Надежда для Тёмного Лорда

Как меня всё бесило! Как всё достало! Даже контрастный душ не смогу снять напряжение. Секс – отличный способ сбросить напряжение, унять стресс и навеять сон, но… секс от меня Том теперь получит точно не скоро. Самодовольная сволочь. Продуманная самодовольная сволочь. «Любовь, она не для таких, как я», – мне ужасно хотелось передразнить его, задеть, ранить в ответ. Ну, и сиди один, придурок, раздувайся от важности, как пиявка от крови, пока не лопнешь. И не останешься без носа, кстати. Пока старый любитель мальчиков и юная зануда из будущего не раскатают под орех и тебя, и всех твоих прихвостней. Мне-то что?! Есть те, кого нельзя спасти. Те, кто не хотят спасения. Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было другому. Я – дочь Клауса Майклсона. В итоге, может быть Том и прав? Разве не любовь ко мне в итоге убила моего отца? Разве не из-за меня погибла мама? Никого любовь не спасает. И не всякому она нужна. Для некоторых любовь – всё равно что клетка, всё равно, что кандалы. Игнорируя недружелюбные взгляды своих соседок и их шепотки, я нырнула в кровать, задёрнула полог и зачаровала своё пространство так, чтобы в него не совались. Чувствуя мой настрой, мои неприятели на более активные действия не решились. Мне ужасно хотелось продолжить разговор и высказать всё, что накопилось на душе, но, на счастье Тома, его рядом не было, а вот на несчастье его двойника… Я вытащила дневник из тайника и, уколов палец, капнула каплю крови на белую страницу. Та мгновенно втянула в себя красное пятно, словно была вампиром и страницы мягко засветились, словно открылась дверь в иное измерение. «Привет, Хоуп, – всплыли из глубины (будто у листа такое могло быть?) красивым каллиграфическим подчерком выводимые невидимой рукой, слова. – Это ведь ты? Ты! Я знаю, чувствую это. Как у тебя дела? Как прошёл день?». «Отвратительно! – написала я в ответ. – И всё благодаря тебе! Ты – невыносимый, упрямый осел и надутый индюк!». «Что я натворил на этот раз?», – подчерк был уклончивым и лёгким. «Всего лишь до возмутительного был самим собой!». «Ты пишешь загадками». «Выставил меня дурой перед своими друзьями. Заявил, что любовь тебе не нужна. Пытался меня поучать и строить. Ты словно надеешься сделать меня своей послушной марионеткой, но я тебе не кукла! Ни тебе, никому другому никогда не заставить меня выучить фразу «О, мой Лорд! Да, мой Лорд». «Из своей клетки я не мог видеть, что там у вас случилось, но на моей памяти не случалось того, чтобы я требовал от тебя признать моё главенство. Наверняка ты что-то не так поняла». «Ты вообще способен на любовь и привязанность»? – написала на белом листе Хоуп и тот через мгновение поглотил все буквы. Несколько секунд лист оставался белым. В раздражении Хоуп продолжила писать, не дожидаясь ответа: «Ты всегда и прежде всего думаешь только о себе самом, любимом! Ты умеешь вызывать любовь к себе, но сам?.. Сам ты любить не способен. Ты лицедей и притворщик – все твои улыбки, слова, взгляды! – всё рассчитано до мелочей. Ты впитываешь чувства людей, как твой дневник впитывает написанные мною слова, – ты берёшь то, что все мы тебе даём. Но ничего не способен дать взамен! Мне не нравится Дамблдор и никогда не понравится, но ведь в чём-то он прав! Ты окружил себя разными людьми: слабыми и ведомыми, нуждающимися даже не столько в защите, сколько в твёрдой, направляющей руке; честолюбцами-неудачниками, стремящимися выделиться любым путём и поэтому готовыми пойти на любое безумство; но большинство из твоего окружения– это психопаты и садисты, Том! Лестрейндж, Долохов, Малфой, Эйвери, Нотт, Гойл, Розье – никто не назовёт их слабыми или пугливыми, но ты ухитрился запугать даже их! Я не хочу в это верить, но… правда в том, что всё, что для тебя важно – это власть. Власть любым путём. А самым естественным