If you think love is blind

Холодный порыв ветра попытался сдернуть с плеч шелковый шарф. Я запахнула полы пальто и, ускорив шаг, толкнула дверцу круглосуточной забегаловки. Выбрав самый дальний столик, устало свалилась в мягкое кресло, проведя рукой по сенсорной панели на столе. «Большой латте и карри-рис», — озвучил механический голос. Выдохнув, откинулась на спинку, переводя взгляд на панорамное окно. Небольшая улица в лужах, отражающих дома, неоновые вывески и мигающие фонари, а также припаркованные машины и часть виднеющегося парка в тенях от деревьев казалась пустой и тихой. Небо над Детройтом было по-прежнему хмурым, клубилось свинцовыми тучами и скрывало за тёмной дымкой далекие шпили небоскребов. Провела дрожащими руками по лицу. В сравнении с холодными каплями пота, скатывающимися по вискам, ладони обжигали, но обжигали не так, как рой мыслей, проносящейся в голове. Стянула пальто, размотала шарф, бросив на подлокотник соседнего кресла. Из зеркала, прикреплённого к колонне, у которой стоял столик, на меня смотрело покрасневшими глазами уставшее, измотанное отражение с синяками у нижних век и побелевшими, сухими губами. Но моё состояние по сравнению с состоянием Джона ничто. Брат выглядел плохо. От обилия ссадин, синяков и кровоподтёков на лице, шее и руках хотелось невольно вскрикнуть, что я и сделала. Вся одежда мужчины была изорвана и перепачкана, а едкий запах сигарет и алкоголя невольно подтолкнул к горлу противный ком отвращения. Но это тоже ничто. Хуже было смотреть в потухшие серебристо-серые глаза и видеть в них пустоту. Бездонную, безликую и бездушную. Джон ничего не сказал. Только приобнял за талию, когда мы ворвались в камеру, опёрся на меня и, прихрамывая, потянулся к выходу. Коннор подхватил мужчину с другого бока, вызвал такси на адрес рабочей квартиры-студии, и мы заспешили к парковке. Ричард увязался следом. Его присутствие я заметила лишь по протянутой руке на двери парадной. В квартире царил хаос. По полу были разбросаны документы, одежда и… стекло. Много стекла. Оно хрустело под ногами, блестя в отсветах молний в полутьме, и, казалось, резало взгляд. Раздробленные рамки, разбитые статуэтки и посуда, сломанные стулья и техника дополняли картину среди разноцветных, истерзанных на куски фотографий. Я с ужасом осматривала гостиную и тщетно пыталась взять себя в руки. Стало по-настоящему страшно. Страшно за родного человека, который за одну ночь превратился в бледную тень себя. Я смутно помню, как стягивала с Джона одежду и обрабатывала раны, накидывая на голую спину цветастый плед, привезённый родителями из Индии. Все мысли занимало только беспокойство о брате, о том, как он безучастно смотрит на разворачивающуюся за окном непогоду и продолжает молчать. Это заставляло сердце испуганно сжиматься, давя тяжким грузом на ребра. — Мистеру Грею нужно поесть, — диод Ричарда, как и Коннора, в темноте казался неуместно ярким жёлтым пятном. — Иначе может наступить обезвоживание. Коннор предложил приготовить рисовый суп и, утянув Ричарда за собой, скрылся на кухне. Я осталась одна с Джоном. Обняла мужчину, коснувшись губами макушки и, пытаясь чем-то занять руки, чтобы отвлечься, подошла к голому каркасу стеклянного стола, принявшись разбирать бумаги. Чертежи, отчёты с логотипом «Киберлайф», документы… И большой ком из листов. Брат тогда впервые посмотрел мне в глаза. Я развернула измятую бумагу, распрямила, и застыла, вчитываясь в слова.

«Уважаемый мистер Грей!

