Любовь, согретая Лотосом. Книга 1. Зеркальный Лотос

      Юэян. Поместье клана Чан              — Как там Лань Ванцзи? — Цзян Чэн медленно стягивал с плеч то, что раньше было мантией ордена заклинателей Юньмэна, но сейчас представляло собой крайне жалкое зрелище. Изорванная, почерневшая от крови и копоти ткань потеряла некогда богатый пурпурный оттенок.       Отчего-то именно этого цвета и вышитого лотоса о девяти лепестках Цзян Чэну было жалко сильнее всего: «Придётся выкинуть». Он долгим взглядом проследил несколько длинных разрезов на ткани и оборванный подол: «Удивительно, как не задел?! Клинок прошёл совсем близко!»       «Тц! Бен Йи у меня со стрельбища вылезать не будет! Чуть в руку мне стрелу не загнал!» — Цзян Чэн раздражённо нахмурился.       Бен Йи появился как раз вовремя, чтобы метким выстрелом прервать опасную атаку, направленную в спину Цзян Чэна, однако стрелу пришлось спускать из неудобного положения. Лучник отличался ловкостью и сноровкой, хотя даже ему было сложно уклоняться от выпадов полудюжины противников.       «И за что только Шан Вей так нахваливает парня?» — Цзян Чэн старался не вспоминать подробности недавней схватки на площади Знойного Дворца, однако образы намертво въелись в память.       Помнить поединки и битвы каждый воин почитал честью и долгом, особенно те, из которых удалось выйти победителем. Тем не менее Цзян Чэну случившееся в Безночном городе казалось неправильным. Конечно же, они бились насмерть и оказались сильнее противника, но какой ценой!       «До сих пор в дрожь бросает…» — Цзян Чэн отложил в сторону испорченную мантию и принялся изучать ладную фигурку девушки у небольшого столика. Та методично расставляла на широкой столешнице склянки и коробочки с медицинскими принадлежностями и казалась погружённой в глубокие раздумья.       Сейчас в облике Юнру даже тени недавнего неистовства невозможно было заметить, хотя совсем недавно, на поле брани, девушка тёмной демоницей нападала на адептов Ордена Вэнь и без раздумий отнимала жизни. Более того, мертвецы Вэй Усяня повиновались одному её взгляду и ловили всякого, решившего спастись от зачарованной стали бегством. Подобная власть девушки над живыми трупами чудилась почти кощунством.       Цзян Чэн в пылу битвы далеко не сразу обратил внимание на преображение Юнру, а после у него едва ли было время задаваться вопросами о подобных изменениях, всё же названую сестру он не узнавал. В его душе и сердце жил ясный образ девочки, расцветшей в прекрасную девушку.       Пусть за спиной Юнру маячили призраки павших соратников, образы погибшей матери, Юй Цзыюань, и беспощадных пожаров в Пристани Лотоса, Цзян Чэн чувствовал девушку чистой. Даже сейчас. Несмотря ни на что. Этому во многом способствовала искренность Юнру и стремление помочь.       Сперва её безумный порыв в Пристани Лотоса спас юных воспитанников, помог сохранить жизнь и традиции клана Цзян из Юньмэна.       Позднее Юнру показала себя отчаянной в желании защитить их всех в крепости Чунъян.       Следом приключился ряд странностей в Ордене Мейсян Ян, однако и тут поступки девушки говорили сами за себя: им удалось спасти отца и воспитателя близнецов Вэй, Цзян Фэнмяня.       Дальше — больше. В Ланъя Юнру, наравне с братом, не отступила и помогла им выиграть сложнейшую битву, приблизить победу над кланом Вэнь. Девушка даже поспособствовала исцелению ранений наследника клана Цзинь, о чём Глава Башни Кои предпочитал не помнить. Сам же Цзинь Цзысюань совершенно точно заклинательнице был благодарен: Цзян Чэн прекрасно помнил ту крайне неловкую сцену совместного обеда.       