Любовь, согретая Лотосом. Книга 1. Зеркальный Лотос

      [1]Когда Вэй Юнру в следующий раз открыла глаза, то тут же вновь крепко зажмурилась, спасаясь от яркого дневного света. Правда, это не избавило от неприятных ощущений. Чем дольше она была в сознании, тем сильнее чувствовала странную тяжесть в голове и непрекращающийся гул в ушах, будто несметное количество человек говорили одновременно, а ещё ломающую боль во всём теле и невозможность пошевелить ни единым мускулом. Слабость перекатывалась спазмами по телу, то в одном месте, то в другом выстреливала резкими импульсами. Однако при этом теплом ощущалась деревянное ложе, покрытое мягкой периной, уютным одеялом и свежим чистым бельём.       Девушка вновь открыла глаза. Взгляд остановился на забавной картинке с человечками. Юная дева, в смущении краснея, протягивала руку парню, что дарил ей цветок лотоса, как символ своей любви. Обычная деревянная доска, покрытая бумагой, хорошо хранила изображение, что дышало лёгкостью и озорством. Эту потешную картину пару лет назад ей с сияющей улыбкой преподнёс Вэй Усянь:       — Я нарисовал две сценки с этой парочкой: одну — дарю тебе, другую — оставлю для себя.       Юнру вспомнила, что в комнате брата на стене действительно висит точно такое же полотно со смешной зарисовкой целующихся человечков.       Небольшой рабочий стол с подвешенной на сушилке любимой кистью красного дерева, шкаф для книг и свитков, комод тёмного дерева с одеждой и россыпь мягких подушек для сидения, украшенных фиолетовыми лотосами — аккуратная обстановка без излишеств, но исполненная изящества. «Моя комната в Пристани Лотоса, — девушка облегчённо вздохнула, радуясь, что события, воспринимаемые отравленным организмом как сон, на самом деле были реальны. — Значит, я добралась до Юньмэна».       «А-Ин! Боги, только не это! Сколько я спала? Надо рассказать дяде Цзян о брате: он всё ещё в пещере!» — девушка опрометчиво попыталась сесть в постели, но тело тут же пронзила острая боль. Она едва удержала рвущийся наружу стон и осторожно опустилась обратно на подушку.       Юнру от бессилия всхлипнула, закрыла лицо руками и только сейчас почувствовала тугие марлевые повязки на своих ранах. Кто-то позаботился о ней, пока она была без сознания. «Я дома», — согрела изнутри радостная мысль.       С тихим скрипом отворилась дверь в комнату, вошла Цзян Яньли, держа в руках горшочек из белого фарфора. Она слегка вскинула брови, когда заметила очнувшуюся девушку и осторожно поставила свою ношу на столик:       — А-Ру?       — Здравствуй, шицзе[2], — Юнру слабо улыбнулась тревоге в глазах названной сестры.       — Ты, наконец, очнулась. Как себя чувствуешь?       — Со мной всё хорошо, просто царапины, — Юнру нахмурилась, подозревая худшее, — шицзе, сколько я спала? Брат! Надо быстрее спасти брата!       — Ну-ну, не суетись, — Яньли уложила назад порывающуюся вскочить с кровати девушку. — Ты целый день и всю ночь была без сознания. Сейчас утро следующего дня, как ты вернулась, если тебе интересно.       Глаза Юнру округлились от ужаса и наполнились слезами горечи, она принялась кусать свои губы, да так, что очень скоро почувствовала вкус крови во рту.       Яньли замахала на неё руками:       — А-Ру, А-Ру, успокойся! Перед тем, как потерять сознание на руках А-Чэна, ты успела сообщить ему о местонахождении брата. Тем же вечером отец с отрядом заклинателей отправился к горе Муси. Они должны скоро вернуться.       С души Юнру точно неподъёмная глыба свалилась, всё её существо преисполнилось надеждой. Девушка легко коснулась руки Яньли и с чувством выдохнула:       — Спасибо.       — О чём ты? Зачем благодаришь? Вы с А-Сянем точно такая же часть моей семьи, как и А-Чэн. Если бы мы знали раньше, неужели ты считаешь, что отец позволил бы подобному произойти? — шицзе многозначительно посмотрела на израненное тело Юнру и тяжело вздохнула. — И раны твои вовсе не «царапины»! Ладно, тебе надо набираться сил и поскорее поправляться. Кушать хочешь?       Яньли сняла крышку с небольшого горшочка, наполнила супом пиалу и протянула её Юнру. В супе плавали порезанные кусочками корни лотоса и разварившиеся по краям свиные ребрышки слегка розоватого оттенка. Над пиалой обжигающего супа поднимался густой пряный аромат. От вида аппетитного бульона желудок Юнру свело судорогой, а рот наполнился слюной. Несколько дней она практически ничего не ела. Но, несмотря на голод, девушка понимала, что сейчас нельзя давать ослабленному организму обильное питание, а потому за ложку она взялась со всей осторожностью и принялась тщательно пережёвывать пищу перед тем, как проглотить.       — Я рада, что ты вернулась, А-Ру, — шицзе как бы между делом осматривала повязки на теле сестры, заменяя пропитавшиеся кровью чистыми бинтами.       Появление Юнру в полубессознательном состоянии вызвало вчера в Пристани Лотоса настоящий переполох. Для всех осталось загадкой, как она смогла преодолеть скалистый спуск с горы Муси, каньон голых камней и густой лес Юньмэна со сквозной дырой в ноге и организмом пропитанным ядом.       Едва появившись на тренировочном поле, она своим внешним видом до икоты напугала младших учеников, решивших, что к ним явилась цзянши[3] наказать за недостаточное рвение в обучении. Длинные вьющиеся волосы девушки, несколько дней не видевшие гребня, были распущены и всклокочены. Из одежды имелись только исподнее, землистого цвета нижняя рубашка да штаны орденского облачения, больше напоминавшие лохмотья. Глаза на бледном худом лице казались огромными, дыхание слышалось прерывистым и поверхностным, а всё тело покрывали синяки, ссадины и раны, будто она встретилась со стаей диких животных. От облика девушки в жилах стыла кровь. Неудивительно, что младшие воспитанники Пристани Лотоса перепугались на́ смерть, и только Цзян Чэн, проводивший тренировочный бой со своим шиди, с первого взгляда разглядел Юнру и, бросив всё, ринулся к ней на помощь. За ним поспешили остальные.       Девушка была тут же доставлена в медицинский блок ордена, и лучший целитель Юньмэна хлопотал над ней более трёх часов, пытаясь вывести яд из организма и перевязывая загноившиеся раны. Цзян Чэн всё это время ни на шаг не отходил от девушки, делился духовными силами и всё звал, желая привести в чувства.       Услышав, что Юнру спустилась с горы Муси, Цзян Фэнмянь дважды переменился в лице и без промедления велел дюжине старших адептов следовать за собой на помощь Вэй Усяню. На все вопросы Цзян Чэна о его странном поведении, Глава Ордена обронил лишь «Чудовище из легенд» и стремительно вскочил на парящий меч. Через мгновение небольшой отряд заклинателей исчез за горизонтом.       Цзян Чэн хотел следовать за отцом, но тот строго-настрого приказал не покидать Пристань Лотоса и как можно скорее привести в чувство Юнру.       Позднее девушку перенесли в её комнату и оставили отдыхать. Всю ночь Цзян Чэн провёл у её кровати, ранним утром его сменила шицзе, и вот сейчас Юнру, наконец, очнулась. ​‌​‌​ ​‌‌​‌‌       — Мы очень переживали за вас, — Цзян Яньли склонила голову, пряча печальный взгляд от названной сестры, но буквально через мгновение встрепенулась, — однако сейчас ты дома. Бояться нечего.       Юнру отставила на столик пустой горшочек и внимательно вгляделась в лицо шицзе, отмечая на нём следы утомления.       — А-Ру, как поправишься, расскажешь мне, что с вами приключилось? Настаивать, конечно же, не буду, если ты не захочешь поделиться, но я всегда готова тебя выслушать.       — Хорошо, шицзе, — в этот момент Юнру порадовалась своей болезни и небольшой отсрочке, ведь она ещё даже не думала, как рассказать родным о том, что произошло с ними в Цишань.       Девушка вновь опустилась на подушку и прикрыла глаза. Она чувствовала, как её утягивает в сон, но тут же вернулась в реальность, едва сестра начала говорить.       — Знаешь, А-Чэн за то время, пока вас не было, стал очень сильным. Он много тренировался. Даже провёл тренировочный бой с отцом и удостоился его похвалы и доброго совета совершенствоваться дальше. Мне кажется, они стали ближе друг другу, — Цзян Яньли безмятежно улыбнулась девушке, не спеша опустилась на стул и взяла в руки оставленную ранее книгу. — А сейчас, А-Ру, тебе надо поспать. Поговорим позже.       — Да, шицзе, спасибо и прости, что оставляю одну, — Юнру слабо улыбнулась и плотно смежила веки.       Цзян Яньли в ответ тихонько хмыкнула.                     Следующее пробуждение было на редкость приятным и даже пьянящим. Сквозь сон Юнру чувствовала, будто её руки, а затем щеки касаются сухие, чуть мозолистые пальцы, мягко поглаживая кожу. От этих прикосновений тепло растекалось по всему телу, играло бликами удовольствия под закрытыми ве́ками. Девушка потянулась за рукой, ласкаясь, и обиженно застонала, когда приятные ощущения исчезли. Юнру открыла глаза.       На неё чуть виновато и испуганно смотрел Цзян Чэн. По его щекам растекался румянец, а губы беззвучно шевелились, словно пытались произнести «прости».       Девушке сейчас меньше всего хотелось слышать извинения за то, чему была рада, потому она только ласково улыбнулась:       — Цзян Чэн, я дома.       Парень нервно сглотнул и вернул улыбку:       — Как ты себя чувствуешь, Вэй Аи?       — Уже лучше, силы восстанавливаются.       Она попыталась сесть самостоятельно, но неуклюже повалилась обратно. Юнру недовольно нахмурилась и протянула руку к парню:       — А-Чэн, помоги сесть, пожалуйста: у меня уже спина отваливается от постоянного лежания пластом.       — Ты уверена, что тебе можно двигаться? — Цзян Чэн с подозрением прищурился, но сесть девушке всё же помог. — Вот так, постарайся не делать резких движений, иначе раны снова откроются. На тебе живого места не было, когда ты вернулась.       — Спасибо, А-Чэн. Со мной всё будет хорошо. Потоки духовных сил в норме, переплетения меридианов тоже стабильны, так что я довольно быстро поправлюсь, ну, а раны со временем заживут, — Юнру с тоской посмотрела на собственную ногу, скрытую одеялом, и чуть вздохнула. — Только вот, боюсь, шрам от стрелы останется на всю жизнь.       — Пустяки, пустяки, — Цзян Чэн проследил за взглядом девушки и тут же поспешно отвёл глаза, покраснев мочками ушей. Голос из-за плеча звучал приглушённо, — главное, что ты жива, Вэй Аи.       Юнру выглянула в окно: Пристань Лотоса медленно погружалась в сумерки. Значит, она снова проспала весь день.       — А-Чэн, дядя Цзян с братом уже вернулись?       — Ещё нет, но от отца пришла весть, что он нашёл Вэй Ина, — парень сдвинул брови и недовольно засопел. — Если он ещё не помер, уж поверь мне, я его прибью собственными руками за то, что позволил сотворить с тобой такое!       Цзян Чэн бросил выразительный взгляд на плотную повязку, перетягивающую руку девушки, и раздосадовано выдохнул.       Такой наследник Юньмэн Цзян, насупленный и чуть раздражённый, был очень мил. Юнру прекрасно понимала, что он никогда не сможет причинить вред ей или брату, потому его беспокойство об их судьбе грело душу. Цзян Чэн действительно переживал за них. За то время, пока их не было в Пристани Лотоса, тёмные тени усталости легли под ясными фиалковыми глазами, между бровей стала намечаться лёгкая складка (Юнру подумала, что надо отучить Цзян Чэна постоянно хмуриться), а на крупных ладонях, украшенных длинными красиво очерченными пальцами, появились несколько новых мозолей от меча.       — Слава богам! Они не сообщили, когда возвращаются? — Юнру со всей искренностью вознесла молитву небесам, поблагодарив покровителей за спасение.       — Нет, но, скорее всего, задерживаться не будут. Мы ждём их возвращения к утру. Целителя уже вызвали, и, если Вэй Усянь в лучшем состоянии, чем ты, я определённо сверну ему шею! Это надо же было додуматься отправить тебя совершенно одну искать помощи?! — Цзян Чэн всё не унимался и уже был не в силах держать эмоции в себе.       «Хотя, — вдруг подумалось Юнру, — А-Чэн даже в хорошем настроении особой выдержкой он никогда не отличался».       Парень стремительно вскочил со стула и принялся мерить шагами комнату. Он засыпал девушку вопросами:       — Что там у вас случилось? Надо было всё же идти самому, а не пускать вас! Почему на тебе столько ран? Это Вэй Усянь виноват? Этот балбес опять что-то выкинул?       — А-Чэн, брат не виноват, это не он… — поспешила успокоить парня Юнру, но вдруг сжалась всем телом.       Перед глазами яркими красками вспыхнули недавние события: мрак подгорной пещеры и пробирающийся под кожу ужас при виде древнего монстра; преисполненное ехидным ликованием лицо Вэнь Чао, когда он во всеуслышание объявил о своей очередной «победе» на любовном поприще и неконтролируемая ярость Вэй Усяня после; кровь родного брата, тонкими струйками стекавшая в чёрное озеро из простреленной руки, и жуткое клеймо на его груди. Внезапно картинка изменилась, и Юнру вновь увидела себя беспомощно распластанной на холодной земле, в то время как жадные руки Вэнь Чао бесстыдно мяли её тело, касались самых сокровенных мест.       Кровь стремительно отхлынула от лица девушки, когда она осознала, что сейчас ей придётся обо всём рассказать родным. Страх быть отвергнутой семьёй затмил голос разума, а сознание судорожно пыталось найти хотя бы одно-единственное оправдание собственной слабости. Тяжелой безысходностью пришло осознание: «Осквернена! Я ведь теперь не смогу остаться в Пристани Лотоса? Вэнь Чао молчать не будет, да и остальные адепты прекрасно поняли его недвусмысленные слова. Мне придётся покинуть Юньмэн, чтобы не позорить семью Главы Ордена, так? Я не вынесу презрения Мадам Юй и уко́ра дяди Цзян!» Девушка закрыла лицо руками, от чего по ослабленному телу прошлась болезненная дрожь, в глазах противно защипало. Боль отрезвила и помогла собрать мысли в решение: «Не хочу вынуждать их прогонять меня. Надо всё рассказать первой, а после покинуть Орден. Нельзя позволить, чтобы из-за моего позора пострадала репутация главной семьи ордена Юньмэн Цзян».       Полный беспокойства голос Цзян Чэна выдернул Юнру из невесёлых мыслей:       — Вэй Аи, что случилось? Я тебя обидел?       Он подскочил к кровати, опустился на самый её край и отнял руки от лица девушки, желая заглянуть в глаза:       — Боги, не плачь! Ты же знаешь, что я не всерьёз называю Вэй Усяня балбесом, просто он в своих выходках совсем не видит краёв!       Цзян Чэн обхватил лицо девушки ладонями и вытер большими пальцами слёзы. Только сейчас Юнру осознала, что солёные потоки заливают щеки. Она резко встрепенулась и отстранила от себя руки парня, не желая поддаваться соблазну ласковых прикосновений:       — Это не твоя вина, Цзян Чэн. Просто… — девушка попыталась сформулировать мысль, но получилось только малопонятное, — ты был прав: в Ци Шань Вэнь больше бесчестных шакалов, чем людей. Там сложно было не реагировать на провокации и не совершать ошибок.       Отклика не последовало. Юнру забеспокоилась и робко подняла взгляд, желая прочитать настроение в глазах собеседника.       Цзян Чэн потемнел лицом, плотно сжал губы и с откровенной угрозой в голосе отчеканил каждое слово:       — Вэй Усянь. Он что-то натворил, от чего пострадала ты?       — Нет-нет! Боги, нет! Ничего такого.       Паника девушки была абсолютно понятной, сейчас Цзян Чэн выглядел так, будто готовился кое-кого прикончить голыми руками. Юнру поспешила успокоить разъярённого парня:       — Брат выручал меня много раз и даже лишнего не шумел и не безобразничал. Вот только общая атмосфера там была довольно гнетущей. Поверь мне, А-Чэн, я бы ни тебя не пустила, ни сама не хотела, ни кому другому не пожелала бы оказаться в Малом Дворце Цишань Вэнь! Вэнь Чао бесчестен!       Цзян Чэн бросил острый подозрительный взгляд на девушку, но спрашивать больше ни о чём не стал, только легко коснулся пряди её волос, заботливо расчёсанных Цзян Яньли:       — Ладно, ты устала, не буду тебя больше мучить, но после, пообещай, что всё мне расскажешь, ладно? А сейчас отдыхай и набирайся сил. Матушка сказала, что зайдёт к тебе вечером.       Юнру молча кивнула, но сердце в груди на несколько мгновений прекратило биться: «Мадам Юй зайдёт меня проведать?! Неужели моё время с родными так быстро истекло? Боги, поддержите меня! Я же ничего не смогу утаить от неё!» По нервам противно скользнула трусливая мысль скрыть правду о случившемся в Цишань Вэнь, но девушка лишь мысленно отвесила себе пощёчину за слабость.                     