В Париже ключи от тех дней

Путь цирка Арканус от Соединенных Штатов до Парижа оказался витиеватым и долгим, но Криденса успокаивала мысль, что он не один, у него есть крыша над головой, заработок, пусть и скромный, и кусок хлеба, чтобы не умереть с голоду. С трудом попав на последнее представление цирка в Нью-Йорке, Криденс сумел разыскать хозяина мистера Скендера — и попросил взять его на любую, пусть даже самую трудную работу. К его облегчению тот вполне благосклонно отнесся к просьбе, не в первый раз слыша подобное. Каждый из обитателей Аркануса когда-либо испытывал нужду и пришел в цирк от отчаяния. Общество считало их отбросами. «Уродами», как однажды сенатор Шоу назвал самого Криденса. Где-то в глубине души Криденс даже гордился этим, хоть и не желал признаваться себе, что быть заодно с другими такими же уродами казалось безопаснее. Обычному человеку не понять, с какой жестокостью и грубостью каждый день приходится сталкиваться тому, кто не попадает под понятие «нормальный». Многие обитатели цирка пережили тонны унижений, пока не оказались среди себе подобных и не почувствовали свободу. Пока не научились ценить свою уникальность. «Уникальные» — так их называл Скендер и призывал гордиться собой. Криденса он уникальным не считал, не знал об обскуре и думал, что тот обычный сквиб. Именно так его назвал лже-Грейвз, пока Криденс не продемонстрировал, на что способен. Маги без конечностей от ампутации или от рождения либо с физическими аномалиями, альбиносы, карлики — поначалу они пугали Криденса, но он быстро сумел к ним привыкнуть. Даже начинал видеть некую пеструю гармонию и контраст в этой разношерстной компании, когда, например, замечал двух мирно переговаривающихся парней: абсолютно бесцветного с красноватой радужкой глаз с тем, чья кожа казалась чернее ночи, — или неподъемного толстяка и миниатюрную карлицу размером с его руку. В сравнении с ними внешне Криденс ничем не был примечателен. Впрочем, не только он. Помимо Скендера в Арканусе находились те, чью уникальность на первый взгляд не так просто было распознать. Нагини с первых мгновений очаровала Криденса своей красотой, грацией и изяществом — она казалась лишней в этом наполненном болью и отчаянием фрик-шоу. Криденс недоумевал и негодовал, почему Скендер держит ее в отдельной клетке, как волшебных существ из цирка, пока не увидел ее выступление. Нагини была проклята превращаться в огромную змею, полностью утрачивая человеческую форму, и Скендер считал ее опасной для окружающих. Но Криденс не испытывал перед ней страха, только восхищение. И только ей одной он мог доверить тайну своей природы, потому что знал — она поймет. Он так же проклят, как и она. Нагини отнеслась к нему с необыкновенным теплом и пониманием, которого он никогда не чувствовал от других людей. Нормальных. Единственный, кроме нее, кто отнесся к Криденсу как к равному, как к человеку, а не мусору, был мистер Грейвз. Но Грейвз остался в прошлом, как и ужасы Нью-Йорка… Когда их корабль прибыл в Саутгемптон, Скендер распорядился выгрузить багаж в карету. Поначалу Криденс недоумевал: как эта жалкая хлипкая повозка способна увезти все их ящики, и самое главное — где поедут обитатели цирка и животные? Его потрясению не было предела, когда домашний эльф с легкостью поднял багаж в воздух, и тот буквально влетел внутрь вместе с огромными клетками, в одной из которых была Нагини. Карету зачаровали так, что внутри она была больше, чем снаружи! Первым на их пути был Бристоль, где они устроили непродолжительную стоянку. После цирк Арканус пересек всю Британию с запада на восток и отправился на пароме в Скандинавию, делая остановки в