Любовь, согретая Лотосом. Книга 1. Зеркальный Лотос

      С самого утра Фухуа гудел пересудами. Каждый стремился выдумать собственную версию вчерашних беспорядков в праздничном городе, так как никто точно не знал, что же всё-таки произошло на самом деле.       Едва взошло солнце, Главы орденов заклинателей встретились в главном зале резиденции наместника поделиться новостями. Но даже у них не получилось прийти к общему заключению, кто же стал инициатором печальных происшествий. Одни утверждали, что на адептов напали местные бандиты, другие не соглашались, указывая, что драки, хотя и были кулачные, явно затеивались заклинателями, ведь повреждения, которые получили адепты, оказались много серьёзней любых синяков.       После долгих споров было принято решение усилить охрану фестиваля, выставить дополнительные посты, однако никаких иных действий по расследованию случившегося не предпринимать. Услышав решение собрания Глав кланов, многие заклинатели вздохнули с облегчением: почти каждый из них после состязаний был пьян и нарушил с десяток правил своего ордена. Адептам разрешили вернуться к участию в фестивале «без суда и следствия». Впереди в рамках Состязаний Достойнейших их ждали полный соревновательный день (две номинации) и ночная охота в специально подготовленных угодьях.       Адепты Облачных Глубин успешно перенесли пожар в собственной гостинице и подселились в комнаты орденов Цинхэ Не и Юньмэн Цзян, всё также распространяя вокруг себя ауру безмятежного спокойствия. Их, казалось, не коснулись переживания и нервозность других людей. Давно устоявшийся быт, лишь слегка изменённый праздником Середины осени, размеренно лился в привычном темпе.       «Настолько привычном, — причитал про себя Вэй Усянь, — что я не могу даже увидеться с Лань Чжанем, хотя мы живём в одной гостинице, едим в одной таверне»! Он даже пожаловался названому брату на данное обстоятельство, но в ответ услышал лишь издёвку о том, что надо раньше вставать с постели. Действительно, фестиваль Любования луной несколько сдвинул график сна и бодрствования адептов Гусу Лань, однако отходили ко сну и просыпались утром они всё равно непозволительно рано для Вэй Усяня.       Парень досадливо вздохнул. С самого утра, точнее, с того момента, как проснулся и позавтракал, он ушёл искать Лань Ванцзи по городу, намереваясь всё же разъяснить вчерашний неудобный инцидент с лобной лентой Гусу Лань. Вэй Усяню несколько раз удавалось увидеть в толпе высокую белоснежную фигуру. Однако догнать или хотя бы приблизиться к Лань Ванцзи юноше как будто мешали высшие силы. Промаявшись вот уже больше четырёх часов, гоняясь за «призраком» по всему Фухуа, Вэй Усянь решил отступиться:       — Надеюсь, он будет сегодня участвовать в состязании музыкантов. Попробую там его поймать, — парень задумчиво почесал макушку. — Не можешь же ты, Лань Чжань, меня на самом деле избегать, так?       Неутомимый оптимист Вэй Усянь выкинул из головы неприятные мысли, встряхнул пышным длинным хвостом тёмных волос и задорно подмигнул мимо проходящей молодой девушке, получив в ответ кокетливый взгляд.       Третий день фестиваля Луны и Состязаний Достойнейших хозяева праздника — великий Орден Ланьлин Цзинь — посвятили изящным искусствам: музыкальному творчеству заклинателей и танцам. Обладая тонким эстетическим вкусом, Цзинь Гуаншань любил прекрасное во всех его проявлениях, будь то проникновенная песня, завораживающий танец или же совершенная обликом девушка. Последний предмет неуёмного восхищения Главы клана Цзинь уже давно стал головной болью и несмываемым пятном позора на безупречной репутации Мадам Цзинь. Однако изменить нрав супруга ей было не под силу, а может, и не хотелось. В общем, весь мир заклинателей знал об этой слабости Цзинь Гуаншаня. Некоторые малые кланы иногда пользовались этими знаниями и ради расположения одного из богатейших орденов заклинателей «знакомили» Главу ордена с особенно привлекательными молодыми особами. Но речь не о Цзинь Гуаншане и его любви к прекрасному полу, а о том, что даже в столь благородном мероприятии, как Соревнования Достойнейших, он планировал назначить две (целых две!) номинации с участием молодых заклинательниц. Тем не менее, его планам не суждено было полностью сбыться.       На Собрании Кланов, где были объявлены номинации, в состязании музыкантов было разрешено участвовать только юношам, не достигшим двадцати лет, а вот в финальных показательных выступлениях могли участвовать лишь адепты женского пола, соревнуясь между собой в искусстве танца и мастерстве заклинателя. Именно так последний соревновательный день был поделён на «мужскую» и «женскую» половины.       Солнечный диск только успел выйти из своего зенита, как объявили общий сбор адептов отборочного этапа соревнования музыкантов. На арене собрались около трёхсот молодых заклинателей.       В многоцветной толпе выделялась группа в утончённых белых мантиях. Адепты Гусу Лань были широко известны как одни из лучших музыкантов своего времени. Соревноваться с ними в мастерстве было для многих невозможно, потому не слишком уверенные в себе заклинатели не заявляли себя к участию, оставаясь простыми зрителями. Оба «нефрита» клана Лань и ещё шестнадцать заклинателей Облачных Глубин представляли собой невообразимо прекрасную, но такую холодную картину. Будто не живые люди стояли среди других, а бестелесные видения.       Вэй Усянь скромностью никогда не отличался. Никакой соперник не был страшен для него. Поэтому сейчас он стоял в общей толпе участников с широкой улыбкой, по своему обыкновению закинув руки за голову. Его старенькая потёртая бамбуковая флейта ди была заткнута за пояс мантии. Рядом переминался с ноги на ногу Лю Вей — младший адепт Юньмэн Цзян, пятнадцатилетний скромный мальчик с мелкими, невыразительными чертами лица. К груди Лю Вей прижимал изготовленную из ценных пород дерева эрху и бамбуковый смычок с конским волосом. Мальчик явно нервничал: руки мелко подрагивали. Кроме этих двоих, Пристань Лотоса на конкурс музыкантов больше никого не выставляла. Школа Ордена Юньмэн Цзян специализировалась на боевых навыках и выносливости, изящные искусства были скорее хобби адептов, нежели предметом изучения.       Цзинь Гуаншань с трибуны объявил правила состязания музыкантов.       Каждый участник в отборочном этапе должен был исполнить на своём музыкальном инструменте мелодию или песню, названную коллегией судей. Судьи оценивали мастерство, эмоциональность исполнения и грамотность расстановки музыкальных акцентов. В следующий этап конкурса проходили те исполнители, которые получили высшие баллы по всем трём критериям. Таким образом, музыкант должен был не только в совершенстве владеть выбранным музыкальным инструментом, но и знать широкий репертуар музыкальных произведений. Опасливые тени набежали на лица многих участников.       Финал состязания музыкантов был и того сложнее: молодым людям предстояло исполнить одну композицию собственного авторства и экспромтом придумать музыкальную ассоциацию на назначенное судьями стихотворное произведение классических поэтов Китая. В толпе участников послышались стоны беспомощности. Многие засомневались в своих силах, но отступать было некуда.       Объявили начало отборочного этапа, и молодые заклинатели ушли готовиться. Стоило только первым участникам выступить на сцене состязания, как большая часть страхов остальных развеялась: судьи задавали к исполнению традиционные китайские мелодии, давно и хорошо известные каждому. Однако и отсев коллегия судей проводила безжалостный. Из десяти участников к финалу конкурса проходил в лучшем случае один-два.       — Лань Чжа-а-ань! Как я выступил? — Вэй Усянь пулей вылетел со сцены и с лучезарной улыбкой резко остановился перед адептом Гусу Лань.       Единогласным решением судей Вэй Усянь прошёл в финальный этап состязания.       — У твоей флейты просто волшебный голос. Я заслушался, — Лань Сичэнь улыбнулся резвому юноше. — Судьи заслуженно отметили тебя, Вэй-сюн.       Нечитаемым взглядом холодных янтарных глаз Лань Ванцзи смерил Вэй Усяня, развернулся и степенно удалился, так и не ответив на вопрос.       — Ему тоже понравилось твоё выступление, — Лань Сичэнь едва заметно улыбнулся и покачал головой.       — Опять ушёл! Ну почему?! — Вэй Усянь от беспомощности не сдержал стон. — Как же я смогу с ним помириться, если он даже не разговаривает со мной?! Я совсем его не понимаю, — раздосадованный парень заткнул свою флейту за пояс и развёл руками.       Конечно же, оба «нефрита клана Лань» прошли в финал, как и ещё девятнадцать заклинателей — истинных мастеров музыкальных инструментов. Заключительный этап конкурса обещал жёсткую конкуренцию.       