Блаженный Сон

«Что такое смерть? – думал Гектор. – Освобождение, или же заточение?». Управляющий не оставлял ни третьего, ни четвёртого варианта трактовки. Дело даже не в том, что Гектор не был философом. Он был госслужащим, для которого всегда существовало только два варианта – хороший и плохой, правильный и ошибочный. Либо ты служишь своему государству, либо за тобой приедет наряд. Эту простую истину знал каждый гражданин. Гектор же переводил её на всё, что можно – на отношения, работу, и, как видите, на вопрос смерти. Гектор заснул минут на пятнадцать, после чего его как водой окатило. Больше спать не хотелось. В голову не лезли мысли о неминуемой гибели, она не была занята поиском пути спасения, и вроде бы Медина даже взял себя в руки… но сон к нему так и не вернулся. «Может, оно и к лучшему» - подумал Гектор, заваривая чай. Действительно – будет больше времени на размышления. А уж время-то ему всегда было нужно. Обитатели дома №6 по улице Крушвице спали – даже Ордер сладко посапывал, а не скрёб соседские двери и любимое кресло управляющего в три часа ночи. «Наверное, тебе снится вкусная рыбка, или какая-нибудь колбаса» - ласково прошептал Гектор, разглядывая силуэт кота. Ордер был Медине верным другом. Он вспомнил, как несколько лет назад подобрал его на улице – голодного, замёрзшего, пострадавшего от бродячих собак. Сначала этот мохнатый комок счастья боялся даже лакать молоко из блюдечка, чего уж говорить о мясных консервах, купленных Гектором, но кот всё же осмелел и принял свою первую в этом доме трапезу. Подстилка, предложенная управляющим, была в тысячу раз лучше мокрой и насквозь продуваемой улицы. Подвальный холод коту был и так нипочём – шерсть грела лучше любой шубы. Гектор осторожно уселся за стол с мониторами, после чего бережно протёр их тряпочкой. Пощёлкав выключателями, он за тридцать секунд убедился в том, что постояльцы именно спят, а не занимаются различного рода делами. В этом доме всякое случалось – на памяти Гектора Медины были и сумасшедшие пироманьяки, и нарушители закона, и алкоголики. Никто даже и думать не хотел, что за ним могут следить. «Что плохого в слежке, если она помогает искоренять преступность?» - успокоил себя Гектор, и стал заниматься привычным делом – пересмотром записей. На первый взгляд, наблюдение за другим человеком – то же самое, что и наблюдение за лабораторными крысами. И те и другие не знают, что они «под колпаком». Разница в том, что поведение крысы зависит от её инстинктов, а поведение человека – не только от них. Мыслящее существо ведёт себя по-разному, ведь только человек способен мыслить и подходить к делу творчески, нестандартно. Это в теории. На практике же Гектор видел, в целом, похожую на жизнь животного мира картину – жилец просыпается, завтракает, идёт на работу, после чего возвращается, ужинает, иногда идёт мыться, может поговорить с кем-нибудь, и, наконец, ложится спать. Да, эти действия каждый раз могли выполняться по-разному, жилец что-то забывал, или, наоборот, добавлял. Сути дела это не меняло, так что Гектору довольно быстро наскучило это постоянное сверление монитора взглядом и запись всего важного, что он видел. За кем бы он ни наблюдал – в целом, все жили одинаково. Один только Медина почти никуда не выходил, ютясь на цокольном этаже, следя за исправностью датчиков дыма и выполняя прочую работу управляющего. Как тайную, так и публичную. Он никак не мог привыкнуть лишь к одному – насколько безнаказанно люди себя чувствуют, когда находятся одни, или же в своей тарелке. Например, тот же Марк Ранек: - Роза, - возмущается он, - ну что у тебя за пирожки! Опять подгорели! Да ещё и как опилок в тесто подмешали! - А что же делать, ты мне скажи? – парирует ему Роза. – Я же с самого начала просила тебя купить муки хотя бы второго сорта! И вообще, - не унималась она, - остальным-то пирожки понравились! Даже, вот, Гектор похвалил. А один ты у нас такой привередливый. Поначалу Гектор всегда старался проанализировать ситуацию и сделать вывод – кто прав, кто виноват, и как им всем нужно было поступить. Но сейчас ему, откровенно говоря, было всё равно. Не потому, что надоело, а потому, что он знал: поскандалят ещё минут пять, а