Старший брат

Его не оказывается в постели. Сехун просыпается один. С пересохшим горлом, продрогшим от скинутого одеяла телом и давно оставленным теплом соседней подушки. Комнату заливают тусклые лучи спрятанного за облаками солнца и заполоняет его сердитое сопение. Сехуну немножко страшно и... странно. Проснувшись раньше него, Лухан и слова не сказал. Не накричал, не скинул с кровати, не ударил. Он... тихо встал и ушел. Младший даже не почувствовал, несмотря на свой чуткий сон. Как подобное расценивать - Сехун не понимает. Но и подниматься с холодной постели не спешит. Неизвестность приятным волнением ласкается внутри. Сехуну хочется одновременно как и подскочить с места, направившись на поиски Лухана для серьезного разговора, так и забыться глубоким небытием. На десятой минуте, когда ноги совсем, кажется, коченеют от наглого сквозняка, Сехун все же неохотно отрывает тяжелую голову от подушки и принимает сидячее положение, сбрасывая босые ступни в мягкий ковролин. Мышцы тут же неприятно колет от возобновляющегося кровообращения, а спина затекает после неудобной позы. Тяжело, громко вздыхая, Сехун одним мощным толчком поднимается на ноги, слегка покачиваясь. Мозг все еще жидкой, вареной массой ощущается внутри черепной коробки и отказывается работать напрочь, так что вспомнить, куда он по мини-переезду закинул сумку с вещами, Сехун пытается минут пять. Наконец, вытащив из-под кровати небольшой черный чемодан и небрежно расстегнув молнию, Сехун достает первые попавшиеся, небрежно скинутые в сумку футболку и шаровары, натягивая да неспешным, шаркающим шагом направляясь к двери. С каждым градусом повернутой ручки Сехун чувствует, как его сонливость пропадает, уступая место легкой тошноте и нервозности. Он переспал с Луханом. Воспользовался его состоянием и трахнул, несмотря на то, что хотел, чтобы старший сам к нему пришел. Но... вспоминая шальной взгляд блондина, его легкую, неосознанную улыбку и слегка дезориентированные движения, Сехун оправдывает себя тем, что никто бы на его месте не смог сохранить спокойствие, и почти уверенно спускается по лестнице из светлого дерева вниз. И тут же едва не запинается на последней ступени, когда мрачный взгляд цепляется за обнаженную, влажную после душа - как поясняет накинутое на плечи полотенце - спину с отметинами легкого, розоватого раздражения. Нежная кожа натерлась от кажущегося мягким ковра в гостиной... Лухан в одних пижамных штанах стоит у плиты, одной рукой ероша желтым полотенцем русую макушку, другой помешивая на сковородке что-то скворчащее и приятно пахнущее. У Сехуна в недавно сухом рту выделяется слюна. Только непонятно - от сладковатого, жареного аромата или от вида жилистой, но тонкой спины Лухана. - Д-доброе утро... - как-то жалко произносит под нос Сехун, мелкими шажками забредая на территорию кухни и боязливо присаживаясь на край стула. На столе в прозрачном графине стоит апельсиновый сок, а рядом два высоких стакана. Сехун внезапно вспоминает о своей жажде, но прикасаться к графину не спешит... - Доброе, Сехун, - мягко отзывается Лухан, заставляя того подскочить на месте и упереться вопросительным взглядом между чужих лопаток. - Как спалось? В его голосе отчетливо проскальзывает улыбка, а руки увлеченно и легко колдуют над их завтраком. Сехун ожидает подвоха. - Хорошо, спасибо... - потерянно и угрюмо. Но проходит минута, другая. Устав мучить себя и организм, Сехун опустошает буквально пол графина, а Лухан разбивает яйца в сковородку, что-то тихо мурлыкая себе под нос. Он так и не оборачивается за эти двадцать минут. Сехун же продолжает сидеть как на иголках, с нервным покусыванием губ наблюдая за иногда игриво выглядывающими из-под полотенца алыми пятнышками засосов. Сехун ожидает долбанного подвоха!.. А Лухан как ни в чем не бывало выключает печь, заливает в чайник воду и достает из верхнего шкафчика посуду. Сехун уже до краев наполняется негодованием и раздражением, позволяя себе по-свински развалиться на стуле, подперев сухой, широкой ладонью острый подбородок, и жевать спрятанные за соком мармеладки в маленьком голубом блюдце. Его нервирует и вгоняет в