Любовь, согретая Лотосом. Книга 1. Зеркальный Лотос

      Юньмэн. Пристань Лотоса              Цзян Яньли прибыла домой с последними тёплыми днями. Солнышко разогнало туманы над озером Лотос и наполнило радостью мечты о будущем родного края, а после скрылось за серым покрывалом туч. Ещё через день землю укрыло снежным покровом. Днём ещё сохранялось тепло, хотя вечера и ночи уже случались студёными. Однако переменившаяся погода ничуть не расстраивала жителей Юньмэна. В периоде затяжных дождей, следующих за ним нескольких днях ясного неба и раннем снеге представлялся обитателям Пристани Лотоса процесс обновления. Природа стряхивала с себя прошлое горе, точно белый саван, и одевалась в свежие облачения, чтобы смотреть в завтрашний день чистыми глазами. Таким же настроением горели люди. Горожане и заклинатели трудились бок о бок. Каждому нашлось занятие по силам.       Под чутким руководством зодчих из Нечистой Юдоли, бдительным контролем Цзян Фэнмяня и не менее убедительными окриками Мастера Чэнь строительные работы в поместье заклинателей начались и завершились споро. До холодов успели привести в надлежащий вид основные постройки Пристани Лотоса. До былого величия родовое имение клана Цзян, конечно же, восстановить не удалось, но здания хотя бы сумели защитить на период холодов. Цзян Фэнмянь, Цзян Чэн и Цзян Яньли рассудили, что зимние месяцы посвятят трауру по усопшим, а с приходом весны вновь возьмутся за реконструкцию поместья. В этом решении клан Цзян поддержал Цзинь Цзысюань.       Наследник Ордена Ланьлин Цзинь прибыл вместе с Цзян Яньли из Юэяна в сопровождении обоза с провиантом и ценностями из Безночного города. Он передал приглашение отца, Цзинь Гуаншаня, на торжество в Башню Кои по случаю победы над Орденом Цишань Вэнь и не остался в стороне, когда хозяева Пристани Лотоса усердно трудились. Дело нашлось и для него. Цзинь Цзысюань с отрядами заклинателей Юньмэна и Ланьлина обошел округу и каждый дом, справляясь о нуждах простых людей. Он не только передавал просьбы в клан Цзян, но и сам, коли был в силах, стремился помочь. Подобная открытость известного своей спесивостью наследника Башни Кои многих удивила. Хотя вопросов никто не задавал: события истекших месяцев оставили отпечаток на всех участниках. Однако гуманитарной помощью Цзинь Цзысюань занимался не всегда. Большую часть времени он вместе с Цзян Чэном и Шан Веем, старшим адептом горной крепости Чунъян, проводил на тренировочном поле. Заклинателей, пожелавших присоединиться к Ордену Цзян, нашлось немало. Каждого требовалось тщательно проверить и обучить.       Цзян Чэн и Цзинь Цзысюань особенное внимание уделяли расспросам. Орден Цишань Вэнь, несмотря на потерю своего Главы, не рассеялся. Гегемония Верховного Ордена не развеялась, потому заклинатели изыскивали шпионов в своих рядах. Цзян Чэн отказывал в пурпурной мантии всякому, в ком не был уверен или за кого не могли поручиться хотя бы трое адептов его ордена. Подобная дотошность часто казалась излишней, зато создала замечательный эффект: боевые отряды Ордена Юньмэн Цзян отличались единством и полным доверием.       После битвы в крепости Чунъян слава «великого воина» вернулась к Чэнь Зихао. Молодые заклинатели часто просили плотника научить их боевым приёмам «старой школы». Ярость и боевая удаль Мастера Чэнь многих восхитила. Под грязную ругань плотника, неумело маскировавшую смущение, громоподобный смех Шан Вея и тихую радость Цзян Фэнмяня Чэнь Зихао на просьбы откликался. Тренировки с его участием проходили неизменно громко и весело, потому привлекали к себе повышенное внимание. Желавших поучаствовать обычно оказывалось намного больше, чем могло вместить тренировочное поле Пристани Лотоса. Даже Цзян Чэн и Цзинь Цзысюань, если не были заняты неотложными делами, не проходили мимо.       Этого же очень хотелось и Бен Йи. Однако парень, оправдывая назначение секретарём и личным помощником, оказался настолько загружен поручениями Главы ордена, что едва ли мог нормально питаться и спать. Между тем, Бен Йи на жизнь не жаловался и явно нашёл себя в новой должности. Он успевал везде, обладал исчерпывавшей информацией о происходящем в ордене и стал для Цзян Чэна настолько незаменим, насколько хотел быть полезным. Энтузиазм юности обладал неиссякаемыми ресурсами. Этим качеством Бен Йи успешно пользовался. За что регулярно получал пусть ворчливую, но благодарность Цзян Чэна.       Цзян Фэнмянь же и Цзян Яньли будто вновь открыли для себя молодого заклинателя. Об участии Бен Йи в спасении самых маленьких адептов ордена из лап Вэнь Чао стало известно с приездом в Пристань Лотоса Ян Мейлин и возвращением из Облачных Глубин младших воспитанников Ордена Юньмэн Цзян.       Ян Мейлин ещё до конца не оправилась, но оставаться в стороне отказалась. В то же время она не пожелала возвращаться к заклинательскому искусству. Девушка решительно заявила, что к прошлому не вернётся. В этом стремлении Бен Йи её всецело поддерживал: тягостные воспоминания надлежало вычеркнуть из памяти.       