там и прекратят. А если не пять минут, то к следующему приёму пищи кто-нибудь да обязательно успокоится. Не оставаться же голодным. За этой монотонной работой управляющий просидел вплоть до первых лучей солнца. Выйдя на улицу, когда часы показывали 5:10, Гектор увидел мутный жёлто-ржавый солнечный диск, почти сразу же скрывшийся в тёмно-серых тучах. «Дождь что ли будет?» - пришло ему на ум. Он единственный в этом доме, кто бодрствовал так рано и мог похвастаться тем, что видел солнце. Оно как будто улыбалось ему, посылая свои светлые лучики прямо к парадному подъезду шестого дома на улице Крушвице. Гектор оглядел пустую дорогу, набрал в грудь побольше воздуха – но тут же закашлялся, приобрёл кислый мин, а через секунду стал дышать с ещё меньшей частотой. Он совсем забыл, что заводы давали максимум выбросов по ночам, когда люди спали и не могли учуять кошмарной концентрации тяжёлых соединений. Только Гектор собирался вернуться на рабочее место, как из-за угла вывернул старый, побитый временем полицейский грузовичок, искавший нарушителей комендантского часа. У Медины сердце ушло в пятки. Первая мысль – «Бежать, укрыться в доме!», но она означала автоматически признать свою вину, и, следовательно, такой поступок повышал шансы оказаться в КПЗ. Грузовик проехал мимо Гектора – он выдохнул – но сразу же остановился в трёх метрах от него, что заставило сердце управляющего биться ещё быстрее. По всей видимости, полицейские были готовы к необходимости открыть двери и отправить нарушителя в кузов, поэтому и поставили машину таким образом. Из неё вышли двое слуг народа – почти копии друг друга, носившие тёмно-синие кители с красивыми погонами; у одного – по всей видимости, офицера – красовалась кожаная портупея, другой же ограничивался обычным ремнём, каких и в армии полно. Глаз обоих полицейских Гектор не видел из-за надвинутых на них фуражек, что только устрашало образ блюстителей порядка. Офицер подошёл к управляющему, а его напарник остался позади, положив руку на кобуру. - Здравия желаю! – отчеканил офицер. – Почему нарушаем? Гектор, словно киномеханик, прокрутил в голове ленту из возможных вариантов ответа. Что он мог сказать? Что решил подышать воздухом? Значит – враг народа, ведь только шпионы и диверсанты ходят «подышать» в такое время! А что, если… - Слышал подозрительный звук на крыльце, - сделал серьёзное лицо управляющий, - вышел проверить, всё ли в порядке. Сейчас вернусь, - заверил он полицейских. - Бдительность? – офицер выразил удивление, хотя, на самом деле, ничему не удивлялся. – Это хорошо, гражданин. Всё в порядке? - Да, я проверил, - Гектор старался побороть дрожь в голосе. - Хорошо, - успокоился полицейский. – Идите домой. Сейчас на улице в такое время ой как небезопасно! - Так и сделаю. Слава Мудрому Вождю! - Слава! – ответили слуги народа, после чего, взглядом проследив возвращение управляющего в дом, погрузились в грузовик и продолжили поездку. «Ох и пронесло же!» - только и смог подумать Гектор, спускаясь в подвал. Ноги подкашивались от волнения, хотя опасность уже миновала. Проклиная себя за эту оплошность, Медина вспомнил, что хотел проверить почтовый ящик, поэтому изначально и вышел на улицу. «А если я выйду, а эти двое опять приедут?» - спросил он сам себя, но тут же ответил: «Скажу, что опять слышал подозрительный шум». Повторив этот диалог с самим собой ещё раза два, управляющий осознал, что рисковать таким образом может быть опасно для жизни, и стоит дождаться окончания комендантского часа. Гектор решил, что коротать время до эвтаназии в тюремной камере будет гораздо более худшим вариантом, нежели здесь, на цокольном этаже дома. Наконец, Гектор сумел выбраться на улицу в безопасное для этого время. Он дважды проверил свои часы, а затем приблизился к почтовому ящику и достал корреспонденцию на своё имя. Помимо вчерашней газеты, там была адресованная ему телеграмма от сына: «Не знаю, доходят ли до тебя мои записки. Почты тут нет, тут вообще ничего нет. Теперь идея железной дороги до самого севера не кажется мне хорошей. Тут никто не живет. Тут гиблое место. Если я правильно рассчитал, у тебя сегодня день рождения, отец. С 65-летием! Прости, что был таким грубым в