Потеряться в космосе

Я очнулся, и первой моей мыслью было: «Он ушёл?». Сфокусировав взгляд, я понял, что это правда. Он ушёл, но не только это сейчас следовало понять. Изнасилование мне не приснилось. Это можно было с лёгкостью понять по тому, что я был гол, как сокол, а внизу что-то болело, будто мне пришлось садиться на кол. Мне бы сейчас обезболивающее… Но, к сожалению, таблеток в моём кабинете я не найду. Чтобы найти, нужно было как минимум одеться, потом выйти и прийти в медпункт. Но я очень сомневался, что нормально дойду туда и не вызову ни у кого лишних подозрений, а мне очень не хотелось, чтобы кто-то знал, что со мной делали. Про неизвестного, что был в кабинете Германии, пока тот был несколько занят моим насилованием, я напрочь забыл. Но сейчас надо хотя бы как-то подняться. Я предпринял такую попытку, благо, рядом был стол, который послужил мне опорой. Вышло не с первого раза, но я встал, полностью полагаясь на моего деревянного друга-предателя, что услужливо принял моё тельце, сначала действительно по-предательски, а теперь вроде как по-дружески. Где ж ты раньше с помощью был? Итак. Мои ноги судорожно дрожали и подгибались, но теперь уже не от ужасного предвкушения, а от действий, уже произошедших. Я пытался их контролировать, но всё тщетно. Я решил пока что отдохнуть и посмотреть на время. Я был в отключке около двух с половиной часов. Нехило, но я знал, что Германия ещё в здании в такое время, а вот я уже валил домой. Так. Если он в здании, то если я выйду, дверь будет, как обычно, скрипеть, он услышит, а потом наверное не упустит новой возможности со мной встретиться. Ну нет, не нужно мне такого счастья. Только куда тогда? Остаться тут на всю ночь? Когда я почувствовал, что ноги более менее меня держат, я огляделся на предмет моей одежды. Вся она была свалена в угол. Ну хоть не нужно собирать по всему кабинету. Я сделал несколько неуверенных шагов к углу и убедился, что стою. А потом вспомнил о том, в каком состоянии мои ноги. И я не о их дрожи, а о том, что они были в ужасных красных застывших струйках, как у девчонки во время женских дней. Противно. Я оделся и почувствовал себя человеком. Однако сейчас дверь из кабинета выглядела для меня, как табу, как смерть. Но ведь это помещение не с одним выходом. Кроме двери есть то самое окно, через которое я пытался выпрыгнуть в самом начале. Но тогда меня подстёгивал страх, а сейчас… Смогу ли я выпрыгнуть наружу со второго этажа? А если я разобью себе черепушку и помру? Будет ли это лучше, чем очередная встреча с ГИ? Я знаю ответ. Конечно лучше! Но всё равно, разбивать голову не стоит. Я подошёл к окну, раскрыл его и посмотрел вниз. Бинго! Первый раз в жизни я поблагодарил Господа, что мой кабинет находится с задней стороны здания, за которой вообще не ухаживали, и кусты внизу настолько разрослись, что достигали почти верхушки окна первого этажа. Те помещения использовались как складские, и никому не было дела до того, что там видно из окна. Я стал залезать на подоконник, от радостного возбуждения мне даже вернулась нормальная двигательная функция, хоть и сопровождающаяся болью в заднице. Но это ерунда. Потом я вспомнил о ключах от дома. Было бы весело вновь их забыть. Я слез, взял ключи и положил в карман. Но сразу твёрдо решил, что домой сегодня не вернусь. Мне вообще теперь нельзя идти обратно на Польский. Но тогда куда? Сейчас это не было важным. Важным было убежать отсюда, так чтобы Германия не знал о моем местоположении. А то я, глупый, вечно был там, где должен быть, и немцу не составляло ни капли труда за мной следить. Больше я такой ошибки не допущу. Я снова залез на подоконник и внимательнее присмотрелся к месту приземления. Прям из окна падать наверное будет больновато, но под своим окном я видел выступ, на который вполне смог бы встать. Тогда высота падения уменьшилась бы, но с больной задницей нужно ещё умудриться туда залезть. Посмотрев на дверь и убедившись, что Германия не припёрся, я стал кое-как вылезать наружу ногами, кряхтя, но как можно тише, чтобы не было слышно снаружи. Осознав, что так я точно не удержу равновесие, я перевернулся, вылезая моей многострадальной задницей вперёд и стал ногами нащупывать выступ. И знаете, мне удалось встать на этот выступ. Руками я держался за оконную раму. Сейчас я был рад, что смог. Самое сложное я сделал, осталась ерунда. Однако мне перехватило дыхание от страха. Высота была ерундовой, но мне было боязно прыгать. Подбодрив себя тем, что шовинист в любой момент может вернуться, я собирался с силами. Нужно лишь отпустить руки и свалиться в куст. Максимум, от чего я пострадаю, это поцарапаюсь об острые веточки. Итак, раз, два… На счёт три я отцепился от окна и, тихо пискнув, свалился в кусты. Полёт был совсем недолгий, а приземление довольно мягкое, хоть и царапающееся. Я стал вылезать из кустов, и это было целое ещё одно испытание. Но в итоге растение отпустило меня из своих тисков и я выбрался на узкую тропиночку между кустами и решетчатым забором. Там уже перевёл дыхание и осмотрел себя. Я оцарапал себе руки и оставил на одежде в качестве