Танечка свет Гроттерша

Единственное на свете, чего мы, простые смертные, никогда на сможем постичь так это женскую логику. © Мужчины

Вика сжала лицо Тани в своих ладонях и заулюлюкала, жмякая щеки в тисках своих рук, прижав девушку к себе, чуть ли не задушив. - Моя бедная девочка! - чмокнула в макушку и залилась слезами, громко всхлипывая, - Это же надо такому случиться! Морозова хихикнула, закинув ногу на ногу, и принялась дальше наблюдать за бесплатным представлением "Возвращение блудной опекунши", наслаждаясь над мучениями подруги, тщетно пытающейся оторвать то себя Бостонову, аж покрасневшей от напряжения. - Ну, почему ты умудряешься поймать все приключения на своём пути, а? И ведь только ты, - ну за что мне такое?! - больше никто так не попадает! Анька засмеялась в голос, вытирая слезы, колотя ноги. - Потому что она - Гроттер! - наконец, отдышавшись, вмешалась она, - И этим все сказано. Виктория обвинительно посмотрела на нее, все еще не выпуская Таню, и фыркнула, снова прижала к себе, надувая губы. Если стоящая перед ней цель: задушить, потом еще и зацеловать рыжую до смерти, то все идет по плану, во всяком случае пока Гроттер не вырвалась из смертоносных объятий, предупреждающе вскочив с кровати и покачав пальчиком. - Даже не думай, - предупредила она спешащую к ней опекуншу, осадив ее. Бостонова захныкала, потеряв родное дитя, а Морозовское хихиканье перешло в настоящее ржание, со страшным хохотанием, она рухнула на пол, так и не перестав смеяться. - Ой, не могу. У...у... Прекратите! - взмолилась Гробыня, перевернувшись на живот и поколотив по полу, - Я больше не могу! Тут, услышав крики любимой девушки, в палату ворвался, растрепанный, готовый к бою, Гломов, шокированный верещащей на полу хохотушкой. Морозова на секунду подняла на него глаза, перестав смеяться, но тут волна накатила снова и рот, расплывшись в улыбке от уха до уха, начал издавать нечленораздельные звуки на грани рыка и истерики. *** Таня спустилась по лестнице, игнорируя Андрея, подначиваемого Викой, подававшего ей руку, без посторонней помощи. Сегодня, после двух недель тяжелого, усердного больничного ничегонеделания, день выписки, долгожданной и такой любимой. Морально она рвалась отсюда сразу, как очнулась, но физически ей немного мешала кровоточащая рана в плече, туго перебинтованная, и настойчивые родственнички, готовые сослать ее в Швецию или в Щвейцарию для поправления здоровья, ведь там "чистый горный воздух, излечивающий от всех недугов". Ха-ха, наивные. Так просто от Гроттер избавиться не удастся. Преодолев последнюю ступеньку, гордо подняв голову, подошла к стойке выписки и отдала свои документы, улыбнувшись молодой медсестре, радостно их принявшей. - Крепкого вам здоровья, Татьяна Леопольдовна, - на неуклюжем русском пожелала она, делая пометки, - Вы та самая Гроттер? - уже менее уверенно уточнила девушка, поправляя идеальную черную косу, - Великая Русская Гротти? Таня закатила глаза. Ну, вот снова. Журналисты, будь они прокляты, дали ей такое прозвище. Видите ли, в заголовках так писать проще и народу нравится, а мнение самой героини газет и новостных сводок спросить забыли. Конечно, Анька только с радостью приняла новое обращение, правда, к великому негодованию Бостоновой, намеревающейся подать иск на горе-писак, и к самой адекватной реакции из всех, реакции Андрея. Ухмыльнувшись и поздравив любимицу с новым титулом, он замолчал, как всегда не договорив свою точку зрения. Странный он человек. Таня отдала бы все, лишь бы получить возможность покапаться в его мыслях, разрыть его тайны, страхи и прочую дребедень, скрытую в его черепной коробке. - Да, это я, - неохотно пробурчала себе под нос Таня, хватая вещи, подаваемые