Первой мыслью было:
Что делать?
За ней последовало:
Выживу ли я?
А добивающим было:
Ради чего кого я это сделал?
Всё, что мог делать Леон — торопливо отбегать назад, наблюдая, как по его следам ступает пациент; и бездумно тратить патроны, в скором времени понимая, что они никакого вреда мутанту не наносят. Всё, что он мог делать — пытаться не поскользнуться на потрескавшихся, покрывшихся какой-то гадостью блоках, из которых был выложен пол. Всё, что мог — уговаривать себя не поднимать голову слишком часто, чтобы посмотреть как напарники справляются с пультом управления.
А потом вновь бежать. Чувствовать, как становится тошно, а голова пульсирует изнутри от напряжения, и кажется, будто скоро из носа пойдет кровь, потому что в горле уже стоит вяжущий привкус железа.
Воняет гнилью. Звуки включенной тревоги и красный свет раздражают.
Леон убирает пистолет в кобуру.
Вытирает пот со лба.
Поднимает глаза вверх. Всего на долю секунды.
В живот прилетает тяжелый удар, и Леон не удерживается на ногах: отлетает.
Нагнал, сука. Почувствовал, что отвлекся, и сразу в атаку.
Захотелось домой.
Леон подавил желание выблевать желудочный сок и то немногое, что он съел за последние несколько часов. Перекатился и встал. Больше вверх не смотрел.
Сергей, буквально, прилип к окну; стекло жалобно трещало под ладонью, пока Ада и Майлз пытались разобраться с пультом. Вейлон мог бы помочь, но связь, как назло, пропала — проверяли.
Сергей злился.
Сергей кипел от злости.
Сергей хотел спуститься вниз и попытаться выломать решетку ещё раз.
Ада нажала на что-то, и раздался её голос:
— Леон, слышишь меня?
Фигура внизу, кажется, на секунду опешила, но тут же задвигалась снова, убегая от пациента. Слышит.
— Мы без понятия, как работает эта аппаратура. Мы даже не поняли, чего ты от нас хочешь.
Сергею хочется потыкать её носом в стекло и показать на грузовые контейнеры, закрепленные над потолком. Ну почему он не может говорить? Почему только он понял?!
Капитан сам подходит к пульту управления, но нет, прозрения не случилось: буквы неизвестных аббревиатур не расшифровались сами собой, инструкция по эксплуатации этой техники не упала с потолка, даже случайно нажатая кнопка не оказалась «той самой».
Сергей увидел неприметные рычаги на одной из стен.
Леону приходилось ускоряться. Тварь начинала учиться, перестала глупо ходить по его следу: срезал пути, предугадывал сторону, в которую нужно бежать, чтобы нагнать парня. Руку, чуть выше локтя, жгло неприятной болью; куртка порвана и испачкана в крови: на длинной конечности пациента оказались когти, они то и задели Леона, пока он уворачивался от прямого удара в корпус.
Неужели они и правда не поняли, чего он от них хотел? Неужели все зря?
Леон упорно отступал назад.
Сверху послышался скрип и что-то, похожее на звуки вагонов метро. Не поднимай голову, говорил сам себе Леон, нельзя отвлекаться. Но звуки не утихали, нарастая сильнее, пробивая своим ритмом черепную коробку; кажется, даже сердце забилось в такт этой мелодии.
Леон резко развернулся и побежал к противоположной стене, огибая мутанта, в сторону того самого окна без стекла, откуда он спрыгнул; всего пять метров высоты, вдруг получится забежать? Трейсером парень никогда не был, но видел как это делают парни его возраста в разных парках, оснащенными интересными трамплинами, да просто на стенах жилых домов. Только вот какая максимальная высота вертикального бега? Сейчас Леон и проверит.
Он, кажется, никогда не делал ничего столь безрассудного. Ну, или, может быть, делал. Но тот случай, когда Леон СЛУЧАЙНО утопил машину своего отца (и эта история не из разряда, когда просто начал мыть салон из шланга), просто забыв поставить на ручник, не считается. Это было давно и не правда.
Первый шаг по стене произвел впечатление, будто он врезался в едущую машину: весь его импульс, с которым от побежал, был передан в маленькую и хрупкую коленную чашечку, которая уже собиралась написать записку о том, что бросает Леона, но передумала, когда её остановили связка сухожилий, мышечные ткани и немного кожи. Со вторым шагом вышло легче, но, когда парень уже было собирался оттолкнуться для прыжка, ботинок безжалостно заскользил, намекая, что вертикальный бег — задумка так себе. Даже если ты просто пытаешься не умереть. Леон прыгнул, но нет, чудо не произошло, и в лучшем случае он достал метра на три, одной рукой спасая себя от смачного врезания в стену.