Когда в комнату твёрдым шагом вошла Юй Цзыюань, Юнру уже успела попрощаться с вольными просторами Пристани Лотоса и в глубокой задумчивости и тихом смирении ожидала приговора. Она не думала ничего скрывать от родных, тем более что произошедшие события отразятся на всей семье, просто малодушно хотела хотя бы ненадолго отсрочить признание.       Первые звёзды украшали высокое тёмное небо Юньмэна. С улицы доносился привычный стрекот цикад. Мадам Юй вошла молча, остановилась у самой кровати и пронзительным взглядом, словно всё уже давно знала, осмотрела тело девушки.       Юнру почему-то почувствовала облегчение, чувствуя на себе такое пристальное внимание:       — Мадам Юй, рада видеть Вас в добром здравии!       Она попыталась подняться или хотя бы сесть на ложе, но Юй Цзыюань только махнула на неё рукой, позволяя лежать, а сама опустилась на стул рядом:       — Взгляд ясный. Хорошо, что нет серьёзных повреждений.       Слова прозвучали сухо, но Юнру услышала в них почти ласку. Мадам Юй всё ещё пристально рассматривала девушку, когда задала вопрос:       — Можешь, наконец, рассказать, что у вас там произошло? Глава Ордена сорвался на гору Муси спасать этого паршивца Вэй Усяня, едва ты вернулась с вестями. Мы так и не знаем всей истории, а от ордена Цишань Вэнь не приходило ни одного сообщения уже больше двух недель. Мне надо знать, готовиться ли к неприятностям, так что рассказывай, Вэй Юнру, я тебя выслушаю.       Юнру покорно склонила голову. Она долго готовилась к этому разговору, отгоняя лишние эмоции, а потому сейчас внутри всё будто сковало льдом. Рассказать о случившемся в Цишань Вэнь означало лишиться доверия, которое она с таким трудом зарабатывала многие годы, но иного пути не было.       Рассказ начался довольно скомкано. Юнру заплеталась в собственном языке и путала слова. Мадам Юй слушала внимательно, не перебивала и давала время собраться с мыслями. В конце концов, Юнру смогла совладать с собственными страхами, и слова полились ровным потоком.       Она рассказала о том, как «приглашённых» учеников встретили в Малом дворце Цишань Вэнь, как сразу отняли оружие и вручили сборники «Лучших произведений Ордена» с крылатыми изречениями великих заклинателей клана Солнца.       В этот момент в коридоре послышался скрип половицы, но ни Мадам Юй, ни Юнру не обратили на это никакого внимания.       Погружённая в воспоминания девушка ничего и никого вокруг не видела.       Она описывала, как вместе с братом участвовала в бесконечных Ночных охотах второго молодого господина Вэнь в качестве наживки для монстров и нежити, как позднее лечила раненых и помогала восстановить силы особенно утомлённым ученикам.       О том, что произошло поздним вечером у источника, Юнру поделилась ровно, без тени эмоций в голосе, однако любой, кто заглянул бы сейчас в её глаза, не увидел бы в них даже собственного отражения, насколько мёртвыми они казались. Пересказывать в подробностях события той проклятой ночи оказалось удивительно легко. Попытка изнасилования, её неспособность оказать сопротивление Вэнь Чао, внезапное появление Цзинь Цзысюаня, устроенный им пожар в хозяйственных постройках, а позднее умалчивание правды от брата, без того физически и духовно истощённого постоянным контролем и насмешками Вэнь Чао — всё это словно произошло не с ней.       Из-за дверей комнаты послышался сдавленный рык разъярённого пса. Юнру краем сознания порадовалась, что брата с его слепым страхом перед собаками поблизости не было.       Девушка говорила тихо, но так, чтобы её было слышно чётко.       Она уставилась на собственные ладони, безвольно лежащие поверх одеяла, и рассказала об усиленных тренировках рукопашного боя под присмотром Вэй Усяня; о том, как нашла ядовитые растения и решила использовать их для самозащиты. После повинилась, что нарушила клятву лекаря не вредить людям и использовать знания только на благо, более того, пропитала ядом медицинские иглы.       Пересказ событий в пещере Черепахи-Губительницы занял поразительно мало времени и поместился в несколько небольших фраз. Тем не менее, Юнру не позволила себе опустить ни одной детали: решение принести её в жертву, бахвальство Вэнь Чао и раскрытие её тайны перед всеми учениками и адептами Цишань Вэнь, ярость Вэй Усяня и ожог от раскалённого тавра на его груди, а после появления монстра. Девушка будто заново переживала те события и как живую чувствовала собственную беспомощность, когда была вынуждена покинуть пещеру через подводный грот, пока брат и Лань Ванцзи отвлекали монстра на себя.       Сейчас, анализируя случившееся, Юнру осознала, что на выходе из грота они все угодили в ловко расставленную Вэнь Чао ловушку. Тот, видимо, их давно ждал и был готов убить любого, кто выберется из пещеры. Сколько учеников погибло под отравленными стрелами Цишань Вэнь, девушка не знала и боялась даже представить. Она сама не смогла избежать ранения, но Цзинь Цзысюань вновь её выручил и помог добраться до леса.       При описании событий, произошедших дальше, к горлу подступила тошнота, а потому Юнру пришлось ненадолго прекратить рассказ, чтобы справиться с эмоциями. Через некоторое время она с большим трудом смогла заставить себя продолжить. Девять человек погибло в тот день от её руки, но только благодаря яду она смогла сбежать от Вэнь Чао и его свиты.       Путь домой не был долог, потому как сознание, ослеплённое болью, не воспринимало его реальным. И только это, предположила Юнру, помогло ей без особых приключений добраться до Пристани Лотоса. Она хотела поторопиться, поскорее принести новости в Юньмэн, но тело не слушалось приказов хозяйки и падало без сознания тогда, когда надо было идти вперед, ускоряя шаг.       — В пути я провела семь непозволительно долгих дней, — Юнру печально покачала головой, — а ведь если бы смогла использовать зачарованный меч того адепта Цишань Вэнь, добралась бы до Юньмэна за каких-то четыре-пять часов.       Девушка чуть помолчала и ровным голосом добавила:       — Как бы то ни было, я добралась до Пристани Лотоса и безмерно благодарна Вам за проявленную заботу. Также приношу свои искренние извинения, Мадам Юй, за то, что доставляю лишние хлопоты, и обещаю покинуть Юньмэн сразу, как ноги вновь будут меня слушаться. Полагаю, будет правильным, если я выйду из состава Ордена сейчас, когда информация о произошедшем ещё не получила широкой огласки в обществе заклинателей, и пока Главу Ордена Юньмэн Цзян не запятнали позором распутной воспитанницы.       Внезапно Юнру в мольбе вскинула взгляд к хозяйке Пристани Лотоса:       — Простите мне мою дерзость, Мадам Юй, но я смею просить Вас о снисходительности и милосердии к Вэй Ину: не гоните его прочь и позвольте закончить обучение. В случившемся он нисколько не виноват и не несёт ответственности. Я была недостаточно осторожна и навлекла беду на всех нас. Последствия совершённых ошибок сложно даже предположить, не то что предсказать, но совершенно ясным представляется одно: Вэнь Чао явится за мной и братом. Я добровольно покину Орден, и если слуги Вэнь Чао настигнут меня, значит, такова моя судьба. Но, Мадам Юй, я умоляю вас защитить Вэй Усяня, не отдавайте его в лапы Цишань Вэнь.        Девушка в саморазрушении заломила руки и бессильно уронила голову на грудь. Слёзы стыда и презрения к самой себе застилали глаза и текли по щекам. Она тихонько всхлипнула, пытаясь взять себя в руки и не рыдать в присутствии Юй Цзыюань, но горечь болью пульсировала в висках.       Властный голос в тишине ночи прозвучал удивительно громко:       — Что бы ты сейчас не думала — выбрось из головы. Пристань Лотоса — древняя крепость с надёжной защитой. Каждого, кто носит мантию Юньмэн Цзян с гордостью, мы сможем защитить или поддержать в бою. Пусть даже нашим противником станут бешеные псы из Цишань.       Юнру изумлённо уставилась на хозяйку Пристани Лотоса, а та поднялась со стула, подошла ближе, твёрдо встретила взгляд растерянных девичьих глаз и леденяще спокойно кивнула:       — Отдохни достаточно и возвращайся в строй. Тренировки предстоят ещё более интенсивные, чем были прежде.       — Да! — Юнру почтительно склонила голову перед наставником и не смогла сдержать улыбки.       Она не верила собственному счастью: ей не только позволили остаться частью семьи Главы ордена, но и пообещали защитить от всех невзгод. О большем и мечтать было нельзя!                     Во всё время, пока Юнру делилась своей историей, Цзян Чэн, застывший немым изваянием за дверями комнаты, никак не мог унять в теле бешеную дрожь. Его сознание полыхало алым, руки чесались прикончить Вэнь Чао на месте, но ноги будто приросли к полу. Ещё днём ему показалось странным, что обычно прямолинейная и честная Вэй Аи, обрывала фразы на половине и не заканчивала мысль. Цзян Чэн не имел привычки подслушивать чужие разговоры, но каким-то особым чутьём чувствовал, что именно сейчас он обязан узнать правду, и чем скорее, тем лучше. В сложившейся ситуации он как никогда был благодарен непреклонному характеру матери, на который не обращать внимания удавалось только Вэй Усяню с его бесконечными проделками и шалостями. Цзян Чэн зажмурился и прислонился к стене. Юнру не смогла поделиться произошедшим ни с ним, ни с Цзян Яньли, но Мадам Юй выложила всё как на духу, да ещё и объявила о своём намерении выйти из клана и Ордена.       Парень вслушивался в тихий разговор в комнате, чувствуя одновременно беспомощность перед лицом обстоятельств и гордость быть сыном Юй Цзыюань. Странная, противоречивая смесь ощущений не вносила ясность, а, напротив, ещё больше путала разум.       Лишь когда радостный голос Юнру обозначил её согласие остаться в Ордене, Цзян Чэн бесшумно сорвался с места и вылетел в ночь Юньмэна. Он молнией пронёсся через тренировочное поле Ордена, главный зал, хозяйственные постройки и жилые корпуса адептов и смог остановить себя только погрузившись глубоко в лес, как раз туда, откуда всего день назад вышла Юнру.       Дыхание обжигало грудь, а ощущение собственной бесполезности разрывало сердце на мелкие куски. Цзян Чэн в поисках прохлады прислонился лбом и крепко сжатыми кулаками к стволу дуба и попытался выровнять дыхание.       Однако проще выпустить ярость наружу, чем пытаться её усмирить. Раз за разом Цзян Чэн погружал кулаки в твёрдую кору дерева, разбивая кожу в кровь, но не чувствуя боли. Ни в чём не повинное дерево стоически принимало на себя безумный шквал эмоций юноши, и только тёмная кора издавала почти жалобный треск, пока крошилась мелкой щепкой под мощными ударами заклинателя.       Содрав кожу с костяшек пальцев практически до кости, Цзян Чэн, наконец, немного пришёл в себя и смог перевести дыхание. Стараниями парня ствол столетнего дуба полностью обнажился, скинув повреждённую кору, а внутренняя, дышащая здоровьем и истекающая соками древесина сейчас больше напоминала испорченный гончаром кусок глины: была вся в выбоинах от кулаков и выщербинах после отлетевших далеко прочь опилок.       Цзян Чэн невидящими глазами уставился на кровоточащие кулаки, недобро усмехнулся и развернулся в обратный путь к собственным покоям.                            ***              Как и было обещано, с первыми лучами солнца Цзян Фэнмянь вернулся в Пристань Лотоса с бесчувственным Вэй Усянем на руках. Парень метался в огне лихорадки, но выглядел стабильно.       Неотступно за Главой Ордена Юньмэн Цзян следовал Лань Ванцзи. Он сам едва держался на ногах, но каким-то чудом самостоятельно управлял зачарованным мечом. Первые часы, пока в руках целителя сон Вэй Усяня не стал спокойным, а дыхание глубоким, Лань Ванцзи наотрез отказывался покидать его комнату.       Не удалось на больничном ложе удержать и Юнру. Поддерживаемая при каждом шаге Цзян Яньли, покрытая испариной слабости, с бледным как полотно лицом, девушка с трудом переступила порог покоев брата.       Лань Ванцзи медитировал у его кровати, восстанавливая духовную энергию, стимулируя регенерацию тела. Его растерзанную ногу сплошь покрывали бинты, но в остальном воспитанник Облачных Глубин выглядел привычно холодно и отстранённо.       При появлении девушек Лань Ванцзи немедленно открыл глаза и поднялся бы на ноги, если бы Яньли не остановила его:       — Молодой господин Лань, прошу вас, давайте без церемоний. Не нагружайте ногу излишне.       — Дева Цзян. Дева Вэй, — Лань Ванцзи в почтительном поклоне склонил голову.       Его цепкий взгляд прошёлся по Юнру. Девушка отчего-то зарделась:       — Лань Ванцзи, слава богам, с тобой всё хорошо. Я так боялась не успеть. Прости, что пришлось ждать помощи так долго.       — Вэй Юнру, тебе не за что извиняться, только благодаря твоим стараниям мы здесь.       Юнру с трудом опустилась на край кровати брата, чёткими отработанными движениями проверила температуру и пульс, пробежалась пальцами по переплетениям меридианов и облегчённо выдохнула:       — Всё хорошо. Его тело успешно противостоит болезни. Лихорадка должна отступить через пару дней.       Она чуть подрагивающей рукой отвела в сторону нижние одежды на груди Вэй Усяня и сняла лекарственный компресс с ожога. Рана выглядела ужасно: воспалённая, чуть сероватая от гноя и со свежими срезами по краям — целителю Юньмэна пришлось срезать крайний слой кожи, чтобы не пустить инфекцию дальше в организм.       Девушка закусила губу, сморгнула подступившие слёзы и легко коснулась раны. Едва слышно проговорила:       — Останутся рубцы и шрам. Я чувствую в нём потоки посторонних духовных сил, это ведь твоя энергия?       Лань Ванцзи, не отрываясь, смотрел на Вэй Усяня и в ответ только молча кивнул.       — Лань Ванцзи, спасибо, что поддерживал брата всё это время. Тебе удалось предотвратить заражение крови.       Юнру, а за ней и Яньли склонились в низком поклоне перед адептом Гусу Лань.       Лань Ванцзи позволил себе облегчённый выдох: судя по всему он только сейчас поверил, что с Вэй Усянем всё будет хорошо. После недолгого молчания он спросил:       — Вэй Юнру, что случилось? Ты серьёзно ранена.       — Ничего серьёзного, поверь. Мои раны не стоят твоего внимания, Лань Ванцзи. Просто дорога домой получилась слишком длинной.       Цзян Яньли хотела было возразить, но посчитала, что если Юнру сама не хочет обременять своей болью воспитанника Облачных Глубин, она должна уважать её решение.       На следующий день после продолжительного разговора с Главой Ордена Юньмэн Цзян Лань Ванцзи вернулся в Облачные Глубины.                            ***              Вскоре Вэй Усянь пришёл в сознание и открыл глаза. Он не увидел чёрные своды пещеры или болезненно-бледное и прекрасное лицо Лань Ванцзи, а ощутил комфорт деревянного ложа.       Рядом, опустив голову и аккуратно сматывая бинты в тугую бобину, сидела Цзян Яньли. На лице девушки расцвела улыбка, когда она заметила ясный взгляд Вэй Усяня:       — А-Сянь! Ты проснулся!       — Шицзе! Я что вернулся домой? Когда я выбрался из пещеры? — Вэй Усянь с трудом повернул голову и осмотрелся. Он действительно был в собственных покоях в Пристани Лотоса.       — Не шевелись. Ты не приходил в себя три дня и три ночи. Хорошо, что А-Ру успела вовремя сообщить нам, иначе отцу не удалось бы так быстро вас отыскать. Им пришлось обойти всю гору в поисках входа в пещеру, ведь он был завален.       Глаза Вэй Усяня широко распахнулись, и он резко сел в кровати, воскликнув:       — А Лань Чжань? И А-Аи?       Его тут же скрутило судорогой боли. Парень сжался, дрожа всем телом.       Деревянная дверь распахнулась, и вошел Цзян Чэн:       — Чего ты расшумелся? Видимо, твои раны недостаточно серьёзные, так? Надо было оставить тебя на горе Муси на произвол судьбы.       Яньли потихоньку встала и отошла к небольшому столику: стоит покормить наконец очнувшегося парня.       Вэй Усянь немного обиженно насупился на слова названного брата, но его глаза сверкали радостью встречи с семьёй после долгой разлуки:       — Цзян Чэн! — Он потянулся было по всему обыкновению потрепать брата по плечу в приветствии, только зашипел от боли, схватившись за грудь, — ай, как больно!       Цзян Чэн остановился в паре шагов от его кровати. Его поза и голос звучал странно напряженно:       — И поделом тебе! Ты же понял, что в пещере обитает Черепаха-Губительница, и всё равно решил убить её! Тебе жизнь не дорога?       