Были получены результаты Вашего обследования в рамках программы социальных гарантий для сотрудников «Киберлайф». Вынуждены сообщить, что анализ Вашей крови показал наличие продуктов распада тириума в плазме (4,7%). Общий цифровой рентген внутренних органов свидетельствует о некритической интоксикации. Также были выявлены значительные нарушения в репродуктивной системе. С сожалением сообщаем, что Вы не можете иметь детей из-за недостаточной выработки гормонов. Настоятельно советуем воздержаться от дальнейшего контакта с природным тириумом и работы в технических отделах…»

— Что… это? — сипло выдавила я. Джон не ответил, вновь переводя взгляд на окно. Его плечи дрожали. Я развернула второй лист.

Повторный запрос в генетическую лабораторию на проверку отцовства

Заявитель: Джон Уоллис Грей. Мать: Тесса Грей Совпадение по ДНК: 0%. У меня просто не нашлось слов. Я стояла напротив брата, открывая и закрывая рот. Тесса беременна, но ребёнок не от Джона?! Джон болен и не может иметь детей?! Какого…?! Опустилась на диван, пытаясь прийти в себя от потрясения. Пальцы сжали бумагу. К горлу подкатил тугой ком, который с трудом, но сглотнула. А брат впервые за прошедший час заговорил. И подавленный, хриплый голос с оттенками равнодушного отчаяния выворачивал всё внутри. Он говорил долго, стараясь сухо перечислять факты, но эмоции всё брали вверх. В Канаде Тесса сказала что беременна, и Джон надеялся, что врачи ошиблись. Они только-только вернулись в Детройт, и, чтобы отметить радостную новость, брат решил устроить жене сюрприз. Взял выходной на день раньше, но… застал Тессу в постели с любовником. Его лучшим другом. Тогда-то вся правда и раскрылась. Тесса, устав, видимо, от лжи, вывалила на Джона всё, что было на душе: и про фальшивый тест на отцовство, и про три года тайных отношений, и про то, что брата никогда не любила, а замуж вышла из-за денег, о которых, будучи рожденной в неблагополучной семье, мечтала день и ночь. — А я… верил, — Джон оскалился в сумасшедшей, надломленной улыбке. Самообладание окончательно рухнуло, оставляя в голове громкий звон невидимого стекла. — Я верил! Как идиот верил! Он схватился за меня побелевшими пальцами, пряча лицо на плече, и обнял так крепко, что воздух выдавило из лёгких. Я шумно всхлипнула, не в силах больше сдерживать слезы, и плакала вместе с ним. А он кричал. Кричал надрывно. Иногда беззвучно, иногда с хрипом, и вся та боль, что была в нечеловеческом звуке из глубин израненной души заставляла естество скручиваться от колющего спазма. Я шептала ему на ухо какой-то бред, ласково перебирая засаленные пряди волос, и в какой-то момент вспомнила песню, что давным-давно слышала в детстве. Hold on just a little while longer… Я постаралась абстрагироваться от случившегося, вспоминая далёкую страну, где под тенью зеленых яблонь церковного сада бабушка в бело-черном одеянии пела древнюю евангельскую песню. Её высокий голос с фоновым шелестом листьев и тихим весенним ветром рождал ощущение нежной ласки окружающего мира и… свободы. Тогда он дарил утешение, стремясь научить верить в лучшее. Я хотела вернуть Джону это чувство. …Everything will be alright… Брат прислушался с первых слов. Замер, громко прокашлявшись, и вновь сжал в объятьях. Я гладила руками его плечи и спину, чувствуя, как твёрдые, напряжённые мышцы расслабляются. В какой-то момент мужчина окончательно обмяк, шумно дыша мне в шею, и начал тихо подпевать. …Fight on just a little while longer… Бушующая за окном непогода усиливалась. Дождь с силой ударял в окна, стекая длинными ручейками по стеклу. Извилистые молнии сверкали у горизонта, оттеняя хмурые, тяжёлые тучи. Блики города за сплошной стеной из воды казались размытыми пятнами, двоились, искрились и угасали, вспыхивая вновь. Слышался