Леон приземлился и развернулся. Пациент, очарованный столь отчаянной попыткой спасти свою шкуру, даже не сразу побежал за своей жертвой, загнанной в тупик благодаря своему гигантскому самомнению и неисчерпаемой вере в то, что его поймут и без слов. Додумался же, блядь.
Если прищурить левый глаз, в правый — капнуть лимонного сока, и немного повернуть голову на сто восемьдесят градусов, то можно было увидеть, как пациент улыбается, прежде чем возобновить свой шаг.
Вагоны, пущенные своим ходом, усиленно закачались, поднимая грохот. Сергей дергал рычаг, но механизм, который, видимо, никогда не использовали в подобном смысле, заржавел или попросту заклинил.
Со злости Сергей долбанул кулаком по пульту, и за стеклом раздался неожиданный грохот, оглушивший на пару секунд. Капитан быстро осмотрел платформу внизу, где поднялся дым, покрывший все густым полотном.
Раздался ещё какой-то звук, похожий на дребезжание.
— Мы подняли решетки и отключили сигнализацию, — раздалось торопливым голосом Ады позади.
Капитан резко указал в сторону лестницы:
—
Вниз!
Леону заложило уши. Кажется, его отбросило назад, к стене, о которую он приложился затылком: там пульсация ощущалась особенно отчетливо. Глаза не намеревались открываться, поэтому пришлось помочь им руками, разминая веки и переносицу. В нос набилось пыли, во рту вкус земли, камня и крови.
Сначала раздались крики — Леон не смог разобрать даже тембра; глаза все ещё не желали раскрываться, — затем грохот. Внезапный. Оглушительный. Он прогремел совсем рядом, в метре от парня. Как будто уронили что-то тяжелое и металлическое, размером с двуспальную кровать. Паника затопила сознание. Куда бежать? Неизвестно. Глаза адово заслезились, позволяя себя открыть, но не давая ничего увидеть. Вдруг Леона что-то схватило поперек груди, стискивая крепко, до боли; он тут же начал вырываться, чувствуя, как его ребра хрустят под напором хватки.
— Леон, — раздалось громко под ухом, и он открыл глаза.
Ужасная хватка оказалась крепкими руками Сергея, не желающего причинить боли.
— Как же… Что ты тут делаешь?.. Я же…
— Выбирайся уже! — послышался окрик Майлза сверху. Он и Ада тянули к нему руки, но всё равно было слишком высоко. — Лезь на шкаф! — шкаф? Леон, не выпускаемый Сергеем, осмотрелся: и правда, в месте, где недавно прозвучал грохот, стоял покореженный шкаф, которым совсем недавно они все пытались подпереть дверь.
Леон, сам того не замечая, улыбнулся; а обернувшись, увидел под оседающей пылью грузовой контейнер, придавивший собой мутанта. И повсюду черная кровь.
Сергей поставил парня на землю, удерживая от падения, но Леон встал достаточно крепко и сам пошел к шкафу, чтобы по нему забраться наверх.
Вскоре они все оказались в смотровой.
Капитан принялся оттирать лицо Леона рукавом своего пальто.
— Не стоит, — возразил парень. — Я не ранен. Это не моя кровь.
Каменное лицо Сергея не выразило ничего, только глаза как-то блеснули, и, кивнув, он отстранился. Леон почувствовал призрачный холод на щеках.
— Как думаете, теперь мы можем убираться отсюда?
Идти назад, даже вчетвером, было непросто. Не то легче попасть под удар, ведь коридоры все такие же узкие, не то нужно заботиться о большем количестве голов. В общем: все сложно.
На часах пять часов утра, но в психлечебнице окна заколочены: ни единому лучику света не пробраться внутрь.
— Мы так и не познакомились, — сказал Леон, тут же называя свое имя и имя капитана. — А тебя как зовут?
— Майлз Апшер.
— А, — задумчиво протянул Леон, потирая ручку пистолета липкими от крови пальцами. Будет неприятно её отмывать. — Ты сообщение послал.
— Я.
— Ну, хорошо.
Они помолчали немного.
— Что вы нашли?
Ада и Майлз переглянулись, и девушка заговорила:
— Есть папка с документацией, Майлз её нашел. На самом деле это скорее «Дело» на одного пациента, с точным расписанием всех опытов и результатов анализов. А также действие G-вируса на его организм.
