Старший брат

Он медленно всплывает на поверхность реальности; поднимается из толщи беспокойного, тенистого сна и чувствует, как неприятно тянут мышцы спины от неудобной позы. Веки тяжелым слоем обрамляют белки и не желают нормально открываться, то и дело вновь сцепляясь ресницами. Голова слегка гудит, но Сехун упорно пытается сесть, не обращая внимание на боль. Его будит громкий шум с нижнего этажа. Нечто, отдаленно напоминающее падение чего-то тяжелого, возможно, деревянного. Сехун, наконец, сев, а затем и даже поднявшись на негнущихся ногах, с судорожным, измученным выдохом позволяет голове и мыслям наполниться образами недавних событий и переживаний. Тусклый, потерянный взгляд невидяще упирается в зашторенное окно со сгущающимися сумерками за ним. На языке ощущается противный вяжущий привкус, а щеки стягивает от высохших слез. Сехун в злости вскидывает подрагивающие руки и грубо проводит влажными ладонями по лицу. До пекущего раздражения. Он плакал. Он сам себе противен. Понимая, что нужно все же покинуть комнату Лухана, а еще лучше - поговорить с ним, Сехун сглатывает дерущий комок, застрявший поперек горла, и, кажется, до сих пор слышит звон бьющегося стекла в гостиной. И голос Лухана. Почему-то Сехун никогда не задумывался, что тот может так кричать. Только мягко улыбаться и ласково перекатывать на языке двусмысленные фразы. Но если Джонин своими словами и Сехун своей реакцией смогли довести его до подобного состояния, значит, Лухан сожалеет, что он обо всем узнал?.. Опираясь холодной ладонью о поверхность двери, Сехун с внутренним разрушающим трепетом чувствует, с каким остервенением бьется о ребра его сердце. Потерянно и безумно. Сехун зажмуривается до цветных плясок перед глазами и резко вздрагивает. Шум повторяется. Вскидывая голову и слишком поспешно обхватывая дрожащими пальцами красивую, круглую ручку, он без задней мысли выбегает в коридор, тут же замирая. Стоя на лестнице второго этажа, он прекрасно может видеть большую часть коридора и гостиной. Все как всегда. Только столика нет. А у дверного проема в тусклых уличных вспышках фонарей поблескивает оставшаяся незамеченной разбитая крышка пульта от телевизора. Прикусывая внутреннюю сторону щеки, Сехун переводит все свое внимание на застывшего внизу Лухана. Тот одет. И обтягивающие синие джинсы с белой майкой, с шипастыми черными кедами и с клепаной косухой не выглядят подходящими для похода в магазин. Лухан, с виновато поджатыми пухлыми губами и растерянностью в шоколадных глазах, переминается с ноги на ногу посреди темного коридора. Смущенный, застигнутый врасплох... "Сколько же времени?.." - неосознанно мелькает в мыслях Сехуна и тут же теряется в медленно настигающем его возмущении. Лухан придерживает в сжатых ладонях высокий, салатовый светильник, который до этого занимал свое законное место рядом с тумбой в углу коридора. Лухан неуверенно улыбается, Сехун хмурится. - Прости, я , кажется, тебя разбудил?.. - почему-то тихо начинает он, все же полностью поднимая и ставя светильник в вертикальное положение. Лухан старается избегать взгляда Сехуна. Сехун понимает, почему. - Ты куда? Медленно поправив ворот куртки и пробежав пальцами по напряженной шее, Лухан все же отвечает, буравя противоположную Сехуну стену раздраженным взглядом. - Меня пригласили на вечеринку. Буду поздно. Сехун давится как вылитым на него удивлением, распахивая в изумлении глаза. Он ожидал, что Лухан захочет поговорить с Сехуном. Обсудить то, что произошло в гостиной пару часов назад. Попытается переубедить Сехуна!.. Но то, что Лухан предпочитает нажраться в хлам вместо того, чтобы