Надежда для Тёмного Лорда

Сказать, что я была в ярости – не сказать ничего. Что такое ярость вообще? Если подумать, то это ответная реакция организма на два раздражителя: опасность для жизни в физическом плане и опасность для нашего психического состояния. Я чувствовала себя использованной и преданной, обманутой и брошенной. Спасительница хренова! Тёмный Лорд тебя «сделал» и, будем честны – даже не очень старался. Ты в своём самообольщении всё сделала сама. Признаюсь, честно, я была так зла на чёртова Волдеморта, что в тот момент, пока ползла по Мордеровой лестнице была готова убить его. Это не метафора – буквально. Ситуация осложнялась полнолунием, а я давно не обращалась. Обида, оскорблённые чувства (я несусь сказать «да», но, судя по всему он просто смеялся над моими чувствами)… Нет, убить слишком просто. Я не стану его убивать. Я его брошу. К чёрту Тома, к чёрту Дамблдора, к чёрту всех! Пора домой! Вот только… сначала поговорю с этим… слов цензурных нет. Скажу ему всё, что думаю. Возможно, буду пытать. Ещё не решила. Конечно, это всё были мысли, эмоции и намерения. Я в жизни никому сознательно не причиняла боли. Если не считать дяди Эллайджу. Ему после смерти мамы здорово прилетело. Самое мерзкое для меня то, что он не пытался сопротивляться или хотя бы уйти из-под удара, хотя легко бы мог. Но я была наполовину заполнена Пустотой, пустоте требовалась жрачка, и Элайджа добровольно кормил двух демонов сразу. И ему было больно. Потому что я тогда не шутила. И винила его одного во всём: в смерти мамы, в том, как она последние годы была несчастна, в том, что мы втроём: я, Хэйли и Клаус так никогда и не стали семьёй, а если бы не Эллайджа, возможно, у отца с матерью бы всё сложилось. У мамы было влечение к Клаусу, но любила она Эллайджу. Да отец и не оставил ей выбора: Хэйли стала любовью жизни его брата – единственного существа, к которому бесчеловеченый монстр питал человеческие чувства. Ну, до моего рождения, разумеется. А поскольку человеческие чувства не совместимы с монстрами, мой отец теперь и мёртв. А я пытаюсь закрыть непонятный гельштаг и спасти того, кто в спасении нуждается, как рыба в зонтике. Пока в голове моей каресулькой и ваганетками проносились мрачные воспоминания, сердце разрывало от противоречивых чувств, тело моё вертелось на маленьком пяточке и никак не могло сориентироваться. Чёрная магия! Я её чувствовала каждой клеточкой тела! Её вообще раз в жизни в действии встретишь – ни с чем не спутаешь. Обычно и маленький её потом с Той Стороны даёт тяжёлый осадок и последствия, а тут… Чёрт возьми! Том! Да что ты тут творишь!!! Совсем спятил?! Дом втягивало в Воронку. Чтобы Чёрная магия просачилась с Наш мир в таком колличестве требуется человеческая жертва, причем, не просто горло перерезать, а заставлять мучиться. Оговорюсь сразу – я такого никогда не делала. И не собираюсь. Чёрная Магия имеет свои грани и цену – тут же творилось нечто страшное. Разочарование моё было такой же силы, как и искривляющееся всё сильнее пространство. Я словно оказалась внутри пластилиновых стен, которые извивались вправо-влево, вытягивались и снова опускались. И всё время этот звук скрежетал. Короче, нервам конец. Они сгорали, как провода, перед тем как капитально замкнуть, давая короткое замыкание. Реддл что? Потерял контроль? Или собирался здесь открыть Портал на Тот Свет по принципу платформы девять и три четверти, чтобы всякие демоны могли ходить туда-сюда?! Он что, не понимает? Не чувствует?.. Да какого ж?.. Дышать стало почти невозможно. Воздух обращался плотной стеной, как во время сильного урагана. Дышать стало нечем и я, инстинктивно стараясь обрести точку опоры, вытянула руки вперёд и, уткнувшись ими в дверь, почувствовала, что проваливаюсь, будто в яму. Дверь открылась без малейшего усилия и я, с чувством горького разочарования и твердого убеждения, что вот сейчас моё желание исполнится и я перемещусь в своё время, а Том с его злодействами останется в