Старший брат

Заразительный звонкий смех отражается от окружившей их напряженности с каким-то гудящим шумом и заставляет Сехуна во внезапно нахлынувшей злости сжать кулаки. Чанель же лишь шокированного застывает, беспомощно хлопая агатовыми ресницами, но Сехун краем взгляда замечает, как его отмершая рука сама собой дергается в направлении веселящегося «Бэкки». Да только хочет ли Чанель подарить парню отличный подзатыльник или же заткнуть рот, Сехун не догадывается и знать не хочет. Сехун с удовольствием сам бы сейчас сорвался с места и приложил того тяжелым ударом с ноги по лицу… Но не успевает кто-либо из них среагировать первым, как «Бэкки» сам по себе затихает. Потому что легкая, но определенно внезапная в своем нападении запечатанная коробочка с зеленым чаем ударяется о его каштановую макушку и с победным стуком падает на стерильно чистый кафель супермаркета. - Это его сводный брат, говядины кусок! – и этот глубокий приятный тембр табуном прогоняет неприятные мурашки по позвонкам, ведь Сехун узнает его с первого раза. Чанель тут же полностью оживает, в отличие от впавшего в легкую прострацию «Бэкки», и почти раздражающе-счастливо растягивает губы в широкой улыбке. Сехун хочет провалиться сквозь землю. - Джонин! А ты чего тут забыл? – кажется, забывая, что находится в общественном месте, оглушительно громко интересуется Чанель, заставляя рядом идущую девушку буквально подскочить на месте, и в несколько шагов преодолевает разделяющее их с Джонином расстояние. – Ты же живешь в центре! Его длинные руки грубо обхватывают очевидно раздраженного Джонина за плечи и встряхивают, отчего тот едва не рассыпает содержимое корзины по полу и тут же в одном толчке отстраняет от себя навязчивого парня. - Что я могу забыть в продуктовом магазине, Чанель? - когда Джонин быстрым шагом проходит до валяющейся в ногах шатена коробочки и забрасывает ту обратно к остальным покупкам, Сехун не без удовольствия и легкой злости отмечает, как тот старается на него не смотреть. Словно Джонин чувствует себя виноватым за тот вечер откровений, из-за которого перевернулась жизнь Сехуна. Он довольно усмехается, презрительно жмуря шоколадные глаза, и настойчиво пилит недовольного Джонина пристальным взглядом. Тот никогда не узнает, какую огромную услугу он оказал Сехуну своей несдержанностью. Ведь, если бы не его вспыльчивость, кто знает, продвинулись бы они с Луханом дальше того несуразного поцелуя?.. - Прости, Бэкхен, но иногда твоя прямолинейность тебя не красит, - внезапно расслабленно и даже с легкой, извиняющейся улыбкой произносит Джонин, выравниваясь и дружески взъерошивая блестящие, некогда идеально уложенные волосы на чужом затылке. Сехун вздрагивает, распахивая угольные ресницы. Бэкхен неожиданно фыркает и в показательно-пренебрежительном жесте сбрасывает с головы смуглую ладонь. Это, очевидно, тот Бэкхен, о котором говорил Чанель в тот вечер, когда приволок пьяного Лухана домой. А значит… если Сехун сможет расположить парня к себе, то узнает истинную причину, отчего тогда так надрался Лухан. - А не пошел бы ты? Шуток не понимаете, что ли? – бурчит он, отводя глаза и почти краснея. Подошедший Чанель только добродушно улыбается и, даже не задумываясь о проходящих мимо покупателях, обнимает того подобно большой ласковой рыси. Бэкхен очевидно расслабляется в его руках и решается поднять на отчего-то замершего Сехуна виноватые глаза. - Прости, - начинает он, бездумно теребя неожиданно потрясающе красивыми пальцами яркую футболку с провокационным принтом «I want to fuck you». – Я просто слышал о тебе от Лухана и… обычно этот парень такой, что напивается разве что из-за очередной задницы, нежели для поднятия настроения… - Чанель явно ощутимо тычет под ребра, но тяжело опустившаяся пятка на его тыльную сторону ступни служит ему красноречивым ответом. Джонин невольно улыбается. - Я почему-то даже не предположил, что ты - тот самый сводный брат, - продолжает как ни в чем не бывало