оправдать себя перед сводным братом, доводит его до точки кипения. - Ну, и проваливай! - гневно выкрикивает Сехун, пронзая Лухана тяжелым взглядом. Внутри вновь вспыхивает колкое непонимание. Сехун стремительно закрывается в комнате Лухана, хлопая дверью с такой силой, что сыплется штукатурка, а в ушах стоит грохочащий гул. Сейчас он делает это осознано. Лухан вздрагивает на такие внезапно болезненные слова. Расстроенно морщась от шума, он бросает мечущийся взгляд вначале на свою комнату, в которой закрылся Сехун, а затем на входную дверь. Лухан был уверен, что если Сехун узнает, куда он собрался после ссоры, он его по головке не погладит. Скорее, разочаруется в нем еще сильнее. Лу поступил бы точно так же... Или не поступил... Не важно, ведь, в конечном итоге, Лухан просто разворачивается на пятках уже зашнурованной обуви и щелкает замком, запирая Сехуна в доме. В районе солнечного сплетения неприятно скребется, но Лу предпочитает проигнорировать странные ощущения и согнать их глубоким вздохом. Подставляя красивое лицо вечернему ветру, все еще с легким укором, ощущающимся в груди, Лухан, отворив небольшую калитку, направляется к припаркованной у дороги вишневой митсубиси. Он взрослый. Взрослее Сехуна, и не обязан отчитываться перед этим ребенком за свои косяки. Сехун для него слишком мало значит, чтобы была необходимость идти на подобные жертвы. Так ведь?.. - Привет, - с непривычно стягивающей щеки улыбкой произносит Лухан, плюхаясь в мягкое, низкое кресло. - Соскучился, милый? Он привычным движением бледных пальцев зарывается в кучерявые, бронзовые волосы хитро жмурящегося на водительском сидении парня и тут же получает негрубый удар небольшим кулаком в правое плечо. С искренним смехом Лухан оборачивается на пассажирские места и показывает кончик розового языка недовольному Бэкхену. - Перестать ревновать, Бэкки, - насмешливо тянет Лухан, пока машина мягко трогается с места. - Никуда от тебя твоя дылда не денется. - Эй, я ведь и обидеться могу, - со смешинками в низком тоне голоса тянет Чанель, сворачивая на трассу и переключая скорость. Лухан, поддаваясь беспечному настроению друзей, начинает немного отходить от легкого беспокойства, что никак не может его отпустить, стоит выставить Джонина за дверь. Пока недолгую тишину не прерывает низкий голос, заставляющий его покрыться мурашками. - Такие, как ты, не обижаются, - фыркают рядом с Бэкхеном, привлекая всеобщее внимание. - Такие запоминают, а потом жестоко мстят. Лухан скептически хмурится, с подозрительностью косясь на говорящего. С этим парнем у него в последнее время отвратительные отношения. Это началось после того, как тот узнал, что Лухан завел интрижку с О Сехуном... В салоне раздается оглушительный, громкий смех рыжего, от неожиданности которого Лухан невольно содрогается нутром. - Откуда такие познания, Цзытао? Темноволосый юноша отвлекается от разглядывания пустынных улиц за окном и, не спеша отвечать, вначале пронзает внимательным взглядом недоуменно молчаливого Бэкхена, потом не отвлекающегося от вождения Чанеля, а затем цепляется глазами за Лухана. Тот, по-прежнему не пристегнутый, всем корпусом повернут к ним лицом и мягко улыбается. Но наигранно. Это в нем Цзытао может понять с легкостью. Улыбок Лухана он видел слишком много. - Оттуда, что ты общаешься с этим оленем. Чанель вскидывает темные брови и усмехается, а Бэкхен закатывает глаза, предпочитая вновь уткнуться носом в новенький желтый айфон. - Исчерпывающий ответ, - хмыкает Лухан и, в напускной усталости прикрыв глаза, правильно садится на место. Цзытао еще несколько минут буравит напряженным