инструментом достижения власти является страх. Ты запугиваешь людей не одним, так другим способом… «Мне кажется, у тебя истерика. Ты замечала, как резко глупеют люди, когда ими движут голые эмоции?». Это были только буквы, то я словно слышала его отрезвляюще-холодный, насмешливый голос и снисходительно-небрежный тон. «Что заставляло тебя встречаться со мной: забава и развлечение? Тебе ведь плевать на мои чувства, правда?». «Конечно, мне было на тебя плевать, Хоуп. Всё, что меня интересовало, интересует и будет интересовать в будущем – это власть и демонстрация её. Ну и, конечно же, я «хотел» тебя в самом прямом смысле – в половом аспекте. С лёгкостью использовал твоё влечение ко мне, умело тобой воспользовался, манипулировал, создавал видимость ответного чувства… кстати, напомни, чего ради я всё это затеял? «Ты сейчас издеваешься? Это сарказм?». Страницы дневника вдруг замелькали, будто подхваченные порывом сильного ветра, в середине её образовалось нечто вроде расширяющегося экрана. Миниатюрное окно расширялось до тех пор, пока её не затянуло в водоворот красок и теней. Ощущение было такое, словно я спрыгнула откуда-то с высоты и теперь, как и в прошлый раз, стояла на пороге просторной, тускло освещённой комнаты. Уходящие вверх колонны были обвиты каменными змеями, вокруг царил странный зеленоватый сумрак и… холодная тишина. – Том? – позвала я, оглядываясь в поисках него. – Где ты? – Я здесь, – произнёс знакомый тихий голос. Он стоял, прислонившись к ближайшей колонне и наблюдал за мной, глядя пристально, не сводя взгляда. Он был почти такой же, как наяву. – Зачем было снова затаскивать меня за собой? – Мне показалось, ты не против пообщаться, – улыбка скривила углы его рта. – Да и мне тут одному слишком скучно. Он поднял глаза. Волшебная палочка, полная копия той, что существовала и в реальной жизни, вращалась в его бледных пальцах. – Я… не знаю, Том. Мне тебя и днём хватило с избытком. В последнее время что реальный, что виртуальный, ты ведёшь себя как… – Как – кто? – Как последняя сволочь. И мне это не нравится. Я не из тех девушек, чьи чувства расцветают, когда их пинаешь… Ноздри Тома едва заметно раздулись: – Всё это тебе лучше сказать другому Тому. В другом месте. Я – оторванная часть. Или – именно это тебе в данной ситуации и нравится? – Ты… то есть он… вы не чувствуете друг друга? – Иногда. Когда он спит. Но кое-что мы почувствовали оба, – тут глаза его сверкнули. Во взгляде отразилась какая-то странная алчность. – Ты хочешь уйти. – В смысле – уйти?.. – Хочешь сбежать, бросив его…меня? – нас. И вернуться в свой мир. – Что? – Не отрицай. Не лги мне, Хоуп. Я почти на вкус чувствую твои эмоции. Ты всегда отличалась от других тем, что практически никогда не лгала. Ты всегда была… иной. Не такой, как другие. С первой нашей встречи. Всех людей мне приходилось завоёвывать. – Завоёвывать? Это как? – решила уточнить я. – Интересный вопрос. Каждого по-своему, к каждому подбирая свой ключик. Это было с каждым каждый раз по-разному. С кем-то – длинная история, а с кем-то пару моментов. Это не сложно, на самом деле, но порой утомительно и скучно. Заставлять их, раз за разом, открывать душу и сердце. Поверять свои маленькие секреты. Приручать. Подчинять. Если уж я решил, то непременно очарую кого угодно, – вкрадчиво продолжал Том, а у меня сжималось сердце. Я боялась. Действительно боялась того, что может прозвучать дальше. Куда может завести нас этот разговор. – Зачем тебе всё это, Том? – Что – «это»? – невозмутимо уточнил он, продолжал вертеть палочку в пальцах. – Почему тебе так важно нравиться людям, очаровать их, подтянуть к себе, привязать – а затем нанести удар, сравнять их с землёй, унизить, уничтожить? Для чего ты это делаешь? Что тебе это даёт? В чёрных зрачках мне мерещились отблески алого марева. – Зачем ты внушаешь им чувство