Поддержка и навыки Юнру оказались незаменимыми и в случае спасения Властителя Нечистой Юдоли сперва от ран, нанесённых вероломством Вэнь Жоханя, после от травм, полученных по причине необузданной жажды мести. Не Минцзюэ, Цзян Чэн знал, не терпел слабости, потому даже в лечении предпочитал радикальные методы. С тех пор Глава клана Не привечал Юнру. Это последнее обстоятельство у Цзян Чэна вызывало раздражение до зубовного скрежета, однако девушка казалась равнодушной к вниманию старшего товарища. Совершенно иначе она относилась к Главе Облачных Глубин, но мысли о возможных нежных чувствах между этими двумя Цзян Чэн гнал от себя всеми правдами и неправдами.       Как бы то ни было, совершённые подвиги выделяли Вэй Юнру среди прочих, но, одновременно, будто бы меняли её. После каждой битвы светлый образ Вэй Юнру из Юньмэна словно бы темнел. Он покрывался сумрачными тенями и сиял уже не яркими искрами солнца и серебряными духовными силами, а душу смотрящего вспарывал причудливыми оттенками первозданной силы. Такая заклинательница притягивала к себе взгляды, но оставляла за собой лишь пепел. Цзян Чэну всё чаще казалось, что Юнру от него отдаляется с каждым мгновением.       Близкой и трепетной девушка была в его объятиях в крепости Чунъян. Родной и нежной — после возвращения Цзян Фэнмяня. Однако дальше вихрь событий размыл ясные чувства. Цзян Чэн с каждой битвой злился на близнецов Вэй всё больше. Его гнев не был вызван успехами соратников или стремлением поскорее уничтожить ненавистный клан Вэнь. Цзян Чэн вскипал гейзером каждый раз, когда видел названых брата и сестру во Тьме. Та, казалось, отнимала у него любимых людей. Вэй Усянь и Юнру были его семьёй, но, раз за разом подгружаясь в чернильные тени, они теряли привычные облики. Это злило неимоверно. Цзян Чэн не желал больше никогда отпускать от себя близких. Он не хотел вновь чувствовать одиночество. Оно изламывало душу в тонкие прутья.       Близнецы Вэй же точно ничего вокруг не замечали. Они сражались и побеждали, доставляли проблемы, но спасали, уничтожали, но дарили победу. Вэй Усянь с каждым мгновением и даже вдохом, казалось, чернел телом и душой. У Цзян Чэна кулаки чесались хорошенько врезать названому брату. Тому явно требовалось вправить мозги на место. Совершенно иные чувства рождались у Цзян Чэна в ответ на изменения в Юнру. Злость перемешивалась с обидой и дополнялась жгучим желанием запереть девушку в укромной комнате и никому не показывать, оградить от влияния других и от бед всего мира.       Цзян Чэн долго не хотел слушаться своего сердца и верить в бескорыстие Юнру, зато та неизменно привечала его. В этом, пожалуй, была главная причина, почему Цзян Чэн никак не мог избавиться от трепетной дрожи сердца, стоило только девушке взглянуть на него. Его душа, понимал Цзян Чэн, пребывала в смятении, выразить которое никак не получалось. Он, как умел, пытался донести свои чувства: беспокойство, сочувствие, сострадание, готовность помочь, просьбу не оставлять одного. Однако его слова звучали резко, а чувства вырывались гневными окриками. Цзян Чэн хотел бы иначе, хотя перекричать звуки войны, окружавшей их со всех сторон, по-другому не получалось. Стоны раненых, предсмертные крики, завывание призрачных тварей и лязг мечей едва ли позволял расслышать что-то постороннее.       «Мы живём в странное время, — Цзян Чэн озабоченно нахмурился, когда заметил на рукаве мантии Юнру несколько бурых пятен. Хотя складка между его бровями расправилась, стоило увидеть совершенно чистую белую кожу на запястье девушки. Порезов не было. — Даже смерти считать перестали».       