Чем могла, Ян Мейлин помогала в поместье. Усиливая подвиг своего «благодетеля», кем почитала Бен Йи, она большую часть времени проводила в окружении детей. В заботе о них девушка успокаивалась и порой казалась весела. Остальное же время она находила для себя занятия в медицинском крыле имения с Вэй Юнру, на кухне с Цзян Яньли или затворничестве. Общества мужчин Ян Мейлин старалась избегать. Только Цзян Фэнмянь и Бен Йи стали исключениями из этого правила. С ними девушка немного открывалась. Её помощь в библиотеке и хранилище артефактов клана Цзян стала неоценимой. Цзян Фэнмянь не уставал восхищаться аккуратностью и обстоятельностью девушки.       Одновременно с этими событиями Цзян Фэнмянь, Цзян Чэн и Шан Вей выстраивали новую тактику боя и систему обучения заклинателей Юньмэна. «Стремись достичь невозможного» — гласил девиз клана Цзян, потому постоянное развитие представлялось нормальным явлением. Мастер Чэнь и Цзинь Цзысюань также участвовали в процессе.       Шан Вей взял на себя ответственность за тренировки новых адептов. Спуску он не давал никому, хотя и поощрял умельцев изрядно. Занятия по новым схемам и с изменённым стилем показали свою эффективность очень скоро, а разделение адептов на группы в соответствии с умениями и сильными качествами каждого заклинателя оправдало себя на поле боя. Регулярное патрулирование подконтрольных территорий Ордена Юньмэн Цзян стало постоянной практикой. В кратчайшие сроки заклинателям Пристани Лотоса удалось выявить и устранить приспешников Ордена Цишань Вэнь.       Однако не только войной и восстановлением дома заняты оказались мысли обитателей Пристани Лотоса. Время нашлось и для «движений сердца», или, как в том уверена была Цзян Яньли, «чувства долга». Никак иначе толковать мудрёные фразы Цзинь Цзысюаня о «благополучном совместном будущем кланов заклинателей» у неё не получалось.       Минули полные сутки и ещё полдня с завершения ремонтных работ в Главном зале Пристани Лотоса и кухонном блоке, где обыкновенно проводила время девушка, когда наследник Башни Кои появился перед ней. Цзинь Цзысюань выглядел крайне взволнованным, а в руках мял письмо с золочёной лентой и оттиском пиона сорта «Сияние среди снегов». Девушка потерялась в догадках о причинах необычного поведения заклинателя.       С неприятного эпизода, произошедшего в Ланъя, минуло достаточно дней, и обида забылась. В Юэяне тоже случилось немало. Закономерным итогом тех событий стали ровные отношения между молодыми людьми. Цзинь Цзысюань даже вызвался сопровождать Цзян Яньли в Пристань Лотоса. Хотя с момента возвращения в Юньмэн дни получались настолько насыщенными неотложными делами, что им нечасто доводилось беседовать. Ещё реже Цзинь Цзысюань посещал хозяйственное крыло поместья. Всё же — небывалое дело! — сейчас наследник клана Цзинь мялся на пороге кухни с нерешительным видом.       — Что-то случилось, молодой господин Цзинь? — Цзян Яньли постаралась скрыть смятение и склонилась в поклоне. — Тревожные вести из дома?       — А? Нет, всё хорошо, — показалось: Цзинь Цзысюань, глубоко погружённый в собственные переживания, не сразу понял смысл вопроса. Однако собрался с мыслями скоро, только потуже затянул ленту на свитке из дома, точно опасался, как бы девушка не увидела содержимого письма. — Отец торопится с празднествами. Ранее установленная дата, приуроченная к периоду цветения пионов, его больше не устраивает.       — Вот как? Досадно, — Цзян Яньли потихоньку выдохнула: на сердце стало легче. Её опасения не были напрасными: ожидать следующего удара от военачальников клана Вэнь вошло у них в привычку. — Слышала: Башня Кои особенно хороша в это время.       — Это действительно так, — Цзинь Цзысюань убеждённо кивнул. — Резиденция ордена заклинателей окружена каскадными садами. Аромат пионов случается настолько густым, что пьянит голову не хуже вина.       — Замечательная картина, — Цзян Яньли улыбнулась. Она легко представила нарисованный пейзаж. Немедленно захотелось увидеть воочию, но, видимо, не в этот раз. — Так, получается, Глава Цзинь перенёс дату праздника?       — Да, — Цзинь Цзысюань чуть нахмурился и взглянул на свиток в своих руках, точно сверялся с выражением, использованным отцом. — Ему не терпится вступить в «новую эру» без подавляющего влияния клана Вэнь.       — Завидный энтузиазм, — Цзян Яньли от души порадовалась подобной инициативе. Власть Ордена Цишань Вэнь удушающей ловушкой многие годы смыкалась над миром заклинателей. Теперь же кланы могли вздохнуть свободнее. — И стремление, которое разделяем все мы.       — Верно, однако праздновать ещё не время, — Цзинь Цзысюань неспешным шагом вошёл в кухню, послушный приглашению собеседницы, устроился на скамье.       Цзян Яньли придвинула к нему чашку с чаем:        — Ваш отец, как понимаю, планирует торжества на будущий год. Остаётся надеяться, что в тот период военная кампания уже завершится.       — Его воля, отец закатил бы пир хоть завтра. Праздники он любит и знает в них толк, — по-доброму усмехнулся Цзинь Цзысюань. Прежде чем выпить чай, он насладился ароматом, а после вдумчивым взглядом поглядел на девушку. — Дева Цзян, скажите, вы приедете в Башню Кои?       — С радостью, — губы Цзян Яньли сложились в полуулыбку. — Клан Цзян уже получил приглашение, а я с удовольствием разделю с близкими людьми минуты радости. Трагедий прошлого торжества не исправят, зато станут напоминанием о принесённых жертвах.       — Согласен, — Цзинь Цзысюань отставил в сторону пустую чашу. Цзян Яньли почудился его тихий вздох. — Мой отец и, признаюсь, я сам с надеждой смотрим в завтрашний день. Как считаете, какое будущее нас ждет?       — Не знаю, но, надеюсь, кланы придут к мирной жизни, — Цзян Яньли поспешила вновь разлить чай. Прекрасным дополнением к напитку стали душистые баоцзы. Такая беседа с Цзинь Цзысюанем, тихая и размеренная, доставляла девушке истинное удовольствие. Захотелось остановить мгновение, выразить сокровенные желания. — Мир без войны хорош сам по себе, молодой господин Цзинь. Каждый день наполняется маленькими радостями, а в них заключена сила гармонии и благоденствия.       Цзян Яньли позволила своему сердцу помечтать, потому новый вопрос застал её врасплох.       — А что насчёт нас? Каким вы видите наше будущее? — остывший некоторое время назад румянец на щеках Цзинь Цзысюаня вспыхнул с новой силой. К новой порции чая и аппетитным булочкам заклинатель не притронулся.       — Наше? — Цзян Яньли непонимающе моргнула. У неё в голове не укладывалось, о чём собеседник спрашивал.       — Да, наше с вами будущее, дева Цзян? — Цзинь Цзысюань сцепил пальцы перед собой и чуть подался вперёд, точно желал совершенно ясно услышать ответ. — Военный период на стадии завершения. Вы обещали обдумать сделанное вам в Юэяне предложение.       «Предложение?» — у Цзян Яньли вдох сорвался на половине, ладони вмиг вспотели, а сердце зашлось неровным галопом. Она дара речи лишилась и едва ли могла связно мыслить. Хорошо, что от необходимости немедленно отвечать её избавил вовремя появившийся брат.       Цзян Чэн с самым решительным видом, не сбавляя шага, переступил порог небольшой кухни. По сторонам он не смотрел: брови его были нахмурены, а губы кривились в ухмылке:        — Сестра, получил с утренней почтой сообщение от Главы Цзинь. Он уточняет наилучший день для объявления твоей помолвки с Цзинь Цзысюанем и предлагает свадебной церемонией продлить пир, назначенный на начало весны. Но либо я что-то не понимаю, либо он сильно забегает вперёд. Разве ты не отказала его сыночку? Или же я чего-то не знаю?..       Цзян Чэн негромко хохотнул и поднял, наконец, взгляд на сестру. Представшая перед ним картина, по всей видимости, была необычной, потому что выражение лица заклинателя сделалось строгим, а взгляд полыхнул пурпурной молнией. Цзян Яньли и сама понимала, что выглядит едва ли приятно в глазах брата, хотя алеющий щеками и не знающий, куда деть глаза, Цзинь Цзысюань смотрелся, показалось, ещё хуже.       «Неудобно получилось», — сердце Цзян Яньли трепетно сжалось сочувствием к молодому заклинателю, но в сознании вдруг чётко сложилась картина. Мотивы и причины странного поведения наследника Ордена Ланьлин Цзинь прояснились.       О том, ничуть не скрываясь, Цзинь Гуаншань говорил в поместье клана Чан в Юэяне перед главами великих орденов. Невысказанное же вслух очевидным следствием прозвучало для всех присутствующих. Цзинь Гуаншань желал упрочить победу и закрепить обретённую в Безночном городе славу семейными узами с теми, кого назвали «героями Аннигиляции Солнца». Сразу после великой победы клан Цзян отличился вновь, с невообразимой ловкостью вернув себе родовое поместье и в кратчайшие сроки восстановив орден. Влияние заклинателей из Юньмэна росло с каждым днём. Потому заключение брака и установление родственных уз между кланами Цзян и Цзинь представлялось наилучшим вариантом.       — Об этом «завтрашнем дне» писал вам отец, молодой господин Цзинь? — Цзян Яньли почувствовала себя преданной. Её сердце, мгновение назад пустившееся в весёлую пляску, оборвалось болью. В глазах защипало слезами обиды. Чувства, которым она долгое время не позволяла разрастаться в мечтания о счастливом супружестве с любимым человеком, вновь вспыхнули. Цзинь Цзысюань вниманием и вопросами возродил её потаённые желания. Теперь же их втоптали в грязь.       Цзинь Цзысюань с ответом не нашёлся. Он даже не смотрел на девушку, только пристальным взглядом сверлил свиток с посланием от отца, точно там хотел увидеть ответы. Цзян Чэн же, судя по негромкому потрескиванию Цзыдянь на его пальце, в происходившем увидел назревавший конфликт:       — Я помешал вашей беседе, сестра? — он переводил настороженный взгляд с Цзян Яньли на Цзинь Цзысюаня и назад, ожидая повода выплеснуть язвительность и гнев.       