значимости, убеждаешь в том, что они тебе важны, а потом осознанно разбиваешь им сердце? – Ответ лежит на поверхности. Он очевиден, Хоуп – чтобы заставить их делать то, что я хочу. – И по этой же причине ты избегаешь привязываться к людям. Думаешь, для всех любовь – лишь рычаг манипуляций. – Для большинства это действительно так. Осознано или нет, но люди всегда манипулируют теми, кто их любит. – И это достаточная причина для того, чтобы никого не любить?! – Любовь как болотный мох, Хоуп. Тебе кажется, что тебе подарят отдых, но вместо этого проваливаешься в бездну. – Глупости! Бред! – Глупости?.. – почти прошипел он тихо в ответ. – Тебя не нужно было привязывать и привлекать к себе, не нужно было стараться нравиться. Ты пришла ко мне сама, почти без усилий с моей стороны. Ты отдалась мне как дышишь, естественно и просто, даже просить не пришлось. Я почувствовала болезненный укол, но Том словно бы и не заметил, что ранит мои чувства. Он продолжал: – Просто так вышло. Сначала всё казалось легко и просто, а потом вышло наоборот. Ты словно петлю на моей шее затянула. Стоит мне коснуться тебя, и через меня словно ток идёт, сладкий, как оргазмическая судорога и болезненный, как агония. Не вырваться. Стоит причинить боль тебе – больно самому. А тот, кто причинит боль тебе, станет смертником. Как и тот, кто встанет между тобой и мной. – Том… – Я уничтожу его. И не важно, где нахожусь – здесь или там, по эту сторону барьера или по ту. Ты моя, Хоуп. А тот, кто посягнёт на мне принадлежащее, умрёт. При чём страшной смертью. – Никого ты не уничтожишь. Ты заперт здесь, как зверь в клетке. – Лишь малая часть меня, – парировал, ничуть не смущаясь, Том. Потом он вдруг располагающе, обаятельно улыбнулся. Насквозь фальшиво. Слава богу, в нормальной действительности таких улыбок он мне не дарил. – Но вернёмся к разговорам о любви. – Лучше я поговорю о ней с другим Томом. В другом месте. – Мы поговорим именно здесь, – всё с той же жутковатой улыбкой проговорил он. – Реальность ведь нужно принимать как есть, правда? Очаровать, привязать к себе, заставить себя любить… а потом разбить сердце. Ведь именно так ты со мной поступила, Хоуп? – Я?.. Что ты такое несёшь?! Том расхохотался незнакомым, леденящим душу, смехом: – Посмотри на меня, Хоуп, – голос его снова наполнился зловещей вкрадчивостью. – То, что стало со мной, разве не твоя вина? У меня внезапно пересохло во рту и взмокли ладони: – Что ты пытаешься на меня повесить? – В тот день я пытался покончить с собой из-за тебя. Я предложил тебе выйти за меня замуж, но ты мне отказала. Я был достаточно хорош, чтобы тереться со мной по каморках и туалетам, но недостаточно для того, чтобы доверить мне свою жизнь. – Это неправда! – Что именно? – Ты… – Крестраж создаётся тогда, когда на части рвётся душа. И когда жизнь стоит на грани. Когда приносишь в жертву что-то очень для тебя важное. Я пытался отгородиться от моих чувств и той боли, что они причиняли. Если бы я не любил, не оказался бы в этой чёртовой ловушке. Я так сжала кулаки, что они впились мне в ладони. – Ты считаешь меня глупее, чем я есть на самом деле. Мной не так легко манипулировать. – А теперь ты хочешь бросить меня? Хочешь сбежать? С этим твоим старым «новым» другом? Думаешь, всё так просто закончится? Ты не сбежишь от меня и не спрячешься в своём будущем. Я обрету бессмертие и… Лицо Тома гневно исказилось и растаяло. Сердце моё колотилось, как сумасшедшее. Во всю горлопанил зачарованный будильник. Пришло утро и избавило меня от ночных кошмаров, но у меня было такое чувство, будто за всю ночь я ни на мгновение не сомкнула глаз. И это было правдой – я не спала. *** Поднялась с кровати я с жуткой головной болью, меня будто всё ночь по беговой дорожке гоняли, а потом ещё и пить не давали. Как будто кто-то сцедил мою кровь, оставив её на пределе