***
Толстая папка с квартальным отчётом, который предоставил бухгалтерский отдел, выглядела пугающе: несколько сотен листов с таблицами, цифрами и схемами. Рядом лежал планшет с электронной версией. Проверка займёт целый день, и, скорее всего, придётся задержаться, чего я совершенно не хочу. Возьму на дом. С чашкой горячего чая в уютной атмосфере работается значительно легче. Обед я практически пропустила. Одна из коллег похлопала по плечу, указав рукой на часы. Я слишком сосредоточилась на отчёте, умудрившись одновременно отвечать на звонки из отдела продаж, и не заметила, как пролетело несколько часов. Спина из-за неправильной осанки неприятно ныла. Что там Коннор говорил про массаж? Хватит ли мне смелости попросить его? Воспоминания о прошедшем вечере накатили волной смущения, отозвавшейся приятными мурашками по позвоночнику. То, что андроид вытворял с моей головой, просто не поддается описанию. Я таяла в его руках, выгибаясь на ласки… Это лучше любого поцелуя в кино и постельных сцен в романах: завлекающие своей темнотой глаза напротив, лукавая улыбка, довольная и самоуверенная, твёрдая грудь под ладонями, вздымающаяся от искусственного дыхания, потеплевшей волной щекочущего кожу шеи… И удовольствие. Чистое, яркое, с нотками домашнего уюта и искренней детской радости. — Эй, ты в порядке? — встретилась взглядом с обеспокоенными голубыми глазами. Невысокая девушка поддержала меня за руку и нажала на кнопку автомата. Газировка перестала литься в переполненный стакан. Я осмотрела небольшую лужицу у носков своих туфель, поймала взгляды коллег, полные удивления… Ох! — Простите, — подхватив салфетки с ближайшего столика, наклонилась к полу. Вот до чего могут довести мысли и недостаток сна. Совсем голову потеряла? Дома впечатлений не хватает? — Я просто… — Влюблённость — дело неподконтрольное, — лукаво подмигнула девушка, понимающе закивав головой. Короткие светлые пряди с рыжим отливом перекинулись со спины на грудь. — Постоянно витаешь в облаках, думаешь о нём с тоскливым вздохом… Выныривай из своего мира и возвращайся в реальность, а то потоп устроишь! — Она повернулась, обращаясь к переполненному сотрудниками фойе. Слышался заразный смех и хихиканье. — Кто жаждет сладкой смерти в объятьях газировки? Нет-нет-нет! Я ведь думала о… Это фиаско, Лилиан.***
— Ладно тебе, — она плюхнулась на стул рядом со мной и шумно вскрыла трубочку на пачке сока, — пошутила же. Ты так задумалась, что я испугалась даже. Меня, кстати, зовут Венди. Я из отдела программирования. А ты? — Л-лилиан, — поднимать взгляд было неловко. Сотрудники косились на меня с добродушными усмешками. Хотелось сбежать обратно в офис, даже голод отступил. — Из отдела аналитики. — Лилиан? — всё же посмотрев на собеседницу, наткнулась на удивлённо приподнятые брови девушки. Она задумчиво пожевала трубочку, потом, облизнув губы, схватилась за толстый сэндвич и вновь перевела на меня взгляд. — Лилиан Грей? Это ты в Канаду ездила контракт заключать? Кивнула. — Ну, спасибо за дополнительную работку! — прищурилась Венди, а потом, заметив нарастающий испуг на моём лице, рассмеялась, выставив ладонь перед собой. — Спокойно! Просто шучу! Я обхватила пальцами прохладный стакан с газировкой и выпустила задержавшийся в лёгких воздух. Совсем сама не своя! С Венди мы разговорились. За час обеденного перерыва успели и похихикать, и обсудить коллег заговорщическим шёпотом, и задуматься о грядущем, а потом договорились встретиться завтра и даже обменялись номерами. Мне понравилось с ней общаться. Открытая, жизнерадостная, весёлая… Девушка постоянно шутила и не прятала взгляд. На звонке у