Заклинатели один за другим выходили на сцену. Чувственные или страстные, тоскливые или игривые, резкие или мелодичные, оглушающие звуком или едва слышимые — лились самые разные мелодии, заставляя зрителей плакать или смеяться. Некоторые композиции приводили публику в полное уныние, другие — заряжали энергией, под мотивы третьих трибуны рассыпались в танце. Действо на арене состязания скорее напоминало концерт искуснейших музыкантов, чем конкурс.       Когда общие выступления завершились и адепты исполнили свои собственные сочинения, пришла пора для последнего задания — музыкальный экспромт. Участники (двадцать два финалиста) взошли на подиум. Каждому раздали по свитку с поэзией и предоставили время, за которое сгорает одна палочка благовоний, для создания своей музыкальной ассоциации или иллюстрации.       Вот тут и показалась слабость большинства молодых участников — неспособность создать прочувствованную мелодию за столь короткий срок, правильно интерпретировав написанное стихотворение. Выразить слёзы богини, доблесть воина, сомнения мудрого императора, искры смеха ребенка, восхищение любимым, безмятежность холода или чувства цветка оказалось не так-то просто. Судьи с лёгкостью определили достойнейших среди лучших.       После краткого совещания коллегии судей Цзинь Гуаншань объявил Лань Ванцзи победителем состязания музыкантов. Драгоценная арфа кунхоу из сокровищницы Ордена Ланьлин Цзинь стала главным призом. Ханьгуан Цзюнь с почтительным поклоном передал победную арфу Лань Цижэню, ведь его мастерство — это заслуга его учителей. Столь достойный поступок молодого заклинателя вызвал целую бурю восторгов в рядах зрителей.       С трудом успокоив толпу, Цзинь Гуаншань с запинкой объявил, что судьями «за силу духа музыки и проникновенность мелодий» присуждена ещё одна награда в состязании. Главу Ордена Цзинь, казалось, крайне смущала необходимость награждать кого-то помимо адепта, занявшего первое место в номинации, однако против решения коллегии судей, которых назначили общим Собранием Кланов, он пойти не мог. Заклинателем, особенно впечатлившим строгий судейский состав, был не кто иной, как Первый ученик Ордена Юньмэн Цзян. Вэй Усянь с победной улыбкой взлетел на подиум. Едва ли не с зубовным скрежетом, Цзинь Цзысюань вручил ему приз, заботливо упакованный в бархатный чехол. Отличного качества, выполненная из драгоценного чёрного дерева, флейта ди легла в ладони Вэй Усяня. Парень не смог сдержать восхищённого вздоха: музыкальный инструмент был превосходен, явно исполненный искусным мастером, вложившим всю душу в своё творение. Усянь любовно погладил чёрный корпус флейты.        — Её имя — Чэньцин, — вещал тем временем Цзинь Гуаншань. — Она стала последним творением мастера Ву перед смертью.       Потрясённый вздох сотряс трибуны. Глава Ордена Цзинь — прекрасный оратор — завладел вниманием публики:       — Будучи умелым ремесленником и крайне веселым человеком по жизни, Ву Пак снискал себе славу ещё в юном возрасте, вырезав свою первую сяо. Флейту приобрёл придворный музыкант — солист императорского оркестра. Инструмент оказался удивительно хорош, а его звучание поразительно певуче и чисто. Флейту в руках любимого исполнителя заметил сам император. Вскоре Ву Пак стал весьма обеспеченным и уважаемым мастером музыкальных инструментов.       Однако когда судьба благосклонна к человеку в чём-то одном, в другом месте — непременно что-то забирает. Так вышло и с мастером Ву.       Обладая талантом ремесленника, имея солидное состояние, уважение общества и признание императора, мужчина был глубоко несчастен в личной жизни. Всю жизнь Ву Пак провёл в беззаботном веселье и праздности, изредка выполняя заказы высокопоставленных особ. Лишь в весьма солидном возрасте мастер Ву задумался о будущем и, наконец, решился обзавестись семьёй. Искренний по своей природе человек, Ву Пак осознавал, что не сможет жить с женщиной без любви, а вот как раз-таки любовь найти сложнее всего. Много лет на его пути встречались только корыстные и жадные до денег женщины. Ву Пак уже потерял последнюю надежду встретить свою единственную. Всё же удача улыбнулась ему и теперь.       Мастер Ву влюбился в бродячую циркачку, что выступала на фестивалях и колесила с труппой по всей стране. Уже почти старик, Ву Пак преданно следовал за молодой девушкой. В конце концов, ему удалось добиться расположения и ответных чувств. Свадьба никому не известной циркачки и знаменитого мастера музыкальных инструментов потрясла Китай.       Ву Пака осудили, однако он не отказался от возлюбленной, готовый к любым последствиям, защищая свои чувства. Мастер потерял много клиентов, а с отсутствием клиентов закончились и деньги. Семья была вынуждена перебраться из столичного особняка в скромный домик в деревне. Несмотря ни на что, Ву Пак с молодой женой был счастлив: судьба подарила им сына. Со временем мастер Ву забыл, как создавать новые музыкальные инструменты, посвящая всё время воспитанию сына и мелким ремонтным работам по заказам соседей.       Когда сынишке Ву Пака исполнилось три года, в их домик вломились неизвестные. Любимую жену и сына бандиты убили, а самого старика Ву жестоко избили и оставили умирать.       Вопреки всему мастер Ву выжил, кое-как залечил раны и выяснил правду о случившемся. Оказалось, что на них напал бывший воздыхатель и партнёр по цирковой труппе его супруги. Молодой парень, обманутый в чувствах, не смог принять судьбу и отпустить любимую, а когда узнал, что та живёт счастливой семейной жизнью, вовсе сошёл с ума. Совершив возмездие — убийство «предательницы и её выродка», парень покончил жизнь самоубийством, преследуя изменщицу даже после смерти.       Знание правды не принесло Ву Паку облегчения, скорбь его была столь велика, что жизнь стремительно покидала его дряхлое тело. Однако перед самой смертью, мастер Ву вырезал тонкую флейту и вложил в неё всю свою любовь к жене, слепое обожание сына и горечь утраты. Последними словами Ву Пак нарёк своё величайшее творение «Чэньцин», что означает «прежние чувства».       История Ву Пака была широко известна. Тем не менее, каждый её пересказ заставлял сердце сжиматься в сочувствии к несчастному, но такому талантливому мастеру. Вот и сейчас Цзинь Гуаншань увлечённо пересказывал трибунам жизнь мастера, наблюдая за реакцией публики.       Музыкальные инструменты мастера Ву Пака высоко ценились и весьма дорого стоили. Получить подобный дар означало приобрести целое состояние. Орден Ланьлин Цзинь и впрямь не поскупился на дары в номинациях Соревнований Достойнейших! Поэтому в эту минуту Вэй Усяню завидовали все без исключения. Тот же, казалось, не видел ничего вокруг, погружённый в свои мысли. С последними словами Главы Ордена Цзинь Вэй Усянь закрыл глаза и поднёс флейту к губам. Звонкая песня полилась над толпой. Перед глазами каждого вдруг со всей яркостью вспыхнула радостная картина, многие, подобно Вэй Усяню, прикрыли глаза: переливы тёплой речки купаются в лучах утреннего солнца, птицы поют над головой, а окружающий лес свеж и дышит здоровьем. Грудь наполнилась чистым воздухом. Мелодия завершилась улыбками на губах слушателей. Мгновение тишины, и трибуны взревели восторгом.       — Прекрасный инструмент достойного мастера! — Лань Сичэнь тихонько подошёл к музыканту, с интересом разглядывая флейту в его руках.       — Она — настоящее сокровище! — Вэй Усянь оставил трепетный поцелуй на лаковом корпусе инструмента.       — Моя Лебин, кстати, тоже сделана мастером Ву Пак, — как бы между прочим обронил Сичэнь. Вэй Усянь в ответ лишь кивнул и устремил взгляд куда-то в толпу участников состязания.       Много позднее Вэй Усянь смог, наконец, выбраться из окружения поздравлявших его друзей и родных. Ему не терпелось поскорее вновь сыграть на прекрасной флейте. Бодрым шагом, практически бегом, парень направился к небольшому лесочку на окраине Фухуа. С комфортом расположившись на низкой ветке большого клёна, что едва ли не касалась земли, Вэй Усянь с трепетом достал Чэньцин.       Первое, что юноша сделал, — перевесил со своей старой заслуженной флейты подарок сестры — длинную кисточку красных нитей с нефритовым колечком. На четырнадцатый день рождения Юнру подарила брату эту подвеску-талисман, что хранила от печалей и невзгод. Теперь красная кисточка украшала Чэньцин и смотрелась настолько к месту, что, казалось, всегда здесь и была.       Вэй Усянь улыбнулся, закрыл глаза и поднёс флейту к губам. Чувственная мелодия наполнила воздух и унеслась прочь. Сам не зная почему, юноша играл песню, что поселилась в его сердце, едва он услышал её. Немногим ранее под чуткими тонкими пальцами трепетали струны строгого гуциня. Их голос звучал одновременно печально и светло, а мелодия дышала страстью к недостижимому, но самому желанному.       Внезапно раздались мягкие шаги. Человек остановился и замер в нескольких шагах от музыканта. Вэй Усяню не было нужды открывать глаза: каким-то образом он знал, кто его гость.       — Твоя музыкальная ассоциация… — парень мечтательно улыбнулся. — Эта мелодия о восхищении любимым. Она звучит так, будто ты очень хочешь, но никак не можешь дотянуться до чего-то или коснуться кого-то. Лань Чжань, скажи, о ком ты думал в момент её рождения?       В ответ тишина. Вэй Усянь открыл глаза и встретился взглядом с прекрасными янтарными глазами, в них, казалось, плескалась ласка. Он на мгновение засомневался, не показалось ли ему, ведь никогда раньше Лань Ванцзи не смотрел на него столь открыто, обнажая чувства.       — Как ты меня нашёл, Лань Чжань? — под этим взглядом парень почувствовал румянец на своих щеках.       — Я услышал флейту, — глубокий голос прозвучал подобно струнам гуциня, забираясь дрожью под кожу.       Вэй Усянь почувствовал, как сердце пропустило удар, а кончики пальцев стало приятно покалывать.       — Лань Чжань, сыграй со мной, пожалуйста.        Не дожидаясь ответа «нефрита», юноша вновь поднёс к губам флейту. Чэньцин запела мелодией классической композиции, рассказывающей о любви нежной бабочки к порывистому ветру. Через мгновение в песню влилось густое звучание гуциня. Инструменты настолько гармонично сочетались, поддерживая и усиливая звучание друг друга, что сердце замирало, а перед глазами плясали всполохи искр. Каждая нота, каждый акцент флейты обволакивался вибрацией струны гуциня.        Вэй Усянь посмотрел на своего партнёра. Лань Ванцзи сидел прямо на земле, с закрытыми глазами перебирая струны. Послушный инструмент чутко отзывался хозяину. «Само совершенство», — подумал Вэй Усянь, любуясь профилем адепта Гусу Лань.       — Лань Чжань, тот случай с лентой … прости меня. Я действительно не хотел тебя обидеть, — с последней нотой мелодии Вэй Усянь решил поймать «удачный» момент.       Он открыто и честно смотрел на Лань Ванцзи, всем своим видом пытаясь выразить, насколько раскаивается в своих действиях.       «Нефрит» поднял на него взгляд, однако вновь не ответил.       — Молодой господин Лань, не молчи! Я действительно не понимаю, чем настолько сильно сумел тебя обидеть, а ты мало того, что постоянно молчишь, так ещё и избегаешь меня?! — парень, казалось, был в отчаянии.       — Я не избегаю, — как обычно скупой, но всё же ответ.       — Так я тебе и поверил, я всё утро за тобой гонялся по всему городу, пытаясь извиниться! — Вэй Усянь начал кипятиться.       — Утром ты спал, — вновь лаконично, только янтарные глаза блеснули.       Вэй Усянь с подозрением прищурился и внимательно посмотрел на собеседника, тот отвернулся.       — Быть такого не может: ты смеешься надо мной! — догадка, как гром среди ясного неба, поразила Вэй Усяня. Не веря своим глазам, парень заливисто рассмеялся. — Вот это да, кто бы мог подумать?!       Лань Ванцзи степенно поднялся на ноги и убрал гуцинь за спину. Вэй Усянь соскочил с ветки, также убирая флейту за пояс:       — Лань Чжань, Лань Чжань, значит, ты меня простил? Правда?       Молчание.       — Ответь мне, не молчи! — парень подскочил к белоснежной фигуре и заглянул в глаза. — Пожалуйста, ответь!       — Мгм.       — Ура! — широкая счастливая улыбка осветила лицо парня. — Мы же друзья, а друзьям ссориться нельзя! Знаешь, как я переживал?!       — Мы не друзья, — Лань Ванцзи развернулся и пошёл обратно в город.       — Как это «не друзья», конечно, друзья, причём самые настоящие!       Всю обратную дорогу до гостиницы Вэй Усянь болтал без умолку, выливая свои мысли, соображения и ощущения от последнего соревнования на молчаливого Лань Ванцзи.       В главном зале гостиницы их уже ждал Лань Сичэнь, который забрал брата разбираться с последствиями вчерашнего пожара в гостинице.                            ***              Сумерки укутали Фухуа. Настало время последнего состязания заклинателей — показательных выступлений девушек-адептов.       Главной задачей «женских» соревнований было удивить зрителей, поразить их воображение. Женщины-заклинатели не являлись редкостью, однако их было сравнительно меньше, чем представителей сильного пола, а потому каждая ценилась на вес золота. В тех же случаях, когда заклинательница отличалась внешней красотой и яркими способностями (мощью духовных сил), она становилась сокровищем взрастившего её ордена. Со всей чёткостью понимая последнее, зрители занимали свои места на трибунах задолго до начала состязания. Казалось, весь Фухуа сейчас стекается к арене полюбоваться на молодых девушек.       В этот вечер на душе Вэй Юнру было неспокойно. Она не особенно переживала за выступление, так как была абсолютно уверена в своих силах, однако её чувства находились в смятении. Причин тому было несколько. Беспокойство за раненых адептов ни на минуту не покидало сердца Юнру: раны молодых заклинателей затягивались чрезвычайно медленно, до странного медленно, как будто их нанесли не кулаками, а духовными силами с откровенной злобой. Другую причину своей неуёмной тревоги девушка гнала от себя всеми правдами и неправдами, стыдясь признаться самой себе в зависти к кому-либо. Уже два дня Цзян Фэнмяня всюду сопровождал Глава Ордена Мейсян Ян. Юнру прекрасно понимала, что межклановые дела её никоим образом не касаются, но никак не могла выкинуть из головы не столь давние идеалистические картины — встречи в Пристани Лотоса Цзян Чэна и Ян Мейлин — единственной дочери и наследницы клана Ян. Юнру без лукавства отмечала, что адепты клана Ян неплохо показывают себя на Соревнованиях Достойнейших. Несмотря на то, что призовых мест они не завоевали, заклинатели старались с полной отдачей, да и брат говорил, что сами по себе они кажутся хорошими ребятами, способными посмеяться над собственными огрехами. Юнру со стыдом вспомнила, как накануне поддалась слабости и на ярмарке сбежала от встречи с супругой Главы клана Ян и Мейлин. Девушка понимала, что не в силах изменить ситуацию или свои собственные чувства, но она жутко ревновала Цзян Чэна к Мейлин. Видеть их вместе было выше её сил.       Юнру тяжело опустилась у туалетного столика и критически всмотрелась в собственное отражение. На неё из зеркала большими глазами стального цвета глядела молодая девушка с чуть резковатыми чертами лица. Цепкий взгляд медика, выразительные скулы и чётко очерченная линия упрямого подбородка завершали решительный облик. Юнру тяжело вздохнула. Женская мягкость смутно угадывалась только в дерзко приподнятых уголках губ и плавном изгибе высокой стройной шеи. По мнению самой Юнру, крупные черты лица, доставшиеся близнецам от матери, её совсем не красили. Хотя прекрасные волосы, как у мамы, цвета тёмного каштана, тяжелыми волнами спускавшиеся ниже талии, девушка считала своим богатством, за которым всегда внимательно ухаживала и оберегала.       С возрастом сходство Юнру с братом только усиливалось. Со своей живой мимикой, весёлым нравом и общительностью Вэй Усянь был известен как привлекательный юноша, предмет женского восхищения. Брат действительно был очень красивым. Но то, что красит мужчину, никогда не подходит девушке: себя Юнру красавицей не считала.       Хотя, девушка усмехнулась, отличия у них всё же были: у Вэй Усяня нет такой выдающейся части тела, как женская грудь, сейчас выгодно подчёркнутой чёрным шёлком костюма для выступления. Да, пожаловаться на мальчишескую фигуру Юнру не могла. Молодая, но уже полновесная грудь, тонкая талия и округлые бёдра — силуэт у неё действительно был женский. Но…       Девушка с грустью посмотрела на свои руки, в мозоли истёртые пестом ступки травника, — пальцы огрубели, а ладонь приобрела силу, не положенную девушке. Быть целителем великого ордена заклинателей — тяжёлый труд. Приходилось не только лечить порезы и ушибы, но и вправлять сломанные кости и вывихнутые конечности, а зачастую и утихомиривать излишне проблемных пациентов, рвущихся обратно на тренировку раньше положенного срока.       В противовес Юнру Мейлин обладала нежным лицом, чувственной грацией и утончённой натурой. Стройная, с кротким взглядом тёмных глаз и влажными томными губами, она привлекала к себе внимание простым своим присутствием. В общем, была воплощённой мечтой каждого мужчины. Юнру с уколом в сердце принимала её превосходство.       Тихонько скрипнула входная дверь, и в комнату вошла Цзян Яньли. Увидев застывшую в глубокой задумчивости Юнру, шицзе озабоченно нахмурилась:       — А-Ру, ты нервничаешь перед выступлением?       — Не совсем, — Юнру неопределённо качнула головой.       — Понимаю, — Цзян Яньли подошла к сестре и положила маленькие ладошки на её плечи, чуть сжала. — Не переживай, всё разрешится наилучшим образом, вот увидишь.       Девушки улыбнулись друг другу.       — Скоро объявят начало, а ты ещё не накрасилась. Тебе помочь? — шицзе ласково заглянула в глаза Юнру, желая прогнать её печали. Не дожидаясь ответа, Цзян Яньли принялась наносить сестре макияж, выделяя глаза и губы, подчёркивая контуром брови и лёгкими румянами скулы.       