Однако причин ни для того, ни для другого не было, потому Цзян Яньли с тусклой улыбкой покачала головой и обратилась к Цзинь Цзысюаню:       — Молодой господин Цзинь, мне понятны помыслы вашего отца. Его стремления разделяет большинство, ведь ведут они в мирные дни. Тем не менее, — она на краткий миг замолчала, собираясь с силами, — следовать за чужими желаниями при выборе спутника жизни — не лучшее основание для заключения брака.       — Для Цзинь Гуаншаня вполне естественно желание укрепить свои позиции посредством родственных связей, — Цзян Чэн свернул послание с оттиском пиона сорта «Сияние среди снегов» и сложил руки на груди. О его взгляд, обращённый к наследнику Башни Кои, можно было порезаться. Цзян Чэн почти в точности озвучил мысли сестры. — Клан Цзян становится сильнее день ото дня. Мотивы Башни Кои очевидны.       Щёки Цзинь Цзысюаня сделались пунцовыми, точно его смущение обратилось гневом, а подбородок горделиво вскинулся.       — Я вовсе не из-за требований отца хотел… — начал он фразу решительно, но закончить не сумел.       Издёвкой прозвучал вопрос Цзян Чэна:       — «Требований», пха-ха? Даже так?       Цзян Яньли, хотя и понимала обиду брата, его резкостью не обладала. Она лишь отставила от себя подальше чашку остывшего чая:       — Значит, вам вновь напомнила о старом обещании матушка? Госпожа Цзинь — великодушная женщина. Она, как мы о матери, скорбит об утраченной подруге. Но такая причина, на мой взгляд, также не является достаточной, чтобы связать себя вечными клятвами и супружескими узами.       Цзинь Цзысюань при упоминании матери, подтверждая догадку Цзян Яньли, вмиг стушевался. Его ярость испарилась, сменившись нерешительностью. Цзян Яньли спокойно наблюдала за эмоциями на безупречно красивом лице собеседника, хотя больше всего в этот момент хотела бы укрыться в собственных покоях и оплакать в очередной раз разбитое сердце.       Она любила Цзинь Цзысюаня, с ним желала бы провести отведённые ей Провидением годы. Мечтанье это крепло в ней с юных лет. Однако связать себя с человеком, не испытывавшим ответных чувств, девушка бы никогда не решилась. Слишком яркими казались ей воспоминания о множестве ссор между собственным отцом и матерью, слишком остро сейчас ощущалась потеря родного человека.       — Молодой господин Цзинь, я не отказываю вам и не даю согласия, ведь и предложения от вас не прозвучало, — Цзян Яньли закусила губу и сморгнула слёзы. Сказанное — всё, что она могла позволить себе, чем могла хотя бы самую малость излечить сердце. В конце концов, жить вот так, раз за разом оставляя лазейку для истерзанных чувств на возрождение, она привыкла.       В то же время Цзинь Цзысюань, выслушав её, удивлённо вскинулся. Его глаза заблестели, словно самоцветы, а губы уже приготовились произнести следующую фразу. Цзян Яньли почти услышала готовые сотрясти воздух заверения, однако вовсе не так, не под нажимом, она хотела бы услышать важные слова. Девушка чуть прикрыла глаза и склонилась перед заклинателем в уважительном поклоне:       — Когда придёт искреннее чувство, ваше личное чувство, молодой господин Цзинь, на ваш вопрос я дам честный ответ. ***              Цзян Фэнмянь в родных стенах шёл на поправку небыстро, но успешно. Заботливые руки трёх «дочерей» клана Цзян, кем теперь он считал Цзян Яньли, Вэй Юнру и Ян Мейлин, помогали восстановить его физические и духовные силы. Конечно же, выжженное Золотое Ядро ему никто заменить бы не смог, однако Цзян Фэнмянь не расстраивался. Он чувствовал себя удивительно легко, расставшись со званием «заклинатель». Нынешняя жизнь, в кругу родных и домашней суете, ему очень нравилась. Во всём этом Цзян Фэнмянь чувствовал «высшую волю».       «В том, видимо, твоё влияние, моя госпожа. Мир без постоянного самосовершенствования подарил бы нам тихий и спокойный быт. Мы гордились бы успехами наших детей, а сами жили в ожидании внуков», — он не заметил, когда же это началось, но вести вот такие мысленные диалоги с почившей супругой, Юй Цзыюань, стало ему привычно.       «Пристань Лотоса изменилась, — Цзян Фэнмянь оглядел новую раму окна и оскудевший интерьер комнаты. — Ты пришла бы в ярость, видя подобное состояние поместья…»       Он и сам с трудом справлялся с досадой. Орден Вэнь постарался на славу: обстановка комнат с символикой клан Цзян была практически полностью уничтожена, а сами интерьеры изменены под цвета Ордена Цишань Вэнь. Огненные, алые и жёлтые цвета заменили родной для этих стен оттенок. Расшитые пурпурными девятилепестковыми лотосами флаги и портьеры хозяевам так и не удалось обнаружить. Цзян Фэнмянь подозревал в том вину пожаров.       «Хотя А-Чэн уверен, что спалили все полотнища заклинатели клана Вэнь специально, — Цзян Фэнмянь длинно выдохнул, чуть прикрыл глаза и по привычке принялся массировать левый бок. Эта травма беспокоила его сильнее других. Она уже не болела, но привычка «растирать рану», уменьшая неприятные ощущения, осталась. — В принципе, я с ним согласен. Орден Цишань Вэнь не терпит соседства. «Всё, либо ничего» — это как раз про них».       