***
Было всего семь часов утра, когда Лука открыл глаза, чувствуя рядом приятное тепло. Элиотт ещё крепко спал, не обращая внимания на то, что пуффендуец уже проснулся. Лалльман аккуратно поднялся, потягиваясь и зевая. У него до ужаса болели губы, а ещё по всей шее красовались алые засосы, которые от всей души подарил ему Элиотт. Лука вновь посмотрел на сопящего юношу, и он еле сдержал себя, чтобы не взвизгнуть от умиления. Когтевранец был очень красивым в этот момент, и Лука не мог им налюбоваться. Солнечные лучи уже вовсю освещали помещение вокруг, поэтому Лука мог заметить изменения здесь, ведь вчера они пришли поздно, и тут было довольно темно. Девочки постарались на славу, оформляя эту комнату и делая её в сто раз уютней. Пуффендуец даже на мгновение задумался о том, чтобы просто переехать сюда из гостиной, но потом понял, что это у него точно не выйдет, поэтому он вернулся обратно на диван в объятия Элиотта и закрыл глаза. Ему было абсолютно плевать на то, что уже через два часа начнутся уроки, и что в любой момент в комнату могут ворваться его подруги, которые уж точно громко отреагируют на них. Лука просто нежился в руках Элиотта, утыкаясь носом в его грудь и слушая его сердцебиение. Лалльман задремал, а проснулся только тогда, когда почувствовал короткий цём прямо в лоб, поэтому нехотя открыл глаза. — Просыпайся, соня. Мы и так уже первую пару проспали, — улыбаясь, проговорил Элиотт, прижимая Луку ещё ближе. Хотя куда ещё? — Всё равно. Останемся здесь до самой старости, — Лука обвил шею Элиотта своими руками, притягивая того для очередного поцелуя, но когтевранец быстро разорвал его, поднимая одну бровь. — Ты меня не уговоришь этими поцелуями. Я непоколебим, — Демори усмехнулся, наблюдая за тем, как Лука пытается вновь поцеловать его. — Ты бука. — Я знаю. Но в паре же должен быть разумный и ответственный человек, да? — Значит мы пара? — А будто друзья так целуются и обнимаются. Или ты хочешь сказать, что ты так и с Яном "дружишь"? — Элиотт засмеялся, а Лука подхватил его смех. — Ревнуешь? — Ага, конечно. Они вновь поцеловались, а затем Элиотт присел, разминая шею. Он поднялся, застегивая рубашку, которая за всё это время, уже успела почти что слететь с его плеч. — Давай, вставай. Я знаю, что у тебя следующее зельеварение. Или хочешь увеличить своё наказание? — Элиотт потянулся, а затем повернулся и посмотрел на Луку, который вновь укутался в плед и обнимал подушку. — Ну, вставай, ёжик. Я не хочу, чтобы потом у тебя были неприятности. Это будет очень плохо, — Элиотт погладил его по голове, а Лука что-то промурлыкал и присел, щурясь. — Я так надеялся, что проведем весь день в этом положении, — недовольно пробурчал Лука. — У нас на это вся жизнь впереди, — Элиотт взял палочку в руку и взмахнул ею, убирая плед и подушки обратно на шкаф, на котором они были раньше. — Хочешь пробыть со мной всю жизнь? — Лука выглядел довольным. Элиотт подмигнул ему, а затем они оба резко развернулись в сторону двери. Замок открывался. Когтевранец от неожиданности приземлился рядом с Лукой, а пуффендуец наспех напялил на себя не свой галстук. В студию зашли девочки, которые что-то с энтузиазмом обсуждали, и они резко остановились, наблюдая за довольно комичной ситуацией: Элиотт как-то странно размахивал волшебной палочкой, поджав губы, чтобы не рассмеяться, а Лука, не обращая внимания на расцветку, всё же пытался завязать этот чертов галстук. — Что вы тут делаете? — первой прервала тишину Иман, взирая на парней, как на провинившихся детей. — Решили переночевать тут, — Лука попытался сделать свой голос по максимальному спокойным, но ничего не вышло. А кто-то вообще сомневался в этом? — С чего это вдруг? — Эмма странно улыбалась. — Вдвоём, наедине переночевать, да? Девушка подмигнула Луке, а тот сделал как можно непринужденней лицо: — Тебе что-то в глаз попало? — Ха, Лука, ты такой смешной, не могу, — Эмма прыснула. — О Мэрлин, как с вами тяжко, — Иман закрыла лицо ладонью, закатывая глаза. — В чём смысл уже притворяться, если мы поймали вас с поличным. Давайте, раскрывайте уже все свои карты, всё равно всё очевидно. Девушки выжидающе посмотрели на парней, пока Элиотт наконец не