The Most Beautiful Moment in Life

      Юнги зябко ежится, пытаясь плотнее запахнуть полы накинутого поверх кожаной куртки черного пуховика. Холодно; при дыхании и разговорах изо рта вырываются клубы пара. Он топает и переступает с ноги на ногу в бесполезных попытках хоть чуть-чуть согреться. Ещё минута-другая и всё равно придётся скидывать только-только нагревшийся от тепла тела пуховик. И снова блядский холод проберёт до самых костей. Долгий забег — кардио-тренировка — падение на промерзлую землю, и так раз за разом. До тех пор пока режиссёра не удовлетворят получившиеся кадры и реалистичные выражения на лицах. До выступившего пота и повлажневших волос. И только потом несколько минут перерыва — как сейчас, во время которого вспотевшее тело будет непрерывно дрожать под порывами холодного ветра.       Юнги скользит взглядом по десяткам камер, переговаривающимся операторам, улыбающемуся Чонгуку спокойно стоящему в футболке и расстегнутой куртке, залипнувшему — ничего нового — в телефон Тэхёну. Чимину, который держится руками за шею в тщетной попытке согреться.       — Холодно, — по-детски ноет он, и Юнги морщится.       Хоуп подскакивает к тонсену мгновенно       — Чимин-и холодно? Так не пойдет. Чимин-и нельзя мерзнуть. — он застёгивает на младшем куртку, — и болеть тоже нельзя, — Хосок улыбается, и Чимин смущённо смеётся в ответ.       Юнги бы, может, и проворочал что-то вроде «нежный какой», если бы ему самому не было так пиздецки холодно.       Тэхён отрывается от телефона, смотрит на трясущихся от холода парней и утаскивает Чонгука поближе к менеджеру, просматривающему уже отснятые кадры. Успевший куда-то пропасть Хосок возвращается с исходящей ароматным кофейным паром чашкой и впихивает её Чимину.       — Спасибо, хён, — Чимин улыбается немного растерянно, крепко сжимая маленькими руками теплую, наверняка, кружку. Хосок отмахивается и убегает. Обнимает за плечи внимательно вглядывающихся в экран ноутбука Тэхёна и макнэ, который держит Седжин, что-то говорит, и уже через пару секунд трое взрываются громким смехом.       Юнги смотрит на сжимающего чашку Чимина, который то и дело подносит её к губам, довольно жмурясь, и невольно улыбается.       Чимин милый.       Юнги бы уебал себе за сопливую мысль, но вместо этого продолжает смотреть на пьющего свой кофе замерзшего Чимина и улыбаться как дебил.       Чимин очень милый.       Замерзший и уставший, с растрепанными волосами и успевшим смазаться макияжем. Окей, у Юнги странный вкус.       — Хён?       Юнги вздрагивает и закатывает глаза, злясь на себя. Конечно, Чимин замечает, что на него пялятся, не отрываясь, он же не слепой и не идиот. Юнги выгибает бровь, смотрит холодно и вопросительно. Тебе просто показалось, и я вовсе не залипал на тебя, транслирует он всем своим независимым видом, который мгновенно идет трещинами, когда Чимин широко улыбается и протягивает чашку.       — Хочешь кофе? Я уже согрелся, а ты, кажется, сильно замерз.        Юнги смотрит на голые коленки в прорезях джинсов и втянутые плечи, на то, как Чимин пытается удержать дрожь и чувствует, как его затапливает медленно поднимающейся откуда-то из солнечного сплетения нежностью. Хрупкой, болезненно ломкой, но такой сильной, что мгновенно сбивается дыхание. Как от сильного удар под дых.       Юнги судорожно хватает ртом холодной воздух.       Чимин ни хуя не милый.       Чимин как тот самый удар с этой его обманчивой невинностью и совсем не обманчивой добротой и всегдашним желанием помочь.       — Хён?        — Хён, — соглашается Юнги и нарочито грубо велит, отводя взгляд, — быстро выпил сам. Не хватало ещё чтобы ты из-за этого блядского клипа простуду подхватил, и график полетел к чертям.       — Не волнуйся, хён, я не заболею.       Юнги понятия не имеет, почему Чимин в ответ на его ворчание только улыбается счастливо. Хватает его за руку и вкладывает кофе. Накрывает пальцы Юнги своими и сжимает их вокруг чашки. У Чимина руки тёплые, а чашка горячая, и Юнги не знает, от чего ему жарче.       — Я же сказал, что не хочу.        — Хён, не будь такими вредным. Просто пей, — Чимин улыбаться не перестаёт. Он медленно убирает пальцы и тут же обхватывает себя за плечи. Под скептическим взглядом Юнги улыбка быстро становится виноватой, а сам Чимин опускает руки, дерьмово притворяясь, что ему ничуть не холодно.       Юнги закатывает глаза — ну что за ребёнок — и, удерживая чашку одной рукой, другой притягивает Чимина к себе. Обнимает за плечо, прижимая к себе боком.        — Просто не хочу, чтобы ты заболел.       — Конечно, хён, — послушно соглашается младший, и Юнги хмыкает: ну надо же, сарказм.       Юнги улыбается краями губ.       Чимин все-таки милый.       Даже когда пытается язвить.