городах, где проживали волшебники. Несмотря на долгое путешествие по Европе, Криденс почти не видел чужих стран и новых городов: ему приходилось трудиться в цирке от рассвета до заката, заботясь о животных, чистя клетки и готовя еду. Одним из самых неприятных занятий для Криденса было ухаживать за каппой — японским водяным чертом. Он не был агрессивен, но его запах мог свалить с ног любого! К тому же это болотное существо почти все время проводило в старой тесной ванне, источавшей тяжелые запахи гниения и тлена, какие не встретишь на болотах. В цирке обитало еще одно существо, к которому Криденс не приближался без содрогания, но только потому, что опасался за собственную жизнь. Китайский зверь, похожий на огромного кота с непропорционально длинными лапами. Скендер держал цзоу-юя в тесной клетке, в кандалах, и по его глазам Криденс понимал, что зверь разорвет на части любого, кто приблизится. Криденс сочувствовал этим созданиям, но не представлял, как мог бы им помочь. Единственным спасением стало бы выпустить их на волю, но он твердо знал — Скендер этого не допустит. Одна мысль беспокоила Криденса. Он знал, что не навсегда здесь, и когда цирк доберется до Парижа, он покинет его, чтобы разыскать Ирму. Но Криденс не собирался уходить один. Задолго до Франции, пока цирк путешествовал по Восточной Европе, Криденс рассказал Нагини о своей матери, которая отдала его на усыновление, и объяснил, что хочет ее найти, не принимая возражения, что от него просто избавились. Неизвестно, что заставило ее пойти на такой шаг; возможно, она переживает о содеянном не меньше самого Криденса. Но если нет… Он поймет. Он правда поймет и примет ее выбор, как бы горько от этого ни было. Лишь после этого он сможет двигаться дальше и строить свою жизнь. А еще с ним будет Нагини. …Цирк пересек Польшу, обогнул юг Германии, спустился к Италии. Впереди их ждал путь на запад, в сторону Франции.

***

Не задерживаясь в Гавре, Персиваль и Якоб сели на поезд прямиком до Парижа. Конечно, Персиваль мог их аппарировать, и они в мгновение ока оказались бы в столице Франции, но два лишних часа мало что могли изменить. Зато они были хорошим подспорьем, чтобы еще раз обсудить план действий. — Вероятно, нам придется остановиться в какой-нибудь гостинице. Возможно даже, в волшебном квартале? — предположил Якоб, усевшись в купе у окна. Персиваль пошарил по карманам и достал нечто похожее на игральную карту. — Это своего рода маячок, мне его дал Тесей. — Персиваль продемонстрировал карту, на рубашке которой был символ, похожий на лупу и символ планеты Марс. — Ее передал Ньюту Альбус Дамблдор, когда просил отыскать Криденса. — И на что этот маячок указывает? — спросил Якоб, внимательно разглядывая карту. — Как я понял — он указывает на дом, где живет друг Дамблдора, который сможет нам помочь в критический момент. — И мы сразу направимся к нему? — оживился Якоб. Персиваль задумчиво сощурил глаза и склонил голову набок. — Н-нет. Мы воспользуемся ею только в крайнем случае. Сначала надо осмотреться. — Зачем выбирать сложный путь, когда можно пойти более легким? — недоверчиво спросил Якоб. — Не хочу, чтобы Дамблдор знал, что мы здесь. — Дамблдор хочет помочь Криденсу, как и мы. Персиваль мотнул головой: — Дамблдор хочет, чтобы Гриндельвальд не добрался до Криденса. Это немного другое. — Можно совместить и первое, и второе, — возразил Якоб. Конечно, Якоб был прав, но Персиваль хотел сначала попробовать все сделать по-своему. — Ладно, — махнул рукой Якоб, — куда отправимся сначала? — В магический квартал. Потом разыщем Ирму Дугард. Лита сказала, что Ирма в детстве была ее няней, и Криденсу может быть