Битва в Безночном городе многое изменила. В прошлое ушло невысказанное и невыплаканное, новой силой зажглось желание выстоять вопреки бедам и невзгодам. В один момент Цзян Чэн вдруг осознал стремительный бег времени. В этом движении едва ли нашлось бы место для стенаний, зато с избытком накапливалась энергия для действий. Совсем недавно молодого Главу клана Цзян изнутри выедали воспоминания о пламени пожаров в родном доме и образ погибшей матери, сейчас же всё чудилось иным. Теперь Цзян Чэн не чувствовал в себе прежнюю иступляющую ярость: слишком многое случилось после побега из Пристани Лотоса. После каждого свершения эмоции и переживания взбалтывали сознание, туманили голову. Цзян Чэн с трудом поспевал за биением собственного сердца, заворожённого стремительной схваткой с противником. Зато одно знал точно: мир заклинателей без гегемонии Ордена Вэнь непременно станет чище.       Много дней союзные войска провели в Цишани и почти погибли при натиске столицы Вэнь Жоханя, однако провидение позволило им выстоять. Сейчас в душе Цзян Чэна несмело разгоралась надежда на благополучное будущее. Сделать предстояло немало, ведь Орден Цишань Вэнь не был до конца уничтожен, а значит, задуманная месть ещё не свершилась. Зато повинные в бесчисленных трагедиях издохли, точно отравленные бешеные псы. Змея без головы едва ли была способна кого-то укусить.       Из крепости Чунъян регулярно поступали обнадёживающие вести: бдительным руководством Цзян Фэнмяня и усердием Шан Вея Орден Юньмэн Цзян восстанавливался. Свободные заклинатели желали примкнуть к ним. Особенно сейчас, когда трудами Ордена Вэнь малые кланы лишились крова. Новобранцев оказалось немало. Это радовало.       С падением Вэнь Жоханя многие вздохнули с облегчением, хотя, несмотря на победный настрой, Цзян Чэн к ним присоединяться не спешил. Обстановка не способствовала расслаблению, а тягучее молчание Глав великих орденов внушало опасения. Заклинатели подробно, с увлечением обсуждали смерть Главы клана Вэнь и потухшие огни Безночного города, но никто ни слова не говорил о тех, кто поспособствовал этому.       «Конечно, героизм Мэн Яо мусолят все, кому не лень, — губы Цзян Чэна на мгновение скривились насмешливой ухмылкой, хотя лицо потемнело. — Так отчего хранят мрачное молчание о призраках некрополя или даже Тигриной Печати Преисподней?»       Со смерти Вэнь Жоханя на небосклоне сменилось уже два солнца, но вернуться из Безночного города в Юэян воины смогли лишь две стражи назад.       Битва на улицах столицы Цишани до сих пор не утихала, хотя сейчас больше напоминала бойню. Честных поединков становилось всё меньше. Заклинатели союзных войск в слепом неистовстве нападали на всякого, кто носил отличительные признаки клана Вэнь. Это был уже не пир победителей: обиженные кланом Солнца жаждами мстительной крови.       С другой стороны, подозрительными выглядели отряды Орденов Цзинь и Не, внимательно осматривавшие трупы в бело-огненных мантиях. Эти последние совсем недавно исступлённо кидались на бывших соратников, а сейчас бесформенными кучами захламляли улицы Безночного города. Тем не менее, подобное поведение великих орденов настораживало.       Цзян Чэн, как и многие, готов был мечом и кнутом встретить адептов Ордена Солнца, однако в один момент послушался мудрых слов Лань Сичэня и отправился в Юэян.       «Меня будто бы выпроводили из Знойного Дворца «отдохнуть», в то время как сами остались разбираться с тем, что сотворил Вэй Усянь», — Цзян Чэн нутром чувствовал назревающие неприятности, но объяснить или хотя бы дать определение своим ощущениям не мог. Между тем, подумать было над чем.       