неё стоит хэви-металл. Моя полная противоположность. Правильно говорят, что притягиваются. Домой я вернулась довольно уставшая, но в приподнятом настроении. Открыла дверь ключом, обняла счастливо виляющего хвостом Грея… Судя по едва заметному запаху снега, он недавно вернулся с прогулки. Об этом говорила и холодная на ощупь шерсть. Завтра с ним пойду я — не спихивать же все обязанности на… — С возвращением, Лилиан, — Коннор встретил меня ласковой улыбкой, показавшись из кухни, и я не могла не улыбнуться в ответ. — Ужин почти готов. Ты сегодня припозднилась. — Много работы, — повесив пальто на крючок, подхватила сумку и заспешила в спальню, — пришлось даже на дом взять. Пока переодевалась, напевала какую-то странную незатейливую мелодию. Посмотрела в зеркало, счастливо улыбнувшись, и добралась до кухни. В воздухе витал аромат спагетти с томатной пастой. Коннор поставил на стол чашку чая и тарелку, передал мне вилку… И я упала в бездну гастрономического оргазма. Господи, он идеален, чёрт возьми, во всём! Даже спагетти готовит как бог! — Вкушно, — с набитым ртом произнесла я. Андроид, стоявший за моим плечом в отутюженном пиджаке, приподнял уголки губ, сводя руки за спину. Поза заставила сердце болезненно сжаться. Он всегда так стоит, когда я ем или что-то делаю. Знаю, что это прописано его программой, но… Это неправильно. Почему я задумалась об этом только сейчас? — Я заказал доставку булочек с корицей, — Коннор чуть наклонился, переводя на меня взгляд. Щеки вспыхнули от близости, а по спине прошли мурашки, когда сознание услужливо подкинуло картинку того, что он со мной вчера творил. Как же я рада, что это просто массаж! — Мистер Грей намекнул, что Вы очень их любите. — Да, люблю, — закивала я. Возможно, это подходящий момент чтобы задать давно мучивший меня вопрос. — А почему ты, кстати, используешь парфюм Джона? — При первой встрече для меня было важно наладить контакт с тобой, — Коннор выпрямился, но продолжал неотрывно смотреть мне в глаза. — Мистер Грей сам предложил. Сказал, что этот запах тебя успокаивает. Он не хотел напугать свою сестру, хоть и понимал, что такой подарок, как я, довольно необычен. Уставилась в тёмно-карие глаза. Он говорит о себе, как о подарке? Коннор, ты серьёзно? Когда приходил мастер, я видела как тебе неспокойно, а сейчас ты изображаешь из себя послушного андроида? Почему? — Ты правда относишься к себе, как… к моему подарку? — тихо прошептала я. Он наклонил голову, открывая вид на светящийся голубым диод, и кивнул. Уверенно. — Я ведь оформлен на твоё имя, — Коннор улыбнулся. Самая фальшивая улыбка из всех, что он когда-либо мне дарил. От неё сердце не ухает в груди, не сбивается дыхание, не краснеют щёки. Такая улыбка приносит только противную горечь во рту. — Ты моя хозяйка. — Это говоришь ты или… твоя программа? — я вновь заглянула в его глаза в надежде уловить малейший отголосок настоящих эмоций, а не искусную эмуляцию. Нет, отказываюсь верить! Ты ведь так искренне обнял меня той ночью! А вчера… — Нет «меня» или «моей программы», Лилиан, — он вновь улыбнулся. Покровительственно. Сердце сжалось, громко стукнувшись о грудную клетку. — Я и есть программа, которая выполняет задачи. Не стала ничего отвечать. Спагетти больше не казались такими вкусными, пугая нечеловеческой идеальностью. Андроиды всё делают по инструкции. У них не может быть оплошностей, не может быть ошибок. Сломавшийся тостер или кофеварку в современных реалиях общества потребления не отправляют на починку — их заменяют. Может ли быть, что Коннор боится этого, и все слова о программе вызваны обычным желанием жить, скрытым за попыткой