известно ее имя из документов об усыновлении. — А если нет? — Из надежного источника Дамблдора мы знаем, что Криденс отправился в Париж. — Персиваль лукаво взглянул на Якоба: — Совпадение? Лицо Якоба озарилось пониманием, и он постучал себя по виску. — Хитро. Мне нравится ход твоих мыслей. Персиваль, польщенный комплиментом, довольно улыбнулся. — Раз у нас есть план, — с расстановкой произнес Якоб, — тогда чего мы ждем? — Предлагаешь сбежать с поезда? — задорно спросил Персиваль. — Вы, волшебники, ведь можете перемещаться на большие расстояния за секунду, — со знанием дела поведал Якоб. — Ньют уже так перемещался вместе со мной. «Подумать только, мы можем быть так близко к цели», — промелькнуло в голове Персиваля, когда он встал и протянул руку. Якоб крепко ухватился за его ладонь, в другой руке он сжимал ручку чемодана. — Если Криденс еще не навещал Ирму, мы займемся поиском девушек, — объяснил Якоб. Внезапная мысль посетила его, и он пристально взглянул на Персиваля: — Почему Лита не могла сама связаться с Ирмой? — Глава департамента магического правопорядка Торкуил Трэверс пристально следит за Тесеем и Литой из-за Ньюта и Дамблдора. Ждет, что кто-то совершит ошибку. Он намерен избавиться от Криденса. Персиваль быстро вытащил волшебную палочку, снял с купе заглушающие чары, чтобы от их присутствия не осталось следа, сунул обратно за пазуху и крепче сжал ладонь Якоба. Тот с одобрением кивнул ему, и они аппарировали. Легкие будто сдавило металлическим обручем, который продолжил сужаться до размера игольного ушка, через которое их проталкивала магическая сила. Стало нечем дышать… …А потом все резко прекратилось, и под их ногами словно из ниоткуда появилась твердая земля. Расстояние было слишком большим, потому Персивалю пришлось покрыть его в два прыжка аппарации. Он был привычен к таким перемещениям, а вот Якоб нет — его скрутило и согнуло от боли, он хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться, будто слишком много времени провел на дне, где давление выше, чем на поверхности. — А у вас есть… более… безопасные способы? — с трудом проговорил он. — Метлы, — предложил Персиваль, и Якоб пронзительно хохотнул, очевидно, представив их, парящих над Францией как ведьмы из детских сказок. — Или через камины, если они подключены к сети Летучего Пороха. — Вы ненормальные! — По крайней мере мы не в саже, — фыркнул Персиваль и поднял чемодан, который выронил Якоб. Он внимательно сощурился, пытаясь понять, где они. Во всяком случае их забросило не за город, но внизу, в какой-то подворотне между домами, было сложно уловить ориентир, кроме расположения юга. Персиваль задрал голову, изучая крыши домов. — Надо подняться. Якоб с сомнением уставился на верхние этажи. — Жди меня здесь, — велел Персиваль и с громким хлопком растворился в воздухе. Дом оказался недостаточно высок для обзора, но это было неважно: он сразу увидел то, что искал — Эйфелеву башню и макушки собора Нотр-Дам. — Мы на северо-востоке, — объяснил Персиваль, снова оказавшись на земле рядом с Якобом. — А где живет няня Литы? — спросил тот. Они покинули подворотню и направились в сторону сердца Парижа. — Ну, она не уверена, там ли Ирма… — И жива ли! — «утешил» Якоб. — …но Тесей дал мне старый парижский адрес Лестрейнджей. Там они жили, пока не перебрались в Британию. — Почему они оставили няню? Лите же было… около восьми? — Этого я не знаю, — мрачно ответил Персиваль. — Если они хотят, чтобы мы помогли, можно было бы дать больше информации. — У Тесея не было времени вдаваться в подробности. Он связался со мной через защищенный камин в Хогвартсе, когда прибыл туда с Трэверсом и другими аврорами