановит и я уже приготовилась вмешаться. Но он остановился, тяжело дыша. — Ты сломал ему руку! — возмущённо вскрикнула Друэлла. — Какой ужас, — насмехался Том. — Подумать только! Ну, да. Сломанная рука — не сахар. Но взрывающее заклятие, не подоспей я вовремя, могло отправить Реддла на Тот Свет. — Ну, можете все дружно выдохнуть, — с презрением процедил Том. — На сегодня избиение младенцев закончено. Представление закончено. Всем спать. Завтрашние утренние занятие никто отменять ради нас не будет. И ни слова о том, что у нас тут происходило. Иначе неприятности будут у всех нас. Все медленно расходились. Я ждала, что Том хотя бы глянет в мою сторону, но он предпочёл сделать вид, что меня в его реальности нет. Вот змеёныш. Ничего. Это изменится. В общем, я была довольна тем, как закончился вечер. Реддл не уставал меня приятно удивлять. Как бы там не было в будущем, сейчас он абсолютно и полностью вменяем. И, как правильно заметил раньше, контролирует ситуацию. Возможно, кто-то скажет, что он обошёлся с Эйвери излишне сурово? Ну, а по мне, око за око и зуб за зуб.