И все-таки мы вместе!

За эти два дня изменения произошли и у исинэ. У них, если обратиться к специфическим медицинским терминам, наблюдалась устойчивая положительная динамика: у малышей почти полностью восстановилась двигательная и хватательно-исследовательская активность, что их самих чрезвычайно обрадовало, да и изъясняться вслух у близнецов стало получаться гораздо лучше. Теперь они, повизгивая от избытка эмоций, носились, задрав хвостики, то вокруг Молли и Мири, то вокруг Фетти и Линада, то наворачивали круги вокруг сидящего где-нибудь в укромном уголке Амоэра с книжкой в руках, целую кучу которых тот обнаружил у Фе и безумно этому обрадовался. Бирри вообще нравилось наблюдать за бьющей ключом жизнью в Лесных домах. Фе пытался перевести деятельность исинэ в мирное русло, но у него это получалось лишь на непродолжительное время. Мелочь стала настолько активной, что с ней не мог справиться даже он, глава семьи, что уж говорить о рэрди и Линаде! Фе быстро понял всю тщетность своих усилий и попросил всех следить за шкодами, ибо одному это было не под силу. Он боялся, что ничем хорошим всё это не закончится. И предчувствия его не обманули. Буквально через час к нему подлетел Мири со скулящим на руках Скаем, который где-то сильно прищемил длинный хвостик. Лин виновато плёлся следом, это позволило Фе сделать вывод, что без него тут явно не обошлось. Но Скай мужественно молчал и никого не выдал. Сказал, что сам виноват, мол, не рассчитал и за хвостом будет в следующий раз следить лучше. Вечером второго дня, после того как исинэ угомонились в гнезде, Фе приволок им ещё песка, из которого теперь образовалась довольно большая куча, хотя, конечно, до той, что имелась в поместье Лоирэ, ей было далеко. Утром Зорген проснулся оттого, что Мири настойчиво пихал его в бок. ― Зорги, ты только посмотри! ― тихо хихикал он, подталкивая мужа к окну. Фе выглянул и тоже беззвучно рассмеялся. На большой куче сидели счастливые до безобразия исинэ, Фетти, Амоэр и сийю с рабочим инструментом в руках и лапах. Правда, для сийю это был скорее антураж, поскольку те предпочитали всё делать лапами. А Линад в это время притащил два ведра воды для лучшей сцепки песка. Пока почти все обитатели Лесного дома занимались строительной деятельностью, Фе вытащил детский бассейн и заполнил водой, немного её подогрев автономным нагревательным элементом. Исинэ с вершины кучи внимательно наблюдали за его манипуляциями, а потом не выдержали и спросили: «Это нам, папа Фе?» «Вам-вам!» «Здорово. Мы ещё поиграем немного и будем купаться». Спустя примерно час Фе услышал громкие крики: ― Зорген! Они… они туда с головой нырнули! ― донёсся с улицы испуганный голос Амоэра. Глава беспокойного семейства выглянул из окна второго этажа, оттуда всё очень хорошо было видно: под водой, набрав в себя воздух и надув от усердия щёки, плавали исинэ, умело помогая себе хвостиками. ― Они разделись и нырнули туда вниз головой! Я так испугался! ― торопливо объяснил взбудораженный Бирри подошедшему Фе, спрыгнувшему прямо из окна. ― Мне аж нехорошо стало! ― Всё в порядке, не переживай. Наша мелочь умеет плавать и не боится воды. Вон видишь, за ними Линад и Фетти сверху следят. ― А я не умею плавать и до сих пор боюсь заходить в воду, вернее, на глубину, ― честно признался рэрд. ― У нас в саду есть большой бассейн, могу научить, если, конечно, хочешь, ― предложил ему Фе. ― Хочу, ― смутился Амоэр. ― А ещё я хотел сказать о странном ощущении, будто я с Лином связан какой-то непонятной внутренней связью, словно мы с ним братья. Никак не пойму, в чём дело! Фе вздохнул и потёр нос, прикидывая, что сказать Бирри. ― Мы все тебе пытались помочь как могли. Вот восстановишься, обязательно слетай на Мкассу к Вечному дереву, потом опишешь свои ощущения, мне самому интересно. Амоэр не понял, что при этом имелось в виду, но постеснялся переспрашивать скрада. К тому же их прервали исинэ, которые принялись выпрыгивать из воды с диким визгом, брызгаясь во все стороны, при этом досталось и рэрдам, стоящим рядом с бассейном. ― Вы напугали Амоэра. Разве так можно? ― укорил детей Фе. «Мы хотели показать, что умеем плавать