* * *
— Нет! Нет! Нет!!! — кричал я. — Прекрати! Хватит! Прошу, не нужно! Германия был уставший. Ему нужно было развлечься, отдохнуть от своих дел. Почему он так жесток в последнее время? Почему так часто ранит меня? Кажется, раньше такого не было. Раньше он был разумнее. Сейчас он безумен, безумен! Я был привязан к стулу, а он резал меня. Неглубоко, но чертовски больно, задевая самые чувствительные точки моего тела. ГИ часто вытирал свой острый нож от крови, забавляясь этим. Потом снова надрезал. Надрез побольше. Поменьше. Даже надписи он вырезал. Я кричал от боли. — Чувствуешь это? — завороженно спрашивал он. — Чувствуешь мою власть, милый фарфор? Я отвечал криком. — Музыка для моих ушей слышать это от тебя, сладкий… — А-а-а!!! — кричал я со всей мощью лёгких. В глазах ежесекундно темнело, из темноты я успевал выхватывать лишь его ухмыляющееся лицо. Почему, почему ты не закрываешь мои глаза??? Помоги! Я не хочу это терпеть! Прошу… Я потерял сознание.* * *
Едва проснувшись, я резко сел и стал ощупывать себя. Я был весь в поту и тяжело дышал. Ещё не рассвело. Я был всё ещё посреди поля, а девушка, с которой мы провели весь вечер, лежала рядом, свернувшись под моей курткой. Ей было холодно, это я видел. Она тихо стонала и ворочалась во сне. Наверное, ей тоже снится что-то не очень хорошее, но я пока не думал об этом. Я пытался отдышаться сам. Приснятся же такие ужасы. Почему мне так часто снятся плохие сны? Я осторожно поднялся на ноги и стал разминать затёкшее тело. Казалось, что оно несло отголоски боли, испытанной мной во сне, но совсем скоро это прошло. Прохладный воздух раннего утра отрезвлял, мысли стали приходить в порядок. Я с жалостью взглянул на девушку и осторожно коснулся её. Она тут же проснулась и закричала, а потом увидела, что это всего лишь я. Хах, всего лишь я. Будто действительно век знакомы. — Тебе снился кошмар? — осторожно спросил я, она смотрела на меня потеряно, ещё не отойдя от тревожного сна. — Д-да… — она села и плотнее укуталась в мою куртку. — Мне тоже. Странно, правда? Стало тихо. Когда мы оба окончательно проснулись, стало легче. Она помогла мне собраться, и я предложил ей провести её до города, а потом и до дома. Постепенно мы оба забыли, что были какие-то кошмары. Однако мы оба испытывали неловкость за то, что уснули. Она сетовала, как бы она за эту ночь не простудила почки, ибо они у неё слабые. Я сказал, что всё должно быть хорошо, и искренне понадеялся, что она не заболеет. Пришло время разойтись. Мы договорились о встрече завтра вечером в одном из здешних кафе. Довольный, я пошёл к себе. На самом деле, мы жили не так далеко друг от друга. Я улыбался. Сейчас я думал только о хорошем, никакие размышления о сне, никакие тревоги не донимали меня. Я дошёл до дома. Я жил вместе с США, и он, скорее всего, ещё спал. На моих наручных часах всего шесть часов утра. Был рассвет. Отчего-то мне стало стыдно. Стыдно за то, что было между мной и этой девушкой, перед США. Но почему мне должно быть стыдно? Мы с ним были всего лишь очень близкими друзьями. Возможно, даже слишком близкими, но он был единственный, с кем я общался. Да, не отрицаю, что я мог испытывать к нему какие-то не совсем дружеские чувства… Не знаю, что чувствовал он, но он больше относился ко мне, как отец к любимому сыну, нежели даже как брат к брату. У него-то был большой круг общения помимо меня. Девушка, с которой я познакомился (или всё же вновь встретился со старой знакомой?), должна была излечить мои странные чувства к другу. С такими мыслями я отпер входную дверь и прошёл в дом. Как я и думал, Штаты ещё спал. Будить его я, конечно, не стал, хотя очень хотелось поговорить с ним. Заняться мне было нечем, и я лег в свою кровать, думая обо всем произошедшем и завтрашнем свидании.* * *