Вэй Усянь утомлённо прикрыл глаза:       — Ну чего ты опять ворчишь, Цзян Чэн? Что нам ещё оставалось делать? Безропотно умереть от голода или ждать, пока монстр до нас доберётся? — ладони парня непроизвольно сжались в кулаки. — А всё из-за этого ублюдка Вэнь Чао, это ведь он завалил вход в пещеру. Эй, кстати, что всё-таки с Лань Чжанем? Его брат нашёлся?       — Лань Ванцзи два дня назад вернулся в Гусу. Лань Сичэнь… — Цзян Чэн отвернулся к окну, — думаю, он скрывается где-то со спасёнными из пожара книгами и нотами.       — А Глава ордена Лань? — в глазах Вэй Усяня появилась ничем неприкрытая скорбь, а плечи безвольно опустились. Он уже подозревал худшее, но до последнего надеялся, что сейчас услышит радостную весть.       — Скончался.       В комнате на несколько мгновений повисла тишина, будто в память о почившем заклинателе Гусу Лань смолкли все звуки.       Вэй Усянь тяжело вздохнул и вновь потёр ожог на груди, поморщившись.       — Как ты себя чувствуешь? — Цзян Чэн устремил внимательный взгляд на названного брата, в его глазах промелькнули недобрые искры.       — Ничего, жить буду. И, кстати, вы так и не ответили, где сестрёнка?       Вэй Усянь слабо улыбнулся, с удивлением наблюдая, как Цзян Чэн решительно кивает, делает в направлении кровати два уверенных шага и заносит над ним плотно сжатую ладонь. В следующее мгновение резкая боль пронзила скулу и нос: без лишних слов Цзян Чэн впечатал сильный кулак в его лицо.       — Вы только посмотрите на него: сидит — радуется?! Твоему бесстыдству вообще есть предел? Ты не уберёг сестру! Что ты за бестолочь такая?! Как ты вообще мог позволить кому-то коснуться её даже пальцем?! — Цзян Чэн во всё горло кричал на Вэй Усяня и не мог (да и не хотел) унимать свой гнев.       Вэй Усянь схватился за ушибленную щёку, из его носа тонкой струйкой потекла кровь, пачкая одежды, а в памяти, будто выныривая из тёмных глубин, вспыхивали язвительные слова Вэнь Чао и неподдельный ужас на лице Юнру. Осознание того, что на некоторое время он забыл нечто настолько важное, пронзила болью намного более сильной, чем какой-то удар Цзян Чэна.       Цзян Яньли кинулась вытирать кровь с лица Вэй Усяня и укоризненно вскинулась на брата:       — А-Чэн, что ты творишь?!       Однако Цзян Чэн будто не услышал её и всё продолжал обвинять названного брата, внимательно вглядываясь в его лицо, желая видеть реакцию:       — Почему ты не смотрел за Вэй Аи? Почему не защищал? Ты же обещал, что будешь с ней каждую минуту! Как ты не понимаешь, что если бы Цзинь Цзысюань там не появился, Вэй Аи бы… её бы…!       Цзян Чэн не то, что говорить, думать не хотел о том, что могло случиться в ту роковую ночь с Юнру, он запнулся на середине фразы, не в силах продолжать. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, мир перед глазами вновь застлало алой яростной пеленой, а из горла вырвался громкий яростный рык:       — А-а-а-а-а!!!       Парень резко развернулся и в бешенстве вонзил забинтованный кулак в деревянный шкаф для одежды. Дерево жалобно простонало в ответ, ощутимо проминаясь под ударом.       — Что происходит? Цзинь Цзысюань спас А-Ру? О чём вы говорите? — Яньли в растерянности переводила взгляд с одного брата на другого.       От переизбытка чувств и осознания собственной вины голос Вэй Усяня звучал сдавленно:       — Неужели ты считаешь, что я не понимаю последствий?! Это моя и только моя ошибка, которую я никогда не смогу искупить, а А-Аи не сможет простить.       Цзян Чэн в ответ лишь презрительно приподнял бровь и насмешливо кинул:       — «Не сможет простить»? Да ты хоть знаешь, что Вэй Аи хотела уйти из Ордена, едва поправится, чтобы не навлекать на семью позор? Она молила мать только о том, чтобы мы не гнали тебя, дали возможности стать полноправным заклинателем и закончить обучение! Ты об этом знаешь?       Вэй Усянь в шоке застыл, а после недолгой паузы с трудом выговорил:       — Уйти из Юньмэн Цзян?       Выражение слепого потрясения застыло маской на его лице. Он поспешно откинул одеяло в сторону и выбрался из кровати. Тело предательски подвело, парень опасно покачнулся и едва не рухнул на пол. Только вцепившись в изголовье ложа, ему удалось удержать равновесие.       — Где Вэй Аи? Она ещё здесь? Надо её догнать, надо вернуть! Она ни в чём не виновата! Нельзя её отпускать! — он сделал пару неуверенных шагов к двери, но вновь чуть не упал.       Яньли, видя, что Цзян Чэн сложил руки на груди и не собирается помогать названному брату, сама поспешила к Вэй Усяню:       — Тише, тише, А-Сянь. Всё хорошо! Осторожнее, иначе лихорадка снова вернётся.       Девушка навалилась всем телом, оперлась обеими руками в плечи Вэй Усяня и только так ей с большим трудом удалось усадить на кровать рвущегося из рук парня.       — Шицзе, не держи меня! Сестра, сестрёнка! — Вэй Усянь пытался уклониться от заботливых рук Яньли и во всё горло кричал в коридор, звал Вэй Аи, словно она могла его услышать. — Мне надо за ней! Я должен найти Аи!       — О, ты смотри, какая забота! — Цзян Чэн с язвительной усмешкой наблюдал за паникой Вэй Усяня. — Ты, наконец, вспомнил, что должен заботиться о сестре? Не поздновато ли?       — Заткнись, Цзян Чэн! — сквозь зубы выплюнул Вэй Усянь, аккуратно высвобождаясь из рук Яньли и вновь с трудом поднимаясь с кровати. — Я иду за Аи. Как давно она ушла?       — А-Сянь, боги, ты же едва стоишь на ногах! Не переживай, А-Ру отдыхает у себя в комнате. Ей пришлось многое вынести по дороге в Юньмэн, но с ней всё хорошо. Не суетись и немедленно вернись в постель! А-Чэн, не дразни его, он ещё слишком слаб, — Яньли бросила укоризненных взгляд на брата.       — Аи отдыхает у себя в комнате? — Вэй Усянь непонимающе уставился на Яньли, а после перевёл взгляд на Цзян Чэна.       Девушка воспользовалась его минутным замешательством и заставила вновь опуститься на подушку.       Цзян Чэн бросил насмешливо, но уже без злобы:       — Неужели ты считаешь нас способными прогнать прочь девушку едва ли не при смерти? В твоём сознании мы настолько мелочны?       — А-Чэн, прекрати немедленно! — в голосе Яньли редко появлялись строгие ноты, но в такие моменты оба парня слушались её беспрекословно.       Цзян Яньли была старшей сестрой и, учитывая крутой нрав матери, фактически вырастила собственных братьев. Поэтому Цзян Чэн поспешил закрыть рот, хотя надменная ухмылка всё ещё красовалась на его губах, а Вэй Усянь с надеждой посмотрел на Яньли:       — Шицзе, Аи точно в порядке? Она никуда не ушла?       Девушка мягко улыбнулась ему, желая развеять страхи:       — Она поправится очень скоро. Утром приходил целитель и дал ей живительный отвар. Сейчас А-Ру спит, но скоро, я уверена, даже великие боги не смогут удержать её от визита в твои покои.       Несмотря на раны, болезненную бледность лица и замутнённый лекарствами рассудок лицо Вэй Усяня полностью расслабилось и будто засветилось изнутри счастьем. Не в силах сдержать эмоций, он схватил Яньли за руку и в чувством выдохнул:       — Спасибо!       Цзян Чэн, видимо, решил, что уже достаточно поиздевался над братом, сменил гнев на милость, но всё ещё недовольно буркнул:       — Никто бы и ни при каких обстоятельствах не позволил Вэй Аи покинуть Орден, тем более не из-за подлости этой твари Вэнь Чао. Мы в любом случае сможем защитить Вэй Аи от злых пересудов, — он чуть помолчал и добавил, — но тебя я конкретно изобью, едва ты поправишься достаточно, чтобы выйти на ринг. Не думай, что так просто отделался!       — Да! — радостно воскликнул Вэй Усянь и широко улыбнулся. — Я даже особенно сопротивляться не буду, делай со мной, что хочешь! Побуду твоим тренировочным манекеном.       Сейчас болезнь будто отступила на второй план. Вэй Усянь полной грудью вдохнул тепло родного дома, только в сознании билось вольной птицей желание поскорее обнять сестру, почувствовать биение её сердца и успокоиться в её руках. Связь близнецов всегда была удивительно сильной.       — Как себя чувствует больной? — заложив руки за спину, в комнату вошёл Цзян Фэнмянь.       — Дядя Цзян! — Вэй Усянь вновь попытался подняться на ложе, поприветствовать Главу Ордена.       Цзян Фэнмянь сделал знак рукой:       — Не вставай.       