— Что ещё за дрянь?
Ада поджала губы:
— Сложно сказать. Было бы проще, будь у нас образец, но его нет.
— Образец нужен? А чего вы сразу не сказали? — тут же зашептал Майлз. — Бог вас знает. Пошлите, я знаю, где здесь лаборатории, я вас отведу. Наверняка там ещё осталось что-нибудь полезное.
— Далеко идти? — спросил Леон, трогая свою раненую руку, на которую потратили все бинты.
— А? — Майлз выхватил первый попавшийся фонарик и осветил коридор, осматривая его. — Нет. Везуха, чуть не прошли: нужно вернуться немного назад.
— Чудно…
— Хорошо, что вы меня нашли, — затараторил Майлз, обрубками своих пальцев разгребая колбочки на полках, тут же снимая все на камеру. — А так бы пошли в подвал и пропали. Нам ещё повезло, что никого пострашнее не встретили.
— А он разговорчивый, да? — прошептал Леон своим напарникам.
— Да уж, — вздохнула Ада.
Сергей пожал плечами, сбрасывая со стопки документов на столе куски облупившейся штукатурки. Изредка, в темени помещения, в котором, несмотря на холод, было ужасно душно, они с Леоном пересекались взглядами, но вскоре отводили глаза, будто не нашли ответа на свои вопросы.
Леон шуршал пластиковыми пакетами с образцами, думая, что можно прихватить с собой, и от чего будет хоть какая-то польза; звенел, ровно как и Майлз, колбочками, находя только всякие кислоты, которые можно и в обычной аптеке купить; перебирал пересохшую бумагу, и расклеивал слипшиеся листы, текст на которых был безвозвратно испорчен.
— Нашёл что-нибудь? — подошел к Сергею парень.
Капитан посмотрел на него долго, перебегая взглядом из правого глаза в левый, будто того, что он видит в одном, может не быть в другом.
— Что? — дернул уголком губ Леон, сам рассматривая чужое лицо в ответ.
Сзади, за головой Сергея, — мигающая лампа, то и время издающая звуки умирающего насекомого. Она светила не ярко, но уши капитана тепло просвечивали, а оттененные черты лица по мере рассматривания становились всё мягче.
На секунду повеяло летним теплом.
—
Ничего, — мотнул головой Сергей, но не отворачивался от Леона, будто ждал, чтобы он первым нажал на «кнопку сброса звонка». Но тот не разрывал контакта, то ли ожидая, что ему «скажут» ещё чего-нибудь, то ли просто ленясь вернуться к поискам чего-то мало-мальски значительного.
— Ладно, — моргнул Леон неожиданно, лопая атмосферу молчания, как мыльный пузырь. — Я бы с удовольствием сейчас поспал, на самом деле. А перед сном выпил бы чаю, как считаете?
Сергей хмыкнул, приседая на корточки, чтобы посмотреть, что находится в шкафах внизу. Какие-то приборы на манер электронных микроскопов и тех блендерных машин, как их называл Сергей, которые врачи используют для своих опытов над образцами крови.
— Ещё нужно кота покормить будет. Обязательно. Вернусь — сразу покормлю. Он наверняка недоволен и разнес мне всю квартиру.
Капитан слушал тихий, на уровне шепота, голос Леона, тоже присевшего рядом, и подумал, что вот такие моменты должны случаться чаще в его жизни. Тогда и дни были бы не такими дерьмовыми. Они перестали быть дерьмовыми уже, кажется, очень давно. Но, на самом деле, только в тот день, когда во второй раз раздался стук в дверь его кабинета. «Тук, тук-тук». Как маленькое сердечко. Будто его собственное, уродливое, обожженное, неразговорчивое, только тогда и забилось.
— Эй! Я нашел что-то! — раздалось со стороны Майлза, он поставил кейс с кодовым замком на стол возле Сергея и Леона.
— Чудно, — скривилась Ада, отводя глаза в сторону. — Осталось узнать четырехзначный пароль, всего-то.
— Должен быть другой способ, — прошептал Леон, осматривая фиксированный замок.
— Что насчет этого? — Майлз положил рядом с кейсом стетоскоп.
— Окей, кто-нибудь имеет опыт вскрытия замков при помощи прибора для прослушивания звуков сердца?
В тишине поднялась рука Сергея. Ада присвистнула и поймала на себе взгляды Леона и Майлза.
— Что? Да ладно, это же круто, Тиран. Не догадывалась, что у вас может быть такое прошлое. Хотя, вы же не
говорили об этом.