убедить меня в его полной работоспособности? Или я всё придумываю, страстно мечтая оказаться правой? Могли ли мне просто почудится столь яркие, живые эмоции на его лице? Он ведь передовой прототип с совершенной эмуляцией… — Ли… Коннор явно хотел что-то спросить, когда я закрыла перед его носом дверь спальни и сползла на пол, обнимая Грея. Пёс заскулил, поджал хвост и подлез под руку, норовя ткнуться носом в шею и щёку. А потом слизнул с моего подбородка одинокую, горькую слезу. От окрылённости, навеянной вечером, не осталось ни следа. Я чувствовала себя разбитой и потерянной. Почему-то именно этот момент выбрал брат, чтобы позвонить. Я была рада слышать Джона и его взволнованный щебет о проведённом с Тессой времени. Мужчине удалось отвязаться от работы и побыть, наконец, с семьей. Они ездили на один из канадских курортов у границы и, кажется, хорошо отдохнули. — С тобой всё в порядке? — слышался счастливый голос в динамике смарт-браслета. — Подарок работает исправно? Даёт тебе ночью хоть немного выспаться? Я рвано выдохнула, прерывая звонок, и закрыла руками рот, пытаясь подавить всхлипы. Слова брата как удар под дых: живот скрутило, сердце болезненно кольнуло, будто в него воткнули штык. Холодный, острый и безжалостный. Подарок. Кофеварка, тостер, пылесос или андроид — всё равно. Всем всё равно! Почему я не могу быть такой, как все? Почему упорно пытаюсь искать то, чего нет и никогда не будет? Я сошла с ума? Перестала осознавать реальность? Грей испуганно тявкнул. За дверью едва слышно позвал Коннор, но я не ответила, пряча лицо в длинной шерсти друга, а потом, собравшись с силами, побрела в ванну. Зеркало отразило уставшее лицо с красными, опухшими от слёз глазами. В дверь настойчиво постучали. Я игнорировала, отмокая в ванне. Потом, закончив с купанием, достала из сумки толстую папку, планшет, еженедельник и села за стол, включая компьютер. Грей разместился у ног, ткнувшись мокрым носом в лодыжки, и засопел, а я, выждав несколько секунд, включила подаренный братом ночник. Перемигивание медленно плывущих по комнате бледно-голубых звёзд успокаивало. Фоном послышался дверной звонок, приглушенные голоса и последующий за этим хлопок. А вот и булочки, только никакого желания есть их у меня нет. Я не хочу ни о чём думать. И Коннора видеть не хочу. Поскорее бы заснуть и забыть этот вечер, как страшный сон. Утром, надеюсь, станет легче. Джону я отписалась. Извинилась за прерванный разговор, сославшись на внезапный звонок с работы. Потом сочинила длинное письмо родителям. Это был один из тех редких моментов, когда я им бессовестно врала. Врала, что всё хорошо. Врала, что рада такому «подарку» и давно перестала скучать длинными ночами. Иллюзия счастья не притягивает извечные вопросы, верно? Чувство разбитости и отрешённости усиливалось с каждым звуком механических часов из гостиной, оглушающие щелчки которых были слышны даже через плотно закрытую дверь спальни. Они будто отмеряли лимит моего терпения, и что-то в груди синхронно с ними давило, накатывало, оглушало. Я поймала себя на том, что несколько минут просто смотрела в никуда, катая по столу электронную ручку. Нет, так продолжаться не может. У меня есть работа, которую нужно доделать. Это — лучший способ отвлечься от мыслей. Шумно выдохнув, активировала компьютер, успевшей уйти в спящий режим, и схватилась за ручку, погружаясь с головой в цифры, диаграммы и графики. Отвела взгляд от документов, когда смарт-браслет вывел на экран пугающее число. Половина второго? Ещё раз перепроверила отчёт. Кипа бумаг теперь была усеяна разноцветными стикерами, а в электронной версии ровный