шум машин, отголоски грома… А я продолжала петь, стараясь вложить в слова все эмоции, что бушевали тогда в груди. …Everything will be alright… Хруст стекла на мгновение отвлёк меня во время очередной паузы. Надрывно выдохнув, Джон первым продолжил следующий куплет, и я подхватила за ним, заглядывая в расширенные глаза. Коннор стоял чуть поодаль от дивана. Золотая подсветка мелких лампочек, развешенных под балками над небольшой кухней, играла отсветами в глубине тёмно-карих омутов. Он приоткрыл рот, смотря на меня со странной смесью нечитаемых эмоций, и я улыбнулась сквозь песню, переводя взгляд на заметно оживившегося брата. Серебристо-серые глаза, в темноте кажущиеся тёмно-синими, заметно посветлели и вновь загорались почти исчезнувшей искрой жизни. …Sing on just a little while longer… Ричарда заметила не сразу. Он вышел вслед за Коннором и казался совершенно растерянным. Сверкнувшая молния скользнула серебряным пятном на его лице и волосах. Диод семафорил жёлтым, а когда я улыбнулась и ему, раскрутил алый блик. Андроид вздрогнул и сделал шаг назад, нахмурившись. …Everything will be alright… С последней строкой песни, казалось, смолкли все звуки: шум дождя за окном, гром и молнии, стук сердец, дыхание… Джон, проведя ладонью по лицу, благодарно и тепло улыбнулся в ответ, отстраняясь. Я поправила сползший с его плеча плед и коснулась губами лба. Так мама успокаивала нас в детстве когда мы плакали. Наступившая тишина была уютной, но недолгой. Брат вскоре вновь уставился в окно. Хоть его взгляд уже не был таким равнодушным и давящим своей пустотой внутри… Так просто подобное потрясение не пережить. Нужно время. — Ваш латте и карри-рис, — приветливо улыбнулся андроид-официант, аккуратно поставив передо мной поднос с заказом. Я вздрогнула, выплывая из воспоминаний. Впрочем, не надолго. Как ела не помню. Прострация вернулась. Поймала себя на том, что смотрю в одну точку, запихивая в рот поздний ужин. Или ранний завтрак? Сколько времени? Бросила взгляд на смарт-браслет. Половина пятого утра. Джон тоже ел через силу. Цедил бульон и морщился, когда жидкость попадала на кровоподтек у уголка рта. Я тщательно проследила, чтобы он опустошил тарелку и, вручив посуду Коннору, увела брата к кровати. — Чувствую себя ребёнком, — Джон проводил взглядом одеяло, которое я на него накинула, и издал нервный смешок. Всяко лучше пустого взгляда на буйство дождя за окном. — Тебе нужно отдохнуть, — покачала я головой, опускаясь на край кровати. Сжала пальцами горячую ладонь брата, погладила тыльную сторону… — Тебе тоже, — вздохнул Джон. Его голос снова дрогнул. — Я взял несколько выходных на работе, а ты из-за меня теперь похожа на зомби. — Пара чашек кофе и буду как новенькая, — не впервой засиживаться допоздна. — А вот тебе это уже не поможет. Зачем в драку влез? — Они сами прицепились, а я был слишком зол для интеллектуальной беседы, — тихо ответил Джон и, помедлив, добавил: — Прости, что заставил волноваться. Я выдержала паузу, приводя мысли в порядок, а после сообщила о звонке матери, со странным удовлетворением наблюдая за промелькнувшем на лице мужчины ужасом. Мы договорились умолчать о визите Джона в бар, а Тесса… О ней брат обещал сообщить родителям сам. — Мерзкое чувство, — внезапно начал он, когда я собиралась подняться с кровати и оставить брата одного. Джон удержал меня за руку, посмотрел на окно, за которым начала стихать непогода, и усмехнулся. Грустно. — В один момент близкий человек оказывается совершенно чужим. — У тебя всегда будет семья и дом, куда можно вернуться, — похлопала ладонью по сжавшейся мужской руке. Брат поджал губы, опуская взгляд. — Я думал, что мой дом рядом с… ней, — он с усилием проглотил имя жены. Бывшей жены. Я сделала шумный вдох, не давая бушующей