mask

«возможно, через год я буду над этим смеяться, через два - я про это просто забуду, но сегодня мне тяжело.»       Несколько секунд я смотрела в одну точку, медленно переваривая слова, сказанные парнем, а после просто залилась смехом. Смех–это защитная реакция. Я просто не могу поверить в эти слова, после всего, произошедшего в моей жизни, все звучит настолько одинаково, что невозможно понять, где фальш, а где правда. Я абсолютно запуталась и перестала понимать, что чувствуют люди. Я превратилась в безэмоциональную куклу, которой управляют, словно марионеткой. – Почему ты смеёшься? – парень озадаченно взглянул на меня, склонив голову на бок. – Не знаю, – пожимаю плечами и вмиг становлюсь серьезной, Никита хватает меня за руку и усаживает на свои колени так, чтобы мои глаза смотрели в его. – Ты не веришь мне? – я неоднозначно пожимаю плечами. Губы парня сжимаются в тонкую линию, а на скулах начинают играть желавки, – значит не веришь, – разочарованно вздыхает, – твоё право. Но все же дай мне шанс убедить тебя в том, что это правда.       Любуюсь его безумно карими глазами и, словно зачарованная киваю. Парень искренне улыбается и захватывает мои губы своими, затягивая в поцелуй. Одна его рука ложиться на мою талию, а другая придерживает затылок, не давая отстраниться. Я, словно схожу с ума от его поцелуев и начинаю медленно двигать бедрами, вызывая у парня рваные вздохи. Рукой он оттягивает мои волосы, заставляя прогнуться и открыть ему доступ к шее. Эти губы...немного обветренные и такие горячие, ими он вырисовывает какие-то узоры на моей бледной коже, заставляя закатывать глаза от удовольствия. Впиваюсь ногтями в его плечи, и издаю приглушённый стон, когда Златоуст кусает место за ухом, а потом зацеловывает его. Стягиваю с блондина футболку, специально проходясь ноготками по каждому миллиметру кожи и чувствуя, как каждый его мускул напрягается. Ухмыляюсь и парень, замечая это требовательно целует меня, мы кусаем губы друг друга, выпуская весь пар в этом поцелуе. Резко кусаю его нижнюю губу и чувствую металлический привкус, аккуратно зализываю рану, а у парня от этого, словно сносит крышу. Он резко стягивает с меня свитшот вместе с бюсгалтером и целует оголившуюся грудь, выгибаюсь назад, издавая громкий и протяжный стон. – Будь потише, – хрипит Никита, – иначе я найду применение для твоего рта, – Вот же гад!       Запускаю пальцы в его волосы и оттягиваю назад, заставляя смотреть прямо в мои глаза, кусаю его за шею, оставляя алые следы. Никита расстегивает пуговицу моих джинс и проникает рукой к самому чувствительному месту. Изгибаюсь в экстазе, абсолютно забыв, что помимо нас на борту этого самолёта есть экипаж. – Я выиграл, солнце.       Не спорю, я готова сдаться в плен его умелых рук, что и делаю. Мы теряемся во времени, наслаждаясь друг другом. Он обращается со мной так трепетно, но в то же время грубо, что из глаз летят искры. Мне становится абсолютно параллельно на все, как и ему. Нет никого, кроме нас двоих.

***

      Я сидела на парне и просто учащенно дышала, уткнувшись носом в его впадинку между шеей и ключицей. Он шепчет что-то на ухо, поглаживая по спине. Проводница по громкой связи объявляет, что самолёт вот-вот будет идти на посадку и я, как ошпаренная, слезаю с парня, начиная спешно одеваться, он усмехается, но делает тоже самое.       Через некоторое время самолёт совершает посадку в Москве, чему я несказанно рада. Почему-то после произошедшего на борту, мне абсолютно стыдно смотреть в глаза Никиты. Долбанная совесть трещит о том, что я поступила ужасно, ведь ещё недавно карала молодого человека за ночь с другой девушкой. Мы садимся во внедорожник Никиты, который чудесным образом оказался в аэропорту и направляемся в квартиру. В нашу квартиру. – Достань, пожалуйста, пачку сигарет в бардачке, – просит Никита, внимательно следя за дорогой. Тяжело вздыхаю и открываю бардачок, на мои колени вываливается пакетик с белым порошком. Черт! Это именно то, о чем я думаю! Испуганно смотрю на парня, который, похоже не заметил инцидента. – Никита, это наркотики?