негодование такое поведение. Разве Лухан сейчас не должен плеваться слюной и обещать ему скорой смерти?.. Или, очаровательно запинаясь и краснея, пытаться уговорить его "все забыть"?.. Ах, да. Сехун опять не учитывает. Это же Лухан. А значит обычной, человеческой реакции ему тут не видать. От недовольных мыслей Сехуна отвлекает опускающаяся перед его носом тарелка с яичницей, овощным салатом и рубленным мясом в каком-то соусе... Сехун, скептично смеряя свой завтрак взглядом, предполагает, что ради такого он странности Лухана потерпеть сможет еще лет десять. Лухан, ставя на стол две кружки, кофе и закипевший чайник, привычно садится напротив, бегло бросая "приятного аппетита" и тут же принимаясь за еду. Сверля взглядом выжженную краской макушку, Сехун берет с того пример, перехватывая длинными пальцами палочки. Сехун понимает, что Лухан не хочет поднимать тему всего между ними произошедшего вчера, включая и ссору с Джонином. Сехун принимает решение считаться с желаниями старшего. Пусть и любопытство, обида да ревность клокочут внутри. Внешне это на нем никак не отражается. Сехун допускает такой вариант - это один из лучших выходов. Определенно лучше разбитого носа или истерики. - Ты же знаешь, что я не смогу тебя сегодня подвезти? - внезапно начинает разговор Лухан. От неожиданности и повседневности его голоса Сехун едва ли не давится мясом и немного напугано вскидывает на него вопросительный взгляд. Лухан улыбается. - У меня машина в ремонте. И Сехун вспоминает... но не шевелится и не жует. Проблема в том, что этот его "вопросительный взгляд" так и замирает в районе тонких ключиц, искусанных и испачканных алыми каплями поцелуев, не найдя ироничного прищура шоколадных глаз. Сдавленно выдохнув через нос, Сехун из последних сил заставляет себя двинуть челюстью и уткнуться носом обратно в тарелку, чтобы не дай Бог еще раз не взглянуть на полуголого Лухана при свете дня с алебастровой кожей, на которой все еще отчетливо видны следы его губ и зубов. Он не мазохист... и не насильник. - Сехун, - ненавязчиво зовет его старший, и тот лишь дергает подбородком в знак того, что он его внимательно слушает. - Так что ты должен сегодня выйти раньше, чтобы успеть на автобус, знаешь?.. Очередной кивок и запиханная за щеку яичница. Старший все-таки готовит бесподобно. *** Пальцами помогая себе не смять задник кед и не глядя подхватывая за ремень портфель, Сехун выпрямляется и отряхивает от невидимой пыли школьную рубашку. Совсем рядом стоит Лухан, сложив руки на груди и внимательно следя за каждой из его манипуляций. Сехун чувствует себя неуютно под этим внезапно выжидающим взглядом, но и не торопится... Между ними словно образуется какое-то натянутое взаимопонимание с желанием что-то предпринять, но каждый опасается обронить и слова. Сехун закидывает лямку портфеля на плечо и поворачивается к Лухану вполоборота. Прикусывает губу, обхватывая холодную ручку двери. Воздух вокруг них накаляется и тяжелеет с каждой секундой все сильнее. Это нервирует. Заставляет думать, думать и думать мысли в голове относительно всей абсурдности происходящего. Сехун в какой-то внезапно подступившей злости скрипит зубами и чуть ли не плюет: - До вече... Оглушительно громкий удар чужой ладони о дверь и теплый влажный язык, облизывающий его искусанные губы. Изумленно распахнув глаза, Сехун с легким, совсем незначительным сопротивлением упирается руками в плечи Лухана, совсем не логично пуская его язык глубже в свой рот. Через секунду он уже отвечает на поцелуй. Лухан делает спешный шаг ему навстречу, полностью приникая к его груди и зарываясь длинными, цепкими пальцами в его каштановые волосы, путаясь и хаотично оттягивая, пока его язык вырисовывает узоры на внутренней стороне щек. Сехун мысленно посылает всех, а в первую очередь Лухана к черту и обхватывает его талию крепкими руками, роняя портфель и сдавливая, прикусывает чужие припухшие губы. С тяжелым, сбитым дыханием отстраняясь друг от друга спустя нескольких длинных минут, они соприкасаются лбами, словно ища в этом жесте поддержки. - А поцеловать на прощанье?.. - неровно, на выдохе произносит Лухан, чуть