— Что с тобой? — шикнул Леон, пока Сергей надевал на себя прибор.
Она промолчала.
Тем временем капитан склонился над кейсом, уже набирая возможный пароль. В лаборатории воцарилась тишина, прерываемая только звуком падающих капель из истончившихся труб. Леон отвернулся, ему казалось, что лишние взгляды только подогревают напряжение, хотя на деле это было не так: Сергей попросту был слишком сосредоточен на замке, чтобы обращать внимание на что-то ещё.
Вскоре раздался щелчок, а капитан поднялся на ноги, отряхивая полы своего плаща.
— Это оно? — спросил Майлз неожиданно серьезно.
Ада, рассматривающая жидкость в шприцах темно-сиреневого оттенка, лишь дернула плечом:
— Будем надеяться.
— Есть ли какой-нибудь шанс проверить? — спросил Леон.
— Ну, можно вколоть кому-нибудь, — девушка повертела шприц в руках, прежде чем положить его обратно. — И посмотреть, что будет.
— Великолепная идея. У нас же так много добровольцев, — Майлз снял кейс на камеру. — Все из нас готовы стать зомбарями в любой момент своей жизни.
— Я не говорю про людей, — фыркнула Ада. — Крыса какая-нибудь бы подошла.
— Звучит уже лучше, — выдохнул Леон.
— За кого вы меня принимаете? — без обиды бросила девушка, не желая продолжать тему. А ведь мужчины могли бы сказать за кого…
— Ладно, — решил подытожить Леон, — у нас есть «Дело» на неизвестного пациента, вероятный образец G-вируса и свидетель в лице Майлза Апшера с камерой. По-моему, у нас есть все шансы.
— Вполне-вполне… Кто-нибудь связывался с Вейлоном и Эдди? — спросила Ада, доставая свой мобильник.
— Вот черт, — Леон тоже поспешил достать смартфон. Сергей присоседился рядом за неимением собственного экрана, в который можно было бы пялиться.
— Ну, у нас есть оправдание: связи не было, — пожал плечами Майлз, не особо вникая в масштабность возможного, как бы это помягче сказать, пиздеца.
В беседе их ожидал длинный, многоступенчатый печатный текст, в котором и Эдди, и Вейлон в красках расписывали, что сделают с полицейскими, если они сию минуту не ответят и не скажут, какого хрена произошло, раз они уже больше часа ничего не пишут.
— Почему мне кажется, что даже если мы и напишем, что мы в порядке, они не обрадуются…? — выразил свою мысль Леон, смотря ни на кого и в то же время на всех.
Сергей каким-то удивительным способом через взгляд показал все свои мысли:
—
Не знаю, но у меня почему-то такое же ощущение.
Так оно и случилось.
— Время… Сколько время? — отвернулся Майлз от камеры на секунду. Леон глянул на наручные часы и ответил. — Время: шесть часов тринадцать минут утра. Я, в сопровождении трех представителей раккунского полицейского департамента, выбираюсь из психлечебницы под названием «Маунт-Мэссив». Вокруг — тишина, но я чувствую: вот-вот заиграет марш смерти.
— Что ты несешь? — Ада, шедшая до этого безмолвно, раздраженно выдохнула.
— Тсс, молчи, иначе привлечешь Его, — она хотела спросить кого это «его», но Майлз её перебил, заслышав шорохи: — О, крысы. Ты все ещё хочешь проверить действие G-вируса?
— О боже, замолчи, — приложила ладонь к лицу Ада, уже готовая выхватить пистолет и застрелить глупого журналиста.
Сергей и Леон тихонько улыбнулись друг другу.
— Мы собираемся подняться на второй этаж, — продолжал Майлз на камеру, — как мне сказали, там мы сможем выбраться из лечебницы, потому что основная дверь, та, в которую в цивилизованном обществе принято заходить (и выходить), оказалась заперта.
— Будь тише, — прошептал, все ещё улыбаясь, Леон.
— Мне сказали быть тише, — продублировал Майлз, но шепотом. — Скоро будет лестница, которая приведет нас на заветный второй этаж, — потом остановился, переводя камеру на коридоры. — Слышите?
— Это он нам или на камеру балакает? — прошептала Ада Леону и Сергею.
— Слышите? — повторил Майлз ещё тише, но повернулся к полицейским, чтобы они поняли, что вопрос предназначался им.
— Что слышим? — спросил Леон, остановившись, чуть не доходя до журналиста.
— Его.
— Что?