Цзян Чэн и Яньли почтительно склонились:       — Отец.       Глава Ордена опустился на стул. Яньли подала отцу чашу с горячим чаем, а перед Вэй Усянем поставила пиалу с супом:       — А-Сянь, поешь немного.       Вэй Усянь внезапно осознал, насколько голоден. Последний раз он нормально ел ещё в Цишань Вэнь, если пустую похлёбку, которой их всех кормили, можно назвать «нормальной» едой.       Пробормотав «Спасибо, шицзе», он схватил пиалу обеими руками и принялся жадно пить бульон.       — Не торопись.       — Шицзе, твой суп самый вкусный! — искренне воскликнул Вэй Усянь, подбирая со дна пиалы последние кусочки сочного лотоса и отправляя их в рот.       Яньли радостно улыбалась, пока смотрела, как ест Вэй Усянь, а после забрала пиалу и вышла из комнаты.       Цзян Фэнмянь взглянул на небольшой горшочек с супом, стоящий на столе, словно тоже хотел попробовать, но, к несчастью, Яньли унесла пиалу.       Цзян Чэн оторвал его от размышлений:       — Отец, люди из клана Вэнь всё ещё не собираются возвращать мечи наших учеников?       Цзян Фэнмянь отвел взгляд от горшочка и ответил:       — Сегодня они устраивают празднование.       Вэй Усянь спросил:       — В честь какого такого события?       — В честь того, что Вэнь Чао в одиночку сразил монстра, Черепаху-Губительницу.       Услышав эту новость, Вэй Усянь едва не свалился с кровати:       — Что?! Вэнь Чао сразил?!       Цзян Чэн насмешливо произнес:       — А кто же еще? Или ты думал, что они признают подвиг за тобой?       — Это всё враньё! — Вэй Усянь выругался. — Вонючие бесчестные псы из клана Вэнь несут полную чушь! Ясно же, что это заслуга Лань Чжаня.       Цзян Фэнмянь улыбнулся и возразил ему:       — Вот как? По счастливой случайности, Второй молодой господин Ордена Гусу Лань рассказал мне, что это твоя заслуга. Так кто же все-таки убил чудовище?       — Будем считать, что мы оба постарались. Но все же жизнь черепахи забрал он. А я лишь забрался внутрь панциря и вытравил ее оттуда. Лань Чжань в одиночку отсёк ей голову «Техникой зачарованных струн».       Цзян Чэн с мрачным видом произнес:       — Если вы оба приложили руку к убийству черепахи, так зачем спихиваешь всю славу ему?       Вэй Усянь возразил:       — Я не спихиваю. Просто мне кажется, по сравнению с ним, я ничего особенного не сделал.       — Ты молодец, –Цзян Фэнмянь одобрительно кивнул.       Цзян Чэн буркнул:       — Тебе нет и двадцати, а ты уже убил Черепаху-Губительницу. Вэй Усянь, поздравляю.       Его поздравление прозвучало достаточно странно. По скрещенным на груди рукам и высоко поднятым бровям Вэй Усянь понял, что Цзян Чэн закипает от возмущения. Наверняка сейчас он не мог примириться с мыслью, что не он убил древнего монстра.       Вэй Усянь рассмеялся и произнес:       — Жаль, что тебя там не было, ты бы тоже мог приложить руку к её убийству. И помог бы мне разогнать скуку разговорами. Мать моя, просидев напротив Лань Чжаня все эти дни, я чуть не умер от тоски!       Цзян Чэн сорвался:       — Ты это заслужил. Зачем ты полез на рожон? Если бы ты с самого начала не стал…       Неожиданно раздавшийся голос Цзян Фэнмяня прервал его:       — Цзян Чэн.       Цзян Чэн застыл на полуслове, осознав, что перегнул палку.       Во взгляде Цзян Фэньмяня не сквозило и тени упрека, но его спокойное лицо вдруг приняло суровое выражение. Он задал вопрос:       — Ты знаешь, в чем твои слова не верны?       — Знаю, — Цзян Чэн опустил голову.       — Дядя Цзян, он просто так это ляпнул, не со зла, — Вэй Усянь попытался заступиться.       — А-Чэн, некоторые вещи нельзя говорить, не обдумав. А если ты сказал это, значит, все ещё не понимаешь девиз ордена Юньмэн Цзян.       Снаружи раздался ледяной и резкий голос женщины:       — Да. Он не понимает. Ну и что с того? Главное, что Вэй Ин понимает.       Словно пурпурно-фиолетовая молния, Мадам Юй вошла в комнату с порывом холодного ветра. Она остановилась в пяти шагах от кровати Вэй Усяня и, вскинув брови, произнесла:       — Какой там девиз? «Стремись достичь невозможного!» — он ведь именно так и поступает! Совершенно точно знает, что принесет неприятности своему Ордену, и все равно наводит смуту! Когда-нибудь он наверняка навлечет большую беду на наш Орден!       Её леденяще-холодный взгляд, казалось, прожигал насквозь всех присутствующих, а особенно Вэй Усяня. Атмосфера в комнате из лёгкой назидательной стремительно превратилась лишь одним появлением Юй Цзыюань в жёсткое противостояние.       Цзян Фэнмянь спросил:       — Моя госпожа. Зачем ты пришла?       — А что, мне сюда нельзя? Глава Ордена Цзян ещё помнит, что я тоже хозяйка Пристани Лотоса? Ещё помнит, кто его настоящий сын? — тон Мадам Юй не предвещал ничего хорошего.       — Конечно, помню. Моя госпожа несправедлива, — Цзян Фэнмянь видел, что супруга пришла в покои Вэй Усяня явно чем-то раздосадованная, но постарался сгладить обстановку ровным настроением.       — Несправедлива? А что такое? В чём же я ошибаюсь? — Мадам Юй заводилась всё больше с каждым словом. Она подошла к Цзян Чэну и схватила его за плечо, выставив перед собой как иллюстрацию своих слов. — Посмотри внимательно, Цзян Фэнмянь. Это и есть твой родной сын! Это его ты должен защищать прежде всего! Пусть он тебе и не нравится, потому что это я его родила, но он — урождённый потомок Ордена Цзян!       Цзян Чэн в руках матери почувствовал себя, будто находится между молотом и наковальней. Захотелось провалиться сквозь землю только бы в очередной раз не становиться предметом постоянных претензий Мадам Юй к своему мужу.       Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань были ровесниками. Они познакомились, едва им исполнилось по двадцать лет. И если Цзян Фэнмянь имел характер уравновешенный, обладал возвышенной, неторопливой и чистосердечной натурой, то Юй Цзыюань же, напротив, имела нрав властный и непреклонный, была склонна к резкости и даже жестокости. С одной стороны, Цзян Фэнмяню вовсе не нравились женщины подобные Юй Цзыюань. С другой, Юй Цзыюань с первой встречи прониклась искренней симпатией к любезному юноше, так непохожему на всех, кто её окружал. Однако, как известно, мнение молодых играет слабую роль, когда заключаются политические браки. Их семьи заключили союз. Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань поженились. Молодая Цзыюань вступала в брак полная надежд, что сумеет расположить к себе супруга, найдёт способ стать счастливой даже в союзе, где супруги жили раздельно и никак не могли найти общего языка. И всё было относительно хорошо, пока в один не слишком радужный день Цзян Фэнмянь не привёл в дом детей своего почившего названного брата Вэй Чанцзэ и его супруги Цан Сэ Саньжэнь, ученицы знаменитой просвещённой Бао Шень Саньжэнь.       Ещё во времена юношества Цзян Фэньмянь, Вэй Чанцзэ и Цан Сэ Саньжэнь были неразлучны. Чанцзэ был слугой Ордена Юньмэн Цзян и названным братом наследника клана. К Цан Сэ Цзян Фэнмянь, как многие утверждали, питал искренние нежные чувства. Все вокруг считали, что именно Цан Сэ Саньжэнь станет следующей хозяйкой Пристани Лотоса. Однако, судачили люди, названный брат и первая любовь Фэнмяня поженились, стали спутниками на тропе самосовершенствования и отправились на край света в поисках приключений, а Фэнмянь был вынужден согласиться на политический брак.       В тот момент, когда Цзян Фэнмянь забрал в семью детей своего друга, все сочли их незаконнорождёнными детьми самого Фэнмяня. Вокруг появилось множество докучливых слухов. Тем не менее, проблема заключалась не в слухах, и даже не в детях, а в тотальной неуверенности Юй Цзыюань в чувствах собственного супруга.       За много лет она не смогла добиться или разглядеть открытой привязанности мужа к себе. Цзян Фэнмянь был неизменно вежлив, но не более. Разочарование от крушения собственных надежд ещё больше ожесточило сердце Юй Цзыюань, сделало её непреклонной, вплоть до того, что она перестала замечать постоянные знаки внимания до стороны Цзян Фэнмяня, его подарки, и даже ласковые слова.       