Организованная защита резиденции клана Вэнь рассыпалась, едва немногие военачальники армии Вэнь Жоханя скрылись из города с остатками сил. В тот же момент завершилась песня Призрачной флейты (как все единогласно окрестили Чэньцин), а вместе с ней окончилась миссия прислужников Печати Преисподней. Обезумевшая нежить вмиг растеряла былое неистовство и повалилась бесформенными кулями наземь. Новых попыток подняться никто из павших не делал, точно их нежизнь длилась согласно желанию Тёмного Мастера. Несколько мгновений после Вэй Усянь с бесчувственным Лань Ванцзи на руках нашёл их среди гор трупов.       «Он нарисовался внезапно. Вырос точно из-под земли», — Цзян Чэн вспомнил свою ярость. Он готов был растерзать названого брата, появившегося столь неожиданно, однако руку с Цзыдянем так и не поднял, а всё потому, что опешил от случившегося далее.       Появление брата Юнру, занятая сражением с адептами Ордена Вэнь, заметила не сразу. Клинок девушки покраснел от выпитой крови, а потоки духовной энергии разрывали воздух душным демоническим пламенем. Заклинательница сама была подобна демону, зато вмиг успокоилась, стоило мрачной фигуре Вэй Усяня выступить из теней. Девушка немедленно опустила занесённый для удара меч и безмолвно последовала за братом, будто слышала его призыв. Её место тут же заняли тёмные сущности, но разили противников они отголосками духовного пламени Юнру, отчего происходившее казалось почти кощунством.       Цзян Чэн был настолько удивлён подобным поведением, что не сумел должным образом отреагировать. Он помнил своё возмущение, с которым накинулся на близнецов, хотя на его крики никто не обратил внимания. Вэй Усянь и Юнру будто отгородились от всего мира непроницаемой стеной из чёрной материи. Сквозь дымку и густые тени Цзян Чэн увидел, как Юнру бросилась на помощь бесчувственному Лань Ванцзи, а Вэй Усянь уничтожающим взглядом прошёлся по рядам ещё живых адептов в бело-огненных мантиях. Этот алый взгляд был последним, что в своей жизни увидели воины армии Безночного города. Они умерли в следующее мгновение с выражением крайнего ужаса на лицах. В краткий миг над площадью Знойного Дворца повисла гнетущая тишина, а Цзян Чэн обнаружил, что сражаться ему больше не с кем.       Накал битвы ещё не спал и чувства бурлили в груди, потому Цзян Чэн засыпал Вэй Усяня не столько вопросами о произошедшем, сколько обвинениями. Однако в ответ из теней прозвучало лишь краткое «Мы уходим».       Фигуры трёх заклинателей растворились в чёрном облаке, хотя в одиночестве Цзян Чэн пребывал лишь пару мгновений. Сперва у стен Огненного Дворца раздался мощный взрыв духовной энергии и яростный рык Не Минцзюэ. Немногим после Лань Сичэнь и Мэн Яо появились из дверей Знойного Дворца.Ситуация вновь начала выходить из-под контроля, а его, Цзян Чэна, спровадили «восстанавливать силы», ведь он вошёл в Безночный город в первых рядах.       — Он спит, — Юнру чуть помедлила, но ответила твёрдо. — Лань Ванцзи исчерпал себя почти досуха в этой битве.       Девушка выглядела расслабленной, но какой-то далёкой, точно находилась не в его покоях, а далеко за пределами земного мира. Цзян Чэн не хотел замечать в названой сестре перемен, но они были слишком очевидными. В движениях заклинательницы, взгляде, даже интонациях голоса появилась непривычная тягучесть и будто бы томность. Юнру всегда привлекала к себе повышенное внимание, по крайней мере, его. Теперь Цзян Чэн вдруг осознал, что не может отвести от девушки глаз: Юнру выглядела невозможно привлекательной. Иллюзию с себя стряхнуть было сложно. Однако Цзян Чэн справился: военное время не слишком хорошо подходило для подобных мыслей.       — Последствия будут? — Цзян Чэн попытался натянуть на лицо обычную скептическую маску: приподнял в вопросе бровь. Получилось лишь отчасти. Плохо, ведь обсуждали они действительно важные вещи.       — Нет. Он поправится, — Юнру покачала головой. — С ним А-Ин и Лань Сичэнь. Сложных ранений Лань Ванцзи в этой битве удалось избежать.       Цзян Чэн против воли усмехнулся: девушка в своей уверенности поражала. Цзян Чэн помнил, как мечом разрубал тела, вспарывал плоть кнутом, дробил кости противников ударами духовных сил. Он видел раны, от которых умирали соратники. В памяти всплывали искривлённые болью лица заклинателей, с последним вздохом прощавшихся с жизнью. Они пережили настоящую бойню, сами без сожалений отнимали жизни. Девушка же говорила о случившемся так, будто отсутствие у Лань Ванцзи серьёзных повреждений случилось не чудом, но закономерностью.       — Странно всё это, — Цзян Чэн долгим взглядом проследил длинную прядь волос, которая тёмной лентой касалась груди девушки.       Юнру подняла на него глаза, но почти сразу вернулась к многочисленным скляночкам и настойкам. Выставить их в порядке и подготовить для использования, видимо, ей казалось более важным занятием, чем вдумываться в смыслы сомнений собеседника:       — Что ты имеешь в виду?       Однако девушке не удалось обмануть названого брата: они не зря выросли вместе. Цзян Чэн увидел в девушке очевидные признаки колебаний. Юнру редко прятала взгляд, да и баночки с лекарственными составами в её руках едва ли часто настолько громко звякали. Всё это тревожило, потому внимание Цзян Чэна стало пытливым. Он рассматривал девушку настороженно, будто пытался разглядеть в её лице ответы на множество вопросов:       — Буквально каждый воин в этой битве получил раны различной тяжести. Так почему практически никто не пал, а раненые настолько быстро идут на поправку?       В задумчивости Юнру вновь помедлила с ответом. На её лице Цзян Чэн отметил тень скорби. Хотя иллюзия рассеялась через мгновение: девушка вновь оделась в безмятежность.       — Смерть — это всегда потеря. Малой она не бывает, — заклинательница чуть повела плечом, откинула непослушные пряди волос за спину, точно запрещала себе расслабляться. — У каждого павшего остались родные и друзья. Кланы оплакивают многих. В Цинхэ Не, Гусу Лань, Ланьлин Цзинь, Юньмэн Цзян павших немало. Однако, видимо, в этом кроется не только слабость, но и сила. Выжившие желают отомстить за убитых братьев. Воля к жизни в них сильна, потому и раны заживают быстрее.       Уклончивый ответ. Тем не менее, Цзян Чэн и сам не понимал, чего ждал от девушки. Юнру, похоже, тоже не знала, чем можно развеять его сомнения. Всё же удовлетвориться недомолвками Цзян Чэн не мог: половины правды, половины чувств ему было мало.       Искренность с недавних пор стала для него не просто великой ценностью, но и сложновыполнимой задачей. Возвращение отца, его открытое признание, постепенное восстановление ордена вселило в заклинателя надежду на лучшее будущее. В нём Цзян Чэн хотел бы видеть близких людей рядом с собой: тех, кто непременно смог бы поддержать, кому сам Цзян Чэн готов был бы по первому зову прийти на помощь. Однако сперва Тёмным обратился невыносимый, но близкий названый брат, позднее названая сестра вернулась из битвы с душой, покрытой тайной. Близнецы Вэй явно не хотели или не могли позволить себе быть с ним предельно честными. Это печалило.       — То есть дело не в чудодейственных снадобьях и заклятиях? Даже не в секретных техниках и тайных знаниях? — в глазах Цзян Чэна на мгновение вспыхнула пурпурная молния. Его подозрения усиливались.       — Я о таких не знаю, — Юнру пожала плечами. — Хотя старания и способности целителей, конечно же, умалять нельзя.       