Вскоре всё было готово. Шицзе отложила в сторону косметику, взяла Юнру за руки и потянула к себе, помогая встать:       — Вот и всё, ты готова к выступлению. Дай я посмотрю на тебя.       Юнру тепло улыбнулась и покрутилась перед сестрой, демонстрируя концертный костюм. На девушке как влитой сидел мужской наряд. Правда, пошит он был специально для Юнру, а потому выгодно подчёркивал все её откровенно женские округлости. Нижнюю рубашку алого цвета украшал высокий стоячий воротник белоснежного шёлка с богатой вышивкой. Блики серебряных нитей ярко оттеняли нежную кожу девушки, придавая неземное сияние лицу. Штаны, также сшитые из серебристого шёлка, плотно облегали точёные бёдра и длинные ноги Юнру. Верхнее, длинное в пол, иссиня-чёрное разлетающееся ханьфу обрамляли алые же отвороты и окантовка. При каждом шаге его полы расступались, не сковывая движения. Тонкую талию и грудь перехватывали широкие ярко-красные пояса. На ногах красовались мягкие чёрные сапожки, а волосы в высоком хвосте стягивала любимая алая лента. В общем, без всякого преувеличения, Юнру выглядела изумительно.       Цзян Яньли восхищённо вздохнула:       — Ты определённо победишь!       Юнру в ответ задорно рассмеялась, похорошев при этом ещё больше. Девушки рука об руку покинули гостиницу и направились к арене фестиваля. Народу собралось вокруг столько, что яблоку негде было упасть. Зрители битком набились на трибуны, стояли по периметру поля для выступлений, высовывались из окон близлежащих домов, даже сидели на деревьях. Взгляды каждого были прикованы к молодым заклинательницам — участникам состязания. В центре арены пёстрой россыпью драгоценных камней стояли семьдесят семь девушек из различных орденов, готовых показать себя.       Объявили начало последнего состязания. Публика в предвкушении задержала дыхание, когда первая, согласно вытянутому жребию, участница взошла на подиум. Одна за другой девушки сменяли друг друга на сцене, делая лишь небольшие перерывы между выступлениями. Наверное, ни одно состязание на нынешнем фестивале не принимали настолько тепло и громко. Мужчины не сдерживали восторженных воплей, а женщины с завистью и интересом наблюдали за представлением, отмечая для себя особенно привлекательные движения и наряды. Да и участницы конкурса упивались вниманием и восхищением. На сцене, ожидаемо, выделялись заклинательницы орденов Гусу Лань и Ланьлин Цзинь, в первом случае грацией и пластичностью, во втором — энергией и томлением приковывая к себе все взгляды.       — Сестрёнка! Я нашёл тебя! — Вэй Усянь неожиданно возник рядом с Юнру и крепко сжал её в объятьях.       — Брат? Откуда ты здесь? Я думала, ты на трибуне. А-Ин, аккуратнее, ещё чуть сильнее сожмёшь меня и сломаешь позвоночник или — того хуже — помнёшь костюм, — девушка шутливо отбрыкивалась от ласки брата.       — Ты отлично выглядишь! — Вэй Усянь, наконец, выпустил сестру из объятий. Он отступил на пару шагов назад, окинул Юнру критическим взглядом и утвердительно кивнул, расплываясь широкой улыбкой. — Тебе можно даже ничего не делать, просто выйти вот в таком виде в центр арены — победу присудят тебе!       Шутник залился счастливым смехом и даже не пытался увернуться от лёгкого тычка под рёбра, прилетевшего от вмиг смутившейся девушки:       — Ну тебя! Не вгоняй меня в краску!       — Он прав: тебе очень идёт. Готовишься сразить публику наповал? — Цзян Чэн остановился в паре шагов от близнецов и по привычке сложил руки на груди. Парень чуть улыбался: ему нравилось то, что он видел.       — Цзян Чэн… и ты туда же, — глаза Юнру задорно блестели, а сердце выпрыгивало из груди. — А где шицзе? Вы же не оставили её одну на трибуне?       — Она с отцом, Мадам Цзинь и Цзысюанем, — Цзян Чэн, не стесняясь, рассматривал девушку с ног до головы и обратно.       — Хорошо… А-Чэн, прекрати, пожалуйста, — девушка не знала, куда спрятаться от жаркого взгляда фиалковых глаз.       Цзян Чэн приподнял бровь в немом вопросе, Юнру пояснила:       — У меня сейчас голова кругом пойдёт от твоего пристального взгляда. Пощади меня, мне на сцену скоро надо будет.       Парень в ответ усмехнулся, но взгляд всё же отвёл.       — Сестрёнка, ты же не забыла движения?       — Не сомневайся, — девушка кивнула.       — Ну, вот и славно. Мы с Цзян Чэном будем неподалёку. Не нервничай, — Вэй Усянь порывисто обнял сестру. — О, Цзян Чэн, смотри, там Ян Мейлин?       Интересно, сколько ударов сердце может пропустить, но человек при этом останется жив? В груди Юнру всё замерло удара на четыре. Девушке показалось, что её окатили ведром холодной воды.       — Где, не вижу? — Цзян Чэн с интересом обернулся в ту сторону, куда указал названый брат.       — А-Аи, мы пойдём её поприветствуем, через мгновение вернёмся.       Не успел Вэй Усянь договорить, а уже умчался. Цзян Чэн замешкался лишь на мгновение, но тоже ринулся вслед за братом. Юнру болезненно зажмурилась:       — Братик, за что ты так со мной? — воздух резко закончился в лёгких, слова вырвались едва слышным шёпотом.       По непонятной для себя самой причине девушка обернулась посмотреть на мило беседующую троицу. Вэй Усянь, как обычно, был само обаяние. Цзян Чэн расслабленно стоял рядом с ним и улыбался (тепло улыбался!) Мейлин. Девушка же в длинном белоснежном платье была удивительно хороша.       — А-Чэн, прошу, не надо, не смотри на неё, — у Юнру снова вырвался лишь шёпот, а хотелось кричать, чтобы все услышали, что Цзян Чэн её и только её любимый!       Это невозможно, да?       Девушка скрыла за веками неприятную для себя картину и глубоко вздохнула, успокаивая сердце. Ей надо собраться и выступить хорошо, ведь они с братом столько усилий вложили в её номер. Юнру поглубже засунула невесёлые мысли и вновь открыла глаза. Мейлин ласково касалась рукава Цзян Чэна и проникновенно ему рассказывала что-то такое, от чего заметный румянец разлился на щеках парня, а на губах блуждала глупая улыбка. Юнру вздрогнула, но не позволила себе слабость. Она решительно развернулась и отошла от них подальше. «Больно!» — кричало сердце, но девушка его не слушала.       Спустя недолгое время объявили выход Ян Мейлин. Названые братья вновь, будто из-под земли, выросли рядом с Юнру, в то время как наследница клана Ян под восхищённые вздохи зрителей взошла на сцену.       Прекрасная обликом изящная фигурка в белом летящем платье замерла в центре подиума, сложив руки за спиной. Оркестр разлился нежной певучей мелодией. Мейлин стояла неподвижно пару мгновений, и вдруг под ласковые переливы сяо за её спиной распустились два белоснежных крыла. Это, конечно же, были не крылья, а два крупных веера искусной работы. Корпус каждого веера украшали множество густых, пушистых перьев. Оттого и казалось, что вовсе не девушка танцует на сцене, а прекрасная птица — грациозный журавль. Плавные движения, выпады, пластика тела на грани возможного, идеальный баланс.       Мейлин танцующими шагами прохаживалась перед трибунами, с каждым поворотом, с каждым па ускоряя темп вслед за мелодией. Вдруг на ведущей левой ноге девушка высоко прыгнула и хлопнула веерами будто крыльями. Зрители потрясённо ахнули, всем показалось, что танцовщица сейчас взлетит в небо. В апогее прыжка Мейлин широко разбросила веера-крылья, на какое-то мгновение зависла в воздухе, после чего медленно и изящно спланировала вниз. И опять закружилась в танце лёгкими, тягучими движениями. Каждый её шаг был исполнен изящества и грации. Вновь батманом высоко прыгнула и вновь опустилась на землю в танце, то замедляя, то убыстряя темп.       Танец гипнотизировал, не позволял ни на миг отвести взгляд от тонкой белой фигурки. Некоторые зрители даже заметили за собой, что перестали дышать. Финальным прыжком Мейлин взвилась в воздух юлой, скрылась за веерами. В верхней точке раскрылась шпагатом и с последними аккордами музыки широким пируэтом мягко приземлилась на землю с трепещущими веерами в руках.       Трибуны оглушили восторженным рёвом. Со всех сторон слышались комплименты танцовщице и её мастерству. Ничего прекраснее до сих пор на этой сцене они не видели. Юнру затаила дыхание, ей искренне понравился танец: сложный и простой одновременно, наполненный энергией и нежностью. Великолепный, без изъянов.       Не успела Мейлин спуститься с помоста, как попала в окружение поклонников. Вэй Усянь и Цзян Чэн кинулись на помощь девушке и ловко вытащили её из цепкой хватки толпы. Юнру направилась к заклинательнице поздравить с прекрасным выступлением. Однако её оттеснили назад к арене и преградили путь. Со своего места Юнру видела, как брат скачет в щенячьем восторге вокруг девушки и как раскрасневшийся Цзян Чэн восхищённо смотрит на неё, а после в порыве чувств берёт руки Мейлин в свои и ласково сжимает. Пара застывает взглядом глаза в глаза.       — А-а-а, значит, для меня вот так всё и закончится, ещё не начавшись. Даже говорить ничего не надо. Я ему не нужна, — в глазах Юнру противно защипало. Грудь болезненно стиснуло железным кольцом. — Что же, они прекрасная пара, да и Мадам Юй это осчастливит. Так будет лучше для всех.       Разум-то понимает, но сердце молодой девушки слишком впечатлительное, чтобы вот так сразу принять неизбежное и не сопротивляться. Поэтому сейчас Юнру скрутило до тошноты от собственной беспомощности. Не в силах сдержаться, она бросилась подальше от арены, подальше от толпы, чтобы никого не видеть, чтобы иметь возможность погрузиться в своё горе хоть немного пожалеть себя совсем чуть-чуть, в тишине собрать осколки только что разбитого сердца.       От быстрого бега дыхание закончилось в беседке на берегу озера. Девушка без сил упала на скамейку. Грудь жгло отсутствием воздуха. Зажмурившись, Юнру запретила себе плакать, но всё же прижала трясущиеся руки к лицу. Душевная боль накатывала волнами ярких образов с участием Цзян Чэна и Мейлин. Картинами, где для Юнру места не было. В висках пульсировало.       Несколько мгновений отчаяния, и пришло понимание правильности ситуации. Она — не более чем воспитанница ордена, дочь слуги Главы клана Цзян и явно неудачная партия для наследника великого ордена заклинателей. «Не забывай своё место», — жёстко отчеканил голос в голове.       Девушка глубоко вздохнула: раз нельзя изменить ситуацию, надо изменить своё к ней отношение. Успокоить сердце не представлялось возможным, а вот остудить разум ей было по силам. Ей надо на сцену, она не может подвести семью и орден, её вырастивший. Насильно расслабив плечи и выпрямив спину, Юнру сложила ладони на коленях и погрузилась в медитацию.       — Ого, вот это да! Какая красотка! Кто же ты такая? — резкий голос разорвал тишину.       Под пошловатый смех Юнру резко открыла глаза. Трое адептов в мантиях Цишань Вэнь вальяжно зашли в беседку.       «О боги, это же Вэнь Чао! Какая я глупая, совсем о них забыла. Добром это не кончится. Что же делать? Надо как-то выбираться отсюда. И поскорее», — мозг Юнру лихорадочно искал пути выхода из сложившейся ситуации. А ситуация, прямо скажем, была бедовой: она одна, на окраине города, вокруг ни души, позвать на помощь некого, а против неё трое сильных молодых заклинателей, известных своей жестокостью, — «Страшно». — Девушка забилась в угол.       — Если ты ничья, пойдём с нами, развлечёмся, — младший сын Вэнь Жоханя с каждым шагом всё ближе подбирался к ней под гогот и похабные шуточки своих дружков.       Юнру сорвалась с места, надеясь сбежать, но тут же была поймана крепкими руками. Адепт клана Вэнь развернул её к себе и дёрнул за волосы, заставляя поднять лицо.       — Красавица! Нам сегодня повезло, — заклинатель плотоядно облизнулся.       — Эй-эй, я должен быть первым! Отдай её сюда! — Вэнь Чао нетерпеливо похлопал по скамейке возле себя.       — Конечно, молодой господин Вэнь, тут на всех хватит! — адепт швырнул девушку в его руки.       Юнру с силой ударила заклинателя в грудь, вложив в удар немного духовных сил, и рванулась прочь. Вэнь Чао взвыл от боли:       — Лови её, эта чертовка — заклинательница, придётся повозиться.       Девушка бежала изо всех сил, но запуталась в длинных полах своего костюма и упала в песок. Тут же её подхватили грубые руки, запястья резко заломили за спину:       — Попалась, крошка. Ну-ка не рыпайся, иначе попорчу твоё милое личико!       — Держи её крепче, она мне за всё ответит! — Вэнь Чао подошёл к Юнру, потирая ушибленную грудную клетку. — Как ты посмела ударить меня, тварь! Ну да ладно, я с тобой буду разбираться ме-е-едленно.       Под хохот заклинателей Вэнь Чао сильно сжал грудь девушки. Юнру от боли вскрикнула и забилась в руках.       — Не брыкайся! Стой спокойно. Кто знает, может, даже удовольствие получишь… — Вэнь Чао жёсткой лаской провёл тыльной стороной ладони по щеке девушки. — Тебе сегодня предстоит обслужить нас троих. Будь готова, милашка.       — Что здесь происходит? — мягкий мелодичный голос раздался позади них.       Адепты Цишань Вэнь резко обернулись и в панике выдохнули:       — Цзэу Цзюнь!        Лань Сичэнь белоснежным видением стоял в свете фонарей. Его ладонь лежала на рукояти Шоюэ. Однако на лице красовалась обычная мягкая улыбка. Юнру вознесла молитвы небесам: она спасена.       — Доброго вечера, Молодой Господин Лань. Как видишь, провожаем заблудившуюся девушку обратно в город, — уверенный в своей безнаказанности Вэнь Чао гордо вскинул подбородок и дал сигнал своим людям отпустить Юнру.       Едва освободившись, девушка метнулась за спину своему спасителю.       — Похоже, девушка не желает вашей компании, — Лань Сичэнь окинул взглядом троих адептов клана Вэнь и чуть склонил голову. — Вы же позволите мне самому проводить молодую особу к её семье?       Угрозы в голосе, словах или позе «первого нефрита» клана Лань не было, однако заклинатели Цишань Вэнь не сомневались, что стоит им обнажить свои мечи, прольётся кровь. Причём уверенности в том, что это будет не их кровь, не было. Вэнь Чао презрительно сплюнул в песок, резко развернулся и ушёл в сопровождении своих помощников.       — Боги, Вэй Юнру, я думал, у меня сердце остановится, когда увидел вас в их руках. Что вы здесь делаете? Почему ушли с праздника? — Лань Сичэнь резко обернулся к девушке.        — Я… — Юнру запнулась, не могла же она рассказать, что приревновала Цзян Чэна и потому сбежала. Девушка в беспомощности заломила руки и в поисках ободрения заглянула в прекрасные глаза «нефрита». — Мне вдруг стало нехорошо, я решила проветриться.       Лань Сичэнь с шумом втянул в себя воздух, беспокойство в его глазах уступило место другому чувству, тягучему и пряному:       — Юнру, не смотрите на меня так. Вы даже не представляете, насколько привлекательны сейчас.       Щёки девушки вспыхнули. Её смущение, кажется, вернуло обычное расположение духа адепту Гусу Лань:       — Они ничего вам не сделали? — девушка покачала головой. — Вот и хорошо. Будьте предельно осторожны в будущем, особенно с сыновьями Главы Ордена Цишань Вэнь — Вэнь Чао и Вэнь Сюем. О них ходит дурная слава, и, к сожалению, это не просто слухи.       — Я понимаю. Произошедшее — случайность. Больше такого не повторится, — Юнру тепло улыбнулась.       — Рассчитываю на это. В другой раз меня может не оказаться рядом.       — Кстати, Цзэу Цзюнь, как вы оказались здесь? — девушка чуть склонила голову к плечу.       — Юнру, пожалуйста, зовите меня «Сичэнь». Мне это будет очень приятно, — он вернул улыбку. — Я увидел, как вы убежали с площади, и забеспокоился. Вы неважно выглядели. Простите мне эту вольность, если я лезу не в своё дело. Страх публичных выступлений — достаточно распространённое явление, и перебороть его сложно. Но, я уверен, вам стоит вернуться к участникам турнира. При вашем таланте вам нечего бояться, публика будет в восторге, поверьте мне.       «Он уверен, что я испугалась сцены? Впрочем, так даже лучше», — Юнру лучезарно улыбнулась:       — Цзэу … кхм, Сичэнь, после ваших слов я чувствую, что могу горы свернуть! — девушка заливисто рассмеялась, через мгновение к ней присоединился приятный бархатный смех «нефрита».       Все неприятные воспоминания о сегодняшнем вечере тёплой волной вымыло из головы.       — Видя вас в этом экстравагантном, но потрясающе красивом наряде... — Сичэнь запнулся на полуслове и восхищенно цокнул языком. — Могу я надеяться, что увижу ваш танец сегодня? Как я уже говорил, я слышал о вашем выступлении на церемонии представления. Прошу вас, доставьте мне удовольствие!       Сопротивляться нежности в голосе «нефрита» девушка не могла:       — Тогда нам следует поторопиться назад на площадь. Я не могу обмануть ваши надежды, Молодой Господин Лань, — стальные глаза ярко блеснули.       Обратный путь к арене фестиваля прошёл за приятной беседой и обменом любезностями.       — Кажется, перерыв между выступлениями ещё не окончился. Юнру, когда ваша очередь выступать? — Лань Сичэнь оглядел оживлённую толпу.       Участниц было многовато, поэтому показательные выступления решили разделить на три части с небольшими антрактами между ними. Сейчас участники и зрители сбились в одну кучу, обсуждая увиденное, делясь впечатлениями.       — В третьей части. Мне выпал один из последних жребиев, — Юнру пыталась найти глазами родных.       — Юнру, я вижу Главу Ордена Юньмэн Цзян. Пойдем к нему? — Сичэнь ласково улыбнулся девушке.       — Да, пожалуйста, они наверняка меня потеряли, — девушка благодарно вернула улыбку.       Однако стоило им приблизиться к Цзян Фэнмяню и Яньли, сердце Юнру вновь болезненно сжалось. Глава Ордена Мейсян Ян с супругой и Мейлин стояли рядом с её семьёй. Привлекательный в своём живом смущении Цзян Чэн оживлённо что-то обсуждал с девушкой. Полная идиллия. От правильности и завершённости картины у Юнру свело челюсть.       «Меня там точно ждут? Все кажутся такими безмятежными», — желание развернуться и уйти прочь с новой силой захватило девушку. Ища поддержки, Юнру неосознанно схватилась за длинный рукав белоснежной мантии Лань Сичэня. Тот с понимающей улыбкой накрыл тонкую ладонь своей. Девушка вздрогнула и с удивлением посмотрела на свою руку: как она там оказалась? Румянец смущения густо залил её щёки:       — Сичэнь, я не заслуживаю вашей доброты, но спасибо вам. Извините меня за доставленные хлопоты.       — Доброту не надо заслуживать. Её стоит только принимать и дарить в ответ. Кроме того, вы не доставили мне никаких хлопот. Мне приятно ваше общество, — мягкий взгляд прекрасных глаз цвета чёрного чая не позволил сомневаться в искренности произнесённых слов.       — А-Ру, ты, наконец, вернулась, — Цзян Фэнмянь заметил воспитанницу и её спутника. — Цзэу Цзюнь, доброго вечера!       «Первый нефрит» любезно поклонился Главам орденов заклинателей:       — Глава клана Цзян, Глава клана Ян, доброго вечера!       — А-Ру, мы волновались, — Цзян Яньли с беспокойством оглядела сестру. — Всё хорошо? — та в ответ кивнула.       По спине Юнру пробежали неприятные мурашки, будто на неё кто-то пристально смотрит. Девушка оглянулась по сторонам и напоролась на ледяные колючие фиалковые глаза. Цзян Чэн сверлил их тяжёлым взглядом с нотками злости. Юнру отвернулась и поспешила отнять руку, которой до сих пор опиралась на Лань Сичэня.       — Дядя Цзян, Глава Ордена Ян, приятно видеть вас. Мейлин, поздравляю тебя с великолепным выступлением. Я получила истинное наслаждение, наблюдая за тобой, — как положено по этикету, Юнру раскланялась со старшими и искренне улыбнулась наследнице клана Ян.       — Да, она выступила изумительно. Но вот где тебя черти носили, Вэй Аи? — холодный жёсткий голос больно ударил по нервам. Цзян Чэн даже не думал скрывать своё раздражение.       — Цзян Чэн, я…       — Сестрёнка! — из толпы выбежал запыхавшийся Вэй Усянь, налетел на девушку, схватил в объятья, затискал, зарылся лицом в её волосы. — А-Аи, где ты была? Ты так внезапно исчезла. Я обыскал всю ярмарку, чуть с ума не сошёл от беспокойства! — парень с укором посмотрел на сестру.       — Прости, братик, — Юнру прижалась к брату, расслабляясь в его руках. — Мне стало нехорошо, я немного прогулялась до озера.       — Одна? — Цзян Чэн угрожающе повысил голос.        — А-Чэн, спокойнее, — Цзян Фэнмянь взглядом успокоил разбушевавшегося сына. — А-Ру, ты же знаешь, что это опасно! — Глава клана Цзян обеспокоенно посмотрел на девушку.       — Не одна. Я всё время был с ней, — Лань Сичэнь церемонно поклонился. — Ничего дурного не случилось. Глава Ордена Юньмэн Цзян, простите, что без вашего ведома «украл» на несколько мгновений вашу воспитанницу, — «нефрит» Гусу Лань тепло улыбнулся.       Цзян Фэнмянь позволил себе облегчённых вздох и вернул улыбку адепту Облачных Глубин:       — О! Ну тогда всё в порядке. Цзэу Цзюнь, спасибо за заботу.       Объяснения Лань Сичэня, казалось, не удовлетворили Цзян Чэна, он нахмурился ещё сильнее, глаза метали громы и молнии.       — Сичэнь-сюн, а Лань Чжань тоже здесь? — Вэй Усянь всматривался в группу адептов в белоснежных одеяниях Гусу Лань.       Лань Сичэнь покачал головой:       — Нет, дядя и Ванцзи всё ещё разбираются с пожаром, хозяин гостиницы утверждает, что пострадал не только жилой корпус, где ранее размещались адепты Гусу Лань. У тебя к нему дело?       — Собственно, нет никакого дела. Просто ты здесь, вот я и подумал… — Вэй Усянь отчего-то расстроился.       — Понимаю. Адепты Гусу Лань участвуют в состязании, — смысл слов Лань Сичэня был очевиден для всех. Глава ордена и второй сын заняты важными делами. Между тем заклинателей оставлять на важных мероприятиях одних было нельзя. Наследник Облачных Глубин сегодня исполнял роль официального представителя своего ордена. — Кроме того, мне самому ужасно хотелось посмотреть на выступления некоторых танцовщиц, — молодой мужчина светло улыбнулся, а Вэй Усянь бросил странный взгляд на сестру.       Раздался звон к началу завершающей третьей части показательных выступлений. Зрители вернулись на свои места. Цзян Яньли отпросилась:       — Отец, позволь мне остаться здесь с А-Ру?       Цзян Фэнмянь кивнул и удалился в сопровождении старших Ян.       — Мне тоже нужно вернуться на трибуны. Юнру, желаю удачи. Я предвкушаю истинное удовольствие от вашего танца! — Лань Сичэнь чуть поклонился смущённой девушке.       После ухода старших повисла неудобная пауза. Цзян Яньли, Юнру, Вэй Усянь, Мейлин и злющий Цзян Чэн никак не могли решиться начать разговор. Но тут молодая заклинательница Цишань Вэнь поднялась на арену, заиграла музыка, и всё внимание переключилось на танцовщицу. Она показывала прекрасный баланс и технику исполнения. Танец адепта клана Вэнь с мечом заклинателя отличался сложностью элементов. В общем, исполнительница была весьма неплоха, как и другие после неё. Конкурсантки сменялись на сцене, лаская взгляд зрителей. Каждый номер был произведением искусства.       «Почему он злится? Даже не смотрит на меня», — расстроенный взгляд Юнру был прикован к Цзян Чэну. Казалось, вокруг него даже воздух искрится молниями, настолько он был в бешенстве.       — Молодой господин Цзян, что-то случилось? Вы странно напряжены, — Мейлин чуть коснулась рукава ханьфу парня, привлекая к себе внимание.       Цзян Чэн тяжело выдохнул, повёл плечами, стряхнул с себя злость и посмотрел на девушку:       — Нет, всё хорошо. Дева Ян, не обращайте внимание.       Наследница Ян ответила нежным взглядом. Наблюдая за ними, Юнру вновь почувствовала себя лишней на этом празднике жизни, но вместо боли внутри неё ярким пламенем вспыхнул гнев. Гнев на собственную слабость: «Прекращай, Вэй Аи. Ты — его названая сестра, никто не сможет забрать у тебя это место! Имей смелость пожелать ему счастья!». Кровь бросилась в голову, девушка стиснула кулаки. Сердце жалобно застонало в груди и умолкло. Юнру гордо вскинула подбородок и расправила плечи: она не настолько слаба, чтобы поддаваться глупым переживаниям. Она сумеет преодолеть всё.       Куратор состязания громко провозгласил:       — На арену Соревнований Достойнейших приглашается Вэй Аи, имя в быту — Юнру, адепт Великого Ордена заклинателей Юньмэн Цзян.       — Сестрёнка, зажги их! — Вэй Усянь порывисто обнял сестру.       — А-Ру, удачи! — Цзян Яньли мягко улыбнулась.       Цзян Чэн вместо слов поддержки бросил на неё нервный взгляд.       — Да! — глаза Юнру лихорадочно блестели.       Под овации публики она поднялась на высокий подиум. Сердце колотилось, будто она только что пробежала сотню ли. Грудь тяжело вздымалась и опускалась, ноздри трепетали. Энергия наполняла каждую клеточку её тела. Такого боевого настроя она не чувствовала никогда прежде.       Ликующая улыбка осветила лицо Юнру. Она как будто кричала: «Смотрите на меня, я покажу то, чего никто из вас ни разу не видел в своей жизни!». Трибуны с трепетом замерли в ожидании.       Юнру нашла глазами Цзян Чэна у края арены. Он сцепил руки на груди и то ли нетерпеливо, то ли нервно покусывал губу. «Люблю тебя, А-Чэн», — мозг обожгла яркая мысль. С ног до головы тело девушки прошила сладкая дрожь: она всегда будет упиваться этой любовью. Юнру закрыла глаза, закинула руки высоко над головой, тело напряглось и вытянулось жёстко натянутой струной.       Напряжёнными далекими перекатами грома раздались первые звуки пайгу. Мятежным биением сердца отозвались они в каждом зрителе. С каждым ударом звук усиливался, нарастал, приближался: грозно, опасно, изумительно бодряще. В какой-то момент в ритм барабанов влились голоса эрху и цин, накатывая будто волны, они звучали ещё далеко-далеко. Вместе с ними на сцене едва заметными колебаниями начала двигаться фигура девушки. Она будто впитывала каждый звук в себя. Резко ударил сюаньгу, эрху вскрикнула высокой нотой. Одновременно Юнру сделала три быстрых шага к трибунам, выпрыгнула в высокое колесо (эриал), и из её рук в разные стороны брызнули длинные серебряные молнии.       Зрители поражённо выдохнули:       — Цзюцзебянь!        В мире заклинателей цепи цзюцзебянь были большой редкостью из-за сложности применения в бою, а в руках женщины они встречались и того реже. И вот сейчас, под мятежные звуки скрипки эрху и барабанов, имитирующих грозу, перед ними на сцене танцевала хрупкая фигурка. Невообразимо сложными кругами, восьмёрками, проворотами, вращениями, размахиваниями, сметаниями и зацепами мастерски управляла она длинными металлическими плетями.       