Ren & Со

— Так-с, с чем пожаловали? Ункар Платт — грузный мужчина лет пятидесяти. У него розовая кожа, покрытая на открытых участках рыжими волосами, три подбородка, приплюснутый нос и отечность во всём его облике. Но Кайло замечает не это — да и к любой внешности можно привыкнуть, — а то, что он сквозь недовольное дребезжание, словно нехотя добр к Рей. И это единственное, что Кайло волнует. — Да, зачем мы здесь? — интересуется Рей, нервно теребя салфетку. Кайло так часто бывал в этом заведении, что столы с липкими потеками на ламинированной поверхности уже стали родными. Но он и подумать не мог, что именно за одним из них ему предстоит сделать то, что он решил. — Я хотел бы попросить руки вашей… Седьмое пекло, как же неудобно. Кто она ему? Дочь? Падчерица? Подопечная? — …вашей Рей, — почти не выдав заминки, заканчивает Кайло и тут же достаёт кольцо из внутреннего кармана куртки. Оно без коробки, потому что бабушка Падме дарила ему его как есть. Кайло переживал, что не найдёт сокровище, припрятанное в одном из носков — чистых, резервных. В какой-то момент он даже струхнул, что выкинул его. Но потом кольцо отыскалось. На протяжении нескольких лет, что оно хранилось у него, Кайло и подумать не мог, что драгоценность пригодится. И вот, погляди ж ты, на пальце Рей в самый раз. Рей морщится, словно поперхнувшись, когда он, не дожидаясь ничьего позволения, надевает кольцо ей на безымянный палец. — Это платина, — поясняет Кайло. Про чёрный бриллиант и так, наверное, понятно. Хотя она может принять его за обсидиан. Сам Кайло в детстве фантазировал, что это кусок метеорита. И это было бы очень даже в духе деда Вейдера, ведь это он подарил бабке кольцо — не дед Бен. Падме кольцо не носила, но иногда разрешала ему копаться в своей огромной шкатулке с драгоценностями, где Бен и обнаружил это притягательное для глаз сокровище. Взгляды Рей и Платта тоже притягиваются к камню. Платт вздыхает и издаёт звук, похожий одновременно на свист и бульканье. Причём издаёт самим горлом. — Ну вот и настал этот день, да? Теперь о тебе есть кому позаботиться. Кажется, он рад, хотя так и не разобрать за слоем этого доброго, как и всё в его заведении, жира. Платт вытирает большим пальцем невидимую слезинку, жмёт ему руку и заключает: — Не думал, что она с таким здоровяком свяжется. Но это даже к лучшему. С её-то гражданской позицией. Рей хочет что-то возразить, но момент оказывается слишком душещипательным, и она позволяет опекуну тяжёлым шагом уйти на кухню, чтобы продолжить работу, ведь кухня без него как без души. Они молча сидят по одну сторону стола. — Я ещё не слышал твоего ответа. Кайло удаётся произнести это ровным голосом, хотя над взглядом он всё равно не властен, и Рей опять, как это частенько с ней бывает, смущается. Тем более там, где все её знают. — Мне… мне нужно подумать. Он позволяет себе немного расслабиться и выпустить воздух из лёгких. К такому Кайло готов. Подумать — это лучше чем отказать. — Подумай, — соглашается он великодушно, чтобы она не догадалась, что в случае отказа его сердце будет бесповоротно разбито. Как он будет жить без своей внезесонной девушки? — Мне пора, — сообщает она с извиняющейся улыбкой. — Я подвезу. — Нет. Хочу пройтись пешком и всё обдумать. Кайло кивает так, будто считает, что это хороший план, но на самом деле нет. Звучит так, словно ей предстоит обмозговать что-то сложное. Но разве такое решение не должно даться легко? Ему далось. Рей нежно целует его на прощанье: сладко и трепетно, и бежит на работу. Если б была его воля, она бы больше никогда не знала нужды в работе. Именно на этих размышлениях, а ещё на мысли о том, что бордовый шарф, связанный Рей и надетый ему на шею ею лично, хоть и очень тёплый, но непривычный в носке, Кайло выходит из заведения и направляется к Соколу. Отцовская машина — единственное, что ему осталось от родителя, — ещё на ходу, но требует серьёзного ремонта, а деталей к ней уже не выпускают. Нужно бы поискать мастера по подобной старине. Да, Кайло заметил, что в последнее время жизнь круто изменилась. Стала размереннее, что ли. И в сознании он пребывает почти круглосуточно. Кроме тех моментов, когда не теряется в Рей. А ведь, наверное, ему нужно поблагодарить Хакса. Если бы не он с его беспринципностью, Кайло бы никогда не увидел Рей на том снимке, а значит, не захотел её, а значит, не познакомился бы с ней, а значит, и не влюбился бы. А она не узнала бы его. Да, надо бы быть с Хаксом помягче. Хотя бы в качестве разовой акции. Телефон тренькает, сигнализируя о сообщении, и