Я сидел на кровати, опустив голову. Веки будто налиты свинцом, я смог лишь едва открыть их. Снова я здесь. Снова эта комната. Всё тело пульсировало болью. Я вцепился во что-то. Я не сразу понял, что это был Рейх, который обрабатывал мои раны. Я не мог понять, что выражало его лицо. Это выражение было на нём постоянно, когда я видел его. Он был хмур, губы поджаты. Что означало это выражение? — Рейх, — просипел я. — Прости за меня. Ты наверное теперь ненавидишь меня. Парень хмыкнул, ещё больше поджав губы. Он бинтовал мою руку, не смотря на меня. — Ты ни в чем не виноват, — сказал наследник. Кажется, он часто говорил это. Веки снова стали опускаться. Я продолжал пытаться поймать взгляд Рейха. Он всё же мельком глянул на меня, и я увидел блеск в его глазах. В его действиях выражалось раздражение и нетерпение. Он закончил с корпением надо мной. Потом встал, ещё раз посмотрел на меня, который снова уходил в прострацию, и заплакал. Я думал, что сейчас я проснусь… или усну… и перестану видеть этот многосерийный кошмар. Но я не мог, хотя хотел. Я лег на кровать, и наблюдал за Третьим. Он, видимо думая, что я уже ничего не вижу, плакал и говорил сам с собой, сев у стены. Я смог разобрать «нужно что-то делать», «нужно быть сильным», «ненавижу», и подобные несвязанные друг с другом фразы. Интересно, думает ли он, что мне лучше умереть?* * *
И вот, через час я уже должен быть на месте встречи. Штаты, как ему и свойственно, по-дружески подкалывал и подбадривал меня. Ко всему этому он отнёсся хорошо. — Наконец хоть перестанешь быть одиночкой, — говорил он, хлопая меня по плечу. — Главное не упусти возможность. — Да уж, постараюсь. — Больше инициативы, дружище! Нравится она тебе или нет? — Конечно нравится… Ты не видел её. Она такая… — говоря это, я испытывал двоякое ощущение. Вроде бы я говорил правду, но чувствовал, будто врал. А ещё мне было стыдно. Ведь США тоже мне нравился. — Раз уж так, то ты не постараешься, а сделаешь. Но даже если что-то будет не так — я всегда поддержу тебя за чашкой кофе. Ну или коньяка. Зависит от того, насколько все будет плохо, — увидев выражение моего лица, он добродушно засмеялся. — Да ладно тебе, расслабься. Иди, печальный романтик, — он подтолкнул меня к выходу. До назначенного кафе было 20 минут ходу. Я специально вышел раньше, на всякий случай. Вдруг она слишком пунктуальная и придёт рано? Пусть уж лучше я уже буду там, когда она подойдёт. Пока я шёл, в голову вдруг пришла очень очевидная и странная мысль. Я всё ещё не знаю, как её зовут.* * *
Мы хорошо проводили время. Кафе было довольно малолюдное, здесь было тихо и уютно, свет приглушён. Она была даже прекраснее, чем вчера, казалось мне. И чем дольше мы разговаривали, тем больше общего мы находили между собой. Нам было, что обсудить. Я ей нравился. — Слушай… — вдруг сказал я в минуту молчания, вспомнив свою мысль. — Я всё ещё не знаю, как тебя зовут. — Это взаимно, — улыбнулась она, отпивая вино из своего бокала. — Меня зовут Польша, — я смутился, осознав, что она в такой же ситуации, что и я. Она ухмыльнулась снова, прикрыв глаза. Я не понимал, чему она улыбается, и стушевался. — Честно говоря, мне не нравится моё имя. Её глаза меня напугали, когда она посмотрела на меня. Она тихо засмеялась.* * *
Темно. Страшно. Холодно. Я чувствовал боль по всему телу. Кажется, я плачу. В углу кто-то сидит, щелкая предохранителем пистолета. Раздаётся голос Рейха: — Как жаль, что тебя нет здесь, — вздох. — Действительно жаль, что так вышло. Ты бы помог мне справиться. Был бы потом моей правой рукой. Да, ты мог бы быть ею… Я бы поделился с тобой своей идеологией, и мы бы подчинили весь этот жалкий мир, всех этих грёбаных людишек. Было бы прекрасно, правда? Тебе бы всё же понравилось это. Если бы ты не стал таким… Да что с тобой разговаривать, уже нет смысла, — он поднялся, прошёл мимо, будто меня и не было. Остановился у двери, в надежде, что я вдруг отреагирую. Но я не мог. Это лишь кошмар, ведь так? — Центральные державы проигрывают. Слышишь, ты?! — Рейх резко стукнул стволом по косяку двери. — Пора бы уже очнуться и действовать! Ну! — Третий подошёл и затряс меня за плечи. — Я пытаюсь тебе помочь! Ну скажи хоть что-то. Скажи!!! Скажи! — в итоге он оставил попытки. — Я ненавижу своего отца! — он повторял это очень часто. В голосе была чистая уверенность. Наследник ещё чуть покрутил пистолетом, будто упиваясь его способностью убивать, и ушёл.* * *