взял Луку за руку, а тот немного, но смутился. — Да, мы вместе. Наверное, визг, что издали почти все девчонки (кроме Иман, конечно, у неё репутация), пронёсся по всему замку, залетел в каждый уголок, оповещая всех студентов, что тут произошел взрыв. Первыми кинулись их обнимать Алексия и Дафна, которые стояли первыми, затем и Эмма с Манон присоединились, а Иман просто подняла большой палец и улыбнулась. Луке было до жути неловко от такого внимания, но он старался улыбаться. — Мы так рады за вас! — Дафна прыгала от радости. — У нас пара геев, это же просто превосходно! — Дафна, — Манон подняла брови. — Ну, да-да, это не так важно, как то, какие вы люди и так далее, но... Я так за вас рада, о Мерлин! — блондинка сжала кулачки, и девочки принялись танцевать свои дикие танцы, которые они делали каждый раз в моменты радости. — Не думал, что они так обрадуются тому, что мы просто вместе, — шепнул Элиотт на ухо Луке, а пуффендуец молча пожал плечами, смотря только на Манон. Та мягко ему улыбнулась, будто на ментальном уровне говоря ему: — Я рада, что ты нашёл, что искал. Лука продолжал сидеть в неком оцепенении, пока не почувствовал, как Элиотт сжимает его кисть. И ему стало лучше.***
Лука и Элиотт попросили девочек, пока что не афишировать их отношения, потому что они сами ещё не были готовы к всеобщему вниманию, а таковое точно будет. Парни всё же разошлись на уроки (перед этим, конечно же, раз десять возвращаясь к друг другу). Во время зельеварения на Луку налетели Артур с Базилем, которые негодовали от такой пропажи их друга, и были очень удивлены, получив на возгласы и причитания мягкую улыбку, а затем и вовсе потеряли дар речи, когда заметили красные пятнышки на его шее. Они ничего не смогли сказать, а просто таращились на него всё оставшееся до конца пары время. Лука так и не смог им объяснить, что именно происходит, но парень решил пока что промолчать. На самом деле, если бы не девочки, он бы ещё долго молчал, а вот теперь нужно как-то выкрутиться из ситуации, ведь, как бы они не клялись, слушки по поводу того, что Лука Лалльман и Элиотт Демори встречаются, уже будут летать по коридорам школы. Обрезая бобы какого-то странного на вид растения, Лука неожиданно вспомнил о том, что Элиотт до этого как бы был не одинок. И у него до сих пор есть Люсиль, которая, похоже, не будет счастлива от такого поворота событий. Пуффендуец обеспокоенно уставился на котел, в котором Артур и Базиль пытались сварганить хоть какое-то маломальски нормальное зелье, а затем посмотрел в сторону профессора Снейпа, который нахмуренно ходил по классу, иногда заглядывая в свои записи, которые держал в руках. Лука почувствовал, как у него сжалось всё, что только можно, когда профессор посмотрел на него в ответ, потому что в взгляде зельевара не было презрения, как обычно. В нём было только сочувствие. Но откуда у ненавистного Снейпа появилось это чувство к Лалльману? Разве хоть когда-то такое происходило? Лука просто надеялся, что ничего сверхъестественного не произошло, и продолжал нарезать бобы. Да вот только его ожидания не увенчались успехом, когда вечером он всё узнал.***
Лука вновь сбежал от друзей. Они с Элиоттом договорились встретиться возле странной статуи одноглазой ведьмы на втором этаже, куда часто уходили парочки, чтобы побыть наедине. Они молча сидели на лавочке, держась за руки. Пуффендуец положил голову парню на плечо, пока Элиотт что-то тихо рассказывал ему о различных видах животных. Луке было хорошо, он знать не знал, как может быть ещё лучше. Однако до сих пор тревожили его мысли о Снейпе, о Люсиль. О последней он решил всё-таки заговорить. — Эй, Элиотт, — наконец сказал он, прерывая длинную тираду Элиотта о личурках. — Я хотел у тебя спросить... — Ну? — когтевранец поднял одну бровь. — Люсиль. Как ты... Ты расстался с ней? — Да. Лука замолчал, глядя перед собой, а затем посмотрел на Элиотта, который не отрывал от него свой взгляд. — И как она отреагировала? — пуффендуец действительно переживал насчёт чувств девушки. — Никак. Мы встречались третий год, чувств уже давно не было, просто привыкли друг к другу и всё. Ничего необычного, — парень пожал плечами. — В любом случае, я