необходимого минимума. Пришлось титаническим усилием воли вытащить себя из-под одеяла и заставить двигаться, сначала по направлению к душу, потом к шкафу, потом – в Большой Зал. Наверное, со мной что-то не так, но все эти свечи, парящие прямо в воздухе, совы, гомонящие над головой с корреспонденцией – всё ужасно раздражало. Я вдруг отчётливо поняла, насколько чуждо здесь всё. Чуждо и неприятно. Здесь не моё время и не мои люди. Не моё место. Кстати, о месте?.. Кто там сидит по левую руку от Диппет, и нагло улыбается, демонстрируя радость? Это ведь не… – О, боги! Нет! – простонала я и, перехватив заинтересованный взгляд Друэллы поняла, что сделала это вслух. – Что-то не нравится, грязнокровка? – фыркнула она, тряхнув льняными локонами. – Не что-то – кто-то, – скривилась я в ответ. – И кто же? – Начну перечислять, до ужина не закончу. Но ты можешь не беспокоиться. Тебя в моём анти-списке нет. – Хочешь сказать, Розье вдруг начала тебе нравиться? – Вальбурга терпеть не могла, если что-то в этом мире, пусть даже обмен булавочными колкостями, проходил без её участия. – Хочу сказать, что на Розье, как и на тебя, Блэк, мне наплевать. И чтобы вы не вытворяли это не изменится. В ответ Вальбурга в очередной раз лишь презрительно фыркнула. На этом наш утренний обмен любезностями был завершён, и я вновь обратила взгляд на Райана Кларка, не сводившего с меня взгляда. Чтоб меня!.. Это действительно был он: узкоглазый, насмешливый и элегантный. Что он делает в Хогвартсе? Наверняка явился в качестве одного из преподавателей. Нечто подобное он проделывал и в школе-интернате Сальваторе и, если память мне не изменяет, ничем хорошим это не завершилось. Слишком погружённая в свои мысли, я не прятала взгляда и, должно быть, слишком откровенно уставилась на Кларка. – Новый учитель выглядит посимпатичней Дипета, Слизнора и Дамблдора, да? Что-то Розье сегодня такая разговорчивая? – Нечасто в школе преподают такие красавчики? А что скажет Том по поводу твоего нового интереса? И, кажется, не без ответного. Он тоже не сводит с тебя глаз. – Кто? – с вызовом посмотрела я на Друэллу. Она передёрнула точёными плечиками: – Вообще-то – оба. Я постаралась как можно небрежней, как бы невзначай поглядеть в сторону Тома. Он, как всегда, сидел в центре искусственно созданного им мирка. По правую его руку сидел неизменный Лейстрейндж, по левую – Розье, дальше располагались Абраксас, Мальсибер, Долохов, Эйвери. Этакая портретная галерея аристократичных вредных красавчиков, в которых обычно влюбляются девчонки, словно нарочно пытаясь до дна испить чашу горьких слёз и всю остроту шипов, одарить которыми способна только первая любовь. И – я в одной лодке со всеми остальными дурочками. Увы! Все эти гордые отроки старой магической аристократии склоняли головы перед Реддлом, доставляя ему мрачное удовольствие тем, что безоговорочно признавали его авторитет. В тот момент, когда я обернулась на Тома, Абраксас что-то воодушевлённо ему рассказывал. Над их макушками, белоснежно-серебристой и огненно-тёмной плыли серые клубы наколдованных облаков. Том смотрел прямо на меня и взгляд его давил до такой степени, что хотелось опустить ресницы и отвернуться. Что я и сделала. – Доброе утро, мисс Майклсон, – прямо надо мной завис Кларк, нарочито улыбаясь с такой приторностью, что ещё немного и меня начнёт мутить. – Я подумал, что вам приятно будет получить привет от вашей милой тётушки. – Что? Какой ещё тётушки?.. Бровь Кларка театрально поползла вверх: – От Далии Оттар, конечно же, – сцепив руки за спиной по своей давешней привычке, Райан слегка наклонился вперёд, почти касаясь меня плечом. – Ребекка и Фрея сейчас находится слишком далеко, чтобы передавать приветы. Мне захотелось вскочить на ноги и отодвинуться как можно дальше, но, скорее всего, паршивец чего-то подобного и добивался. – Благодарю