Уже две недели, как я в отношениях с девушкой, которая неожиданно свалилась на мою голову месяц назад. Я действительно сильно в неё влюбился. Она была такая открытая, милая, добрая и умная, но самым приятным было то, что мои чувства к ней были взаимны. Не скажу, что я совсем никогда такого не ощущал… Может, в детстве было. Но то было ребячество, а сейчас я серьёзен. Надеюсь, она тоже. Она уже спокойно пускает меня к себе на квартиру, и там мы проводим действительно много времени после её университета. Она жила одна. Всё это, очевидно, наталкивало меня на определённые мысли, но я пытался быть культурным. Она это понимала, я видел. Смотрела на меня хитро, хихикала от моих взглядов, невзначай касалась меня. Сейчас мы сидели вместе на диване в гостиной и разговаривали о политике. Я, пусть это и не было моей специальностью, политикой интересовался. Она разбиралась в этом не слишком хорошо, но ей было комфортно. Взгляд её был томным, и она часто смотрела на меня так. Так часто, что я даже привык. По мере диалога она придвигалась ко мне всё ближе, и я этому не препятствовал. В основном я смотрел в газету, которую держал в руках, чтобы не смотреть на её неприкрытую сексуальность. Но она всё равно всячески пыталась обратить на себя внимание много жестикулируя при разговоре. Я улыбался слегка измученно, потому что держать себя было довольно трудно. Но я любил её, и не хотел делать что-то преждевременно. Она была уже так близко… Я говорил ещё больше, чтобы отвлекаться, но она прижалась грудью к моей руке. Внутри что-то закричало. Она приложила свой палец к моим губам, призывая замолчать, а другой рукой нежно забрала газету и отложила в сторону. — Давай не будем делать вид, будто мы оба слишком правильные. Мы ведь оба этого хотим, — она утверждала. Я больше не смог сдерживать свой жар и вспыхнул, что-то замямлив. — Ну-ну, — она улыбнулась и кончиками пальцев погладила меня по груди, спускаясь ниже. Только теперь я понял, что мы засиделись, и был уже поздний вечер. Свет мы так и не зажигали, и было темно… Относительно — шторы были раздвинуты, и с улицы лился свет. — Ты ведь шутишь?.. — сипло прошептал я. — Не ломайся, — она засмеялась своим словам и слишком уверенно положила свою руку на мой пах. До этого момента я ни разу не задумывался о том, насколько она невинна и невинна ли. Она казалась такой милой и маленькой, что я не мог о таком подумать. Я даже хотел её, запрещая себе осознавать это. Но вдруг я обо всём этом подумал, и стало стыдно, что я девственник. Лицо пылало. Я закрыл нижнюю его часть ладонью, смотря ей в лицо. Она улыбалась слишком сексуально. Её рука гладила, ощупывала. Кажется, ещё чуть-чуть, и у меня пойдет кровь носом. Я не верил, что не сплю. Что это всё моё. — Да, это всё твоё, — будто читая мысли, прошептала она мне на ухо. Медленно убрала мою руку от лица и поцеловала. Она стала вдруг такой податливой. Я не понял, как она оказалась подо мной. — Не бойся, — гладя меня по плечам. — Делай так, как чувствуешь. Возьми меня. И я взял.* * *
В тот день я спал так сладко, как никогда не спал. Мне не снилось абсолютно ничего, и это было прекрасно. Хотелось, чтобы так было всегда. Тогда бы меня не мучили кошмары. Но этот день, что бы в нём не произошло, прошёл. Я всё ещё не мог осознать факт того, что у меня был секс… Но этот факт удивительно просто вошёл в мою жизнь. Я стал всё чаще пропадать у неё не только ради разговоров о политике. Тем не менее, наши отношения не превратились только в это. Мы гуляли, учились, разговаривали, делали вместе всякую ерунду, дурачились, планировали. Я был искренне счастлив, никогда в жизни я не поднимался так высоко. Мне казалось, что всё идёт лучше некуда.* * *