нашу последнюю встречу. Я не могу написать обратного адреса, вокруг меня бескрайние километры степей» Да, у Гектора был сын. Молодой и энергичный, он не так давно был отправлен на строительство железной дороги далеко на Север. Это случилось после смерти его матери – жены Гектора. Может, он хотел отвлечься от траурных мыслей, поэтому так легко согласился на перевод. А вот Гектору только и оставалось, что работать управляющим дальше – работа захлёстывала его с головой, но он иногда всё же думал о своей покойной супруге. Гектор бережно взял телеграмму и положил её в ящик своего рабочего стола. Посидев с минуту, он достал свою новенькую перьевую ручку и кое-как отыскал лишний бумажный листок (оказавшийся испорченным бланком рапорта), немного подумал, и старательно написал: «Дорогой сын! Мне становится радостно каждый раз, когда я получаю твои телеграммы. Кроме Ордера, у меня нет никого роднее и дороже тебя. Спасибо тебе за поздравление! Прошу, оставим обиды и ссоры в прошлом. Жизнь дана нам не для того, чтобы скандалить и ругаться, не так ли? Я совершенно на тебя не обижаюсь. Как продвигается строительство железной дороги? Слышал, что собираются строить ещё одну ветку в обход основного пути. Ещё не знаешь, когда вернёшься домой? Когда отпуск? Я соскучился. Приезжай скорее». Перечитав письмо, Гектор сложил его пополам и отложил в сторонку. Видимо, до тех пор, пока не узнает, по какому адресу его отправить. Он верил, что когда-нибудь у него всё-таки будет возможность увидеться с сыном… теперь главное – дожить до этого момента. Время шло. Жильцы просыпались один за другим, дорожное движение становилось всё оживлённее. Гектор, дожидаясь завтрака, успел починить дверцу кухонного шкафчика, и теперь смиренно сидел на стуле. Наконец, в столовую вошла повариха. Гектор поздоровался первым: - Доброе утро, Роза! - А, Гектор, здравствуй. Небось, позавтракать хочешь, да? - С удовольствием. Что у нас на сегодня? - Да вот, то же, что и вчера, - несколько стыдливо произнесла она. - Как? Опять бутерброды? – огорчился Медина. - Извини, Гектор, - потупила взгляд Роза, - у меня последние два дня голова разболелась не на шутку. Трудно мне долго на ногах стоять. - Какая жалость!.. - Да… - Вы позволите помочь? Давайте вместе состряпаем, скажем, какой-нибудь пирог. - О, Гектор, у нас же нет для этого ни яблок, ни даже такого количества сахара. - Жаль… А если кашу сварить, или суп какой? - Кашу я и сама хотела сварить на ужин, а суп… ну, какой-нибудь можно. Есть суп на завтрак – это странно, но в текущих условиях у Гектора вряд ли был выбор. Деликатесов ему не видать как своих ушей, а скудный рацион это хоть как-нибудь да разнообразило бы. - У нас в холодильнике была банка мясных консервов, насколько я помню, - сказал Гектор. - Гектор, голубчик, это же всего лишь одна банка, а мне надо накормить в этом доме десятерых. - Я мог бы купить консервов, сколько вам нужно, - предложил управляющий. - Гектор, что вы, это же лишнее. - Но мне несложно. И потом, моя задача – как управляющего – помогать людям. Давайте, говорите, чего нужно для супа. - Ох, ну, если настаиваете… Ну, ладно, сейчас посмотрим. Уже через две минуты Гектор зашагал в ближайший гастроном, находившийся на соседней улице. Там образовалась небольшая очередь, что странно – выходной же. По долгу службы, Гектор был бдителен и слушал всё, что происходило вокруг него: - Директор вчера запретил выйти на митинг. - Вообще зверь. - Да… Слушай, может, на него пожаловаться, куда следует? - Да ты что?.. он ведь хороший человек, ветеран… - Но он запретил нам выйти на митинг в учебное время. Надо его расстрелять. И смех и грех. Население в тоталитарной стране рассуждает о тоталитарных вещах. Наконец, Гектор вернулся к Розе, после чего ближайшие полчаса помогал ей с приготовлением супа. - Вот спасибо, Гектор, удружил! – поблагодарила она его. - Не стоит благодарности, - улыбнулся тот в ответ. – Нужно будет – обращайтесь! К слову, супом остались довольны все, даже ворчливый Марк Ранек. Гектор хотел поговорить с ним сразу после завтрака, но старик уже успел куда-то уйти. Управляющий хотел было расстроиться, но его размышления прервал звук страшного удара откуда-то с улицы.