он уже надеется увидеть весточку от Рей: что она добралась до работы или, может быть, решила принять его предложение. Но на экране несколько слов: «Заедь ко мне. Дед». И вторым сообщением сразу же приходит адрес. Неожиданно. Кайло предполагал, что Вейдер может сейчас быть в Корусанте. А может и не быть. Никто не мог найти его деда. Даже закон Объединённых Городов. Как всегда, испытывая волнение перед встречей с человеком, который ему вроде как родной, а вроде и нет, которым он одновременно и восхищается, и образу которого ужасается, Кайло меняет маршрут и сворачивает на перекрёстке в сторону бывших мануфактур, а ныне либо заброшенных, либо переобустроенных под жилые дома. *** Рей не успевает добраться до работы. И её правило — никогда не опаздывать — на этот раз даёт сбой. Потому что ей звонят, и она, перебегая дорогу, отвечает. Номер неизвестен. — Алло. — Ты сейчас, должно быть, удивишься моему звонку. — Кто это? — Это Хакс. Рей застревает на очередном светофоре и нервно притоптывает ногой, сильнее зарываясь носом в шарф. Хорошо, что и у Кайло теперь есть такой же. Ей было больно смотреть на его вечно оголённое горло, особенно когда начались заморозки. — Что вам надо? — она не недовольна, просто ей некогда. — Это тебе надо, — холодно замечает странный компаньон Кайло. — Речь пойдёт о Кайло. В твоих интересах выслушать меня. — Я слушаю, — бросает она уже раздражённее, прокладывая себе дорогу сквозь толпу пешеходов.  — Не по телефону. Буду ждать тебя через двадцать минут в парке возле госпиталя имени Квай-Гон Джинна. Там безлюдно, никто нас не подслушает. Эта секретность напрягает Рей и пугает. У Кайло проблемы, а он ничего ей не сказал? Ну конечно же, он не скажет. Он ведь всё время обходит тему своей работы стороной, чтобы лишний раз не добавлять ей, как ему это видится, дурных настроений. Но он даже не думает, что она может всем этим интересоваться, хотя бы потому что любит его и беспокоится. Конечно, она придёт, раз даже этот бесстрастный Хакс решил с ней поговорить. В суматохе и толчее она забывает позвонить на работу. И торопится со всех ног к госпиталю имени Квай-Гон Джинна. Он уже два года как заброшен, так что там действительно сейчас тихо и пустынно. По дороге Рей может думать только о том, как хорошо сидит на пальце кольцо и о том, что нужно было рассказать Кайло о беременности. Но она сама узнала только утром и была так ошеломлена, хоть и не удивлена. А ещё это предложение… Не слишком ли круто всё меняется? И что будет с её петицией, когда общество уличит её в связи с киллером? А главное, готова ли она рискнуть всем и перестать спасать весь мир ради того, чтобы спасти одного? Хотя бы от одинокой жизни. *** В огромной комнате мрачных оттенков посреди медных труб, бетона и чёрной мебели стоит чёрная барокамера. Кайло медленно подходит к ней — точно так же, как зашёл внутрь апартаментов. Место освещено лишь редкой подсветкой по углам, зато в самой барокамере светло. Он не сразу решается взглянуть на тело. С годами все ожоги, к которым добавились ещё кой-какие хвори и шрамы, не стали выглядеть привлекательнее. Напротив. У Кайло крепкие нервы, но каждый раз ему вспоминается то первое явление деда в грозовую ночь — по юности он ужаснулся, когда увидел узоры обожженной кожи, что виднелись даже на лице Вейдера и безволосой голове. Да и виделись они потом не так часто, чтобы он мог привыкнуть к внешности внезапно объявившегося в его жизни родственника. В этот раз всё оказывается так же впечатляюще, как Кайло и запомнил. Отталкивающе и завораживающе. Ростом Кайло пошёл в деда. У того крупная фигура, но не широкая в кости. И он лежит, закрыв глаза; легко представить, что он мёртв — так неестественен его вид. Особенно в чёрной майке, с оголёнными руками и шеей. Нет, если бы Кайло кто-то бросил умирать в огне — например Хакс, — да ещё увёл потом любовь всей жизни, он бы наверное спился и точно кого-нибудь прирезал, но не обязательно в такой последовательности. Очевидно почувствовав его присутствие, Вейдер открывает глаза. Распахивает как восставший из мёртвых, и Кайло, вздрогнув, делает шаг назад. Дед открывает барокамеру и садится. — Я ждал тебя, внук. «Внук» — это привычное обращение. Лишь бы не произносить вслух имя «Бен». — Всего двадцать минут. — Когда морфин уже не действует, как и другие обезболивающие, даже двадцать минут тянутся как вечность. Дед говорит замогильным голосом, раскатистым, далёким и умеренно печальным. Это всегда так грустно. — Не знаю, чем тебе помочь… — Например, эвтаназией. Да, чувство