The Most Beautiful Moment in Life

      Тэхён, стараясь не шуметь, прикрывает дверь. Широко зевает и прислоняется к стене. Хочется просто сползти по ней вниз и уснуть. Не раздеваясь и не ходя в душ. Просто сесть на пол и уткнуться лицом в колени. Тэхён уверен, что уснёт тут же. Но приходится бороться с собой. И он медленно расстёгивает пальто, зевая, стягивает ботинки и снимает шапку. В холле темно и тихо. И вроде бы тихий шорох одежды кажется почти оглушительным.        Тэхён, подсвечивая путь экраном телефона, прокрадывается в комнату. Намджун-хён, их крутой лидер, спит, завернувшись в одеяло и подложив ладони под щёку. Тэхён тихонько хихикает и тут же прикрывает рот ладонью. Ему до безумия хочется тоже лечь, наконец, на кровать, накрыться одеялом и уснуть. Но он мужественно вытаскивает пижаму и полотенце и идёт в душ.        Горячая вода в чувства не приводит и даже наоборот: спать хочется ещё сильнее. Но Тэхён заставляет себя вымыть голову, хотя и понимает, что сушить волосы точно не будет. Ну и плевать, подумаешь, проснётся завтра с гнездом на голове. Всё равно снова парик надевать. Тэхён прислоняется лбом к покрытой кафелем стене и закрывает глаза. Горячие струи разбиваются о плечи, стекают по груди и спине. Кабинка быстро наполняется терпко пахнущим грейпфрутом паром. Тэхён выключает воду и долго трёт полотенцем волосы, пытаясь избавиться от как можно большего количества влаги. Зевая и путаясь в штанинах и рукавах, натягивает любимую пижаму с многочисленными изображениями Таты.       Шагая к любимой и желанной как никогда кровати, Тэхён сонно размышляет о том, что вообще было у него в голове, когда он решил, что идея добавить в свой график съёмки в дораме вообще имеет право на существование. Нет, сниматься ему нравится, как и играть. Коллеги-актёры тоже не вызывают неприязни, может, некоторое смущение. Но быть младшим и всеми обожаемым макнэ как в дораме, так и на съёмочной площадке Тэхёну очень нравится. Зато не нравится возвращаться в общежитие далеко за полночь, спать несколько часов, а после отрабатывать хореографию, снимать очередной эпизод какого-нибудь шоу или ехать на фотошут и при этом как-то умудряться впихивать в плотное расписание съёмки в «Хваране». Ну ладно, впихивают менеджеры, но снимается-то Тэхён! И вообще-то устаёт так, что уже месяц как засыпает в любой выдающийся перерыв. И неважно трёхминутный он или получасовой.       Тэхён проходит мимо гостиной и недоуменно останавливается, замечая чей-то силуэт на диване.       Усталость борется с беспокойством за друга — и неважно кто из шестерых решил провести ночь не в постели — чье тело после ночи проведенной на диване точно не скажет ему спасибо. И, конечно, второе побеждает. Тэхён просто не может пройти мимо.       — Эй, — он опускается на колени и осторожно касается скрытого футболкой плеча. Глаза, успевшие привыкнуть к темноте, различают знакомые черты, и Тэхён сжимает губы, — ты не можешь спать здесь, Чимин-а.       — Я не сплю.        — Тогда не спи в своей постели, пожалуйста, — хмурясь просит Тэхён. Он устал и безумно хочет спать, но ещё больше он хочет знать, что Чимин будет в порядке. И что он не проведёт ночь не неудобном диване, мучаясь бессонницей.        Тэхён, отвернувшись, начинает медленно подниматься, когда его обхватывают за пояс и с силой тянут назад. Подавив первый порыв — заорать и второй — ударить локтём, куда дотянется, Тэхён послушно откидывается назад. Терпит пока Чимин укладывает его рядом с собой и обнимает, утыкаясь лицом в шею.       — Я скучал, Тэхён-а, — еле слышный шёпот и тёплое дыхание, мурашками рассыпающееся по шее. Чужое тело прижимается почти болезненно близко.       Чимин больше ничего не говорит, лежит позади тихий и нежный, только тычется носом в шею и иногда прижимается губами к чувствительной кожи у самой кромки волос.       Тэхён улыбается и накрывает чужие — такие маленькие — руки своими.       Чимин вообще-то эгоист. Потому что прекрасно знает, не может не знать, как Тэхён устал и как сильно он хочет хотя бы на несколько часов забыться беспокойным сном перед очередным напряжённым днём. Но всё равно прижимает его к себе, как любимую игрушку, не давая пойти спать в постель.       Но злиться на него у Тэхёна, как обычно, не получается.       Он тоже скучал. Может, даже сильнее, поэтому он возится, разворачивается и уже сам обнимает Чимина, прижимает его к себе, трется щекой о жесткие волосы и устраивает подбородок на макушке.        Чимин лежит тихо, только сухими губами скользит по шее Тэхёна — не пытаясь возбудить или оставить метки, не целуя даже. Просто касается, осторожно и еле ощутимо. Щекотно немного и бесконечно приятно. Уютно. Тепло. Правильно.        Тэхён зевает, чувствуя как пальцы Чимина сжимают ткань пижамной рубашки на спине, словно тот боится, что Тэхён сейчас встанет и уйдёт, оставив его одного.        И Тэхён бы ушёл, но глаза закрываются сами собой. И уже нет мыслей о том, каким деревянным будет ощущаться завтра тело. Как и о том, как насмешливо усмехнётся Юнги-хён и покраснеют щеки макнэ, когда их застанут утром, спящими в обнимку на узком диване, тесно прижавшихся друг другу.       С Чимином слишком хорошо. Он свой, расслабленный, бесконечно уютный и родной.       И Тэхён расслабляется тоже, выдыхает тихо и уже в полусне шепчет привычное «Чимин-и пабо» и ещё более привычное «тоже скучал, очень».        Засыпает он с лёгкой, но счастливой улыбкой на губах.