за рвение. Хотя я неплохо существую и без приветов. – Ты уже позавтракала? – Я… – ответить не получилось, Райан мене опередил. – Вот и прекрасно. Я как раз направляюсь в класс. Буду рад, если составишь мне компанию. – Я? Вам?.. Райан молча кивнул и протянул мне руку. Даже не глядя в сторону Вальбурги, Друэллы и других, я чувствовала их взгляды и липкий, любопытным интерес. Нет, я могла бы и дальше продолжать препираться у всех на глазах, но мне не нравилось быть центром всеобщего внимания, чтобы там не думали по этому поводу мои недоброжелатели. Со вздохом я сдалась и приняла предложенную мне руку, краем глаза заметив, как напряжённо расправив плечи замер на своём месте Том. Кларк взмахом палочки открыл ближайшую дверь, и мы вышли из Большого Зала. – Прошу сюда, Хоуп. Нам не стоит привлекать к себе внимание. – Какое ценное наблюдение! – едко заметила я. – А главное – как вовремя! Как раз сейчас мы ни капельки его к себе не превлекли! – Привлекли, конечно. Но дополнительное внимание нам совершенно точно ни к чему. Класс, в котором мы уединились, выглядел старым и пыльным. Тут явно давно не велись занятия. – Зачем ты здесь, Кларк? Что тебе от меня надо? – Я уже говорил: я должен вернуть тебя домой. Таковы условия сделки, которую мы заключили с твоей тётушкой Фреей. Я возвращаю тебя домой – она решает проблему с моим отцом, я получаю шанс жить нормальное жизнью. – Ты? – расхохоталась я. – Нормальной жизнью? – Это уже моё дело, какую жизнь я предпочту жить, вырвавшись на свободу из-под ставшей слишком назойливой опеки дорого папочки. Времени у меня на самом деле не так много. – Предположим, я соглашусь принять твоё предложение. Как технически ты можешь вернуть меня домой? – О! Это самая простая часть дела. Как один из прямых наследников папы, – широко, со всем оптущенным ему роком обаянием, протянул Кларк, – я могу открыть Маливор из любой точки и в любое время. У меня есть асцендент, который поможет нам вернуться в наше время. В наш мир, Хоуп! Подумай! Туда, где тебя ждут. К тем, кто тебя любит? В мир привычных гаджетов и скоростей, к друзьям. К твоим подружкам-близняшкам. К вечно беспокоющемуся, суетливому, верному Аларику Зальцману. К по-прежнему безнадёжно и верно влюблённому, бестолковому, но милому парню – Лэндону Кирби? Ты снова станешь не всеми презираемой парией, а любимицей школы, чудо-женщиной, всеобщей спасительницей и грёзой. Возвращайся домой, Хоуп. Что тебя здесь держит? – довольно улыбнулся Кларк, потому что видел, чувствовал, что во мне действительно, как сжатая пружина, просыпается желание вернуться домой. Как ты сказал, Том? «Ты связываешь мне руки. Ты ослабляешь меня, делаешь меня уязвимым. Любовь – она не для таких, как я». Разве не предельно ясно сумел он выразиться? Но в тоже время разве не винил он меня в том, что прошлый раз, когда я пыталась уйти, часть его души застряла в проклятом дневнике? – Хоуп, – вздохнув, Райан присел на край стола, скрестив руки на груди и не сводя с меня чёрных, азиатского разреза, глаз. – Я, конечно, подожду. Но не затягивай. Магия Фреи выветривается, как дорогие духи – медленно, не сразу, раскрываясь по частям, но всё же – она выветривается. Чем раньше всё вернётся на круги своя, тем лучше. И правильнее. Для всех. Ты знаешь это не хуже меня. Потеряв одну любовь со временем можно найти другую, а вот потеряв себя?.. Потеряв себя – себя новую отыскать ой, как непросто. Порой невозможно. – Что ты знаешь о любви, Кларк? Как можешь судить? Когда любовь становится частью тебя, отринуть её от себя, оставить… это потеря ничуть не меньше! – А тот, ради кого все эти жертвы, – насмешливо, даже глумливо ухмыльнулся Кларк, – он разделяет твои чувства? – Я не знаю, – честно призналась я. – Мне нужно время, чтобы понять это. – До сих пор понять не получилось? – продолжал язвить Кларк. – Могу дать