— Пам, пам, па-ам. Пам, па-ам.
— Майлз? Что с тобой?
— Пам, Пам, ПАМ!
Что-то гигантское проскочило перед глазами, выбив боковую дверь. Сквозь грохот отчетливо раздался хрип и хруст десятка костей.
— Майлз!
— Какого черта?!
Мутант, появившийся из ниоткуда попросту вплющил тело журналиста в стену. Посыпалась штукатурка. Камера с треском упала на пол.
— Бежим! — Ада подхватила аппаратуру, резко срываясь в сторону лестницы.
— Но Майлз! — тормозил Леон.
— Он мертв! Давай! Бегите!
— Черт!
Мутант так и не последовал за полицейскими. Будто у него была цель — Майлз — и он её выполнил, прикончив журналиста, а вместе с тем и единственного свидетеля.
— Какого черта? — устало выдохнул Леон, стирая пот и грязь с лица, когда они заперлись в какой-то из комнат на втором этаже.
— Если бы я знала…
Сергей положил руку на плечо Леона и покачал головой. Ада цыкнула.
— Мне одному кажется… Или у Майлза и правда была деменция? Или он просто потихоньку сходил с ума, — Леон облегченно расслабился, чувствуя как пальцы капитана чуть массируют его плечо, сжимая и разжимая. — Эти последние его… слова? Как будто он пытался что-то сказать, но… Но я не могу понять — что. Или это просто признаки того, что он уже был не в себе.
— Сложно сказать, — пробормотала Ада, пялясь в экран камеры. — Но его мания снимать все подряд сыграла нам на руку.
— Ты серьезно? Человек мертв, а ты только о камере и печешься.
— Да, — нахмурилась Ада, — сотни человек умирают ежедневно. Бог знает сколько погибло только в этой лечебнице, но я здесь не для того, чтобы оплакивать кого-то, кто в итоге станет лишь плюсиком в статистике смертности за последний год. Я здесь, чтобы Маунт-Мэссив во главе с «Амбрелла» получили то, что заслуживают. Не больше, не меньше.
Леон ничего не ответил. Мог бы, но не стал. Есть ли смысл?
—
Идем, — Сергей подтолкнул Леона ладонью, надавив между лопаток. —
Нужно идти.
Солнце, когда Леон вылез из окна на строительные леса, больно ужалило глаза, заставляя жмуриться из-за яркости. Только когда он почувствовал, что его схватили за предплечье, понял, что чуть не свалился, потеряв равновесие.
— Я в порядке. Просто ярко.
Солнце уже успело подняться над горизонтом, хотя небо было все ещё красноватым, а со стороны противоположной светилу — и вовсе серо-синим. В утреннем свете все смотрелось совсем иначе: Леон был заляпан в крови больше, чем предполагал изначально, его куртка уже точно не подлежит восстановлению; у Сергея наливались синяки на лице, пальто порвано в нескольких местах и всё в пыли; Ада была лучше всех, единственное, что выдавало в ней человека, побывавшего в Маунт-Мэссив, — немного грязная одежда.
— Домой хочу, — вздохнул Леон, наконец оказавшись на земле.
— А кто не хочет, — скользнула по нему взглядом Ада, лениво поправляя волосы. — Тебе бы врачу показаться.
— Мда, даже добавить больше нечего, — оценивающе разглядывая фигуру девушки, поймал взгляд Сергея: — М?
Капитан запоздало мотнул головой, направился к своей машине. Все последовали за ним.
Аду Сергей довез до дома первой: её квартира была по пути. Они ехали не в тишине: слушали утреннее радио. Леон не хотел напрягать капитана, но в итоге тот попросту довез его прямо до подъезда.
— Леон, — вдруг позвал Сергей, когда парень вышел из машины.
— Да?
Он подошел и, притянув за плечо, порывисто обнял, поглаживая по затылку.
— Что случилось? — Леон смущенно улыбнулся, кладя одну руку на лопатки капитана.
Сергей отстранился, приоткрывая рот для чего-то, будто пытался что-то сказать. Но не вышло. Он протянул кисть перед собой, кончиками пальцев смотря вверх, затем согнул средний и безымянный, позволяя им коснуться подушечками ладони; остальные же оставил прямыми. Дернул уголком губ, улыбаясь, и ушел.
Леон долго ещё стоял у подъезда, он видел, как Сергей садился в машину, как удалялись красные огоньки задних фар. И его не отпускало ощущение, что это было что-то важное. Что-то, значение чего нужно обязательно узнать.
Ну почему он не знает языка жестов?