Цзян Чэн скептически хмыкнул:       — Орден Лань славится своими лекарями, однако даже Лань Сичэнь понять не может, почему раны его людей исцеляются столь быстро.       — Может, провидение решило, что пролитой в Цишань крови достаточно? — Юнру аккуратно разложила на подстилке пропитанные лекарственными составами бинты и тихонько выдохнула, будто решалась на следующий шаг: прикоснуться к ранам. — А-Чэн, нижние одежды тоже нужно снять.       Необоснованное предположение Цзян Чэн пропустил мимо ушей, зато опасливо покосился на девушку, когда ему предложили практически полностью оголиться.       — Пострадало только бедро и чуть тянет плечо, — заклинатель поджал губы. — На груди нет ран.       Юнру для него была больше, чем целителем или названой сестрой, потому в размышления о возможных реакциях тела на прикосновения девушки Цзян Чэн старался не погружаться. Неудивительно, ведь тогда бы сразу обратили на себя внимание запертые двери его покоев и многозначная тишина, укутавшая их уединение.       Однако его опасений явно не разделяли. Юнру с крайне серьёзным выражением лица качнула головой:       — Всё равно надо осмотреть. У тебя все одеяния в крови.       — Со мной всё хорошо. Ранения несерьёзные, да и кровь по большей части не моя, — Цзян Чэн обратился к своей стойкости, надеясь найти в ней помощника. Не помогло, зато кровь в венах немедленно вскипела в ответ на ласковую полуулыбку на губах девушки.       — Не упрямься, — Юнру смотрела на него с нежностью. — Я больно не сделаю.                            ***              «Боги, дайте мне сил!» — у Юнру дыхание перехватило. Наблюдать, как ткань нижних одеяний медленно скользит по коже Цзян Чэна, было выше её сил. Девушка со всей искренностью желала помочь любимому, в беспокойстве металась, пока тот, наконец, не позволил осмотреть себя после битвы. Сейчас же Юнру боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не выпустить наружу разрывающее грудь сердце. Цзян Чэн был прекрасен.       Конечно, раньше Юнру уже видела полуобнажённого названого брата, когда тот юношей возвращался домой после проделок и приносил на теле ссадины и порезы. Однако эти эпизоды случились, казалось, в прошлой жизни: до того, как девушка в первый раз почувствовала тепло ласковых прикосновений этих больших рук и попробовала на вкус губы, что часто кривились в усмешке.       Сейчас же Цзян Чэн больше не был юношей, да и Юнру смотрела на него далеко не с сестринской заботой. Потому красота сильного тренированного тела волновала кровь.       Цзян Чэн снимал облачения неспешно, растягивая сладкую пытку девушки, но вдруг поморщился и раздражённо прицыкнул:       — Тц!       — Больно? — Юнру тут же спохватилась, обеспокоенно заглянула в лицо Цзян Чэна. — Давай помогу.       — Не надо. Я сам… — заклинатель странно покосился на неё, но, несмотря на ворчание, не отстранился.       За это Юнру ему была благодарна. Девушка не слишком доверяла собственным рукам, когда касалась тела любимого, зато радовалась каждому проведённому рядом с ним мгновению. Её не смущали даже отнюдь не радостные обстоятельства, позволившие ей вдоволь насладиться желанным:       — Надо аккуратно: тут запёкшаяся кровь. Ткань пристала к коже.       Сама собой в сознание скользнула и зависла тёплым мёдом в сердце важная деталь: «На рубашке нет шнурка». Девушка прикусила улыбку, провела пальцами по пустым петлицам на ткани. Пурпурную ленту с вышитыми лотосами о семи лепестках Цзян Чэн подарил ей в самом сердце битвы, взамен её собственной, пришедшей в негодность. Эта полоска ткани и сейчас удерживала волосы девушки в высоком хвосте, а ещё сладким томлением наполняла душу.       