это сделал до того, как ты поцеловал меня, так что не переживай, твоя совесть может быть чиста. — Но зачем? Ты был на сто процентов уверен, что всё получится? — Лука прикрыл глаза. — Я точно знал, что нравлюсь тебе. — А откуда ты взял, что ты мне нравишься, — Лука улыбнулся, почувствовав, как Элиотт напрягся. — Вдруг я просто так решил тебя поцеловать. — Ой, ёжик, кого ты обманываешь. Я чувствовал всем свои нутром, когда ты смотрел на меня. Никто никогда так на меня не смотрел, вот правда, — когтевранец приобнял его за плечи, прижимаясь к себе. — И если бы ты не осмелел в тот момент, я бы точно поцеловал тебя. В ванной, в воде, это было так романтично. — Ага, особенно, когда я ударился ногой о ступеньку, — Элиотт засмеялся, целуя улыбающегося Луку в макушку. — С Люсиль покончено ещё пару дней назад, Лука. И будь уверен в том, что твои чувства взаимны, потому что я действительно влюблён в тебя. Лука почувствовал, как его лицо вспыхнуло от этих слов. Никакие поцелуи не сравнятся со словами, которые были сказаны только что Элиоттом. Лука не мог произнести ни слова, поэтому просто поднял голову и прикоснулся губами к губам когтевранца, легко и невинно, будто они и не целовались ранее. Элиотт, почувствовав, что Лука спрашивает разрешения, кивнул и углубил поцелуй, обнимая пуффендуйца обеими руками. Проведя языком по кромке губ, он принялся хозяйничать в чужом рту, а Лука чувствовал, как у него внутри, внизу живота, принялось нарастать напряжение, из-за которого ему вдруг стало до жути неудобно сидеть на этой узкой лавочке. В том, что кто-то именно сейчас может зайти в коридор, он вообще не сомневался, хотя в данный момент ему было абсолютно всё равно на тех людей, ведь Элиотт полностью занял его голову. Хотя — это было уже как месяц. Именно этот поцелуй был другим. Не таким, какими были миллионы поцелуев за ночь. Он был нежным, хоть и требовательным, парни вкладывали в него все свои эмоции и чувства, а Лука каждую секунду умирал и воскресал заново. Этот день был действительно самым счастливым в его жизни. До вечера.***
Лука наконец вернулся в свою гостиную, окрыленный и улыбающийся во все тридцать два зуба. Вот только прямо возле входа его перехватил Ян, который требовал от него хоть каких-то нормальных объяснений. Слизеринец действительно очень сильно переживал за него, а Лука просто не мог не светиться от всего того, что происходит прямо сейчас. Ян уже сделал столько предположений, что пуффендуец даже посмеивался от его речей. — Слушай, я тебе всё расскажу, но позже. Мне самому надо всё переварить, это довольно сложно, — Лука положил руку Яну на плечо. — Но я могу теперь с точностью сказать, всё налаживается. И эти перемены полностью перевернули мою жизнь, понимаешь? — Почему ты не можешь сказать сейчас? Я очень сильно переживаю за тебя, Лука. Меня действительно пугают твои перепады в настроении, пропажи ночью, прогулы занятий. Мы еле отмазали тебя от профессора Стебль на Травологии. Сказали, что у тебя болит голова, а потом в коридоре я вижу, как ты проходишь мимо неё и смеешься, хотя у тебя как бы должны была быть мигрень. Я не хочу давить на тебя, понимаю, что некоторые вещи сложно кому-то рассказать. Но знай, что я буду ждать и верить, что ты сможешь мне когда-нибудь всё объяснить, — Ян аж закашлялся от своей пламенной речи, поэтому он выдохнул и принялся выжидающе смотреть на Луку. Пуффендуец улыбнулся ещё мягче. — Я знаю, Ян. Я знаю. Ты всегда был и будешь моим лучшим другом. И я знаю, что ты всегда будешь рядом, как и я. Но сейчас... Я смогу всё рассказать тебя только тогда, когда во всём буду уверен, понимаешь? Спасибо за поддержку, друг, — Лука обнял Яна, а тот от неожиданности поперхнулся воздухом, но обнял юношу в ответ. — Хорошо, что ты помнишь об этом. А теперь иди и делай домашнее задание, прогульщик. А то вставит тебе профессор Стебль таких люлей, что мало не покажется. Лука подмигнул ему, пожал протянутую Яном руку и направился вновь в сторону гостиной. Базиль и Артур оказались в их комнате. Они играли в волшебные карты и о чём-то спорили. Парни хотели что-то спросить у Луки, когда тот зашел в комнату, но решили промолчать, когда пуффендуец улёгся на кровать и принялся с улыбкой втыкать в потолок. Он выглядел, как сумасшедший, но этого его мало тревожило. Лалльман достал из-под подушки блокнот Элиотта и открыл его, замечая новое сообщение.Уже скучаю по тебе. <3