Юнру кружилась по сцене в танце, а вокруг неё будто ореолом крутились два колеса цепей, оставляя за собой серебряный след в воздухе. Подаренные накануне Цзян Яньли серебряные платки украшали сейчас рукояти и наконечники цзюцзебянь. Именно они создавали эффект ярких пучков света. Цепи в руках Юнру громко гудели, подпевая оркестру, а с ними пела и душа девушки. Давно она не чувствовала себя настолько живой и свободной. Казалось, все запреты сняты. Юнру полностью отдалась танцу, отпустила все чувства на волю. Счастье и разочарование, смех и слезы, ревность и любовь, решительность и трусость вырвались на свободу яркой экспрессией, высвобожденной духовной энергией. Глаза девушки жарко горели, а руки начали слабо светиться серебром, сияние передалось на металлические плети.       Высокий прыжок в продольный шпагат, и цепи обернулись вокруг сильных ног Юнру. Мягкое приземление, и вновь кольца серебряного пламени окружают танцовщицу с двух сторон. Потрясающая координация движений!       В полный голос ударили чжаньгу и цин. Многие зрители помимо воли посмотрели на тёмный небосклон: показалось, что небо сейчас разверзнется грозовым ливнем на их головы. А Юнру точными движениями подкинула двумя яркими молниями цепи над головой, прыгнула, раскрутилась винтом и упала пружинистым полушпагатом на землю. Металлические плети послушно легли в её ладони. Девушка перекатом поднялась на ноги, выбросила наконечники цепей и вновь закружилась по сцене. В один момент лёгкими и изящными, в другой — высокими и форсированными прыжками Юнру вихрем металась по сцене. Цзюцзебянь то обвивали её тонкий стан, то разлетались в разные стороны подобно всполохам молний, то опасно выстреливали ударами после раскрутки, грозя смести ураганом всё на своём пути.        Мелодия барабанов и двух скрипок эрху грозила оглушить звучанием. Трибуны были настолько поглощены представлением на сцене, что даже не слышали собственного дыхания и не чувствовали дрожи адреналина в ногах и руках. Эмоции зашкаливали. Девушка в чёрных одеждах в сиянии серебряного света стала для каждого воплощением неконтролируемой, безумной стихии. Виртуозное, возбуждающее зрелище!       Барабаны забились неистово, Юнру выпрыгнула обратным сальто, цепи в последний раз выстрелили серебром высоко в ночное небо и оплелись вокруг стройного тела Юнру. Резким всплеском руки девушка подкинула в воздух серебряные платки и закрыла глаза с финальной высокой нотой эрху. Сосредоточение духовных сил заклинателя вспыхнуло ярким светом. Выброс энергии ци поглотил танцовщицу серебряным сиянием, будто родилась новая звезда.       Когда свет рассеялся, каждый почувствовал себя так, будто только что умер и заново родился. Зрители оглохли от повисшей тишины, удивлённо уставившись на девушку на сцене. В звенящем безмолвии Юнру открыла глаза, чуть повела плечами, освобождаясь от цепей, и одним лёгким движением сложила их.       — Удивительно! — прошептал Вэй Усянь у края арены.       Его щёки блестели от пролитых слёз эмоций, а глаза лихорадочно сияли. Он глубоко вздохнул и завопил, что есть мочи:       — ПОТРЯСАЮЩЕ!       Вслед за ним восхищённым рёвом взорвались трибуны. Чёткое, сильное выступление девушки-адепта Юньмэн Цзян врезалось в память, отложилось в сердцах всех без исключения и затмило собой всё ранее увиденное. Юнру опешила от такой реакции на своё выступление и вспыхнула ярким румянцем. Она глубоко поклонилась и на негнущихся ногах спустилась с арены. Но не успела Юнру и шагу ступить, как сильные руки подняли её в воздух и закружи под счастливый смех брата.       Вроде бы после неё на сцену выходили другие исполнительницы, но Юнру их уже не видела. Дядя Цзян, Яньли, Глава клана Ян с супругой и многие другие подходили к ней в полном восторге от увиденного. Лица сменялись как в калейдоскопе. Скулы Юнру затекли в улыбке, но ощущение полёта, посетившее её на сцене, до сих пор сохранилось. Девушка чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Настолько полного, что даже скупое, словно вынужденное поздравление от Мейлин, не смогло его испортить. Вэй Усянь горделиво крутился вокруг Юнру, расхваливая её направо и налево. Он явно чувствовал то же самое, что и сестра.       Вдруг Юнру укололо чувство, будто чего-то не хватает. Покрутив головой по сторонам, она увидела Цзян Чэна, стоящего неподалёку со странным выражением на хмуром лице.       — А-Чэн, что случилось? — Юнру удивлённо подняла брови.       Парень в ответ бросил на неё затравленный взгляд и отвернулся.       — Юнру! Боги, вот это да! — с абсолютно обалдевшим лицом, почти бегом к ней сквозь толпу белой птицей летел Лань Сичэнь.       Юнру лучезарно улыбнулась запыхавшемуся молодому мужчине, изо всех сил пытавшемуся восстановить дыхание. Такой «первый нефрит» — обескураженный и в смятении — был очень мил.       — Сичэнь, не стоило так сильно спешить, я никуда не убегу, — девушка заливисто рассмеялась.        — Не смейтесь надо мной, когда я примчался выразить своё восхищение! — молодой наследник Гусу Лань изобразил обиду, но уже через мгновение расхохотался в голос. — Если бы великий Лэйгун имел женское воплощение, он бы выглядел как вы! Я, конечно, был готов ко всему, понимая ваши таланты, но только не к тому, что сейчас увидел. Вы потрясающе выступили, Юнру, нет, Богиня грозы! Боюсь, мне слов не хватит, чтобы описать свои впечатления.       От избытка чувств или же по велению сердца, «первый нефрит» клана Лань склонился в низком поклоне перед Юнру, а после нежно взял её ладонь в свою, поднёс к губам и проникновенно прошептал так, чтобы слышала только девушка:       — Теперь я ещё больше убеждён в своём интересе к вам, дева Вэй.        Ослепительная улыбка расцвела на губах Лань Сичэня. Чуть отстранившись, наследник Облачных Глубин повернулся к только что подошедшему Цзян Фэнмяню:       — Глава Цзян, вы позволите мне навестить Пристань Лотоса с дружественным визитом? Полагаю, мы с девой Вэй можем найти множество общих интересов.       Цзян Фэнмянь, как и все остальные, с удивлением наблюдал за происходящим перед его глазами, но быстро нашёлся и по всем правилам пригласил Лань Сичэня с официальным визитом в свой орден.       — Цзэу Цзюнь, я, наконец, нашел вас! Ваш дядя просит вас без промедлений явиться к нему на помощь, — младший адепт Гусу Лань, едва дыша, внезапно появился из толпы.       Лань Сичэнь согласно кивнул:       — Конечно, сейчас же отправляемся. Юнру, я вынужден покинуть вас. Прошу меня простить, — он расстроенно, но тепло раскланялся с присутствующими и удалился.       — А-Ру, когда это ты успела так сблизиться с молодым господином Лань? — Цзян Яньли задала вопрос, который, казалось, вертелся на языке у всех.       Под такими пристальными взглядами щёки Юнру густо окрасились румянцем, она закусила губу, не зная, как ответить. В этот момент Цзян Чэн громко фыркнул, развернулся и, чеканя шаг, ушёл прочь.       — Цзян Чэн, подожди меня, — с громким криком вслед за названым братом умчался Вэй Усянь.       — А-Чэн опять злится. Что вообще с ним происходит в последнее время? — Юнру искренне расстроилась. Цзян Яньли в ответ загадочно улыбнулась.       Спустя некоторое время Цзинь Гуаншань с трибуны со всем пылом выразил своё восхищение показательным выступлениям заклинательниц и объявил Вэй Юнру победительницей последней номинации Соревнований Достойнейших. Под громкие овации и бессвязный одобрительный шум толпы Цзысюань вручил Юнру зачарованный меч заклинателя — Пейжи.       Особенность меча заключалась в том, что он менял свечение клинка в зависимости от типа противника, усиливая необходимые в бою качества: голубой — против нежити, зелёный — против навки, красный — против демона, жёлтый — против монстра, белый — против призрака. Сражаясь против людей, Пейжи сиял цветом духовных сил своего мастера. В руках Юнру лезвие искрилось серебряным светом.                            ***              Когда звёзды плотно усыпали небосклон над Фухуа, семейство Цзян присоединилось к позднему ужину адептов Юньмэн Цзян и Гусу Лань в таверне гостиницы. Лань Цижэнь и «два нефрита» к этому времени ещё не вернулись. Заклинатели оживлённо обсуждали события последних дней и делились впечатлениями от проведённых соревнований.       После ужина кто-то из адептов предложил сходить к алтарю Богини на озере и возжечь благовония в благодарность за прекрасный праздник. Вот так большой шумной бело-фиолетовой толпой заклинатели все вместе отправились гулять в ночь.       — Легенда о Чан Э и Хоу И печальная, но одновременно светлая, правда, А-Ру? — Цзян Яньли мечтательно прикрыла глаза. — История любви длиной в вечность. Так красиво!       Юнру согласно кивнула в ответ. Девушки прогуливались вдоль берега озера. Позади них в беседке с увлечением что-то обсуждали адепты двух орденов.       — Сегодня днём я купила несколько фонариков желаний. А-Ру, давай их запустим и загадаем желания? — шицзе достала из рукава два ярко-оранжевых фонарика.       — О чём будут наши желания? — Юнру в задумчивости склонила голову к плечу.       — Конечно о любви! — Цзян Яньли тихо и светло рассмеялась. — В память о любви богини и её лучника. А ещё мы можем загадать желания о собственном возлюбленном. Как тебе идея?       