Кривая ухмылка растеклась по губам мужчины. В груди кольнуло: «Точнее, «всё» для клана Вэнь, «ничего» — для остальных. Ну, каждому своё. Небеса следуют своим убеждениям, а люди, даже заклинатели, — своим. Наши дороги никогда не пересекутся».       Цзян Фэнмянь чувствовал себя неплохо: деятельный образ жизни был ему по нраву. Однако теперь он острее ощущал течение времени. Будучи заклинателем, посредством духовных сил и регулярных тренировок, ему удавалось отсрочить старость. Сейчас же время брало своё. Цзян Фэнмянь знал, что, лишившись Золотого Ядра, стал почти калекой, хотя ущербным себя не видел. Жизнь простого человека, слабого и ограниченного ресурсами несовершенного тела, не казалась ему плохой. Пусть он с каждой минутой старел, в том видел волю Провидения.       «В краткости жизни есть своя прелесть: чувства становятся ярче, — Цзян Фэнмянь жалел об одном: старость свою он не мог разделить с той, кто занимала все его мысли. — Мой слух и разум чисты. Теперь я отчетливо слышу биение твоего сердца, моя госпожа, ведь оно срослось с моим».       Внезапно в его мысли пролился тихий мелодичный голос.       — Мастер Цзян, вы вздыхаете сегодня чаще обычного, — Ян Мейлин с беспокойством оглядывала его. — Что-то болит? Вы перетрудились в эти дни.       — Спасибо за заботу, дева Ян. Не переживайте: со мной всё хорошо, — Цзян Фэнмянь тепло улыбнулся. Девушка ему всегда нравилась. Он был совершенно не против намеченного Юй Цзыюань брака между Ян Мейлин и Цзян Чэном. Однако злой рок сыграл свою роль до конца. Этим замыслам не суждено было реализоваться. Сейчас Цзян Фэнмянь это отчётливо понимал.       В прежние времена послушная воле родителей и гордая своей статью, сейчас Ян Мейлин совершенно изменилась. В нынешней робкой и пугливой девушке с трудом можно было узнать великолепную красавицу, покорившую немало сердец. Цзян Фэнмянь в тихой радости вспоминал Ян Мейлин танцующей с веерами на празднике Середины Осени в Фухуа, а ещё с тяжёлым сердцем понимал причины подобного преображения заклинательницы.       «Клан Вэнь слишком жесток…» — из рассказов Бен Йи Цзян Фэнмянь знал о случившемся в Ордене Мейсян Ян, потому искренне восхищался силой духа девушки. Требовалось немало мужества, чтобы примириться с самой собой и жизнью, когда даже честь была поругана врагом.       — Не хорошо, коли вам дурно. Поостерегитесь. Вы ещё слишком слабы. Перенапрягаться опасно, — девушка озабоченно покачала головой и обратилась к заклинательнице, что в глубокой задумчивости застыла у стола. — Дева Вэй, поддержите меня. Быть может, Мастеру Цзян стоит поберечься? Идут холода, а они вредны ослабленному телу.       — Мейлин, я уже не раз просила называть меня просто по имени, — Юнру чуть нахмурилась, — «Юнру» мне слышать приятнее, чем формальное «дева Вэй».       Цзян Фэнмянь смело встретил въедливый взгляд серебристых глаз воспитанницы и чуть улыбнулся. Свидетелем подобного диалога между девушками он становился уже много раз. Юнру всячески пыталась подружиться с Ян Мейлин, разрушить барьер, что девушка выстроила между собой и окружающими. Однако это оказалось не так просто сделать. Ян Мейлин была здорова телом, но дух её пребывал в смятении. Цзян Фэнмянь чувствовал слабость девушки, как свою собственную. Видимо, в этом заключалась причина, почему Ян Мейлин с ним чувствовала себя свободнее, чем с остальными.       — Я… попытаюсь, — Ян Мейлин из-за решительных речей собеседницы вновь стушевалась, хотя о главном не забыла. — Но речь, Вэй… Юнру, сейчас не обо мне…       Юнру на это новое обращение лишь закатила глаза, смиряясь очередной неудачной попыткой, и вернулась к прерванному вопросом занятию.       — Нет, физическая нагрузка полезна. Ноги дяди Цзян в порядке, да и остальные раны уже затянулись, — девушка ссыпала перетёртые травы в чашу и залила кипятком. — Для поддержания сил в теле требуется постоянная деятельность.       Покои вмиг наполнились ароматом душистых трав, а Цзян Фэнмянь внутренне сжался: отвар Юнру готовила для него. Лекарство обладало прекрасными живительными свойствами, но было отвратительно на вкус. Названая дочь настаивала, чтобы до завершения холодного периода он пил настой трав в исключительно свежезаваренном виде, и Цзян Фэнмянь не противился, ведь понимал правоту воспитанницы. Однако, признаться, с удовольствием избежал бы подобного лечения.        «Капризничаю — значит, уже поправился», — Цзян Фэнмянь негромко хмыкнул. Юнру это, по всей видимости, услышала, так как подняла на него внимательный взгляд.       «Ещё больше похорошела. Стала совсем, как покойная мать, — улыбка мужчины сделалась шире. Он вспомнил смешливую и решительную соратницу. Юнру с каждым годом походила на неё всё больше внешне и всё меньше — по духу. За время, проведённое в противостоянии с кланом Вэнь, девушка, казалось, растеряла прежнюю мягкость. Сейчас Цзян Фэнмянь видел перед собой уверенную в себе заклинательницу, без страха и сомнений готовую применить силу ради защиты дорогих ей людей. — Только повзрослела ты слишком рано».       