Бэкхен, а Сехун чувствует, как от налипающего внимания посетителей на их «обжимающуюся» компанию у него пот проступает на висках. Джонину, кажется, все равно, Чанелю с Бэкхеном - подавно, а вот Сехун ощущает себя, по меньшей мере, неловко. – Разве тебя зовут не Сухун?.. Смешок, раздающийся от Джонина, просто невозможно-очевидно насмешливый и, скорее, больше наигранный, чем действительно настолько злорадствующий. Чанель же заливается краской под тяжелым взглядом Сехуна, а Бэкхен вроде не понимает. - Нет. Меня зовут Сехун, - отзывается он. – И ничего, думаю, ты дольше меня знаешь Лухана, чтобы судить, почему и из-за кого ему напиваться. - Сехун сглаживает возникшее между ними недопонимание и улыбается настолько открыто, настолько может себе позволить в присутствии Джонина. Последний же будто совсем расслабляется и забывает, что в предыдущую их встречу более чем испортил теплые отношения между ним и Луханом. И это Сехуна совсем не устраивает… - Ах, да, Джонин, - внезапно для парней озаряется Сехун, переводя на того свое внимание. Джонин нервно сглатывает, но встречает полный ненависти взгляд с прямым вызовом. – Как там Кенсу? Сехун сам себе удивляется, ведь он смог запомнить это проскользнувшее в прошлой ссоре имя. Джонин вздрагивает как от удара и распахивает глаза. - Точно! Вы же с ним разругались недавно, так? Уже все хорошо? – вступающий в разговор Бэкхен действует на Сехуна оглушающе. Неужели он настолько близкий друг, что знает то, что произошло несколько дней назад в гостиной?.. – Ты опять опоздал на ужин? Ребята, вы в курсе, что ругаться по таким поводам вообще не круто, а? - На себя посмотри! – отзывается Джонин. – Ты Чанелю глотку перегрызешь, если он чайную ложку в отсек с палочками закинет! - Мы - это другое дело, - безапелляционно и уверено отзывается Бэкхен, заставляя Сехуна невольно рассмеяться. Чанель подхватывает его внезапное веселье. - Да уж, мы совсем не ровня Лухану и Исину, - ляпает он прежде, чем успевает сообразить. Прожигающий, тяжелый взгляд Джонина в прямом посыле заставляет его заткнуться. Сехун неожиданно проглатывает утяжелившийся глоток воздуха и почти оседает на подогнувшихся коленях. Откуда Чанель знает об их отношениях?.. И Джонин. Это сковавшее его напряжение. Он тоже?.. Что? Почему они знают?.. - А кто Исин? – и незатейливый вопрос от Бэкхена поселяет в желудке Сехуна холодное ожидание. Ведь, по идее, он тоже не знает, кто такой Исин. И вид очевидно напуганного лица Чанеля, выражающего тяжелую работу мысли, заставляет Сехуна замереть подобно хищнику, выжидающему дичь. Ведь от того, что он ответит, зависит то, как поведет себя с Луханом вернувшийся домой Сехун. *** Когда после третьего настойчивого звонка незапертая дверь щелкает замком и пропускает в дом теплый уличный воздух, Лухан выпрямляется, больше не излучая из всего своего существования надломленность и обреченность. В его фигуре, возвышающейся над ошарашенным, сидящим в кресле Цзытао черным по белому читается очевидное превосходство. Но Цзытао не понимает. Что такого в нежданном визитере, что Лухан настолько приободряется и полностью смывает с себя прежнее бессилие? Сердце Цзытао замирает комком испуга в сжавшейся груди, когда в дверной проем гостиной уверенно проходит высокий, горделивый парень. В его хищном прищуре агатовых глаз так до рези четко видно недовольство. И все оно до последней капли дарственно направлено на Цзытао. - Какого хрена ты здесь делаешь? – низкий, завораживающе сиплый голос грохочет в его ушах громче участившегося пульса. И если со стороны Цзытао было подлостью заявиться в дом Лухана посреди бела дня, да еще и с Сехуном, то сам Лухан поступил бесчеловечно, вызвав Ифаня. - Это ты здесь что делаешь? – почти шепотом произносит Цзытао, стараясь не так очевидно боязливо впиваться ногтями в подлокотники кресла. Он краем взгляда замечает, как Лухан расслабленно отступает, позволяя Ифаню подойти ближе, и садится обратно на диван. Тонкие бледные пальцы