текст в некоторых местах приобрёл красочный алый оттенок с громоздкими, развёрнутыми комментариями на высвечивающихся полях. Хоть немного почувствовала удовлетворение. Грей под ногами шумно сопел, перевернулся на спину, прижимая лапы к животу. Я провела рукой по мягкой шерсти, слабо улыбнулась в ответ на заразное зевание пса и стала собирать устроенный на столе бардак. В дверь снова постучали. — Лилиан, можно войти? — послышался тихий голос Коннора. Вот там пусть и стоит. Я всё еще не хочу его видеть. Глупое детское желание сбежать от проблемы, но... Грей внезапно поднялся с места, посмотрел на дверь, потом перевёл взгляд на меня и мотнул головой в сторону прохода. В ясно-серых глазах читалось непонимание. Пес царапнул когтями дерево и заскулил. Хочет выйти? Или… просит меня впустить Коннора? Надеюсь, что первое. Пришлось подняться. Стоило мне открыть дверь, Грей метнулся в гостиную, а андроид, отступивший в сторону, встрепенулся и поймал мой взгляд. В тёмно-карих глазах опять плясали яркие золотые блики света, такие удивительные и красивые… Я никогда не перестану им любоваться, но теперь в груди что-то больно сжимается вместе с прочно засевшим в сердце смущением. И это чувство мне незнакомо. — Лилиан, — тихо позвал Коннор. Треугольник на идеально выглаженном пиджаке мигнул вместе с надписью модели на груди. Диод светился небесно-голубым, придавая его коже лёгкий, холодный блик. Металлический. — Да? — устало выдохнула я. Что он хочет мне сказать? Что это программа? Что все эмоции на его лице — лишь великолепная эмуляция? Сама прекрасно знаю. «Киберлайф», я вас, черт возьми, ненавижу! Как можно создавать столь похожих на людей существ? Они ведь как живые… Поджала губы. Да, живые. Живые, но... машины. — Можно личный вопрос? — всё так же тихо спросил Коннор. Опустил взгляд, протянул руку к своему запястью, поправив манжет рубашки, выглядывающей из-под рукава пиджака, а потом чуть повёл плечами, будто в нерешительности. В его глазах что-то мелькнуло, такое… родное. Помотала головой. Опять за своё? Снова пытаюсь увидеть в программе настоящие эмоции? Возьми себя в руки, Лилиан. Ты не в научно-фантастическом фильме, где роботы внезапно обретают собственную волю и требуют равные права с людьми. — Нет? — уголки его рта, готовые приподняться в мягкой улыбке, стремительно опустились. Коннор прикусил губу, явно не зная, куда деть руки: то сложит перед собой, то опустит вдоль тела, то уберёт за спину. Взгляд смотрел в пол, словно он боялся на меня взглянуть. Так обычно ведут себя провинившиеся дети. — Спрашивай, что хотел, — мягкий ответ растворился в полутьме вместе с отключившимся в коридоре светом, перестающим реагировать на движение. Остался только монитор компьютера, разбрасывающий белые отсветы, и ночник со звёздным небом. Нет. Из нас двоих только я веду себя как ребёнок. Коннор не виноват в том, что в моём человеческом мозге столь много мыслей и чувств, противоречивых, бурных и хаотичных. Он действует в рамках заложенной программы, а я упорно пытаюсь доказать себе, что за пластиком в его груди есть нечто большее, чем перекачивающий тириум насос. Это иррационально. Как и большинство человеческих поступков, впрочем. Какая ирония. — Почему ты расстроена? — Он заметно оживился, вскидывая взгляд. Даже качнулся вперёд, делая лёгкий шаг навстречу. — Мои слова обидели тебя? Я что-то сделал не так? Я смотрела прямо в привычно затягивающую меня бездну, тонула в глубине завораживающих омутов, в полутьме кажущихся почти чёрными. Светло-голубой диод сверкал вместе с тысячами бледно-голубых огоньков, проплывающих по стенам и мебели, и эти искры