прошлом, в одиночестве. И так ему и надо. И жалеть я о нём не буду. Он не достоин моей любви. Но я ещё даже прощай не сказала. Ничего не сказала. Он не заслужил такой лёгкой разлуки. Всё должно было быть не так… Я не готова… До меня не сразу дошло, что это не моя комната. И не Хогвартс. И вообще – помещение мне совершенно незнакомо. И, судя по мебели, моё перемещение в будущее мне пока праздновать (или оплакивать?) рано. Я стояла в комнате с окном странной формы, отдалённо напоминающим старинный фонарь. На полу, в центре горела одна единственная свеча. Причём горела неподвижно, будто гуляющие вокруг сквозняки её вообще не трогали. И, это странно, но именно от света свечи тянулась вся чёрная муть вокруг. Вместо дыма от пламени отпочковывались причудливыми кляксами тени или протоплазма. А ещё было очень холодно. И воздуха – воздуха по-прежнему в комнате не было! Свеча и была тем самым центром чёрной воронки, что искривляла пространство, соединяя этот мир с Нижним, и Той Стороной, или Я-толком-сама-не-знаю-чем, но там-страшно. Рванувшись к свече, я прочитала закрывающее Пространственно-Временной коридор заклинания и почувствовала, как меня тряхнуло с такой силой, что едва удалось на ногах устоять. Отдача была как от выстрелившей пушки. Вокруг словно взорвался чёрный фейерверк и… воздух вернулся на своё место. А потом началось то, что всегда сопровождает Прорыв на Ту Сторону – явление полтергейста. Всё пространство пришло в движение: во первых, оно становилось «на место», во-вторых, затянутые духи пытались вырваться из нашего мира в свой. В результате стулья взлетали в воздух, стол подпрыгивал, разлетались во все стороны книжки. Всё, что могло упасть – упало на пол. Включая меня. В последний момент наступила самая жуть. Занавески стали двигаться сами по себе, без ветра, будто под ними было что-то живое… Хоуп Майклсон! Ты боишься занавесок?!Занавески – это всего лишь занавески. Ты из бояться не можешь… ты супер-мега-ведьма. Ты не боишься занавесок… А я – боюсь! Не всегда, правда, только когда они изображает из себя Каспера – привидение дикое, но симпатичное. Которое алчно тянется ко мне всеми своими конечностями… ну, или просто тянется. Ведь, если подумать, у простыней и занавесок конечностей быть не может? В тот момент, когда всё резко стихло, я с коротким смешком подумала, что провидение и рок решили сжалиться надо мной, пока я, окончательно не спятив, не подожгла занавески, например, и не устроила в доме пожар. И пусть сгорит! А Реддл лопнет от жадности, когда узнает, что я лишила его честно заработанного киллерством наследства. Но про провидение и Высшие Силы я поторопилась думать хорошо. Я едва сдержала испуганный возглас, когда под потолком зажегся свет. Сам собой. Возможно, он горел до того, как всё это началось и, когда магия иссякла, всё вернулось к исходному состоянию. Не веря свои глазам, я изумлённо глянула на потолок, на, пусть и тускло мерцающие, но электрические лампочки. Что дальше? Интернет? Хотя, на дворе 1943, а не 1983. В это время электричество уже было. Учи историю лучше, моя дорогая. Все это происходило быстро – быстрее, чем об этом рассказываю. Вот я гляжу изумлённо на потолок, а потом опускаю глаза на пол и… Ступор. Я не знаю, почему я не почувствовала запах крови. Потому что её тут было очень много. Наверное, всё дело в той магии, что ещё не до конца выветрилась. Я была готова к тому, что увижу очередную жертву. Но я не была готова увидеть… Тома. Он сидел, прислонившись спиной к спинке большого комода, голова его была откинута. Лицо у него всегда было белым, но тут и мел показался бы румяным по сравнению с Реддлом, в лице которого не осталось ни кровинки и даже губы посинели. Рубашка и брюки все в крови, на полу – две лужи крови. Её источник обнаружился сразу: на обеих руках вдоль вен, чуть ниже закатанного рукава, тянулись длинные надрезы, из которых всё ещё сочилась каплями тёмная, почти чёрная, кровь. Рядом, ещё несколько свежих, розовы