Лука улыбнулся на это сообщение, отвечая точно так же, а затем отложил блокнот в сторону и повернулся на бок, наблюдая за очень увлекательной игрой Артура и Базиля. Парень не знал, сколько так пролежал, пока в дверь их комнаты кто-то не постучал. Базиль и Артур резко вскочили, взмахивая волшебными палочками, чтобы убрать весь мусор, который был раскидан по полу и который не убирали эльфы, потому что с этим срачем даже они не могли справиться. Сделав комнату хоть немного чище, Артур всё же открыл дверь. В проходе стояла декан Пуффендуя, которая выглядела очень обеспокоенно. Лука присел, глядя на неё. Неужели она так переживает из-за его головы что-ли? — Лука, с Вами всё хорошо? — спросила профессор Стебль. — Профессор Дамблдор ждёт вас в своём кабинете. Артур и Базиль переглянулись, а затем разом посмотрели на Лукаса, который сразу же нахмурился, поднимаясь с кровати. — А причину визита к директору можно узнать? Я же ничего не сделал. — Пожалуйста, Лукас, пройдёмте со мной. Это очень важно, — профессор Стебль развернулась на своих каблуках и направилась в сторону гостиной, а Лука, кинув в сторону друзей нахмуренный взгляд, отправился следом за ней. Он переживал. Очень сильно. Если его вызывает сам директор, значит произошло что-то действительно серьёзное. Если это за их беготню с Элиоттом после отбоя, так почему просто не поставить им очередное наказание и всё? Ведь за обычное нарушение тихого часа не исключают из школы, ведь так? Лука терзал себя во время того, как они шли до башни кабинета директора. Профессор Стебль молчала, но было видно, что она нервничает и выглядит очень расстроенной. Прямо как... Снейп. Лалльман действительно уже был напуган тем, что происходит. Ему жутко не хватало кого-то рядом прямо сейчас, того, кто может взять его руку и успокоить. Путь всё не заканчивался и не заканчивался, а минуты превратились в целую пытку. Когда они дошли до входа в башню, декан остановилась и сказала, чтобы Лука направился к Дамблдору самостоятельно. Лука кинул на неё многозначительный взгляд, а затем, когда мадам сказала пароль, прошёл по лестнице, прямо наверх. Сердце продолжало бешено биться в груди, когда Лука постучал, и когда профессор Дамблдор разрешил ему войти. Он поздоровался и сел на стул возле стола директора, пока Дамблдор неотрывно глядел на него через свои очки-половинки. — Профессор, что-то случилось? Дамблдор продолжал молчать, а его феникс, который сидел в дальнем углу, как и в прошлый раз, тихо вскрикнул, расправляя свои крылья. Лука переводил свой взгляд то с птицы, то обратно на волшебника, не понимая абсолютно ничего. — Лука, я должен первым рассказать тебе, пока про это не напечатают в газетах. Я понимаю, что это будет самым настоящим шоком для тебя, поэтому хочу, чтобы эту ночь ты провел в больничном крыле. — Профессор, пожалуйста, скажите уже, — Лука вжался в кресло, когда Дамблдор протянул ему письмо. Лука открыл его и принялся читать. Кровь ударила в голову, перед глазами всё поплыло, а кожа потеряла вдруг все свои краски. Одно предложение, слово за словом. Лука не мог в это поверить. Нет! Этого просто не может быть! Этот день был волшебным, он не мог закончится так! Лука не мог ничего сказать. Он просто потерял дар речи, потерял всё, что когда-то значило для него. Сейчас его сердце перестало биться даже ради Элиотта. Письмо упало на пол. — Мне очень жаль, Лука. Правда, очень жаль, — Дамблдор смотрел на него с сочувствием, а Луке просто хотелось кинуть в лицо директору всё то, что стояло на столе. Шок перерос в самую настоящую ярость. — Что вам жаль?! Это неправда! Я не верю в это, понятно! — Лука резко поднялся. — Если бы это было правдой... Если бы это было правдой... Это не может быть, черт возьми, правдой. Хватит смотреть на меня так. Я... И Лука заплакал, директор подошел к нему и обнял за плечо. И пуффендуец понял, что с этим предложением умер он сам.Сегодня ночью в своей палате была найдена мертвой миссис Лалльман.