взглядом его выглядывающую макушку и фыркает, резко откидываясь на спинку сидения. На самом деле он слишком давно знает Лухана. Настолько, что ему искренне жаль О Сехуна. Но не от того, что Лухан плохой человек. Нет. Лухан хороший друг и прекрасный любовник (как ему рассказывали). Просто... вокруг него ломается и гибнет слишком много людей... Морально гибнет. Лухан не умеет их ценить, и те тонут в его амбициях. Тонут так, как когда-то утонул Исин... Цзытао глубоко втягивает носом воздух, пропитанный запахом дорогой кожи салона и малиновой вонючки на панели, и, закрывая веки, мысленно просит у Сехуна прощения. Он надеется, что Сехун не позволит себе упасть вниз. Вслед за Луханом. Он надеется, что Сехун сможет вытащить их двоих. Лухан на переднем сидении отчего-то судорожно вздыхает, что предпочитает заметить только Цзытао. Заметить и промолчать, не желая лезть в чужую жизнь, которой наверняка не захотят делиться. В его силах только скованно улыбаться Сехуну на переменах и кусать губы от желания рассказать тому все о настоящем Лухане. Но Сехун все равно ничего не поймет, сочтя, что Цзытао сошел с ума, а потом Лухан, узнав о его попытках, сравняет Цзытао с грязью. И на этот раз не посмеет вмешаться даже Ифань. Поэтому Цзытао, стиснув зубы, остается наблюдать, как Лухан наступает на одни и те же грабли. *** Сехун, злым взглядом проследив, как незнакомая машина скрывается за поворотом дома Лисан, слишком нервно одергивает штору, едва не срывая ее с петель. Он не может понять, почему вся эта легкость в их с Луханом отношениях так внезапно прервалась. Ему ее сейчас безумно не хватает. И плевать, что вместе с ней вернулась бы недосказанность, Сехун просто хочет вновь услышать искрящийся смех, при этом не задумываясь о чужих смуглых ладонях на теле Лухана. Направляясь к выходу из комнаты в угнетенных мыслях, Сехун не замечает выдающегося угла стола и болезненно запинается, ударяя его пошатнувшимся бортом небольшой книжный шкаф. В панике подскакивая к стеллажам, Сехун вцепляется в шкаф руками, боясь обронить опасно всколыхнувшиеся книги и награды. Проходит минута, и Сехун спокойно выдыхает, позволяя себе расслабиться и измученно осесть на мягкий персиковый ковер. Подскочивший адреналин было освобождает его от беспокойных, неприятных мыслей, как внутри вспыхивает тянущая обида. Вновь поджимая колени к груди, Сехун старается справиться с болезненным сердцебиением. Сехуну неприятно, что такой нежный и заботливый Лухан оказывается обычным парнем легкого поведения... Таким, который никогда не воспримет Сехуна всерьез. Но, одергивая себя, Сехун внезапно вспоминает взгляд Лухана. Он четко помнит. Такой прямой и чистый. И Сехун делает вывод, что "нет". С Луханом все не так просто... Слишком дерзко и нагло подает тот себя для того, чтобы можно было принять его за... Сехун не хочет говорить, за кого. Он просто хочет принять душ и лечь спать, а на утро уйти обратно домой, мотивируя этот тем, что не хочет сидеть у Лухана на шее. И плевать он хотел, что Лухан все поймет. Тот все равно ничего не предпримет... Слова не скажет против. Наверняка предложит позавтракать, а потом подаст ему его куртку. С неизменно легкой, но чувственной улыбкой. Поднимаясь, Сехун неожиданно для себя опирается широкой ладонью о мягкую, гладкую поверхность книги. Только обратив на нее внимание, он понимает, что это совсем-совсем не книга, что заставляет его удивленно приподнять брови. Пока он удерживал шкаф, с нижней полки успел свалиться неудачно припрятанный фотоальбом. Почему припрятанный?.. Потому-что ярко красную обложку Сехун раньше смог бы разглядеть в