усмехаясь и слегка сжимая пальцы на его затылке. - А ты не обнаглел, хен? - последнее Сехун тянет нарочно ядовитым тоном, да только ничего больше улыбки и новой порции поцелуев этот вопрос не вызывает. С легкостью подхватывая Лухана на руки, Сехун, слепо скидывая кеды, поднимается на второй этаж, вместе с парнем падая на по-прежнему раскуроченную постель, до судорожного выдоха с пухлых губ придавливая его своим телом. Беспорядочные поцелуи окропляют обнаженную грудь Лухана, прихватывая твердые горошины сосков и вырывая из его томно распахнутого рта тихие, протяжные стоны. Сехун опускает одну ладонь на ягодицу Лухана, большим пальцем проникая за резинку штанов и не без удивления отмечая, что на том нет нижнего белья. Скрестив за его поясницей тонкие щиколотки, Лухан дрожащими пальцами принимается расстегивать пуговицу за пуговицей на рубашке Сехуна, терзая его губы и опьяняя многозначительным взглядом из-под дрожащих ресниц. - Школа... мне же надо в школу... - лепечет было между поцелуями Сехун, противореча самому себе и лаская вздымающуюся грудь Лухана ладонями, оцарапывая соски и сбито поглаживая низ живота. Лухан тихо смеется в его раскрытый рот и, грубо прихватывая его за загривок, опрокидывает Сехуна на спину, усаживаясь между его разведенных ног. - Я бы сказал, куда твою школу, Сехунни, да воспитание не позволяет, - ехидно отвечает Лухан, быстро освобождая некогда идеально выглаженную, почти расстегнутую рубашку из брюк. Щелкает пряжкой тугого ремня и расстегивает ширинку вслед за пуговицей, наслаждаясь румянцем на лице Сехуна. - Поэтому молчи и получай удовольствие, - ногти оцарапывают низ живота и мучительно медленно тянут вниз резинку боксеров. Сехун прикусывает губу. Только от одной мысли, что Лухан собирается сделать, в паху неприятно и обжигающе сдавливает. - Можешь принять это... за компенсацию моего вчерашнего состояния. Сехун распахивает глаза, но не успевает и слова произнести, как уже возбужденную плоть обхватывают чужие губы, а язык слизывает капли смазки с бледной головки... Сехун громко стонет и, откидывая голову назад, упирается макушкой в сбитое одеяло. Закатывает глаза и слишком сильно сжимает кулак в выкрашенных, пушистых волосах. Лухан недовольно стонет, поднимаясь и сильнее сжимая кольцо губ на его эрекции. Младший содрогается от проходящей по члену вибрации и только настойчивей давит на затылок Лухана. Горячий, мокрый рот смыкается на его возбуждении в быстрых, умелых движениях вверх-вниз, кончиком языка поигрывая с дырочкой уретры и губами сдавливая пульсирующие адреналином вены. Мягкие пальцы Лухана поглаживают его поджавшиеся от наслаждения яички и царапают ноготками основание ствола, добавляя остроты ощущениям, заставляя Сехуна шипеть сквозь плотно сжатые зубы и дергать Лухана за обесцвеченные прядки. Сделав последнее покачивание головой, Лухан отстраняется, облизывая всю длину эрекции и чмокая налитую кровью головку. Сехун недовольно выдыхает и приподнимается на дрожащих руках. Хмурым взглядом он следит, как Лухан вытаскивает из своей тумбочки презерватив и, зажав между белоснежными зубами, разрывает упаковку. - Покатаемся? - иронично вскидывает брови Лухан, проследив за взглядом Сехуна, и звонко смеется. - Надеюсь, я угадал с размером... - наклоняясь и аккуратно натягивая на головку резинку, а затем ртом заглатывая возбуждение на всю его длину, расслабляя и в нужный момент напрягая горло. Низко простонав, Сехун вновь падает на постель, кажется, ощущая, как у него начинает кружиться от происходящего голова. Он много успел себе придумать за прошедшую ночь, и ни в одной сцене не было крышесносного минета. Из-под полуприкрытых ресниц пронаблюдав, как Лухан стягивает с себя штаны и устраивается у него на животе, Сехун судорожно сглатывает и по инерции обхватывает его талию ладонями. Лухан улыбается и, прогнувшись, приподнимается, отчего член всей длиной проскальзывает между его ягодиц, заставляя Сехуна в очередной раз прокусить себе нижнюю губу и тихо выругаться. Облизнув пересохшие губы, Лухан наклоняется к младшему, проникая языком в раскрытый рот. Заведя за спину свободную от опоры руку, Лухан