трофеев много листьев, веточек и какой-то колючей ерунды. Я стал отряхиваться. Всё же, нужно выглядеть хоть немного по-человечески. Очистив одежду, я двинулся вперед, вдоль кустов и забора, и походка моя была довольно забавной. Но это было не столь важно, я абсолютно не понимал, куда идти. Неужели обогнуть здание полностью и выйти у парадной? А там? Пока я раздумывал, ответ нашёлся сам. Впереди в заборе зияла дыра, нижний край был сильно отогнут и теперь болтался, приглашая выйти с территории. Я любезно принял приглашение и стал проползать под забором. Мне нужно было пользоваться как можно более хитрыми и нелогичными путями, чтобы Германия не мог догадаться о моем местоположении. Интересно, когда он узнает о моей пропаже? Может, он не узнает о ней до следующего утра, когда поймёт, что я не хожу по зданию, и тогда заглянет в кабинет, думая, что я всё ещё сижу и не могу встать. А может, он сделает это раньше. Но так или иначе меня там уже не будет. Я буду далеко от этого чертового здания. И он меня не найдёт. Я буду скрываться, пока этот ублюдок не сдохнет. Ведь я могу так сделать? Я пролез под забором и покалечился только больше, но меня это не обеспокоило. Кажется, я оцарапал щеку и добавил новых царапин на руках. Ерунда. Ерунда по сравнению с тем, что стало с моей задницей. Я осмотрелся. Я находился на территории, тоже заросшей кустами. Между ними проходы были узкие и колючие. Вот как всё меняется в зависимости от расположения относительно ЦУ. С лицевой стороны красота и порядок, а здесь заросли. Мне ничего не осталось, как продираться через них. Я видел впереди верхушки гаражей, которые явно давно были заброшены. Там и заканчивались кусты. Я обрадовался и выскочил из кустов, опять очищая одежду от веточек и листочков. Внизу отдавало болью, я морщился, но пытался не обращать на это внимания и пошёл вперёд, осматривая брошенные гаражи. Они были настолько никому не нужны, что половина из них была открыта, но я не заглядывал внутрь. Скорее всего, там нет ничего, что было бы мне интересно. А интересна мне сейчас была еда и вода. Я вспомнил, как буквально несколько часов назад обещал себе прийти домой и найти что-то съестное, но теперь об этом можно было забыть. В кармане, как обычно, ни гроша, зато там опять были неизвестно как там появившиеся мятные конфеты. Я высыпал их в ближайшее ведро, печально стоящее рядом с одним из гаражей и пошёл дальше. Небо потихоньку принимало красноватый оттенок, близился закат. Гаражный комплекс не кончался, и место заимел вопрос о временном убежище на ночь. Я решил всё же заглянуть в один из гаражей, наугад пробуя попытать удачу. Было не исключено, что кто-то хранил там что-то вроде солений и оставил. Однако, ничего не найдя, я расстроенно пошёл дальше. Другого способа найти еду сейчас не было, поэтому я решился заглядывать в каждый открытый гараж. Я понимал, что закрытые были явно дороже и явно были не тронуты, но я никак не мог их открыть. Удача от меня отвернулась, и в гаражах я не нашёл никакого пропитания. Да и воды тоже. Абсолютно расстроенный, я продолжал поиски. Я даже не заметил, как небо успело затянуть тучами и закапал мелкий дождь. Я сначала не обратил на него внимания, однако он сам потребовал к себе внимания, усилившись. Он явно шёл на усиление и дальше. Поэтому убежище нужно было раньше, и я, поливаемый резко начавшимся ливнем, забежал в очередной гараж. Это был самый обычный ветхий гараж с дырявой крышей, которая не сдерживала потоки воды, лившиеся с неба, однако углы были сухи. И здесь было почти абсолютно темно, сомнительный свет проникал только через дырки в крыше. Я рассмотрел обстановку и стал шариться по полкам. С удивлением я обнаружил маринованные помидоры. Это действительно очень удивило меня и даже отчего-то насмешило, (наверное, схожу с ума) ведь банки были целые, лишь немного тронутые пылью, будто кто-то был здесь совсем недавно. Возможно, я ошибся, когда сказал, что комплекс заброшен. Но сейчас мне было всё равно, эти банки, по-видимому, спасут мне жизнь. Я взял одну и поставил на верстак. Я даже нашёл открывалку. Нет, прости, удача, я плохо о тебе думал. Уже через несколько минут я сидел на табуретке и довольно уплетал ворованные помидорки. Кто бы их не сделал, я бы сказал ему огромное спасибо и сказал бы, что вышло очень вкусно. А может, мне так казалось из-за дикого голода. И вода, и еда. Вскоре я наелся до отвала, опустошив почти всю банку. Стало даже довольно неплохо, жить стало возможным. Несмотря на прохладу, от сытости стало теплее и я развалился на найденных тут же тряпках, укрываясь другими. Было действительно холодно, но я не замечал. За время моего здесь нахождения дождь и не думал дать слабину и стало совсем темно. Время рассмотреть я не смог, но всё равно стал проваливаться в сон. Я старательно игнорировал острую боль внизу живота и разболевшееся вдруг горло. Я так устал. Уже через полчаса я мирно сопел, укутавшись в какие-то грязные тряпки. Я трясся от холода и боли, спал тревожно, но пытался отдохнуть. По крыше барабанили капли ливня, где-то рядом капало сквозь дырявый шифер.