Снова мне снится кошмар. Я ненавижу то, что эти кошмары порой реальнее, чем реальность. Я хочу, чтобы это закончилось, но ничего не могу ради этого сделать. Оно возвращается и возвращается. Эта боль, эта тошнота, эти запахи, эти голоса, эти комнаты, эти детали, каких я даже в реальности не вижу. Мир слишком чёткий и подробный в моих снах. — Настоящая реальность здесь! — крикнул на меня немецкий наследник, и его образ до каждой родинки врезался в моё сознание. Он посмотрел на меня, закатил глаза, понимая, что бессмысленно реагировать на меня, что бы я там не бубнил. Он прошёл мимо… При движении его тонкого тела была видна каждая складка на рубашке. Почему реальность более сглаженная? Почему там так мало объектов… Почему здесь углы квадратные… Почему всё совершенно разное? Как я хочу избавиться от этих болезненных снов. Или же я хочу избавиться от болезненной реальности?* * *
Задал не тот вопрос. Провал в памяти. Пошёл не туда. Провал в памяти. Сделал не то. Провал… События часто повторялись заново. События потеряли разнообразие, были короткими, и были связаны только с ней. Я стал замечать это только теперь. Будто что-то запрещало мне оступиться за назначенный сценарий. Будто что-то управляло моей судьбой. Естественно, это кажется абсолютным бредом. Наверное, я сошёл с ума. Но ведь говорят, что если человек осознаёт, что безумен, то это вовсе не так. Значит должен быть какой-то способ избавиться от моей паранойи. Да и к тому же мысль о том, что всё вокруг выглядит слишком уж идеальным, даже без пылинки, вызывает беспокойство… Провал.* * *
Она пыталась вывести меня на разговор. — Милый, всё точно в порядке? Может, ты всё же хочешь о чём-то поговорить? — Нет, всё в порядке, честно. Лучше скажи, почему ты в последнее время такая хмурая? Да и бледная ты… — Это не твоё дело, идиот! Не так. — Приболела, возможно. Но я говорю совсем о другом. Почему ты так часто говоришь и думаешь то, что не следовало?! Сны действительно выглядят намного реальнее. — Зачем ты это делаешь? Ты всё испортишь! Заткнись!* * *
Я искал Рейха. Времени у меня было совсем не много. Сейчас я почувствовал себя таким…живым и стремительным, каким давно себя не чувствовал по-настоящему. — Рейх! Рейх, ну пожалуйста! — молил я. Я нашёл его. Он точно слышал, как я его звал, но он даже не сдвинулся с места. Видимо, он слишком сильно привык к моему странному поведению. Но сейчас я был в сознании. Я смог его добиться. Я понял, где реальность. Я вспомнил. — Тебе не обязательно отвечать, — на выдохе проговорил я. Третий покосился на меня с некоторым удивлением в глазах. Видимо, слишком давно в последний раз слышал то, как я говорю настолько твёрдо. — Но я стараюсь выкарабкаться. У меня почти получилось. Здесь — реальность. Я стараюсь. Она меня держит, но я сделаю всё. Огонёк погас в глазах Рейха. Видимо, он подумал, что меня снова бредит.* * *
С каждым днём ей становилось всё хуже. Причины этому я не мог понять, а обращаться к врачам она не хотела. Говорила, что ей это не поможет. Её взгляд выражал всё меньше и меньше тепла и ласки. Меня это пугало. Я вновь обращался к своим мыслям о нереальности происходящего. Один раз она накричала на меня за то, о чём я думаю, и сказала, что ей больно. Но я не мог обратить на это столько внимания, сколько хотел. Что-то будто мешало мне. Но оно не могло заставить меня перестать думать совсем. В системе этой противоборствующей мне силы была большая плешь. Она становилась всё менее привлекательной в моих глазах. Она очень сильно похудела. Волосы перестали казаться такими прекрасными, так же как и кожа гладкой, а голос сладким. Сегодня я отказал ей заняться сексом. Мы поссорились. Она стала угрожать мне тем, что убьёт меня. Естественно, дело было уже не в сексе. Но ведь мы оба знаем, моя милая ЛжеПольша, что, убив меня, ты тоже умрёшь?* * *