тусклых корешках энциклопедий и учебников. Дрожащими пальцами Сехун поднимает альбом, шестым чувством ощущая, что наверняка сейчас прикоснется к чему-то сугубо личному, к тому, чем Лухан не желал бы делиться.. Не меняя позы, он разворачивает первую страницу. Правильно ли Сехун поступает? Конечно же, нет, и он отдает себе в этом отчет. Просто... он хочет узнать Лухана ближе. Так, чтобы в следующий раз не беспомощно хватать ртом кислород, а уверенно стоять на ногах и высказывать то, что посчитает нужным. Пусть и не знает, настанет ли вновь подобный момент откровений... Хотя разумнее было бы надеяться, что ничего не произойдет. Но. Сехун, стискивая твердую обложку в неожиданно онемевших пальцах, уже знает, что без конфликтов не обойтись. Его изумленно распахнутые глаза жадно, но потерянно вглядываются в красочные семейные фотографии. Красивые, яркие, сделанные с любовью. Теплые... На каждой из них развлекалась и веселилась счастливая семья. Госпожа Лисан, улыбчивый мужчина, Лухан и... мальчик с вырезанным лицом. На каждом фото. Начиная с самых первых страниц и до последней корочки. При виде которой у Сехуна в глотке удушливо застревает сердцебиение. На ней тонким, размашистым почерком выведено: "Дорогому Лу Ханю! С пятнадцатилетием! Надеюсь, ты не забудешь те прекрасные дни, проведенные с семьей. Мы всегда будем рядом!)) Твой младший брат Исин. Твой Лэй... P.S. Помни - я всегда буду любить тебя." И еще одна фотография. Там, на фоне сказочного осеннего парка, где дорожки заволокло позолотой шелестящей листвы и позади уходящих вдаль дубов виднеется каменный фонтан со статуей полуобнаженной девушки, величественно поднявшей расписной кувшин над головой, в объятиях друг друга нежно целуются двое подростков. Двое темноволосых школьников. Лухан и... Его младший брат Исин. Сехун чувствует, что внутри него отмирает что-то важное, некогда трепетно мурчащее при виде блондина. И с каждым мгновением оно, опадая тяжелой, пульсирующей массой вниз, отравляет его организм. Сехун уже знает, что будет умирать от его яда долго и мучительно... Потому что у Лухана уже был младший брат. Настоящий, родной и любимый младший брат... Такой брат, с которым он целовался... Такой брат, с которым он... - Господи... - измученно, шокировано выдыхает Сехун, захлопывая альбом и судорожно, в каком-то необъяснимом страхе пытаясь затолкать тот подальше. У Сехуна складывается ощущение, что он узнает не просто много... Он выворачивает Лухана наизнанку... И ему страшно... Страшно даже подумать, почему сейчас ни мужа, ни того мальчика в этом доме нет. Почему Лисан не улыбалась так же счастливо при виде его отца, как на тех фотографиях, в объятьях другого мужчины, а Лухан счел нормальным соблазнять Сехуна. Тут не было злости или отвращения. Тут был страх, что, открыв тот альбом, Сехун открыл кровоточащую рану. Разорвал швы на сердце Лухана... Разорвал так безответственно и глупо. - Господи... - вновь с дрожью повторяется Сехун, сбегая по лестнице в гостиную и с ногами запрыгивая на холодный диван. Полное безумие мечется внутри его естества, а Сехун тяжело, сбивчиво дышит и, подобно загнанному зверю, посматривает на захлопнутую дверь комнаты его нового старшего брата, которая немного видна с первого этажа. Сехун хочет уйти домой... Но еще больше он хочет дождаться и сжать Лухана в крепких объятьях... И это неосмысленное желание заставляет его измученно простонать, утыкаясь взмокшим от волнения лбом в колени. Он чувствует, как тонет... С каждой новой мыслью, с каждым новым образом в голове... Он тонет в Лухане. В таком порочном и безнравственном. И ему это нравится.