Сам Цзян Фэнмянь, хотя на первых порах не принимал дерзкий нрав супруги, со временем научился её искренне любить и ценить. И, действительно, сложно было не восхититься великолепной статной красавицей рядом, способной не только составить конкуренцию на поле боя любому мужчине-заклинателю, но ещё и обладавшую хозяйственным чутьём и выдержкой. Под руководством Юй Цзыюань Пристань Лотоса много лет подряд процветает и наращивает свои богатства. Так что, да, Цзян Фэнмянь любил супругу, но всё никак не мог донести до неё свои чувства.       Больнее всего в сложившейся непростой ситуации внутри главной семьи клана Цзян приходилось детям — Цзян Яньли и Цзян Чэну, ведь именно на их плечи ложилось бремя родительских ссор.       — Я сказал, что Моя госпожа несправедлива, так как она не видит, что конкретно в данной ситуации я вовсе не ругал Цзян Чэна, а наставлял советом, — Цзян Фэнмянь раз за разом старался привести эмоциональную спутницу жизни к разумным доводам, но всё чаще сталкивался со слепым отторжением.       — Наставлял советом? Ха! Если я правильно поняла, твой мудрый совет заключался в том, чтобы А-Чэн следовал линии поведения Вэй Ина? — Юй Цзыюань не желала слушать мужа.       Внезапно двери в покои Вэй Усяня тихонько скрипнули. Вэй Юнру аккуратно перенесла повреждённую ногу через порог. Лицо её было болезненно бледно, а лоб покрывала испарина.       — Сестрёнка! — Вэй Усянь, будто только что перед его глазами и не было никакой безобразной ссоры, сорвался с кровати и попытался вскочить на ноги, но только вновь мучительно застонал и схватился за грудь.       — А-Ин! Ну что ты творишь?! — Юнру бросилась к брату, забыв о собственной слабости, и тоже едва не растянулась на полу, когда травмированная нога в шаге подвела.       Цзян Чэн вовремя оказался рядом и подхватил девушку за талию, помогая удержать равновесие:       — Это что ТЫ творишь, Вэй Аи?!       Юнру прикусила губу, сдерживая стон, боязливо посмотрела сперва на Цзян Чэна, а после на старших:       — Дядя Цзян, Мадам Юй, доброго дня.       — Кто разрешил тебе встать с кровати? — голос Юй Цзыюань осуждением остро резанул по нервам.       — А-Ру, ты действительно напрасно поднялась. Если уж хотела навестить брата, надо было попросить помощи у слуг, а не добираться сюда самостоятельно из другой части поместья.       Девушка виновато склонила голову, в то время как Цзян Чэн помог ей усесться на край кровати брата.       — Простите, что доставляем лишние хлопоты.       Вэй Усянь тут же оказался рядом и заключил сестру в крепкие объятия:       — А-Аи, хвала богам, с тобой всё хорошо! Я так переживал! Прости, что не смог выбраться из пещеры вслед за тобой.       Парень уткнулся носом в шею сестры и глубоко вдохнул такой родной запах, чуть отдающий лекарственными настойками. Юнру мгновенно ответила на объятия, скорее по привычке, чем по необходимости, считая удары сердца брата и отмечая, что температура его тела не слишком высокая.       — А-Сянь, А-Ру, вы достойно себя показали в этой истории с древним монстром, и я искренне благодарен вам за то, что подобную опасность вы отвели от наших детей, — Цзян Фэнмянь с мягкой улыбкой наблюдал за воссоединением близнецов.       На этих словах до сих пор хмурящая брови Юй Цзыюань удивлённо вскинулась на мужа. Барабанным боем в груди отозвалось сердце: «Наши дети!». Мадам Юй внимательно всмотрелась в лицо супруга и только сейчас заметила одинаковую теплоту на дне его фиалковых глаз, когда он смотрел на Цзян Чэна, Вэй Ина и Вэй Аи. Впервые за долгие годы одиночества и обиды, ей захотелось согласиться с Цзян Фэнмянем и удержать эту трепетную нежность на себе.       — Глава Ордена прав, вы проявили завидную смелость и смекалку, а также дали А-Чэну немного времени на тренировки, — Мадам Юй спокойно отошла к окну, краем глаза наблюдая за мужем.       Если бы не это, она, возможно, никогда бы не увидела немой вопрос, на мгновение мелькнувший в чертах лица Цзян Фэнмяня и слабую улыбку только для неё в уголках его губ. Эти губы. Она так скучала по ним и ласковым рукам долгими холодными ночами, пытаясь воскресить в памяти счастье быть любимой, но память подводила всё чаще. Мадам Юй глубоко выдохнула и повернулась лицом к мужу, встречая его прямой взгляд своим. Может хоть, сейчас им удастся услышать друг друга?       Цзян Фэнмянь чуть с опаской поднялся навстречу супруге, боясь обмануться в ощущениях. Сделал пару шагов к ней и с каким-то удивительным восхищением осознал внезапную близость желанной женщины.       Цзян Чэн во все глаза смотрел на родителей и всё никак не мог понять, что вот прямо сейчас происходит перед его глазами. Он поспешно перевёл взгляд на близнецов Вэй, но и те пребывали в каком-то особенном мире, доступном только этим двоим. Парень досадливо насупился и отвернулся к окну.       Уверенный спокойный голос Цзян Фэнмяня нарушил уютное молчание. Он каким-то обновлённым взглядом оглядел детей и произнёс:       — Как бы то ни было, А-Сянь, А-Ру, сейчас вам надо как можно скорее поправиться. А-Чэн в своих тренировках ушёл далеко вперёд, так что вам предстоит догонять его.       Вэй Усянь и Юнру согласно кивнули, смотря на Главу Ордена одинаковыми серыми глазами, а Юй Цзыюань едва заметно вскинула подбородок, радуясь за сына.       Между тем Цзян Фэнмянь продолжил:       — С нашей стороны было бы наивно надеяться, что Орден Цишань Вэнь оставит нанесённую им обиду неоплаченной, а потому приготовьтесь к тяжёлым временам. Нам предстоит мобилизовать все ресурсы Пристани Лотоса, — он чуть помолчал, его взгляд смягчился, а в уголках губ вновь появилась слабая улыбка, — но всё это будет завтра. А сейчас, нам всем надо отдохнуть.                            ***              Вэй Усянь и Юнру быстро шли на поправку, и уже через неделю впервые с момента приезда вступили на тренировочное поле.       Как и обещал Цзян Чэн, они устроили жёсткий спарринг с Вэй Усянем, в котором уверенно одержал победу наследник Юньмэн Цзян. Правда брат при этом непрестанно причитал, что он всё ещё болен и потому специально попадается под атаки тренировочного меча Цзян Чэна. Было ли это правдой, или же Вэй Усянь сознательно позволил Цзян Чэну нанести себе несколько весьма ощутимых ударов, неизвестно, но в итоге названные братья выглядели довольными. Ну, а после Вэй Усянь вернулся к привычному для себя образу жизни, а Цзян Чэн к привычному же для всех потворствующему ворчанию на него.       Юнру вновь занялась своими обязанностями в медицинском блоке Ордена и регулярно выходила на тренировки вместе с другими адептами. Строгость занятий под руководством Мадам Юй была уже давно знакомой, но в последнее время, как показалось Юнру, женщина стала чуть мягче, даже пару раз удостоила похвалы адептов за неплохие результаты.       Однако Юнру всё ещё чувствовала себя несколько неуверенно, потому вечерами в полном одиночестве тренировалась, чувствуя в руке тяжесть меча. Каждое такое занятие заканчивалось ломотой и ноющей болью во всём теле. Яд в организме был слишком долго, а потому даже спустя пару недель не вывелся полностью.       Девушка стала быстрее уставать, но, одновременно, заметила, что работать с травами и медицинскими составами, раньше обжигающими ладони, стало проще. Юнру никак не могла понять причины изменений. Вариантов было два, но ни один из них девушке не нравился. Будь то частичная потеря чувствительности или же уменьшение раздражающего воздействия на неё ядов и токсичных соков растений — возможные последствия для организма не обещали ничего хорошего. Потому Юнру всё больше усердствовала в опытах над собой, допоздна задерживаясь на поле для тренировок или лаборатории медицинского блока.       Очень скоро Юнру обнаружила, что вес обычного утяжелённого грузами тренировочного меча ордена Юньмэн Цзян стал для неё слишком велик, несмотря на крепость и подвижность мышц руки, а громоздкость лука неудобной.       Ей вспомнилось лёгкость, с какой она смогла использовать в сражении медицинские иглы, а потому утром следующего дня немного с опаской постучалась в двери рабочего кабинета Главы Ордена.       — Дядя Цзян, доброе утро, — Юнру почтительно поклонилась Цзян Фэнмяню.       — А-Ру, здравствуй. Как ты себя чувствуешь? — это был дежурный вопрос с момента их с братом возвращения из Цишань Вэнь, но Цзян Фэнмянь задавал его с неизменным интересом, внимательно оглядывая девушку с головы до ног на предмет возможных травм.       — Я прекрасно себя чувствую, дядя Цзян, спасибо за заботу.       — Хорошо, — лицо мужчины расслабилось, и в голос вернулось обычное спокойствие. — Что же привело тебя ко мне сегодня?       Юнру в нерешительности переминалась с ноги на ногу, не зная, как озвучить просьбу, а Цзян Фэнмянь её не торопил, давая возможность собраться с мыслями.       — Могу я попросить о подарке, дядя Цзян? Я понимаю, что это слишком самонадеянно с моей стороны, но… — всё это девушка выпалила на одном дыхании, боясь передумать, и в смущении опустила глаза в пол.       «О, ну почему я не могу, как братик, клянчить первую понравившуюся безделушку с абсолютно невинным лицом?» — дожидаясь ответа опекуна, Юнру уже успела пожалеть, что завела этот разговор.       Очень скоро в тишине кабинета прозвучал довольный смешок Цзян Фэнмяня. Девушка вскинула на него изумленный взгляд, не веря собственным ушам. Однако она не обманулась, Глава Ордена Цзян сидел за рабочим столом перед стопкой бумаг, внушительных размеров, и радостно улыбался девушке.       — А-Ру, я знаю тебя много лет и это на моей памяти всего лишь третья твоя просьба, — Цзян Фэнмянь поднялся из-за стола и подошёл вплотную к Юнру. Он ласково коснулся волос девушки и открыто встретил её растерянный взгляд. — Конечно же, ты можешь просить о любом подарке, и я постараюсь исполнить твоё желание в лучшем виде!       — Благодарю, — Юнру вернула улыбку мужчине и ровно произнесла. — В последнее время мне сложно тренироваться с тяжёлыми мечами. Когда мне вернут Пейжи, будет проще, ведь её вес невелик, но до тех пор я бы хотела попробовать потренироваться с кинжалом. Отсюда и моя просьба о подарке, дядя Цзян. Мне бы хотелось иметь особый кинжал, обладающий лезвием тонким и острым, будто медицинская игла. Я представляю, что прошу достаточно дорогой подарок, но, может быть, вы позволите его?       С каждым произнесённым девушкой словом, глаза Цзян Фэнмяня блестели всё больше. Он прекрасно понимал, зачем ей такое необычное оружие, а потому легко согласился:       — Кинжал, похожий на иглу? Замечательная идея: оружие будет лёгким и смертоносным. Сегодня же навещу мастера! А-Ру, скоро ты получишь свой подарок.       Через некоторое время в поместье клана Цзян действительно доставили шёлковую шкатулку с кинжалом. Едва взглянув на клинок, Вэй Усянь рассыпался в восторженных комплиментах, Цзян Чэн неопределённо хмыкнул, Мадам Юй одобрительно кивнула, а сама Юнру потеряла дар речи. Перед ней лежало совершенное оружие. Тонкий и острый зачарованный клинок, отливающий льдисто-серебряным светом, был поделен на семь заточенных рёбер у основания и скруглён иглой ближе к острию. Отделанная перевязями алых шёлковых нитей рукоять легко ложилась в маленькую ладонь девушки. На гарде красовалось имя кинжала «Игла». Оружие было практически невесомо в руке и исчезало без следа в складках одежды. В общем, кинжал превосходил самые смелые желания Юнру.       Не тратя напрасно время, девушка приступила к усиленным тренировкам. Кинжал был для неё новым видом оружия, а потому осваивать технику его управления пришлось довольно долго. Оружие будто имело собственную душу и весьма озорной характер. Клинок то и дело норовил выскользнуть из рук и вонзиться во что-нибудь самое неожиданное. На одной из тренировок Игла буквально просочилась сквозь пальцы Юнру и с глухим звоном вонзилась в опорный столб тренировочного зала, возле которого в этот момент стояли Вэй Усянь и Цзян Чэн, перебивая друг друга «полезными» советами использования кинжала и отпуская шуточки по поводу неуклюжести девушки. В то же мгновение парней сдуло из зала, а Юнру только довольно хмыкнула.       Девушка неизменно носила клинок при себе и привыкла к его обещающему безопасность присутствию.       Тот первый и самый откровенный разговор с Мадам Юй по возвращении с горы Муси стал темой для оживлённой дискуссии на семейном совете. Юнру при помощи яда совершила несколько убийств адептов Цишань Вэнь, которые не останутся незамеченными в Безночном городе, более того, само использование яда для целителя было, по мнению девушки, противоестественно. Однако же её поступки не осудили. Цзян Фэнмянь высказал только грустное смирение с ситуацией и напутствие впредь быть предельно осторожной. Так Юнру получила официальное разрешение от Главы Ордена заниматься разработкой ядов и антидотов к ним.       Девушка вновь начала смешивать ядовитые составы.       Концентрированный настой ве́ха обыкновенного в этот раз получился удивительно стойким. Юнру пропитала ядом клинок кинжала и несколько акупунктурных игл. По просьбе девушки, Яньли сшила для отравленных игл небольшой кармашек, который удобно крепился к поясу и облегчал доступ к оружию.       Юнру всё глубже погружалась в изучение токсикологии[4], зарывалась в старинные рецепты и создавала самые невероятные вещества на основе растительных ингредиентов.       С особой тщательностью Юнру попыталась создать «Сладкий яд», упоминавшийся в старинном свитке из библиотеки Облачных Глубин. Выделить токсичное вещество из ядра миндального ореха оказалось удивительно легко. Оставалось только опробовать опытным путём. Результаты тестирования превзошли все ожидания: крысы, по просьбе Юнру отловленные Вэй Усянем в хозяйственном амбаре поместья, с удовольствием накидывались на отравленное угощение, пряно пахнущее миндалём, а после в разные сроки (но гарантированно) умирали в муках. Смерть каждого подопытного животного была различной, но объединялась симптоматикой: особь не могла более принимать пищу, употребляла много воды и умирала от иссушения желудка, будто бы от голода. Только несколько грызунов, получивших от Юнру антидот в виде переслащенной пастилы, до сих пор весело скреблись в опилках собственных клеток.       Проводя опыты на крысах, девушка с каким-то тёмным злорадством вспоминала свои собственные детские страхи, когда один вид хвостатой твари практически останавливал биение её маленького сердечка. Сейчас страх полностью растворился в воспоминаниях, и грызуны представлялись не более чем мелкими вредителями.        Эти несколько недель получились удивительно спокойными, наполненными домашними хлопотами и маленькими радостями, но всему хорошему, как известно, скоро приходит конец.                            ***              Огни Безночного города ярко горели, освещая округу зловещим жёлто-красным сиянием, огромные барабаны отбивали напряжённый ритм, когда Вэнь Чао почтительно преклонил колени перед Верховным заклинателем, одно присутствие которого подавляло всякую волю к сопротивлению.       — Мой сын, ты понимаешь, какую ошибку совершил на горе Муси? — Вэнь Жохань незыблемой скалой возвышался над сыном.       — Сын… был глупцом, — пот тонкими струйками стекал по вискам и позвоночнику Вэнь Чао. — Прошу, отец, укажите мне путь.       Уцелевшие в ночной охоте на горе Муси ученики вернулись домой. Тут же со всех концов в Цишань Вэнь посыпались письма и визиты оскорблённых действиями Вэнь Чао заклинателей. Уровень общего недовольства стал столь высок, что его уже не получалось игнорировать.       — Если убиваешь, то убивай всех без остатка, — наставлял сына Вэнь Жохань. — Утверди своё влияние в Поднебесной. Посмотри, как послушно подчиняются мне кланы заклинателей. Всё потому, что Орден Цишань Вэнь довлеет над ними. Стоит только ослабить хватку, и вся эта толпа прихлебателей извернётся и укусит тебя в ответ.       — Но, отец, как мне следует поступить?       — Если хочешь править долгие годы, ты должен утвердить свой авторитет, заглушить чужие мысли, заковать их в кандалы, закрыть им глаза и уши, — Вэнь Жохань отвернулся от сына и устремил взгляд в ночные просторы владений Цишань Вэнь. — На первые действия, конечно, уходит больше времени, но это задел на будущее, а последние действия дадут результат за короткий срок.       — Вы говорите о создании Надзирательных пунктов? — Вэнь Чао только сейчас посмел поднять взгляд на отца.       — Именно так. Успех — это использование твоих подданных себе на благо.       — Но если они воспротивятся?       — Убьёшь одного в назидание сотне.