Юнру задумалась.       — Сестра, Вэй Аи, не уходите далеко от своих: здесь небезопасно, — Цзян Чэн и Вэй Усянь догнали девушек.       Оказалось, что Цзян Фэнмянь просил дочь вернуться в гостиницу: возникли какие-то сложности, требующие срочного разрешения. Вэй Усянь вызвался проводить названую сестру, оставив Юнру на попечении Цзян Чэна.       После длительной паузы Цзян Чэн подал голос:       — Ты сегодня великолепно выступила. Судьи не ошиблись, признав тебя победителем.       — Спасибо, А-Чэн, — девушка подняла на него полный признательности взгляд. — Я подумала, что тебе не понравился мой танец: ты разозлился и так быстро ушёл…       Парню, видимо, стало стыдно за своё поведение. Он в смущении почесал переносицу, пнул ни в чём не повинный камень, попавшийся под ногу, и, наконец, признался:       — Я просто не знал, что сказать. Эмоции в тот момент просто кипели. Ещё этот Лань Сичэнь внезапно нарисовался… Кстати, Вэй Аи, что у тебя с ним? Вы подозрительно близки. Он даже напросился в гости с «официальным визитом» ради тебя. Он там, случаем, не предложение руки и сердца делать собрался? — Цзян Чэн недовольно насупился.       Юнру тяжело вздохнула и прикрыла глаза:       — Между нами только дружба. Ты же знаешь: мы оба увлекаемся искусством врачевания и давно ведём переписку. Его внимание ко мне — не более чем дань уважения и соблюдение этикета. Так что твои подозрения в его симпатии совершенно беспочвенны, — девушка ободряюще улыбнулась.       — Да? Мне показалось иное, — сомнение во взгляде внимательных фиалковых глаз не исчезло.       — А-Чэн, спасибо за твою заботу, но тебе не стоит переживать по этому поводу. Кроме того, он настолько красив, что любить его кому бы то ни было просто опасно: его поклонницы прибьют нахалку на месте, — Юнру звонко рассмеялась.       Она вспомнила состязания по конному поло и взгляды зрительниц, обращённых к ней в тот момент, когда Цзэу Цзюнь имел неосторожность публично оказать ей знак внимания.       Цзян Чэн только хмыкнул:       — Вполне возможно. Всё же, Вэй Аи, он смотрит на тебя не как на друга, уж поверь мне.       — А как же Лань Сичэнь на меня смотрит? Просвети меня, пожалуйста, — настойчивые расспросы Цзян Чэна вселяли ненужные надежды, бередили ещё не затянувшиеся раны на сердце Юнру, а оттого сильно нервировали.        — Будто ты не знаешь, как он на тебя смотрит?! — девушка отрицательно покачала головой, и наследник клана Цзян вновь начал злиться. — Ты ему нравишься! В том самом смысле нравишься!       Обида, что копилась весь день внутри Юнру, сжалась тугой пружиной и выстрелила неосторожными словами:       — Тогда позволь узнать, Цзян Чэн: какое тебе дело до его ко мне симпатии или даже влюблённости? Твоё собственное увлечение наследницей клана Ян ещё более очевидно! Вполне возможно, это не Лань Сичэнь приедет свататься ко мне, а ты объявишь скорую помолвку с Мейлин! — кипящая ревность разлилась по телу, обжигая девушку изнутри.       — Даже если и так, то что? — в запале Цзян Чэн тоже не сдерживался. Его глаза метали фиолетовые молнии, а руки сжались в крепкие кулаки.       В этот момент хрупкий мир грёз Юнру осыпался мелкой крошкой, превратившись в пыль. Глупые надежды: она-то надеялась, что Цзян Чэн хоть немного любит её. Однако он лишь беспокоится о названой сестре, с которой вырос вместе, а может, и о возможных неприятностях для ордена. На глазах выступили предательские слёзы, силы противиться судьбе иссякли:       — Ничего, А-Чэн, совсем ничего. Извини, что заставила переживать. Можешь быть спокоен: я не встану у вас на пути, не доставлю хлопот ордену.       Хотелось волком взвыть и когтями выдрать из груди сердце, чтобы больше не болело, но приходилось сдерживаться. Она изначально не имела права на эти чувства.       — Вэй Аи? Ты плачешь? Почему? — злость Цзян Чэна вмиг улетучилась, уступив место полной растерянности. — Не плачь, прошу! Скажи, что мне сделать, чтобы ты успокоилась?       Девушка закусила губу и отвернулась, из последних сил пытаясь успокоиться, — ничего не вышло. Слёзы обиды и разочарования лились по щекам, не переставая. Вдруг её порывисто обняли и развернули. Юнру уткнулась в широкую грудь, обтянутую пурпурной мантией. Цзян Чэн несмело обнимал её за плечи и дрожащим голосом умолял не плакать, а она не могла остановиться.        Сколько они простояли так, обнявшись, Юнру не знала, но, когда слёзы иссякли, на смену пришла неловкость. Девушка осторожно высвободилась из объятий и недовольно буркнула:       — Ну вот, теперь у меня наверняка краснющий нос. Это же надо было так разреветься?! Прости, А-Чэн, и спасибо тебе.       — Это всё нервы. Ты теперь в порядке? — парень с надеждой заглянул в её глаза, опасаясь, что та вновь ударится мокроту разводить.       — Да, всё хорошо.       Цзян Чэн облегчённо выдохнул:       — Ну что, вернёмся в гостиницу?       — А-а, погоди, А-Чэн! — Юнру вдруг вспомнила, зачем сюда пришла.       Парень замер с немым вопросом в глазах.       — Шицзе дала мне два небесных фонарика, чтобы загадать желания. Не хочешь запустить их со мной? — девушка показала подарок Цзян Яньли.       — Что же, давай запустим. Как в детстве, да, Вэй Аи? — фиалковые глаза задорно блеснули — видимо, вспомнилось что-то приятное. — О чём желание загадывать?       — О чём хочешь, А-Чэн. Совершенно любое!       Молодые люди подожгли пропитанные маслом колечки воздушных фонариков и одновременно запустили их в ночное небо. Каждый сложил ладони в молитве и загадал заветное желание.        «Молю тебя, Лунная богиня, подари мне любовь Цзян Чэна! Пусть он увидит меня как возлюбленную, а не как сестру!»       «Богиня Луны, если ты действительно можешь исполнить желание, прошу тебя, исполни моё: защити Вэй Аи от слёз и печалей, огради от бед!»        +++++ Дицзы (笛子, dízi) - китайская поперечная флейта. Её также называют ди (笛) или хэнди (橫笛). Правильнее называть ди «мембранной флейтой», поскольку её характерный, звонкий тембр обусловлен вибрацией тонкой бумажной мембраны, которой заклеено особое звуковое отверстие на корпусе флейты. Эрху – двухструнная скрипка. Обладает выразительным голосом. При игре на эрху применяется множество сложных технических смычковых и пальцевых приемов. Арфа кунхоу (箜篌, kōnghóu) - щипковый струнный инструмент. Чэньцин – «прежние чувства». Флейта Вэй Усяня, впоследствии прозванная «Призрачной флейтой». Сяо (箫, xiāo) - вертикальная флейта. Обладает чистым звуком, подходящим для исполнения красивых, ласкающих слух мелодий. Лебин – флейта сяо Лань Сичэня. Мотивы и идеи для её выступления взяты из этих замечательных видео: Todes, постановка «Веера» - https://youtu.be/AhOjkafzVFg и выступление китаянки на чемпионате (девушка и, правда, похожа на Мейлин в воображении автора) - https://youtu.be/tVvXFJmtdRk Включаем трек "Шторм" - Антонио Вивальди. Исполнитель Ванесса Мей, техно обработка - https://music.yandex.ru/artist/91577 и чувствуем атмосферу танца Вэй Аи. Пайгу — комплект из 5-6 барабанов, поставленных в ряд по регистру и тембру звуков. «Звучащий камень», или цин - один из древнейших инструментов Китая. Обычно ему придавали форму, схожую с латинской буквой L, поскольку её очертания напоминают почтительную позу человека во время совершения ритуала. Упоминается, что это был один из инструментов, на которых играл Конфуций. Во время династии Хань считалось, что звук этого инструмента напоминает монарху о воинах, которые погибли, защищая рубежи империи. Голос цин отдаёт металлическими нотами и звонкими ударами камня о камень. Сюаньгу – подвесной барабан. Эриал – колесо без рук. Цзюцзебянь - цепь из девяти звеньев – вид гибкого оружия. Длина регулируема, при хорошем размахе можно с легкостью опутать человека, сила удара за счет центробежных сил больше, нежели жесткого оружия. Гибкая железная плеть включает в себя рукоять, звенья, изготовленные из металла, которые соединяются между собой кольцами, и острый наконечник. К рукоятке и наконечнику привязаны платки. Они несколько замедляют движение концов и служат дополнительным контролем над оружием. Чжаньгу — самый большой из китайских барабанов, похож на большую бочку. Барабан стоит на платформе в горизонтальном положении, то есть мембраны его перпендикулярны полу. Барабан издает очень громкий низкий звук. Раньше барабаны этого типа использовались в сражениях. Играют на нём стоя двумя палками. Мотивы выступления Вэй Аи взяты из этих замечательных видео - https://youtu.be/PtwJShuAEXE и https://youtu.be/RhUfc2lImWw Лэйгун («громовник»), в китайской мифологии бог грома. У него тело дракона, человечья голова. Лэйгуна часто изображали с черными крыльями летучей мыши. Крылатый бог бил в барабаны и насылал молнии. Лэйгун почитался как бог, помогающий людям, поскольку был связан с божествами дождя, от которых зависел урожай. Пейжи – «восхищённая радугой», поясной меч Вэй Аи.