Старший брат

- А не охренел ли ты? – почти злобно интересуется Минсок, возмущенно откусывая половину сочного зеленого яблока. Проследив взглядом исчезающую за белоснежными зубами хрустящую мякоть и запустив со школьной крыши последний корявый самолетик, Сехун незаметно усмехается и облизывает обветренные губы, небрежно запихивая безнадежно испорченную тетрадь по физике обратно в портфель. - Не понимаю, чего ты так заводишься-то? – спокойно доносится от него, вызывая на лице Минсока недоумение вперемешку с четко проступающим желанием познакомить свой кулак с сехуновским носом. Сехун вопросительно вскидывает брови, лениво обдумывая идею отойти от рыжей взбешенной булки ближе к Цзытао, зубрящему параграф по истории на холодном бетонном полу крыши где-то в метре от него. Чондэ не сдерживается, закатив глаза, и массирует указательным и большим пальцами переносицу, мысленно обещая себе досчитать до десяти, а уже потом за шкурку тащить медленно выходящего из себя Минсока в столовую. Тот же на удивление безжалостно скидывает недоеденный кусок яблока с высоты четвертого этажа и делает шаг в сторону расслабленно облокотившегося о перила Сехуна. - А может, с того, что я староста класса и отвечаю перед советом за твои долбаные прогулы, шепелявка? – последнее явно должно было быть эффектно выплюнуто в лицо Сехуна, да только сжавшиеся и рванувшие на себя пальцы Чондэ заставляют Минсока лишь испуганно ими подавиться. – Эй!! - Успокойся и отвали от него, - измучено проговаривает Чондэ, вздыхая и нагло подхватывая сопротивляющегося старшего под локоть, без особых усилий таща за собой к выходу. На недоуменный взгляд Сехуна и нахмуренные брови отвлекшегося от учебника Цзытао Чондэ только бросает: - До него просто слишком долго доходит, - и это заставляет залиться краской скулы Сехуна. Цзытао же сильнее сжимает слегка обмерзшие на весеннем ветру пальцы на корке учебника и прикусывает внутреннюю сторону щеки. В их ушах лязг захлопнувшейся за парнями двери звучит слишком громко. Легкое волнение просачивается в воздух вокруг них. Сехун отчего-то не может оторвать застывшего взгляда от витиеватых грубых трещин на полу, а Цзытао полностью погружается в собственные мысли. Опоздав на уроки, Сехун сразу по звонку заявился в кабинет физики во время объявления контрольной работы. Поговорить парням так и не удалось, а Минсок закатил истерику сразу же, стоило им преодолеть последние ступеньки лестницы на крышу. Впрочем, не пойми Цзытао и Чондэ счастливой улыбки на лице Сехуна и его же восторженно блестящих глаз, те бы так же набросились на младшего с матами да вопросами. Но, на счастье Сехуна, до них произошедшее дошло с меньшим промежутком, чем у Минсока, которому сейчас явно втолковывает происходящее Чондэ. И если те двое на следующем уроке уже будут сидеть с довольными мордами, то Цзытао сейчас ведет внутри себя настоящую войну с самим собой. Он так же не оставляет без внимания плохо замаскированные высоким воротом рубашки засосы на шее Сехуна, и это только подтверждает его догадки. Лухан все же добрался до мальчика... наплевав на все предупреждения и доводы, что приводили ему Цзытао и Ифань на недавней вечеринке. Звонок глухо и почти неслышно прокрадывается сквозь толщу стен и стекла. Сехун даже не сразу реагирует, полностью сосредотачиваясь на приятных ощущениях холодящего незащищенную школьной рубашкой кожу прохладного ветра. Цзытао несгибаемыми руками собирает книги и складывает их в портфель. - Пора идти… - немного потерянно отзывается он, смотря в слегка отстраненное лицо Сехуна и натянуто улыбаясь. - Угу, - Сехун неопределенно машет головой и сдвигается с места, когда брюнет уже поворачивает ручку двери. – Цзытао! От него не скрывается, как испуганно содрогаются плечи Цзытао, и каким напряженным оказывается его лицо, когда тот поворачивается к нему. - Эм… - почему-то прокравшаяся к Сехуну в голову идея внезапно кажется глупой. Но затем и это ощущение вызывает у Сехуна усмешку. – А давай пошлем эту историю к черту и рванем ко мне? Знаешь, я тебе не рассказывал, но мой старший брат классно готовит! – какое-то непонятное беспокойство сковывает его желудок, но он предпочитает не зацикливаться на этом. Лишь отводит от внезапно таких черных и внимательных глаз напротив взгляд да зарывается тонкими пальцами во взъерошенный затылок. - По пути можем прихватить в прокате какой-нибудь фильм, как тебе? Как кажется Сехуну, Цзытао обдумывает его предложение слишком долго. А еще ему кажется, что совсем не так, как надо было. Цзытао словно размышляет над чем-то отстраненным. - А твой брат разве сегодня не в университете? – вопрос оказывается неожиданным, глухим и странным. - Да он говорил, что ему вроде как к третьей паре… - отвечает Сехун, начиная