пальцами обхватывает его член и направляет тот в разработанную еще с ночи дырочку. Мягкий толчок, и они стонут в поцелуй, как безумные вцепляясь друг в друга руками и зубами, терзая чужие губы. Лухан тихо скулит, прихватывая зубами нижнюю губу Сехуна, и опускается еще ниже, мгновенно отстраняясь и изгибаясь в спине, заливая комнату громким, протяжным стоном. Короткие ноготки впиваются в ребра Сехуна, добавляя его возбуждению остроты. Опустив голову и взглянув на Сехуна пошлым, жарким взглядом, Лухан улыбается одними уголками губ и повторяет движение, поднимаясь практически до головки, а затем опускаясь по основание. И так несколько раз, пока полностью не привыкшие к члену мышцы не заскользили по плоти свободнее... И тогда Сехун уже сам вскидывает бедра, заставляя Лухана быстрее двигаться и громче стонать. Он проникает в него грубыми и глубокими толчками, плавясь и тая от распирающих нутро ощущений. Наслаждается одним видом изнывающего от желания старшего и старается запомнить каждую капельку испарины, скользящую по тренированному телу в блеклых солнечных лучах. Схватив Лухана за взмокшую шею, Сехун склоняет того над собой, невольно меняя угол проникновения и затыкая слишком громкого блондина долгим, мокрым поцелуем. Он чувствует, как его ногти вновь впиваются под кожу, и лишь размашистей входит в растраханную дырку, сильно кусая кончик языка и, облизывая подбородок, ставя очередной, болезненный засос среди множества пятнышек его же поцелуев. Сехун, прикусывая некогда белоснежную и нежную кожу, сжимает собственную ладонь на чужом члене, стараясь подстроить ритм в такт толчкам, и вновь припадает к ставшими алыми губам, будучи уверенным, что Лухану целоваться просто больно... Старший кончает внезапно. Стоит Сехуну резко поднять ладонь вверх и царапнуть большим пальцем по чувствительной головке, как Лухан содрогается всем телом и изливается в его руку. Сехун уже было ожидает, что Лухан утомленно упадет с него на сбитую постель, как тихо стонет. Тот продолжает двигаться. Только быстрее. Сжимает его внутри себя сильнее и легко покачивает тазом, буквально взрывая сосуды в голове Сехуна. Тот после последнего глубокого и резкого толчка спускает, чувствуя легкий поцелуй в скулу и ладони на собственных плечах. Перед глазами на мгновение мутнеет... *** - Перестать улыбаться и ответь нормально! - уже буквально взрывается Сехун, прижимая Лухана к кровати и сдавливая в пальцах его предплечья. Они по-прежнему обнаженные и уставшие. Только Сехун после подобного окончательно запутался... - Что это вообще было?! Сегодня, вчера? - Это был секс, Сехун, что тут непонятного, - глупо хлопая пушистыми ресницами, поясняет Лухан, томно прикусывая нижнюю губу и только раздражая Сехуна сильнее. Сехун вымученно рычит и от легкого бессилия больно кусает его в шею, заставляя Лухана вскрикнуть. - Я нормально спрашиваю, Лухан. Ты же все прекрасно помнишь! Так почему же не остановил? - в тоне его голоса уже в открытую скользят обреченные, умоляющие нотки, и Лухан мягко улыбается, отстраняя младшего от себя. - И сейчас?! Ты что, нашел себе мальчика для удовлетворения естественных потребностей?! Я не собираюсь трахаться с тобой по первому щелчку! Я тебе не вещь... Поднимая ладонь, Лухан его прерывает. Взглядом показывает, что готов объясниться. Они садятся напротив друг друга. Посреди раскуроченной, двуспальной постели, от которой сперто и пряно тянет спермой и сексом. Уже десятый час утра, и Сехун точно запоминает, что на дисплее его смартфона именно двадцать пропущенных от Минсока и одиннадцать от Цзытао. Судорожный вздох и в каком-то потерянном жесте зарывшиеся в русый затылок бледные пальцы. Сехун отвлекается от собственного мысленного расчленения рыжей булкой и хмурится, наблюдая за слегка потерянным Луханом. - Почему не остановил, да?.. - с неохотой тянет он, как-то странно не желая встречаться с ним глазами и неосознанно теребя кончики растрепанных волос. Сехун не отвечает. Только угрюмо кивает и складывает руки на груди. В его животе пульсирует волнение. - Потому что люблю тебя... Что-то с хрустом ломается внутри и летит вниз с глухим грохотом.