подхватывают со стола чашку с уже остывшим кофе. - Это я сбросил ему смс, - размеренно отзывается Лухан, совершая глоток и, кажется, совсем теряя интерес к происходящему. Правильно. Он сделал все, что в его силах. Дальше все как обычно. Ифань приструнит свою любопытную шавку, и Лухан еще ближайшие пару лет его не увидит. – Я, правда, был удивлен, что ты так и не сменил номер. - Заткнись, Хань, - грубо бросает Ифань, даже и не думая смотреть в сторону парня. – Я просто знал, что когда-нибудь схожее дерьмо случится. Вы же не можете без приключений. - Скажи это ему! – вновь внезапно взрывается Лухан, хмурясь и стуча кружкой о стол. – Это он завалился ко мне в дом и распорол старые раны! Какого черта вам мешало сидеть на жопе ровно и больше не лезть не в свое дело?! Судорожно выдыхая, Ифань прикрывает глаза, позволяя Цзытао расслабленно выдохнуть и воспользоваться моментом, чтобы отвести взгляд. Ифань же оборачивается в сторону все еще, оказывается, разозленного Лухана и неожиданно улыбается. - Мы с Тао еще после развода ваших родителей четко расставили приоритеты и пообещали, что больше не тронем тебя. - Лухан на этих словах содрогается, вспоминая точные и болезненные удары под ребра, когда так опрометчиво поделился с лучшими друзьями Исина о том, что решил оставить брата с отцом, а после неудачной попытки самоубийства и вовсе исчезнуть из его жизни. – Но когда до наших ушей доходят новости о том, что урока ты не усвоил, как думаешь – как мы вынуждены среагировать? - Я сам разберусь со своими проблемами, - буквально шипит сквозь зубы Лухан. Цзытао же сглатывает неприятную слюну и поражается, как тот в обществе Ифаня – даже зная, как он беспощаден бывает в гневе – держится настолько независимо. Удивительно, как при всей своей внутренней, искалеченной и уродливой, оскверненной нравственности, Лухан все еще умудряется быть прежним настырным и амбициозным мальчишкой. - Так же, как и в прошлый раз разобрался? – не удерживается от насмешки Ифань, вскидывая брови. – Так же с орущей благим матом матерью за стенкой и подпаленной травкой между зубами? А еще с пустившимся во все тяжкие отцом и растленным младшим братом-самоубийцей? Так ты разгребешь эти сучьи проблемы, Хань? И последнему, очевидно, нечего ответить. Он лишь давится переполняющей его ненавистью, краснеет от злости и не найденных слов… Потому что их нет. Потому что ни Ифань, ни Цзытао… они никогда не поймут, как чувствует себя Лухан. Никогда не поймут, каково это - быть обреченным влюбляться в тех, кого его любовь, в конечном итоге, доведет до гробовой доски. Морально ли, духовно ли. Не дай Бог, физически. Но… Лухан тоже просто хочет быть счастливым… Ифань вновь вздыхает и, не глядя, протягивает Цзытао широкую ладонь. - Идем домой. Уже в коридоре, когда дрожащими пальцами Цзытао тщетно старается завязать ускользающие шнурки кроссовок, он оборачивается и, даже не повышая голоса, обращается к свернувшемуся клубком на диване Лухану: - Исин просил передать, - бледные тонкие плечи Лухана вздрагивают и настороженно замирают, - что хотел бы тебя увидеть, - шорох надеваемой куртки и щелчок замка. Цзытао покорно ждет Ифаня в дверях, но не решается поднять на него глаз. Ждет, пока тот закончит. – Исин… - но Ифань отчего-то запинается на половине фразы, и Цзытао видит, как он так непривычно эмоционально и грубо взъерошивает свои высветленные пшеничные волосы. – Исин сказал, что скучает… Когда по холодным и бесчувственным стенам размазывается глухой хлопок входной двери, Лухан до крови прокусывает розовые губы, слишком сильно прижимая ко рту истерически дрожащие ладони, сжимается всем телом плотно и крепко. Он, со стороны такой тяжелый и приземленный, внутри сейчас рвется, мечется, истекает, кричит, умоляет, ненавидит, лопается, трещит, сгорает, плачет, задыхается, захлебывается, ломается, разрушается, рассыпается, тлеет, гниет, матерится и сходит с ума. Потому что Лухан тоже… тоже бесконечно сильно скучает… - Лэй...