и нырять». ― Они умеют мысленно разговаривать! Надо же, какие молодцы! А как они научились? ― заинтересовался Бирри. ― Зорген с ними с первых дней пытался разговаривать, ― объяснил подошедший к ним Линад. ― Ты так хорошо услышал, что они мне сказали? ― спросил заинтригованный Фе. ― Да, достаточно отчётливо. ― Есть! Хотим есть! ― теперь исинэ изъяснялись вслух чёткими, короткими фразами. ― У меня всё готово, ― высунулся из окна Мири, ― можете идти к столу. После сытного обеда все завалились спать: и рэрди, и дети, и Бирри. Фе с облегчением вздохнул и занялся своими делами. Он зашёл в Комплекс и, набрав пароль, оказался в чужом личном кабинете. Открыл папку с жутким названием, раздирающим всё внутри: «Тому, кто нашёл мою могилу». Зорген читал письма, и слёзы текли по его щекам. «Брант… Брант… Ты так близко и в то же время так далеко…» Фе некоторое время сидел, закрыв отчаянно слезящиеся глаза, потом собрался с духом и стал писать ответ: «Привет, мой собрат по духу и оружию! Ты не представляешь, как я счастлив, что ты вернулся в мир живых, хоть это и нечестно по отношению к твоему брату, которого я никогда не видел, только слышал о нём. Мне очень хотелось бы встретиться с тобой, поговорить, потолкаться как раньше, помнишь? Посмеяться, как мы смеялись, когда были молодыми и наивными мечтателями. Но прости меня, я не могу. Всё, на что я сейчас готов, это написать тебе письмо. Если хочешь, мы можем переписываться. Я не хочу подставлять свою семью, которая у меня есть в этом мире, в отличие от прошлой жизни. Здесь мой дом, которого у меня никогда прежде не было ― то не хватало денег, то не давали разрешения. У меня куча дел и обязательств, которые удерживают от этого шага. Не могу даже представить реакцию окружающих на возможное изменение моего статуса. Все, с кем у меня был разговор на эту тему, согласны, что надо оставить всё как есть. Прости, Брант. Я думал, умру прямо там, на найденном надгробии, так было плохо. Мне и сейчас не верится, что ты жив и здоров. Я всё ещё боюсь поверить в это и вновь тебя потерять. Рад, что у тебя всё хорошо, что ты встретил свою половинку. Не расстраивайся, у вас всё еще впереди, и дети в том числе. Не торопи события. Наверное, твой рэрди просто не готов. Я только не понял, где ты живёшь. На Каэрэ? И чем занимаешься? Кто ещё вернулся из наших? Я занимаюсь всё тем же, что и раньше, и живу, как ты уже, наверное, понял, в Анклавах, где по возможности пытаюсь изменить наш мир к лучшему. Шучу. У меня муж-рэрди, у нас равный брак, двое малышей, есть ещё двое внебрачных детишек. Вот так получилось у меня бестолково, но это отдельная история. И ещё воспитанник, ему девять лет. Последнее время я веду активную общественную жизнь, что для меня абсолютно нехарактерно. Пишу тебе, будто отчитываюсь о проделанной работе. Я опять возвращаюсь к наболевшему ― если пойду на контакт с вами, то даже не представляю последствий, как это отразится на мне, на моей семье и детях. На себя мне плевать, не привыкать, но не на судьбу близких мне существ. Я не могу столь резко изменить их устоявшуюся и предопределенную жизнь, считаю, это ни к чему хорошему не приведёт, и не имею на это никакого права. Не знаю, сможешь ли ты принять мой выбор? Но пока он таков ― я не готов к контакту с вами, может, если бы это случилось лет семь назад, то воспринялось бы мною по-другому, но не сейчас. Может, чуть позже я решусь на встречу с тобой где-нибудь на окраине, не привлекая лишнего к себе внимания, например, на побережье в одной из тихих зон отдыха. Единственное, о чём я тебя прошу, ― не требовать признания, кто я такой, моего настоящего имени. Понимаешь, у меня здесь новая жизнь, другое имя, да всё другое. Я почти забыл себя того, кем когда-то был в далёком прошлом. Искренне рад, что ты жив. Потому что, когда нашёл на Визуу твою могилу, испытал шок. Я уже хоронил тебя, Брант, понимаешь? Это всё, что я могу и хочу сказать. Для меня это более чем достаточно. Если ты откажешься общаться со мной, я всё пойму и приму твоё решение как должное. Это твоё право. Не прощаюсь с тобой, говорю, как земы, ― до свидания!» Фе сохранил своё послание в той