девушкой, чтобы смотаться, но хрупкая на вид медсестричка крепко вцепилась в край вакуумного пакета, - М-м-м? - Вы совсем не такая, какой я вас себе представляла, - Гроттер наклонила голову и всмотрелась на имя, тщательно выведенное на бейджике. - Сесилия, правильно? - Таня сморщилась. Фу, имя, как у девушки из салона, - Что-то еще от меня требуется? Брюнетка смущенно потупила глаза и нехотя буркнула себе под нос что-то непонятное в крайней степени невозможное. Гроттер передернулась, перегнувшись через стойку, надеясь, что так получше разберет бормотание этой невинной овечки. - Что-что простите? - переспросила она, - Повторите, пожалуйста еще раз. Я вас не расслышала. Девушка прикусила губу и, ослабив хватку, тихо прошептала: - Вы совсем не такая, какой я вас себе представляла. Таня фыркнула, вгоняя бедную медсестру в краску. - Уж, простите, что не оправдала надежд! С этими словами она, не объясняясь, направилась к выходу, высматривая на парковке родственников, но вместо незадачливых Вики и Андрея нос к носу столкнулась с Бейбарсовым. Юноша всучил ей в руки шлем и скомандовал, кивая за свою спину: - Садись! Ну, почему, если ты решил измениться то, кажется, что весь мир против тебя, а? Где справедливость? Мало того, что надраться не удалось, так по этой причине и забыться тоже. Бар, конечно, был вполне приемлемым, только, вроде, оказалось, что дело не в алкоголе, а во мне самом. Тело наотрез отказалось поддаваться моим настойчивым попыткам напиться, оставаясь до мерзости трезвым. Не было ни привычных звездочек, ни легкой размытости, кружащей вокруг людей, ни дурацкого привкуса во рту, генератора алкоголя, ничего. Странно. Пил и не пьянел. Радоваться должен, кажется, но что-то совсем не смешно, даже наоборот. Вон, даже девчонку одну, красотку, продинамил, дурак. А она ведь вполне доходчиво объяснила, что ее интересует однодневная аренда, так ведь нет! И что вы думаете? Вместо пышногрудой блондинки перед глазами стоит костлявая рыжая с глазами цвета шоколада и жизни мне не дает. Молчит, вся такая скромница. Молчит и смотрит. Просто сморит. Не обвиняет, не пилит, не осуждает, явилась, чтобы понаблюдать. Словно вообще из другого мира, святоша. Просыпаюсь в своей съёмной квартире. Бардак. Умываюсь и снова в бар. На этот раз рыжая появляется не сразу, немного погодя, оттягивает удовольствие. Мне даже удается скрыться с еще одной "бабочкой" в укромном уголке, как явилась. Снова молчит и стоит перед глазами, душу травит. А я что? Знаете, о чем я думал в то время? Да о ней и думал. Какая Таня все таки красавица! Моя она. Никому не отдам. Дошло тут до меня. Кажись, я заболел, и нет лекарства моему диагнозу. Влюбился я. Сурово и безвыходно, по самые...уши втрескался. Говорят, если любишь - отпусти. Так вот, брехня все это. Ни за что не отпущу и не стану стоять в сторонушке, наблюдая, как она счастлива с другим. Моя она. И ничья больше. Пусть пройдет время, но заставить полюбить меня смогу. Плевать сколько времени это займет, идиот влюбленный, буду рядом с ней. И что? Что я ей скажу? "Эй, а поехали ко мне? Там я привяжу тебя к кровати и не отпущу, пока не признаешься, что любишь. Будет весело!" Нда, этот вариант отпадает. И строить из себя всякого-такого угрюм-пофигизм-мальчика тоже не катит. Похоже, только на нее это и не действует. Сложная, блин. Вышла. Такая красивая, совсем уже здоровая. А какой румянец! Думал, что больше никогда не увижу его на этих бледных щеках. Ищет кого-то. Наверняка этого своего нового хахаля. Ну, ничего Гроттер, на тебя открыта охота. - Садись! Это мой голос? Да, братец, кажись, эти бабы доведут тебя до ручки. Нет, только одна. И вот она стоит, смотрит. Боже, только не смотри так на меня!