к Дамблдору. — А что они хотели от Дамблдора? — Чтобы тот выступил против Гриндельвальда. Якоб снова пронзительно хохотнул. Персиваль против воли улыбнулся. — И он отказался, — с сарказмом закончил тот. Персиваль утвердительно кивнул. — Ладно! — вскинул руки Якоб. — Разберемся сами. Персиваль искоса взглянул со смесью гордости и восхищения на Якоба, который по части отваги и решительности мог бы составить конкуренцию многим волшебникам. Он был рад, что они действуют сообща. Персиваль уже бывал однажды в Париже. Совсем молодым, когда на территории Европы развернулась война. Он помнил разрушения, несчастных людей — как магов, так и немагов, боль, страдания… Сейчас Париж будто подменили: он окреп, излечился и расцвел, как когда-то прежде, и Персиваль был счастлив видеть его таким. Ему не хотелось думать, что может случиться с этим городом и остальным миром, если вновь начнется война. А она обязательно начнется, если Гриндельвальд открыто выступит перед немагическим сообществом, оставляя после себя смерть, разрушенные семьи и искалеченные души. Несмотря на то, что Персиваль плохо знал город, он помнил, где искать бронзовую статую женщины, скрывающую проход из немагического Парижа в волшебный квартал. Восседавшая на гранитном постаменте, позеленевшая от осадков, за годы она, кажется, еще больше покрылась патиной. Персиваль и Якоб приблизились к ней, немного подождали, пока скроются из вида случайные прохожие. Статуя отодвинула в сторону бронзовую накидку, пропуская, и они шмыгнули в открывшийся проход, который тут же вывел их на широкую площадь. Это был не первый раз, когда Якоб оказался в откровенно волшебном месте, но он с детским восторгом рассматривал витрины магазинчиков: парящие квиддичные метлы, клетки с совами, колдографии (на некоторых был изображен Гриндельвальд) на плакатах, призывающих содействовать поимке опасных преступников. Кондитерская, книжный, аптека… Яркие афиши ярмарок, цирка, вычурно одетые волшебники сливались в единый пестрый хоровод, кружили голову и рассеивали внимание. — Я пойду осмотрюсь, — предупредил Персиваль Якоба, застывшего перед витриной магазина волшебных палочек. Немного замешкавшись, тот последовал за ним, чтобы не потеряться в толпе волшебников. Обследовав магический квартал, они не обнаружили ничего необычного. Впрочем, Персиваль и сам не знал, что ищет, поэтому пришлось прибегнуть к помощи местных жителей. На ломаном французском вперемежку с английским он задавал владельцам лавочек наводящие вопросы. К счастью, те привыкли к туристам из Британии и потому смогли сообразить, что от них хотят. Владелец книжного магазина рассказал им о большом переполохе прямо напротив его окон. Вот уже несколько дней парижских волшебников развлекал цирк. Посреди площади возвели шатер, куда шумно зазывали на представления. В квартале было оживленнее, чем обычно, так что даже продажи немного поднялись. Во время одного из представлений случился пожар. На волю выбрался здоровенный зверь, похожий на кота, началась паника, кто-то кричал от ужаса или боли. Владелец цирка быстро потушил огонь заклинанием; шатер вместе со всем содержимым спешно сложили и уехали, не задерживаясь ни минуты. — Думаешь, Криденс мог быть в том цирке? — мрачно спросил Якоб. Не мешкая, Персиваль аппарировал с ним в район, где, по словам, Тесея проживала Ирма. — Возможно, если бы мы оказались тут неделей раньше… — Теперь сожаления уже не имеют смысла, — разумно заметил Персиваль, но при этом сам продолжал думать о том же. — Верно, не будем поддаваться отчаянию. В конце концов, у нас есть карта, которая приведет к дому друга Дамблдора, если мы не… Якоб осекся на