О Т П У С Т И Ты больше не нужна мне. Мне нужна реальность, так дай мне её. Мне больше не нужно, чтобы ты закрывала мне глаза. У меня было очень много времени думать, и я все понял. Ты бесполезна! Я нашёл твоё слабое место, чертовка! Если бы ты только знала, как я тебя ненавижу. Ты ещё смела притворяться настоящей и пытаться создать свой мир. Ты — самое наглое, что могло придумать моё сознание. Тебя нет. Тебя просто нет. Ткну тебе правдой в лицо, но тебя не существует, тебя придумал я, и теперь ты никому не нужна.* * *
— Зачем ты так со мной поступаешь?! — слёзы лились из её глаз рекой. Её лицо выглядело жалким и уродливым… Когда я наконец вспомнил и осознал почти всё, она казалась мне верхом мерзости. Она проигрывала, а я побеждал. Обернуть этот процесс она уже не могла. — Я просто тоже хотела жить! Моя жизнь и так с самого рождения была лишь подтверждением твоих подсознательных ожиданий. Даже на протяжении всего нашего знакомства здесь я не могла действовать полностью сама, я лишь подтверждала твои ожидания. Ты теперь понимаешь, насколько ты глуп? Ты сам создал себе проблемы! Сам! Придумал меня, чтобы олицетворить свою зависимость. А теперь пытаешься избавиться от меня, хотя я просто хотела жить. Мне тоже неприятно терпеть насилие. Скажу честно, я испытала настоящее удовольствие, создав этот мир и некоторое время подчиняя тебя себе. Ты сам дал мне право на это, потому что нуждался в этом, нуждался избавиться от мук. Это было лучшее в моей жизни. Я смогла получить хоть немного чёртовой нежности. Я была счастлива. Возможно, я даже действительно влюбилась. Её речь была эмоциональна и импульсивна, но я старался её не слушать. Мне плевать, что бы она не говорила. Слишком долго я страдал, чтобы проявлять сейчас сострадание к тому, чего нет. Я взялся за ключ и стиснул его в ладони почти до крови. Это делало моё тело, но сознанием я всё ещё был далеко от него. — Мне. Всё. Равно, — делая ударение на каждый слог, выдавил я. — Ты мерзость. Именно, что ты лишь олицетворение зависимости. Я не намерен более оставаться зависимым, значит ты должна умереть, — я беспощадно посмотрел на её жалкую фигуру. Она зарыдала пуще. — Не убивай меня… — голос дрожал. Поток её речи кончился, остались только пустые мольбы. — Прошу… Я сделаю всё… — Мне от тебя больше ничего не нужно. — Я больше никогда тебе не помешаю! Только не убивай! Не убивай!!! — взвыла она, хватаясь за голову и падая на колени. Я усмехнулся. Почему её боль не должна вызывать во мне удовлетворение? Эта несчастная часть моего больного сознания доставила мне достаточно боли. Учитывая, что я все ещё олицетворял её, как зависимость. Я не могу закончить все, пока она здесь. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Я начал с усилием думать о том, что её не существует. Сопротивления я не встретил. Истеричные мольбы на фоне становились тише… Тише… Мне это больше не нужно. Пора положить этому конец. Она — плод моего воображения, и я не намерен оставаться сумасшедшим. Я стану независим. Я выиграю. Я воспользуюсь слабостью Германии и осуществлю свой план, который зреет очень давно. — Умри. Я открыл глаза и оказался в спальне. В реальном мире, в позолоченной серости, в том мире, где я испытал много страданий. По телу разливается жгучая боль, будто от меня оторвали какой-то очень важный кусок. Но стало очень легко. Я стал чувствовать себя так ясно и осознанно, что закружилась голова. В сознании тишина, никаких лишних звуков. Я глубоко вздохнул и улыбнулся, чувствуя силу в руке, что сжимала ключ. Я готов отвоевать свою независимость. Начнём.