Осторожно, точно драгоценность, Юнру помогла стянуть Цзян Чэну рубашку. Одеянию пришлось много пережить и починить его уже не представлялось возможным, так что девушка с лёгкой душой отправила ткань в корзину. Новых кровоточащих ран на груди заклинателя действительно не обнаружилось. Юнру облегчённо выдохнула. Однако стоило девушке чуть расслабиться, сердце немедленно зашлось, а сознание вдруг растеряло все мысли и даже, казалось, способность думать.       Взгляд Цзян Чэна прожигал её насквозь кипящей фиалковой лавой, пока широкие ладони привычным движением распускали завязки на штанах. Ткань с тихим шорохом упала к ногам заклинателя. С ней же, почудилось, упало в пятки трепещущее сердце девушки. О том, что стоило бы отвести взгляд в сторону или хотя бы позволить себе дышать, Юнру совершенно забыла. Цзян Чэн предстал перед ней во всём великолепии. Лишь нательное бельё скрывало от её взора торс и пах мужчины.       «Прекрасен!» — Юнру совершенно потерялась в безупречности момента. Она во все глаза смотрела и никак не могла заставить себя отвернуться.       Выглядела девушка при этом, очевидно, презабавно. Зато ненатуральный, ломаный, смущённый смешок Цзян Чэна помог привести чувства в порядок.       «Верно! Сейчас не время для мечтаний! Надо обработать раны!» — Юнру с усилием тряхнула головой, прогнала жаркие образы. Работы для неё действительно оказалось немало.       Глубокая рваная рана на бедре Цзян Чэна требовала к себе внимания.       — До сих пор кровоточит. Давай сперва с этим разберёмся, — Юнру постаралась выровнять голос, хотя даже на собственный слух он звучал ниже обычного и с откровенным придыханием. Девушка почувствовала, как краска покрывает не только щёки, но уши и даже шею. — Присядь на лежанку. Надо обработать рану.       В лицо заклинателя Юнру не смотрела, а тот ничего не говорил и даже послушно подставил ей раненое бедро для осмотра, только глубоко и, показалось, с облегчением выдохнул. Девушка постаралась не думать о причинах вздохов Цзян Чэна, но внутри возникло сожаление: быть может, тот обрадовался развеявшемуся многозначительному напряжению между ними.       «Я не помню этой раны, — Юнру усилием воли приглушила стенание сердца и взялась за работу. — Видимо, это произошло, пока я была в Хранилище Посвящённых».       — Повреждены мягкие ткани. Кость не задета, — девушка молчать не могла, хотя и комментарии в подобной ситуации едва ли звучали уместно. — Как это произошло?       Заклинательница накрыла края раны ладонями и послала поток духовных сил: предстояло проверить циркуляцию энергии в теле мужчины, да и кровь под влиянием серебряного свечения сворачивалась быстрее.       — Задело обломком кровли, когда здание обвалилось, — ответ Цзян Чэн процедил сквозь крепко стиснутые зубы, хотя ничем больше испытываемую боль не показал.       «Видимо, после взрыва в Хранилище, что устроил разъярённый Бао, — поняла девушка. В груди вновь кольнуло сожалениями. — Прости, ты опять пострадал из-за меня».       — Шрам останется на всю жизнь… — Юнру печально вздохнула. Она не считала, что шрамы красят мужчин, ведь со всей ясностью осознавала: каждый след на коже достаётся через боль. Видеть же страдание близких было сложно.       — Ерунда… это просто царапина, — Цзян Чэн, очевидно, храбрился. Подобная бравада умиляла.       — Края чистые. Заражения нет, — Юнру против воли улыбнулась. — Надо будет только дважды в день менять повязки, так можно ускорить процесс заживления. Мышечная ткань пострадала не сильно.       