в груди злости превратиться в пожар. — Искренне считал, что счастлив, но… — Его голос вновь задрожал. — Любовь слепа, Лили. Поддавшись чувствам, ты всецело доверяешь человеку и перестаёшь замечать очевидное. — Не говори так, — покачала головой. В тот момент, к сожалению, я не понимала почему Джону пришли в голову подобные мысли. — Это проклятье, сестрёнка, — он вновь перевёл взгляд на окно. Утихший дождь продолжал биться в стекло. — Я каждую чертову секунду вспоминаю всё, что было между нами, особенно последний месяц. Он был… самым лучшим за все годы вместе. Я ведь на руках её носил, — с надрывом прошептал брат. — Знаешь, она любила романтичные жесты. Букет цветов на День Рождения с преклонённым коленом, внезапные поцелуи у телевизора, немного пошлые фразы с намёками… Мне всегда нравилось смотреть, как она реагирует на мои прикосновения, особенно — на неожиданности в виде покусываний. А ещё я был без ума от того, как она наблюдает за мной во время работы… Джон говорил долго. Рассказывал всё, что они пережили вместе с Тессой. В любой другой ситуации я бы смутилась, попросила его прекратить, но… не могла. Вслушивалась в каждое слово, невольно вспоминая всё, что было между мной и Коннором. И чем больше брат описывал, тем сильнее билась в голове пугающая мысль. — Недавно я устроил ей романтический ужин при свечах. Мы смотрели фильм, пили вино, целовались… Я невольно посмотрела на край перегородки, за которой виднелся проход на кухню. Коннор вздрогнул, ловя мой взгляд, ласково улыбнулся… Нет! Всё что угодно, но не это! Пожалуйста! — Расскажи мне что ещё, — тихо спросила я. Сердце, ударившись о рёбра, замерло, тревожно гудя. И он рассказал. Как помог Тессе раздеться, когда её в дождливый день окатили из лужи. Как ревновал, когда к ней подходили другие мужчины, даже близкие друзья. Как сглупил, попытавшись вызвать ревность в ответ, поцеловав руку заглянувшей к нему коллеге. Как едва не налетел на жену в коридоре, сгорая от страсти… Джон вскоре начал проваливаться в сон, и я оставила брата, уложив на подушки. Подоткнула одеяло и рванула к выходу, ступая по осколкам. Осколкам своего маленького, наивного мира. — Лилиан, — шёпотом позвал Коннор, попытавшись схватить меня за руку. Я смогла вывернуться из стальной хватки прохладных пальцев и, бросив резкое «ждите здесь», скрылась за дверью. Прохладный ветер помог заглушить липкое чувство предательства. Всё, что Коннор делал, как говорил и смотрел… Я думала, это настоящие эмоции, пусть и продиктованные изначально волей программы, а он просто взял и скопировал поведение Джона? Иначе никак не объяснить обширный список совпадений и цепочки последовательности событий. Неужели система решила принять модель поведения брата чтобы меня соблазнить? Почему, чёрт возьми?! Чем больше об этом думала, тем больше недоумевала и тем сильнее разгоралась в груди обида. Как так? Я видела в Конноре живую душу, но… Живой ли он на самом деле? Чувствует ли что-то ко мне, или всё же видит только цель и задачи, которые следует выполнить? Я была обманута совершенной эмуляцией и идеальным подражанием человеку. Теперь знаю кому именно. Любовь слепа, да? Выдохнув в очередной раз, провела ладонями по волосам, собирая выбившиеся пряди. Стянула резинку, перевязала хвост и расплатилась за заказ, приложив смарт-браслет к столу. Нужно возвращаться. Нельзя задерживаться, иначе андроиды могут отправиться меня искать или — хуже — разбудят Джона. Побрела к выходу из забегаловки. Намотала шарф на шею, накинула на плечи пальто и толкнула стеклянную дверь. В нос ударил свежий запах мокрого асфальта. Мне было о чём подумать. Я шла в сторону парка, сунув руки в карманы, и вспоминала последние несколько часов. Если с ситуацией брата все было ясно, раз я испытывала жгучую