шрамов, несколько не вдоль вены, а поперёк. Видимо, организм пытался магически сам себя залечить, но ведь Реддл упрямый сукин сын. Не знаю, чего он там хотел, но я чувствовала желание прибить его на месте. За тот дикий, ледяной ужас, который охватил меня, когда, подскочив к нему, схватив его за плечи, поняла, что он ничуть не лучше тряпичной куклы и стоит мне разжать руки, просто свалится к моим ногам. – Реддл! Сукин ты сын! – (прости, Меропа, дело не в тебе!) – Какого чёрта ты тут творишь?! Он не отзывался и не шевелился, а полуоткрытые глазами смотрели в никуда. Звать бесполезно, в доме никого нет, свет погашен. Я была в такой панике, в таком ужасе… они все от меня уходят: мама, папа, Тёмный, мать его, Лорд, Водандеморт. Он не мог умереть. Он ещё добрую полсотни лет будет терроризировать всю магическую Британию. Соберись, давай. Он не умер. Ну не мог же он из-за отказа какой-то девчонки повести себя так глупо? Это не похоже на Реддла. А может и похоже? Кто его на самом деле знал? Сердце не билось. Я не чувствовала его совсем. Но… боже! Я идиотка! Кровь же ещё сочится, значит, Том жив! Я попыталась закрыть раны магией, но не получалось. Это что такое?! Какие чары ты наложил сам на себя, глупец! С отчаянием оставалось вновь применить безотказное средство – моя кровь. Правда, если он сейчас с ней скончается… он обретёт бессмертие гораздо раньше, чем в каноне. Ладно, хотел бессмертия?.. Получите, распишитесь. Прокусив вену на своём запястье я приложила кровоточащую кисть к его холодеющим губам. Кровь переполнила его рот и просочилась по губам вниз, но, видимо, и внутрь тоже, потому что в тот же момент пульс его начал частить. Бился часто, неровно и слабо, будто душа, как бабочка, пыталась выбраться из тела, но запуталась. Время, казалось, тянулось безумно медленно, растягиваясь, как недавно – стены. Том был всё ещё безумно бледен, но сначала губы, а потом щёки едва заметно порозовели. Жив! Дыхание слабое, но ровное и спокойное. Судя по всему, из обморока мы перешли в сон. Он – в сон, а я-то всё ещё в этом ужасном кошмаре. В голове билась только одна мысль: «Какого чёрта! Какого чёрта, Том Реддл тут произошло?». Меня трясло, ноги подкашивались, словно и из моих вен вытекло крови не меньше. Чёрная магия и спасение друзей от смерти, пусть даже добровольной, отлично откачивают энергию. В комнате по-прежнему было очень холодно. Я посмотрела, чем можно укрыть Тома, но не нашла ничего, хотя бы отдалённого похожего на плед или одеяло. Оставлять его одного, пусть даже на несколько минут, мне не хотелось. Тогда я просто сняла с себя мантию и укутала его в неё, наложив согревающие чары. Потом обошла комнату, пытаясь понять, что случилось. Палочка, которая, по идеи должна была оказаться рядом с Реддлом, ведь он не расставался с ней почти не на минуту, обнаружилась едва ли не у противоположной стены. Он что, отшвырнул её от себя, чтобы в последний момент не поддаться искушению? Или пытался сдержать что-то, что эту палочку вырвало из его слабеющих рук? Второе предположить логичнее, исходя из его характера, не склонного к компромиссам. Посредине круга, рядом с погасшей свечой, обнаружился явно ритуальный нож, справа от него лежало нечто похожее на тряпку, а слева… слева кольцо с чёрным камнем. Фамильное кольцо Гонтов? Опустившись на колено и пристальнее взглянув на тряпку, я передёрнулась от отвращения – это был дневник. Бумага в нём настолько пропиталась кровью, что грозила расползтись под пальцами, стоило попытаться взять её в руки. Кровь уже остыла. Острый запах железа и соли – на полу был поставлен защитный круг, но, видимо, что-то пошло не так и Реддл вышел из него, отползая к столу. Вокруг меня была настоящая каша из крови и соли. Чтоб тебя, Реддл! Я поняла, что ты тут сотворил – кресстражи. Причём, двое за раз. Чёртов идиот. Позёр и рисовщик. Когда ты там уже проснёшься? Вопросов к тебе накопилось – неделю отвечать на них придётся. Это при условии, что разговор пойдёт легко.