юмора у деда всегда было отменное... А, это он серьёзно? Вейдер не улыбается. — Как-то… — Вот же седьмое пекло! — Не по моей это части. — А что было бы по твоей части? Если бы я оформил заказ сам на себя? — Это Гильдией запрещено… — Ты не состоишь в Гильдии. — И законом. — Сношал я наш закон. Кайло скрещивает руки на груди. — Ты за этим меня позвал? Вейдер смотрит на него снизу вверх, и в полутьме его глаза кажутся жёлтыми. — Нет. Он поднимается, накидывает на плечи чёрный атласный халат и идёт к кухонной зоне. По мере его приближения подсветка становится ярче, меняя положение теней на лице деда. — Кофе будешь? Кайло отрицательно качает головой. На самом деле всё, чего он сейчас хочет — это сообщение от Рей типа «Согласна». Но Вейдер неспешно заваривает себе кружку. — Дело непростое, — начинает он издалека. Кайло жуёт губу. Что-то в голосе деда фальшивит. Одна нота, но это заметно. — Что происходит? — спрашивает он в лоб. — Пока ничего. — Вейдер поворачивается к нему лицом и делает глоток дымящегося напитка. — Не хочу тебя волновать раньше времени. — Что происходит? — спрашивает Кайло громче. — Не кричи на деда! — рявкает тот в ответ. Где-то угроза, да? Но не здесь, здесь всё спокойно. И Рей до сих пор не отписалась… — Я задам тебе один простой вопрос. Ты здесь счастлив? — Что? — Что, что. Ты счастлив здесь? В Корусанте, на том месте, которое занимаешь. Кайло не знает, с чего вдруг начались эти задушевные беседы, но ему точно очень нужно выяснить, в порядке ли Рей. Он достаёт телефон и набирает её. — Она тебе не ответит, — поясняет Вейдер, отставляя кружку в сторону и опуская руки в широкие карманы халата. — Что происходит? Что с Рей?! — Ею сейчас занят этот, как его… Хакс. — Выродок!.. Но всё, что Кайло успевает сделать — это два стремительных шага в сторону выхода, а после чувствует острый укол в шею. Он нащупывает что-то наподобие дротика, а обернувшись, видит Вейдера с трубкой в руках. Ловко он его, конечно… Это что-то нервно-паралитическое — Кайло чувствует, вернее, перестаёт чувствовать и падает. — Норовом ты в меня пошёл, это понятно. Так что слушать будешь лёжа и парализованный, — сурово замечает дед, подходя ближе. — Я просто выскажу свою точку зрения. Никакого давления. *** К вечеру заряжает мокрый снег. К утру всё это месиво на тротуарах обещает превратиться в корку льда. Но сегодня Хакс не будет брюзжать на этот счёт, сегодня ему хватает забот. До конторы он добирается на такси, и ему приходится отсыпать таксисту щедрых чаевых за заляпанные сиденья. Кто ж знал, что от выстрела в упор в лицо будет столько грязи. Фазма лично прибыла на место происшествия, и хоть она была посвящена во все детали, с её лица всё равно не сходила эта суровая, обвиняющая гримаса. Но он же всё ей уже объяснял: зачем, почему и кому от этого станет лучше. Главным образом, конечно, ему. Потом была встреча с Эмилин. Она тут же примчалась на место происшествия, как только полицейские вбили имя убитой в отчёт, и оно прошло по сводкам. Пронырливая бабёнка. Воодушевлённая Холдо посмотрела на тело и выписала ему вторую часть гонорара, напомнив, что она всё-таки получит заключение криминалистов, устанавливающее личность убитой, но в целом у неё нареканий к выполнению задания нет. Хакс бережно прибрал чек и в свою очередь напомнил, что ему когда-то предлагали членство в Гильдии. — А как же ваш партнёр? — вспомнила вдруг Холдо. — Мистер Рен не будет возражать против убийства подруги? — Мистер Рен оповестил меня сегодня утром, что собирается переехать. Так что больше вы его не увидите. — А как же «Рен и Ко»? — Я выкупаю у него дело. Это её полностью устроило. Она даже поблагодарила его за исполнение столь щекотливого задания и сказала, что для прессы всё лучше подать таким образом, будто сам мистер Рен и исполнил заказ, а потом скрылся, не выдержав сердечной муки, и, может быть, даже покончил жизнь самоубийством. А ещё лучше не афишировать, что был заказ, а представить всё в виде ссоры возлюбленных. Эмилин так разошлась в своих фантазиях, что Хакс еле от неё отвязался. Поэтому в контору он возвращается уже по темноте. Контора пуста, и только Милли выбегает ему навстречу. Её в отличие от прохожих не смущают пятна на его пальто — их она с интересом обнюхивает, когда он берёт её на руки и чешет за ухом. Помещение недолго кажется ему покинутым, и уже через полчаса Хакс без остатка наполняет его собой, начиная окончательно убирать Ренов хлам с глаз долой. И первым делом он срывает ту ненавистную распечатку, где он блистал в малиновом атласе.