mask

«и новый день словно новая пытка жизни, я, увы, стал никем для других, в том числе для себя меня съедают изнутри мои собственные мысли, каждодневно, день ото дня кем я стал - вина окружающих, хотя глупо винить других в своих собственных бедах, я хочу познать счастье человеческое, но я всю жизнь от судьбы бегаю.»       Мысли беспорядочно метались в моей голове. Мозг показал средний палец и отключился, отказываясь понимать происходящее. Какое-то странное чувство разворачивалось в груди. Хочется кричать и плакать. Не верю ему. Не верю. – Ты врешь мне, – отчаянно киваю головой, заставляя саму себя верить в это, – бессовестно и глупо врёшь! – выкрикиваю, как настоящая истеричка, ударяя кулаком по кровати.       Парень подходит к черному комоду и достает из него какую-то папку. Кидает ее на мои колени. Спешу открыть и вчитываюсь в строки. Это бред. Просто какой-то бред. Мои родители задолжали некому Златоусту крупную сумму денег и в случае невозвращения этой суммы я выхожу замуж за Никиту Златоуста. Мои родители. Любимые мама и папа оказались настоящими предателями. – Причем тут маска? – задаю вопрос больше себе, нежели блондину. – У твоей семьи есть банковская ячейка, в которой хранятся деньги. Код должен был быть на маске.       Начинаю покачиваться в разные стороны. Паника. Ужас. Я не понимаю, чем заслужила такую участь. Это же безумный бред, но, учитывая то, что они богатые люди я не имею против них ровным счётом ничего. – Покажи мне, где выход, – твердо настаиваю я, сглатывая ком в горле. Паренёк без лишних слов направляется к выходу из комнаты, жестом указывая идти за ним. Поднимаюсь с кровати, ноги ужасно гудят, как и все тело впринципе. Платье и волосы в катастрофическом состоянии. Плевать. Мне сейчас на все плевать. В коридоре нахожу свои туфли и уже собираюсь покинуть дом, как слышу за спиной его хрипловатый голос. – У тебя есть сутки на то, чтобы что-нибудь придумать, – разворачиваюсь к нему и вопросительно выгибаю бровь, – иначе мы женимся, я стану твоим адом, солнце.       Это прозвучало настолько устрашающе, что я поспешила нащупать ручку и быстро ретироваться, не разрывая с ним зрительного контакта. Отец всегда говорил не поворачиваться спиной к врагам. Черт, папа. Как ты мог?!       Трясущимися пальцами набираю единственный номер, который знаю наизусть. Антон отвечает уже после первого гудка и мигом соглашается забрать меня, прося скинуть адрес в смс. Знать бы еще этот адрес. Выхожу из подъезда и мгновенно съеживаюсь от холода, я забыла кожанку у этого чекнутого. Отправляю другу адрес и буквально падаю на лавочку, наконец давая волю эмоциям. Горячие слезы неприятно обжигают щеки, все нутро сжимается. Я просто понимаю всю свою ничтожность, меня фактически продали в рабство собственные родители. Как так можно?!       Моя жизнь медленно катится под откос. Происходит неимоверная хрень. Слышу рев знакомого мотора. Хлопает дверь, а после фигура друга уже присаживается на корточки передо мной. Антон накидывает на мои плечи свою куртку и аккуратно поднимает подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Такие серые и на первый взгляд холодные глаза сейчас обеспокоенно осматривали каждый миллиметр моего лица. – Эй, Ангел, что произошло?       Ангел. Это слово заставляет на мгновение забыться и почувствовать некую теплоту на душе. Антон называет меня так с самого первого дня нашего знакомства. Тогда я пришла на пары во всем белом, к тому же глаза голубые. Антон и его компания поначалу стебали меня, называя невинным ангелочком, но после я подружилась с ними и Епифанцев начал ежедневно называть меня Ангел, запрещая кому-либо кроме него обращаться ко мне так. Жуткий собственник. Было же время, когда все было хорошо. Черт!       Чувствую, как моя нижняя губа начинает трястись, истерика начинается вновь и друг завидев это прижимает меня к себе. Все. Прорвало. Закапываюсь носом в его футболку и начинаю громко рыдать, абсолютно не сдерживая эмоций. Парень поглаживает мои волосы, иногда покачивая, словно маленького ребенка. – Родители...Златоуст...ограбление...контракт...ад.       Словно в бреду шепчу я, продолжая захлёбываться слезами. – Тише, тише. Идём в машину, ты расскажешь мне все. Ладно? – парень заглядывает в мои глаза и я просто не могу дать отрицательного ответа.       Мы садимся в машину, где я наконец могу попить воды и более менее успокоиться. Рассказываю все другу и он обещает придумать что-нибудь. Если он пообещал, значит придумает. – Домой? – Нет. Тош, отвези меня на кладбище.       Парень кивает и машина выезжает на трассу. За окном плывут мрачные пейзажи сырой осени. Грязь, дождь и печаль.       Кладбища мы достигаем буквально за десять минут, выхожу из машины и иду по выученной за четыре года дорожке. Каблуки туфель проваливаются в грязь и порядком тормозят. Взглядом нахожу знакомую берёзу и уверенно направляюсь к ней. Под раскидистыми ветками, которые весной усыпаны зеленью, расположена маленькая могилка. Памятник на двоих в виде сердца и их самые красивые фото. – Мам, пап, за что вы так со мной? – буквально падаю на колени перед могилой, наплевав на свой внешний вид, – я делала что-то не так? Была плохим ребенком? Можно ведь было договориться как-то по-другому...я...я не понимаю, почему именно это, – тихо всхлипываю, рассматривая родные лица, – но...если так нужно, я сделаю это...серьезно...это было вашим решением, я выполню его...как выполняла всегда, – все тело начинает трястись, – я люблю вас, знаете, вас очень нехватает...с момента вашей смерти моя жизнь начала меняться...меняться в худшую сторону, – ветер с неимоверной силой раздувает волосы в разные стороны, мешает, – мне нужно идти.       Встаю на ноги и уже хочу идти, как происходит что-то странное. Лёгкие будто обжигает, все нутро сворачивается и пересыхает. Я начинаю задыхаться. Стараюсь дышать как можно чаще, воздух не должен закончиться. Кашель сотрясает воздух, а пальцы, кажется уже синеют. – Мам...пап...       Голос похож на хрип какого-то раненого котёнка. Падаю на землю, хватаясь за горло. Боже, что со мной. Боже, я не хочу умирать.