Очередной тяжёлый вздох вырвался у Цзян Фэнмяня против воли. Тёплая эмоция на лице и в сердце мужчины угасла, стоило подумать о холодном, словно лёд, воспитаннике. В преждевременном взрослении и изменении, как и во многом другом, близнецы Вэй были едины. Война с кланом Вэнь изменила Вэй Усяня до неузнаваемости. Хладной тенью себя прежнего ощущался молодой заклинатель, а ещё подавлял мощью подвластных сил.       Цан Сэ, мать близнецов, обладала бойким нравом и смелой душой. Цзян Фэнмянь радовался, видя ту же сущность в подраставших воспитанниках. Сейчас же Вэй Усянь и Юнру ощущались полными противоположностями себя прежних. Не осталось в них юношеской резвости и вольности. Их заменили излишне твёрдые взгляды и руки, привыкшие убивать.       «А ещё строгие сердца, не доверяющие больше надежде», — Цзян Фэнмянь недовольно поджал губы.       «Не такой жизни для вас я хотел», — Цзян Фэнмянь чувствовал горечь. Та растеклась во рту в ответ на болезненные спазмы сердца. Мужчина понимал, что не сумел оградить семью от трагедии. Подобное бессилие уничтожало его изнутри.       — Бездействие убивает не хуже меча, дева Ян, — Цзян Фэнмянь на мгновение смежил веки, проглотил подступивший к горлу ком и заставил себя улыбнуться. — Я рад быть со всеми. Понимаю: помощи от меня немного. Зато мне хорошо среди родных и близких.       Он взглянул на обеспокоенную девушку совершенно искренне, не позволил себе кривить душой. Краем глаза Цзян Фэнмянь отметил, как посветлело улыбкой лицо Юнру. Видимо, заклинательница разделяла его чувства.       — Рада это слышать и «спасибо», что позволили вновь почувствовать себя дома, — Ян Мейлин заметно побледнела, но фразу произнесла с улыбкой. — В стенах Пристани Лотоса я обрела спасение.       — Вам не за что благодарить, — Цзян Фэнмянь покачал головой. — Видеть вас среди домочадцев — чистое удовольствие. Моё сердце ликует, ведь жизнь в Пристани Лотоса кипит, как когда-то.       Подобный диалог у него с наследницей клана Ян тоже случался не в первый раз.       Ян Мейлин себя заклинательницей больше не чувствовала и не желала быть, хотя, по утверждению Юнру, сила Золотого Ядра девушки не иссякла. Однако девушка захотела быть обычным человеком и прожить спокойную жизнь без воспоминаний об уничтоженном жестокостью Ордена Солнца родном клане. Оставшись круглой сиротой, без отца и, теперь уже, матери, Ян Мейлин длительное время провела в Облачных Глубинах. В строгости и разумности Ордена Гусу Лань она сумела быстро исцелить раны телесные, но не душевные. Потому, когда пришло приглашение из Пристани Лотоса, с готовностью на него откликнулась. Так Юньмэн стал домом для заклинательницы из клана Ян.       Цзян Фэнмянь опасался задавать вопросы о судьбе Ордена Ян из Мейсян: не хотел бередить старые раны. Хотя об ответах догадывался: Ян Мейлин возвращаться под крышу дома, где родилась и выросла, а ещё перетерпела страшную трагедию, не собиралась. Даже если подобное решение кого-то не устраивало, Цзян Фэнмянь понимал девушку и поддерживал.       «И не один я, надо признать, — губы мужчины сложились в полуулыбку. Радость на лице Бен Йи при виде Ян Мейлин не заметить было сложно. Парень всей душой и сердцем привязался к бывшей заклинательнице. — Он тоже сильно повзрослел».       Цзян Фэнмянь помнил смышлёного и бойкого мальчишку, с обожанием глядевшего на старших товарищей. Его восхищала сила заклинателей. В стремлении стать на них похожим и самому достигнуть высот Бен Йи не жалел себя. Цзян Фэнмянь помнил его прилежание на занятиях и смекалку, которая не раз помогала лёгкому бойцу выигрывать поединки с другими учениками на тренировках. Сейчас же Бен Йи глядел на мир уже недетскими глазами. Молодой заклинатель обрёл стать, какую в том можно было лишь предположить в недавнем прошлом. Уверенный разворот плеч и твёрдая рука показывали в нём воина, а быстрый ум заставлял уважать в нём личность.       «Бен Йи стал прекрасным молодым человеком. Несмотря на суровые времена и жестокие решения, он не растерял природной мягкости. Быть может, именно это поможет ему завоевать растерзанное сердце девы Ян», — Цзян Фэнмянь ничуть не сомневался в увлечённости девушкой адептом Ордена Цзян, он сомневался в ответных чувствах. Ян Мейлин, хотя и открывалась молодому заклинателю больше других, близко не пускала.       «Ну, дело молодое, а время лечит. У Бен Йи достанет настойчивости, а дева Ян не из камня сделана», — Цзян Фэнмянь неосознанно коснулся отворота ханьфу, нащупал под слоем ткани драгоценную заколку для волос. Символ его чувств к почившей супруге, украшение всюду было при нём: согревалось биением его сердца.       