злость по отношению к Тессе, то остальное… Что насчёт Коннора? Ричард сказал, что он может быть девиантом, но… Как можно быть девиантом с идеально работающей программой? Андроид говорил, что она ломается, начиная выдавать ложные «эмоции», но все «чувства» Коннора явно продиктованы рациональным подходом к выполнению своих задач. Что мне делать? Как дальше смотреть в невероятные глаза и знать, что всё — фальшь и ложь, тщательно выверенный алгоритм? Пнула камень под ногами. Округлый кусок породы заскользил по асфальту в лужах, пуская блинчики по воде. Я ступила под тень голых деревьев у дорожки, вздрогнула от особо сильного порыва ветра… — Лилиан, — внезапно прозвучал за спиной тихий шепот. Резко повернувшись, встретилась взглядом с голубыми глазами. — С… Саймон?! — Здравствуй, — андроид улыбнулся, склонив голову набок. Я потрясённо разглядывала знакомые черты и потёртую одежду. Как он… Мы ведь… А… — Не ждал встречи так скоро. Надеялся поговорить у дома или возле работы… Господи, что он здесь делает? А если андроиды увязались следом и увидят нас? Саймона ведь деактивируют! — Тебе опасно быть со мной, — воровато оглянулась, осматривая пустую дорожку в бледном свете фонаря. Ни души. — Полиция тебя ищет! Они увидели записи с камер и… — Знаю, — прохладные пальцы обхватили ладони, поднимая их на уровень наших лиц. Он, оказывается, выше на целую голову, даже, наверно, немного выше Коннора. — Я хотел встретиться и всё рассказать. Ты спасла мне жизнь, и я хочу отблагодарить за это. — Стихов и букета вполне достаточно, — запоздало пришло лёгкое смущение. Саймон в ответ на это вновь улыбнулся. В голубых глазах плескалась… радость? Я ведь о многом хотела его спросить. О девиантах, о его истории, о связи с наркоторговцами и моей компанией… Почему наша встреча случилась именно тогда, когда времени на разговоры нет? — Тебе нужно идти, верно? — с грустью произнёс андроид. Уголки красивых губ опустились. — Ты третий раз за эту минуту смотришь на часы. — Меня ждут, и один из них тот, кто охотится на девиантов, — Саймон нахмурился, чуть сильнее сжав прохладные пальцы на моих руках. — Если не вернусь в ближайшее время… Не думаю, что тебе стоит встречаться с Ричардом. — Когда мы сможем увидеться? — в голубых глазах засияла надежда и… нежность? — Не знаю, — покачала головой. Черт, как всё не вовремя! — Тогда я сам тебя найду, — Саймон отпустил мои руки и накинул капюшон объёмной толстовки. — Сегодня наша встреча была случайностью, но… Я ей безумно рад. Сияющая улыбка, полная искренней эмоции, не вызвала и тени сомнений в её подлинности. Этим, наверно, можно отличить андроида-девианта от его бездушных собратьев? — Я тоже, Саймон, — улыбнулась в ответ, чувствуя, как давящие мысли отступают. Встреча помогла немного прийти в себя. Будет ли мне также спокойно, когда Саймон уйдёт и я вернусь к Джону? Как мне теперь смотреть в тёмно-карюю бездну? — Увидимся, — он развернулся и сделал несколько шагов по дороге, но вдруг остановился и вновь посмотрел на меня. В нерешительности. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросила я. — Я могу тебя обнять, Лилиан? — тихо спросил Саймон. Его щёки… посинели? Что с ним? — Пожалуйста. Преодолев оставшееся расстояние, сцепила руки в замок у него за спиной. Саймон прерывисто обнял меня в ответ. Лёгкое прохладное дыхание скользнуло по щеке. — Спасибо тебе, — шепнул андроид. — Я почти потерял веру в добро, но в тот день появилась ты и помогла вновь поверить. Я смутилась, прикрывая глаза. От Саймона пахло водой, ржавчиной, пылью и чем-то химическим. Такой странный, но по-своему приятный запах. Необычный. Как, наверно, и андроид, обретший душу и научившийся чувствовать как человек. Если бы Коннор стал девиантом… Смог бы он полюбить меня по-настоящему?