думать, что внутреннее чутье его сейчас, возможно, не подводит, а стоящий перед ним брюнет как-то отличается от того смущенного, но улыбчивого старшеклассника, которого он привык видеть. – Если тебя смущает, что он будет дома, можем пойти в кафе, у меня есть с собой немного налички… - Нет. - Что? – от такого резкого тона Сехун даже вздрагивает, чувствуя, как покрывается мурашками совсем не по причине плохой погоды. Его настойчиво не покидает предположение, что Цзытао рассматривает возможность сходить к нему в гости гораздо глубже, чем предлагает сам Сехун. - Я не против. Пойдем к тебе, - и мягкая улыбка, в которой растянулись пухлые губы, слегка взбудораживает Сехуна, заставляя его с нервными смешками выкинуть все глупые мысли и подозрения из головы. – Я с удовольствием попробую то, что приготовит твой брат. *** Лухан скучающе зевает и откидывает пульт от выключенного телевизора куда подальше. С измученным вздохом он откидывается на спинку дивана и невидящим взглядом упирается в белоснежный потолок, прислушиваясь к своим ощущениям. Тело все еще сладко ноет после бурно проведенных ночи и утра с Сехуном. На дисплее телефона торжественно высвечивается тридцать два пропущенных от Джонина и пять от Исина. Родители должны прибыть сегодня домой вечернем рейсом. В душе царит какое-то садистское равновесие, в то время как в животе покрывается коркой леденящая жидкость плохого предчувствия. Сглотнув вязкую слюну, скривившись и заключив, что необходимо прополоскать горло, Лухан лениво поднимается с насиженного места и бросает взгляд на настенные часы. Половина двенадцатого. Он сейчас вполне с чистой совестью может закинуть стираться испорченное постельное белье в машинку и завалиться спать до начала занятий. Джонину перезванивать он не собирается. Лухан и так знает, что тот вновь поссорился с Кенсу, и ему необходимо отвлечься. Но сегодня он ему не помощник. Исин скорее всего прознал от Цзытао о Сехуне и теперь беспокоится. А еще Лухан до сих пор не занес ему обещанный фотоальбом... Лухан чувствует себя отчего-то более измотанным, чем должно быть на самом деле. Вяло добравшись до кухни и налив себе стакан апельсинового сока, Лухан делает несколько глотков и опирается сухими ладонями о холодную столешницу. Взволнованное ощущение никак не покидает пространство внутри него. Путь с первого этажа до его спальни внезапно кажется непосильным. Коленки набивает вата. Недолго думая, Лухан разворачивается и сползает на кафельный пол, слегка ежась от холода, сковавшего обнаженные под домашними штанами ягодицы, и прислоняется затылком к одному из множества шкафчиков кухонной гарнитуры. Выдыхает и прикрывает глаза, надеясь расслабиться да прогнать из тела уже надоевшее чувство беспокойства. До его слуха доносится глухая мелодия и вибрация корпуса телефона по диванным подушкам в зале. Опять Джонин. Лухан вздыхает и, похвалив особую настойчивость друга, обещает, что на следующий его звонок он точно ответит. Звонок стихает. Но появляется новый. Монотонный, звонкий и раздражающий. Он заставляет Лухана захныкать и расстроено сматериться себе под нос. Кафель под его задницей уже достаточно нагрелся, мышцы в теле отказываются функционировать, и он решает просто сделать вид, что не слышит, как непрошеный гость старательно пытается взорвать ему мозг своим визитом. Решив, что это не может быть кто-то важный, ведь родители должны были только вылететь из аэропорта, Сехун находится сейчас на занятиях, Джонин обломится и уйдет, а Исин никогда в жизни не рискнет и носа показать в бывшем доме, Лухан занимает выжидающую позицию, стараясь отстраниться от ненавистного сейчас дверного звонка. Проходит уже минут восемь, а к звону прибавляется настойчивый стук в дверь. И не то чтобы Лухану было легче сейчас застрелиться, чем подняться с пола, просто лень настолько завладела его состоянием, что он даже принципиально отсчитывает в уме эти самые минуты, предполагая, на сколько еще хватит его гостя. Десять минут. К дверному звонку прибавляется звонок телефона. По пути от кухни до коридора, Лухан раз пять обдумывает идею вернуться обратно и прихватить с собой сковородку. Почти в слепую нашарив в кармане куртки ключи, он уже чуть ли не бесится, ненавидя весь мир и готовясь вылить всю эту злость на посетителя, с особым остервенением запихивая ключи в скважину. - Кто, черт возьми, горит? – все же выпаливает он, распахивая дверь и невольно жмурясь от выглянувшего из-за туманных туч солнца. – И как… Виновато улыбающийся напротив Сехун, его мечущийся взгляд и, кажется, сбитые извинения, каким-то рассеянным потоком проходят мимо Лухана. Его ошарашенный взгляд наполняется ядом и буквально разъяренной змеей вгрызается в возвышающуюся за спиной Сехуна фигуру. - Привет, Хань.