полуслове, уставившись куда-то наверх. Персиваль проследил за его взглядом и оцепенел. Мансарда одного из домов была полностью разрушена, будто какой-то великан ударил по ней кулаком и разнес в щепки. — Это был?.. — Обскур, — согласился Персиваль. Пусть он не видел своими глазами, как тот разрушил Нью-Йорк, но ему попадались колдографии, сделанные журналистами. Не теряя времени, они аппарировали прямо на мансарду. Вернее — то, что от нее осталось. Кругом валялись осколки выбитых окон, щепки деревянных конструкций, обломки мебели, запорошенные гипсовой крошкой. Посреди этого хаоса на полу лежал труп маленькой женщины ростом с домового эльфа. Ее рука была вытянута вперед, точно она пыталась защититься. — Как считаешь, это Криденс ее?.. Персиваль упрямо поджал губы и огляделся по сторонам, ища какие-нибудь зацепки. — Это не обскур. Скорее ее убил взрыв. Чтобы не повредить тело еще больше, Персиваль вытащил волшебную палочку и указал на обломки: — Вингардиум Левиоса. Обломки балок, конструкции балдахина, кровати и мебели поднялись над телом, и Персиваль отлевитировал их в сторону. Он присел на корточки и начал осмотр. Следов насилия и борьбы не было видно, если не считать повреждений, вызванных обрушением. Персиваль не знал, ощущал ли Якоб то же, что и он, но воздух будто был пропитан магией. Темной магией. — Мне кажется, на нее наложили Аваду Кедавру. Это убивающее заклятие. Оно одно из непростительных в волшебном сообществе… Громкий хлопок не дал договорить. Сработали рефлексы: Якоб резко дернулся от неожиданности, а Персиваль тут же вскочил, направил палочку в сторону источника звука и обомлел. — Тина! Якоб, распахнув рот от изумления, уставился на сестер Голдштейн. — Якоб! — воскликнула Куини. Ее лицо озарилось восторгом, но почти сразу помрачнело. — Что ты тут делаешь? — Да, что вы тут делаете? — требовательнее повторила за сестрой Тина. — Ищем Криденса, — буднично ответил Персиваль и вновь склонился над телом. Как он догадывался, это была Ирма. Он протянул руку, чтобы закрыть ей веки. — Как и мы. — Тина подошла к Персивалю и присела рядом с ним, пока Куини буравила взглядом Якоба. — Кто эта женщина? — Это Ирма Дугард, полуэльф. Когда-то давно она была няней Литы Лестрейндж и ее брата. — Куини, — послышался за их спинами голос Якоба. — Не подходи. Я на тебя все еще в обиде, — с укором ответила Куини. Персиваль с сочувствием посмотрел в глаза Тине, и та послала ему хмурую полуулыбку. — Детка, но ведь это ты заколдовала меня! — Потому что ты не слушал. — Зато ты слушала, — вздохнул Якоб. Он вытянул вперед руки, собираясь обнять. — Я приплыл за тобой из Нью-Йорка, чтобы поговорить. — Давайте вы поговорите потом. Сюда в любую минуту могут аппарировать французские авроры, — прервала их Тина, а потом обратилась с Персивалю: — Здесь зафиксировали всплеск магии, и мы сразу примчались. Она грустно взглянула на него. — Ты знаешь, что это был он. Персиваль отрицательно помотал головой: — Дом, но не Ирма. На ней нет следов, как у его приемной матери и сенатора Шоу. — Откуда ты знаешь? Персиваль лукаво взглянул на нее: — Скажем так, я успел кое-что почитать в Аврорате, пока не ушел в отставку. — Но тогда что-то послужило причиной… На них кто-то напал. — Я тоже так думаю. — Авада Кедавра? — Тина, время! — поторопила Куини. Персивалю показалось, что она услышала еще чье-то присутствие, и он не ошибся. — Они уже рядом. Персиваль мигом вскочил на ноги и схватил Якоба за руку, готовясь аппарировать куда угодно, если Тина не укажет прямо сейчас ориентир. Но тогда они опять потеряют девушек… Тина взяла Персиваля за руку, выразительно посмотрела на сестру и аппарировала.