отражались в его глазах, теряясь в беспросветной темноте и придавая ей таинственное, мистическое, чарующее сияние. Почему даже в этом я вижу нечто живое? Почему всё ещё отказываюсь верить, несмотря на доводы разума и логику? Что со мной не так? Неизвестное чувство, зародившееся в душе, разрослось, превратившись в колючую проволоку, сжавшую в тисках сердце. Именно оно заставило меня резко выдохнуть самые страшные и оглушающие в этом мире слова. — Тебе не понять. Ты ведь… машина, Коннор. Пробило на дрожь. К горлу мгновенно подскочил противный, горький ком, который я с трудом сглотнула, а потом обхватила себя руками, пытаясь хоть немного сбавить накал бушующих в груди чувств. Сразу стало зябко, словно в комнату ворвалась ночная метель и в мгновенье ока растворила холодным снегом теплоту уютного дома. А Коннор молчал. Смотрел на меня так потерянно, так непонимающе, так удивлённо и… расстроенно? Снова эти эмоции. Или… Всё же эмуляция? Я не понимаю! — Ты можешь рассказать мне? — хрипло прошептал андроид, делая ещё один шаг навстречу, и я невольно подняла голову, вновь заглядывая в его глаза. Сердце громко стукнулось о рёбра с хрустом, прорываясь сквозь колючки и разбивая невидимую стену отчуждения, которую я старательно пыталась возвести. Вместо ответа протянула к нему руку. Коннор почти одновременно со мной поднял свою ладонь, касаясь меня прохладными пальцами. Я перехватила его запястье, чуть сдвинув ворот объёмного свитера, и приложила его руку к своей груди. Туда, где трепетало сердце. — Ты слышишь его? Он кивнул, чуть приоткрывая рот. Тёмные брови удивлённо приподнялись вверх. В полутьме морщинок на его лбу почти не видно, но уверена, что они появились. — Я живая, Коннор. Он всё ещё смотрел удивлённо и потерянно, совершенно, видимо, не понимая, что я делаю. Если честно, сама не знаю. Усталость стремительно нарастала, и я просто позволила себе делать то, что считаю нужным. Делать то, что хочу. Даже если об этом придётся пожалеть… Это будет завтра. — Человек — не только набор органики, — собственный голос казался совершенно незнакомым, с сиплыми нотками и мягким, текучим тембром. — Человек — это душа. Я положила руку на его грудь, сдвигая полы пиджака и идеально завязанный галстук. Диод засиял, став одной из самых ярких звёзд среди бесконечного полотна проецируемых небес. Коннор опустил взгляд на мои пальцы, сжимающие ткань его рубашки, а потом вновь вскинул его. В расширенных глазах плескался целый калейдоскоп эмоций: растерянность, изумление, восторг… — Твоё сердце тоже бьётся. Слышишь? Он медленно кивнул, не отрывая взгляда. Я по-прежнему тонула в тёмной глубине напротив, но почему-то почувствовала себя легче. Неприятное незнакомое чувство, сжимающие в тисках грудь, резко отступило, и вдруг пришло осознание, что я поступаю правильно. — Наверно, это нерационально и даже глупо, но… — сглотнула — …я верю, что в тебе есть нечто… большее, чем программа. Я верю, что… Что у тебя есть душа, Коннор. Я хочу верить, что она у тебя есть. Неспешно убрала руку, оставив ту безвольно висеть вдоль тела. Он тоже убрал свою, почти уронил, стремительно отдёрнув. И всё ещё смотрел на меня сияющими глазами. Я ждала его ответа, ожидая услышать возражение, готовилась оборвать разговор, но… Он по-прежнему молчал. В комнате раздался громкий стук внезапно усилившего напор тириумного насоса, бьющегося в унисон с моим гулко ударяющимся о рёбра сердцем. Грудь Коннора засветилась, переливаясь лазурно-голубым, и среди тысяч проекций медленно проплывающих звёзд ярко засиял алыми бликами жёлтый диод. Как крошечный огонёк пламени в холодной, бескрайней Вселенной.