Голова у девушки полнилась множеством мыслей, зато руки целителя знали своё дело. Очистить рану, нанести исцеляющие составы, положить по краям лучший из тех, что у неё был, заживляющий бальзам — всё это Юнру делала скорее механически. Однако предельное внимание уделила контролю течения духовной энергии в теле Цзян Чэна. Та странно бурлила, буквально вскипала, едва чувствовала лёгкое прикосновение ладоней заклинательницы. Природу этого явления Юнру не понимала: её собственные духовные потоки никогда столь мощно не влияли на ци названого брата, а ведь она далеко не в первый раз воздействовала на его Золотое Ядро.       — Постарайся не мочить повязки и не слишком усердствуй в тренировках, — девушка решила, что подумает о странностях в другое время. — Перетягивать бинты нельзя, иначе течение крови будет замедлено, а при высокой активности бинты просто спадут. Будь аккуратнее: побереги ногу.       Юнру закрепила повязку и скользнула рукой чуть выше: пережала акупунктурные точки, стимулирующие заживление — пустила кровь в ногу широким потоком. Кожа вокруг повязки тут же порозовела и приобрела здоровый оттенок.       «Удивительно!» — девушка поражённо выдохнула, послала сквозь повязки новый поток духовных сил. Серебряным светом накрыло рану. Та же, точно хорошо вываренный рис, с жадностью впитала в себя предложенную энергию.       — Понял. Ого, совсем не болит! — над головой раздалось не менее удивленное. Цзян Чэн испытывал подобные её собственным эмоции.       — Чувствительность в полном объёме вернётся в ногу к утру. Болеть всё-таки будет, — Юнру приглушённо хмыкнула.       Отсутствие болевых ощущений — заслуга не её стараний или умений, а один из эффектов замечательного целебного бальзама, подаренного девушке Лань Сичэнем. Состав отличался лёгкой текстурой, но поразительно сильными свойствами. Создать что-то подобное у неё до сих пор не получалось.       «Лань Сичэнь — истинный мастер», — теплом объяло сердце в ответ на появившийся в сознании образ заклинателя в белоснежной мантии Облачных Глубин.       — Давай посмотрим плечо, — Юнру, всё-ещё улыбаясь, подняла глаза в лицо Цзян Чэна. — Ушиб выглядел серьёзно…       Закончить фразу девушка не смогла. Голос вновь подвёл, а всё потому, что связные мысли из её головы разлетелись в один миг, точно невесомые бабочки, стоило увидеть тяжёлое фиалковое пламя в любимых глазах. Цзян Чэн смотрел на неё пристально, дышал глубоко. Под ладонями Юнру чувствовала, как в венах билась кровь заклинателя. В ответ её саму с головой накрыло тягучим томлением: желанный человек оказался так близко!       — А-Чэн… — Юнру потеряла вдох на половине. Воздух вышел тихим стоном, едва её щеки коснулись тёплые пальцы.       — Он не болит, Вэй Аи, — Цзян Чэн огладил контур скулы девушки, заправил за ухо непослушный локон.       — Всё равно надо проверить: рана могла воспалиться… — что именно произносила Юнру, она и сама с трудом осознавала. Время вдруг будто бы замерло. — Не Минцзюэ сильно тебя тогда приложил…       — Не успокоишься, пока с головы до ног меня не осмотришь? — медленная улыбка растянула губы Цзян Чэна. Чего в ней было больше — иронии или томления — девушка не понимала.       — Да, — слова удавалось произносить только вместе с выдохами, а из-за шума крови в ушах Юнру едва ли их внятно слышала. — Ты нечасто позволяешь к себе прикоснуться.       — Х-е-х, ты хотела бы чаще это делать? — лукавые огоньки блеснули в глазах Цзян Чэна. Даже тембр голоса изменился. — Лента тебе к лицу.       Пальцы заклинателя коснулись волос девушки: огладили локоны, чуть потянули за край тесьмы.       — Она же твоя… — Юнру почувствовала, как тяжёлая копна упала на плечи и спину, а почудилось, будто ласковые руки сомкнулись вокруг стана.