же папке и закрыл личный кабинет Бранта. Потёр лицо, зажмурился. «Как же в моей жизни получается всё замысловато и непросто!» Едва он вышел в коридор, как увидел несущихся к нему сломя голову возбуждённых исинэ. — Сь! Сь! Папа! Папа, там Сь! Пойдём! Пойдём скорее! ― И они потащили недоумевающего Фе к окну. Он выглянул наружу. Перед домом стоял растерянный Василий с большой сумкой через плечо. Он недоумённо озирался, словно не мог понять, куда все делись. ― Вася! С ума сойти! Какие люди к нам в гости пожаловали! ― обрадовался Фе неожиданному гостю. И в очередной раз перемахнул через окно второго этажа, мягко приземлившись перед земом. ― Ничего себе прыжок! Не хуже кошки, спецназовец имперский! Мне показалось, или ты ещё больше раздался в плечах? ― Показалось. Я уже века три в одном весе и размере! ― расхохотался скрад. ― А… а сколько тебе лет, если не секрет? ― Почти пятьсот, скоро юбилей справлять будем, готовьтесь! ― Да ладно, ты, наверное, шутишь! Для пятисотлетнего ты выглядишь очень даже живенько. ― Нет, не шутит! ― Из-за угла выскочил Мири, тоже взбаламученный исинэ. ― Привет, Васенька! Как здорово, что ты приехал! Ты один или… ― Один. Катрин в положении. Куда ей ехать в такую даль да ещё в лес? ― К нам теперь можно через любой Храм добраться, только надо заранее связаться или с нами, или с анклавной регслужбой, чтобы пропустили на Ойлуру, ― выдал последнюю новость Мири. ― Здорово! ― Ты никак женился? ― улыбнулся Фе. ― Да. Правда, всё получилось так сумбурно… Свадьбы как таковой и не было. ― Слушай, я не понял… Что-то все разговоры о вашей вакцинации затихли. Что всё-таки решили ваши власти? ― А ты не знаешь? Постановили, что для старшего поколения ― добровольная вакцинация, детям до десяти лет ― обязательная прививка, желание родителей даже не учитывается. Для более старших детей ― с учётом их личного желания. У нас уже вторая волна вакцинации идёт. Мы с Катрин в числе первых её сделали, ― засмущался Василий. ― Ой какие вы молодцы! Ладно, хватит болтать, вижу ― устал с дороги, давай отведу тебя к целебному источнику. Мири, дай полотенце и чистую одежду. Не возражай, пойдём, это недалеко. А вечером организую баньку. С веничками из бириссы! Хотел было ветки священного дерева ири использовать, так не дали, паразиты! ― Сам ты паразит! ― замахнулся Мири принесённым полотенцем на мужа. ― Как ты только мог такое даже помыслить ― тронуть наше священное дерево?! Через час Фе с отдохнувшим и посвежевшим Василием, устроившись со всеми удобствами в садовой беседке, неспешно пил чай с привезёнными и местными сладостями. ― Как тут у тебя всё капитально, с размахом! Никогда бы не подумал, что можно посреди дремучего леса жить так комфортно, ― уже под вечер рассуждал зем, сидя на знаменитом обрыве, с восторгом озирая окрестности. ― Ты ещё нашу зиму не видел! ― А на Ойлуре и зима бывает? Никогда бы не подумал. ― Ещё какая! Целых шесть месяцев, снегу по крышу! Правда, раз в шесть лет. Поэтому успеваем соскучиться. ― Ничего себе зима! Хочу посмотреть! ― Какие теперь твои годы? Увидишь. Слушай, Вась, а есть такие, кто отказался от вакцинации? ― Почти нет. Сначала большинство восприняло вакцинацию с энтузиазмом, потом народ поостыл. А вот когда услышали и увидели, что больные, даже находящиеся при смерти, выздоравливают, тут уж все захотели. Даже мой дед. Уж как бубнил, а сделал! Теперь ходит и любуется на себя в зеркало, только жалеет, что бабуля не дожила. У нас, знаешь, как вакцину вашу прозвали? Вакцина Ферехт или просто Фе-вакцина, ― засмеялся зем, видя обалдевшее лицо Зоргена. ― А скрады как там поживают? ― решил сменить тему разговора смутившийся Фе. ― У них всё в порядке. Мы наконец определились с территориями, понасоставляли договоров разных как у вас, в Анклавах, и все успокоились. Правда, надолго ли, не знаю. Между прочим, скрады тебя в гости ждут не дождутся. ― Да, я помню, что обещал приехать. ― А исинэ-то как изменились! Я их лишь по глазам узнал. ― Да, растут. Ну что, пойдём обратно? ― Давай ещё немного посидим? Смотри, красота-то какая! ― остановил Зоргена Василий, с наслаждением вдыхая хвойный, пряный запах многовекового леса.