совет, если хочешь. – Давай, – не то, чтобы с энтузиазмом, скорее обречённо, проговорила я. – Предложи ему пойти с нами. – Что?.. – Предложи своему будущему Тёмному Лорду пойти с нами. Если ты дорога ему так же, как он дорог тебе – почему бы ему не согласиться? – Ты шутишь? Я не могу так поступить. – Почему? – казалось, вполне искренне удивился он. – Уже не потому ли, что боишься расстроить моего недотёпу братца, ранив его нежные чувства? Ну, если это действительно так, то не переживай. Он уже почти утешился. Джози немного ему в том поспособствовала. – Что? – не поверила я своим ушам, с одной стороны уязвлённая этой новостью, а с другой тем, что так реагирую. Мне бы радоваться. Всё так чудесно складывается и для Лэндона, и для Джоззи. Можете бросать в меня тапки за нетолерантность, но даже Лэндон для Джоззет лучше, чем Пенелопа Парк. Все счастливы и нет разбитых сердец. Чем не хэппи-энд? – Твой бывший встречается с твоей подружкой, – может, проклясть его чем-нибудь? Лишь бы стереть с губ эту гаденькую сладенькую улыбочку? – Разве ты не рада? – Как определюсь, непременно сообщу. Пока новость слишком свежая. Не знаю, как к ней отнестись. – Не хорошо быть жадиной, Хоуп. – Ты всегда чувствуешь только то, что правильно и хорошо? – Да. – В таком случае ты такой один. Но я не могу позвать с собой Тома не из-за Лэндона. И не из-за… нельзя менять прошлое. – Да с чего бы это? В той реальности, где Лорд Волдеморт тебя не встретил, Гарри уже получил молнию на лоб и во всю воют с чужими демонами. А в нашей реальности мы сами творцы своего счастья. Ты помнишь, какими были правила твоего покойного папочки, трибрид? – Какое именно правило ты предлагаешь мне вспомнить? – «Я не следую правилам, я сам их пишу». – Что-то ничего подобного я не припомню. – Разве, оставшись здесь, ты не изменишь прошлого, Хоуп Майклсон? Разве ты уже его не изменила? А раз всё-равно уже наследила своими шаловливыми ручками, то чего теперь терять? Давай получать удовольствие от игры? – Я же обещала подумать. И я – подумаю. С этими словами я вышла из класса. И почти сразу же наткнулась на Тома. Он стоял напротив двери, прислонившись плечом к стене и подстерегал меня ни капли не таясь, и даже для вида не притворяясь, что у него тут какие-то другие дела. – Ты не перестаёшь меня удивлять, Хоуп, – мягко проговорил он, хотя ничего мягкого в его взгляде не было. У меня возникло очень неприятное чувство, будто с каждым новым словом он затягивает петлю вокруг моего горла и осторожно подтягивает к себе. – Не могу сказать, что мне нравится твоя склонность увлекаться опасными существами. В этот момент дверь отворилась и на пороге возник улыбающийся и счастливый, как клоун на ярмарке, Райан Кларк. – Том Реддл, если не ошибаюсь? – Мы не представлены друг другу, профессор. – И правда. Какая досада! Руперт Вардемус, ваш новый учитель по магловедению. Том скривился при одном только упоминании ненавистного предмета. А я от того, что Кларк даже не счёл нужным напрячься и придумать себе новое имя. – И как ваш учитель, юноша, дам вам один мудрый совет: никогда не стоит забывать, что сама наша Хоуп, не смотря на внешний ванильный вид, при желании может дать фору любому чудовищу. Да, раз уж мы заговорили о чудовищах… не желаете ли немного развлечься? Я сразу напряглась. Ох, как мне не нравился задорный блеск в чёрных глазах Райана. Совсем не нравился. Глаза Тома вспыхнули недобрым огнём. – Вы собираетесь развлекать нас лично? – проговорил он с небрежной пренебрежительностью. – Боюсь, не в моих силах надолго удержать ваше внимание. Но я могу сделать Хоуп, как давней знакомой, небольшой подарок. Билет в Яму. Том нахмурился. – Не думаю, что это хорошая идея. – Поверь, девушка оценит. Уж я-то её знаю. С этими словами Райан вложил в мои пальцы билеты и стремительно упорхнул, оставляя нас с Томом наедине.