Наблюдая за чувствами молодых людей, Цзян Фэнмянь раз за разом ощущал пылавшие в груди собственные чувства. Его любовь к Юй Цзыюань с каждым днём, проведённым в разлуке, становилась, казалось, сильнее. Она тянула сердце невозможностью прикоснуться к любимой, хотя дарила и покой. Цзян Фэнмянь верил ощущениям: Юй Цзыюань была с ним каждый прожитый миг. Заклинательница обладала настолько сильной волей, что даже смерть не сумела бы её удержать, коли та хотела быть с родными. Потому Цзян Фэнмянь не терзался потерей, пусть и скорбел о несбыточных мечтах.       — Разве на сегодня ещё назначены тренировки? Или это гроза? Хотя штормов при ясном небе не случается, — Цзян Фэнмянь чуть усмехнулся, искоса взглянув на девушек.       Смысл фразы пояснять не требовалось: решительная поступь и резкий голос Цзян Чэна, распекавшего нерадивого гонца, слышно было даже в рабочем кабинете Цзян Фэнмяня. Цзян Чэн, очевидно, направлялся к ним, когда его догнал адепт с важным донесением, однако вести, судя по всему, припоздали.       — Тебя мороки заели или зачарованный меч затупился, что ты настолько задержался? — Цзян Чэн ничуть не сдерживался в своём недовольстве. — Такие вести надо приносить в тот же день!       Ответ провинившегося адепта сквозь закрытые двери покоев расслышать не удалось, но того и не требовалось. Реакция присутствующих на следующие фразы Цзян Чэна говорила сама за себя. Цзян Фэнмянь принялся потихоньку посмеиваться, Юнру очаровательно порозовела щеками, а Ян Мейлин, показалось, вся сжалась.       — Только твоя смерть стала бы достаточной причиной для промедления! Не пытайся оправдываться! Коли Глава Не отправляет с депешей, надобно ноги сбить, но доставить в срок!.. Впредь будь внимательнее! В другой раз не допускай задержки! А теперь ступай!       Голос умолк, а ещё через мгновение двери кабинета Цзян Фэнмяня распахнулись, пропуская хмурого, как ночная гроза, Цзян Чэна:       — Отец, доброго дня!       — А-Чэн, день клонится к закату. Были ли причины для твоего гнева? — Цзян Фэнмянь тепло улыбнулся сыну. Видеть его таким, уверенным в себе и деятельным, было приятно. Он во многом напоминал мать.       — Я ждал письмо от Не Минцзюэ с разведданными о перемещении армии Цишань Вэнь ещё вчера. Так что да, причины для гнева были, — Цзян Чэн утвердительно кивнул и оглянулся, наконец, по сторонам.       Цзян Фэнмянь заметил, как сильнее насупились брови заклинателя при взгляде на дрожавшую, словно осиновый лист на ветру, Ян Мейлин и посветлело, совершенно разгладилось лицо, встретившись с ясной улыбкой Юнру. Всякие признаки раздражения Цзян Чэна испарились, точно их никогда и не было, а в глазах появился блеск, какой Цзян Фэнмянь у сына никогда прежде не видел, зато знал у себя. Мужчина помнил, какими чувствами рождалось подобное сияние взгляда. Оттого приятное тепло разлилось на сердце, ведь и названая дочь, Юнру, смотрела на его сына столь же влюблёнными глазами.       Был ли в том обман, и Цзян Фэнмянь принимал желаемое за действительное, подчиняясь собственным фантазиям о любви, или же глаза его не обманывали, не представлялось важным. Он, как и любой отец, хотел счастья своему сыну, а раз уж сердце того осветилось любовью к хорошо знакомой их семье девушке, более того, опытной и сильной заклинательнице, Цзян Фэнмянь не видел поводов для препятствий.        «Думаю, моя госпожа, ты бы тоже не возражала. Знаю: Вэй Аи тебе всегда нравилась. Пусть в том ты бы не призналась ни за что на свете», — Цзян Фэнмянь прищурился, любуясь возникшим в тенях образом почившей супруги, и длинно выдохнул.       Вовсе не о взаимной симпатии сына и названой дочери тревожился Цзян Фэнмянь: его беспокоило неустойчивое душевное состояние Ян Мейлин. Мужчина не переставал благодарить небеса: девушка с каждым днём чувствовала себя всё увереннее, уже не вздрагивала от каждого скрипа. Однако с паническим страхом расправиться было не так-то просто: бояться сильных мужчин Ян Мейлин не перестала. В них она по-прежнему чувствовала угрозу. Вот и сейчас, едва решительный шаг и голос Цзян Чэна послышались из-за двери, девушка весьма ощутимо задрожала. Она, показалось, только усилием воли заставила себя сидеть на месте. Взгляд Ян Мейлин перебегал от двери на окна, будто бы та искала пути побега. Хуже стало, когда недовольный Цзян Чэн появился на пороге: девушка резко подскочила, хотя выбежать у неё не получилось. Крупная фигура заклинателя загородила проход, оттого первозданный ужас мелькнул на лице Ян Мейлин.       За подобной реакцией девушки Цзян Фэнмянь наблюдал уже не в первый раз, потому поспешил прийти ей на помощь:       — Дева Ян, не могли бы вы принести чаю в библиотеку? Чуть позднее мы с вами продолжим разбирать архивы.       — К-конечно, Мастер Цзян, — голос Ян Мейлин подвёл. Слова прозвучали слабыми отголосками, зато взглянула она на него благодарно и стремглав вылетела в двери. Цзян Чэн едва успел отступить в сторону.       — Я её вновь напугал? — заклинатель недоуменно смотрел в спину убегавшей девушке. — Чем в этот раз?       — Тем же, что и в прошлый, — Юнру прикусила улыбку, но та предательски дёргала уголок губ. — Ты бы мог вести себя чуть тише.       — Мне теперь, что же, даже в собственном доме надо следить за собой? Даже в ответ на оплошности адептов? — Цзян Чэн выразительно закатил глаза и помахал свитком, перевязанным серой лентой. Оттиск клановой печати с изображением свирепого вепря подсказывал, что послание пришло из Нечистой Юдоли. — Это письмо, между прочим, действительно важное.       — Оставим это: деве Ян просто нужно время. Всё образуется, — Цзян Фэнмянь на ворчливость сына хмыкнул и указал на бумаги. — Тебя нечасто в это время можно застать в поместье, А-Чэн. Что-то важное в документах?       К вниманию отца и его ласке Цзян Чэн явно не привык. Цзян Фэнмянь отметил порозовевшие скулы сына и его вспыхнувший радостью взгляд. Цзян Чэн в краткий миг из уверенного в себе заклинателя обратился в подростка, искавшего любовь родителя и не знавшего, как реагировать на выказываемую ласку. Цзян Фэнмянь в который уже раз пожалел, что долгие годы сдерживал отцовские чувства. Ему стоило быть смелее с сыном. Однако он жил уверенностью, что Цзян Чэн не примет его таким, открытым. Цзян Чэн рос, сравнивая себя с Вэй Усянем и замечая собственные несовершенства. Цзян Фэнмянь это видел, но не понимал, как объясниться с ним. В этом они с сыном были похожи: обоим не хватало уверенности в себе.       — Да, должно быть важное, — Цзян Чэн замялся на мгновение, помял в руке послание, — но я ещё не смотрел.       — Тогда, быть может, ты пришёл со мной выпить чаю? — Цзян Фэнмяню очень хотелось подойти и обнять сына, но в положительной реакции того он был не уверен. — Пожалуйста, составь мне компанию, иначе твоя названая сестра вновь заставит пить лекарственные отвары.       Юнру сдавленно рассмеялась и занялась чайником:       — Это для вашего же здоровья, дядя Цзян. В холодный период надо укреплять иммунитет. Цзян Чэну, кстати, лекарство тоже будет полезным.       — Нет уж, не стоит беспокоиться, — Цзян Чэн криво усмехнулся. — Твои снадобья замечательные, Вэй Аи, но я, пожалуй, ограничусь чаем.       — Ах так! Тогда я добавлю отвар вам в прямо в чай! — Юнру сверкнула серебряными глазами на веселившихся мужчин, но угрозу не торопилась привести в исполнение.       Чай девушка подала обычный, а заваренные лекарственные травы поставила рядом с Цзян Фэнмянем.       — Ты о чём-то хотел спросить? — после пары пиал душистого чая и медленного разговора о хозяйственных делах поместья Цзян Фэнмянь всё-таки задал важный вопрос. Он был рад видеть сына, однако тот действительно приходил к нему в кабинет нечасто и всегда не без причины.       — Хотел, — Цзян Чэн отставил пустую пиалу. — Сегодня получил письмо от Главы Цзинь. Он пишет о помолвке сестры с Цзинь Цзысюанем.       — О! Да, он написал и мне, — Цзян Фэнмянь тихонько хмыкнул.       — Понял. Тогда не буду объяснять, — по реакции Цзян Чэна было сложно определить, обрадовался ли тот, зато с вопросом заклинатель не стал юлить. — Что ты обо всём этом думаешь?       Цзян Фэнмянь увидел, что Юнру хотела высказать своё мнение, но отчего-то говорить не стала. Она только украдкой вздохнула и вновь взялась за ступку и пестик. Теперь перетирала девушка уже какой-то новый состав. Цзян Фэнмянь смог определить едва ли полдюжины растений.       — По большому счёту, не думаю об этом вовсе, А-Чэн, — мужчина с теплотой подглядел на сына и воспитанницу. Хотя отвечал он на вопрос о родной дочери и её возможном замужестве, подразумевал всех своих детей. — У вас своя голова на плечах имеется, а сердцу любить или нет приказать нельзя. Думаю, А-Ли примет решение самостоятельно. Тебе же, А-Чэн, как Главе клана и брату надлежит прислушаться к нему, ведь речь пойдёт о её счастье.       — Согласен, — Цзян Чэн утвердительно кивнул и поднялся из-за стола. — Именно так и хотел поступить. Не думаю, что вправе вмешиваться и решать судьбу сестры.       — А-Ли — разумная девушка. Она всё сделает правильно, — Цзян Фэнмянь встал вслед за сыном. Тот на протяжении всего чаепития нетерпеливо поглядывал на свиток из Цинхэ Не. Задерживать Главу клана заклинателей в подобных обстоятельствах было бы неправильно.       Подтверждая догадки, Цзян Чэн склонился в уважительном поклоне:       — Меня ждут дела, отец. Спасибо за чай, Вэй Аи.       В почтении к старшим и внутренней уверенности в этот самый момент Цзян Чэн выглядел настолько замечательно, что Цзян Фэнмянь не сдержался. Его ладони сами собой легли на плечи сына и притянули ближе. Почувствовать родное тепло захотелось неожиданно остро:       — Ты вырос замечательным мужчиной, А-Чэн. Я горжусь тобой.       Мужчина ощутил, как замер на мгновение в его объятиях сын, вытянулся струной, но после расслабился. Его ласку приняли — в этом Цзян Фэнмянь разглядел ещё одну маленькую победу. Они открывались друг другу: не как заклинатели, а как отец и сын.       — Спасибо, отец.       Лица Цзян Чэна он видеть не мог, зато в сдавленном голосе расслышал с трудом сдерживаемые эмоции. Точно такие же чувства жгли его глаза.