Несвятой

Бой окончен. Ещё один. Это был суровый бой, акавирцев слишком много изначально. Дир-Камаль тащится за Танвалом по западному Моровинду, как волк за истекающей кровью добычей, только не знает, что его самого заманивают в место сбора волчьей стаи. Бой выигран, а война всё не кончается... План леди Альмалексии хорош, Танвал исполняет его в точности, доделывая и преумножая простоту и изящество идеи. Только вот сражения следуют одно за другим, а силы данмеров не бесконечны, и тут, под Рогами Вивека, тают, выгорают, словно свечи в Храме, которые жрецы ставят живым богам. Плевать Альмалексия хотела на свечи и всю эту мишуру! Мать Морровинда собирает свежие силы в Морнхолде, чтобы прислать подкрепление, но, даже с Её поддержкой, данмеров мало. Сегодняшний бой Танвал во многом вывез на себе, буквально спалив побережье, и сидя теперь в собственном шатре, может только согнуться почти пополам и стараться не орать, когда суёт руки в холодную воду в ведре. Слишком много через эти руки прошло чар; посох разлетелся в щепы где-то в самом начале, и грандмастер предпочёл не отвлекаться на поиски наиболее подходящего. Посох - что меч, по-хорошему делается индивидуально, подбирается под тип энергии владельца, снабжается нужными амортизационными и усиливающими заклятьями... Руки сводит от локтя до кисти, каждый палец, каждую жилку, обе сразу, и Танвал понятия не имеет, что делать. Звать медика... растреплет же всему лагерю. Зелья пить? А какие? Такого забористого дерьма с ним ещё не случалось, да и чтобы получить зелья, нужно выйти, а для этого перестать корчиться. Раньше воды хватало, но теперь всё, кажется, паршивее, да и нагревается она стремительно... ...Холгунн давно уже получил право входить к нему, особенно не стучась - да и по чему тут стучать, по голове себе если только, шатёр самый обычный - грандмастерский сожгло вместе с половиной обоза еще пару недель назад. Просто кому-то входить без доклада можно, а кому-то - нет. - Мы должны дождаться прибытия сил Скайрима, - говорит Танвал, стараясь, чтобы слова звучали не очень похоже на "ебись этот Вулфхарт и треклятый мальчишка Скальд большим таким силт-страйдером во все возможные места, где их носит, БЛЯДЬ". Холгунн подходит, убирает ведро. Берёт грандмастера за левую руку и начинает растирать - сильно, от кисти вверх, приговаривая пару заклинаний, что выучил Танвалу наверное даже лучше не знать, где. Данмер сперва старается сдерживаться, но потом утыкается ему в плечо и рычит. Жжёт. Больно. Больно так, что перед глазами всё белеет не хуже, чем сегодня выцветал мир от его собственных атак, пламенем выжегших не только акавирских солдат, но и сам песок под их ногами обративший в стекло. - Мы спихнём их во Внутреннее море. Утопим этих выродков. Додавим. У-у-ух, Молаг Баловы потные яйца, да что ж за дрянь-то, давай уже, жми как следует, не бабе сиськи мнёшь... По-хорошему, нужно было нанести хотя бы защитные временные татуировки - но чем их исполнить в пылу сражения? Кровью и мозгами павших, на коленке? Долго это, противник ждать не будет. Холгунн молчит и делает своё дело, пока Танвал не оказывается способным сжать кулак, которым немедленно заезжает по спинке походного кресла. Вцепляется пальцами, которые всё ещё болят, в дерево, едва не взвывает, когда побратим переходит к правой руке. - Может быть, стоит принять предложение Хейта-Мин. - Чешуя против чешуи? Нам сейчас пригодятся хоть дреужьи скелеты, если бы кто-то был способен их поднять. Не смотри на меня так; я тех драугров долго не забуду. Холгунн усмехается. Пить в старой гробнице оказалось так себе идеей. Как давно это, кажется, было... Упрямый рыжий данмерский осёл ругается, рычит, но конечно же, никогда не признается, что серый уже не от проклятья Азуры, а от напряжения и измотанности. К медику не пойдёт, а будет нести глупости, улыбаться и ещё чего доброго опять крутить в ушах серёжки. Выдастся минутка, надо бы вынуть их все да выкинуть подальше... только расслабляться тоже некогда. Некогда даже намекнуть - с правой рукой всё хуже, а перед шатром уже откашливается ординарец, говорит, прибыл авангард нордов, нужно выходить к войскам. Танвал выпрямляется, обрастает этой своей индорильской несгибаемостью, словно шалк экзоскелетом. Вспыхивают на свету пламенем узнаваемо-огненные волосы, дают остаточную искру доспехи. Танвал уже подобрал то, что считает эмоциями, даже не договаривает того, что имел сказать про "мудовшивых слепошарых Телванни со скрибьими погадками вместо мозгов, пропустивших мимо своего пиздоблядского острова целый флот, даром что ли понавыращивали там Хермеуса Мору из своих грибов Намирой трахнутых, прости меня Матерь Айем, чтоб их в Хладной Гавани посменно драли огримы во все девять отверстий". Выходит наружу и встречает отряд, и стоит прямо, и читает речь, словно та писана набело писарем и продумана накануне до мельчайших деталей - об отваге, о важности сотрудничества, о том, что между данмерами и нордами много крови, да важно сейчас не помнить былое, а спасать настоящее... Холгунн стоит на положенном ему месте, чуть сзади грандмастера, и смотрит на то, как его пепельнокожий побратим перехватил левой рукой правую у себя за спиной. Пальцы на ней дрожат. Рыжие волосы стянуты в тугой жгут, но пара прядей выбились, зацепившись там, в шатре, за Холгуннов наплечник, и теперь ветер играет с ними, а генерал не обращает внимания, хотя в какой другой день просто обрезал бы, чтоб не мешались, и спалил отрезанное тут же - ляпнув что-нибудь вроде того, что во времена Неревара так призывали удачу. Танвал не так молод, как хотел бы. Если Йорунн не явится с основными силами в срок, то у Холгунна хватит духу взять за грудки какого-нибудь данмерского колдуна и обратиться к самой Мефале, чтобы кое-что в жизни Короля-Скальда стало ещё хуже, чем сейчас, и плевать, чем это обернётся: если дом Индорил потеряет нынешнего грандмастера, то данмеры потеряют Стоунфоллз, а Тамриэль захлебнётся в акавирской дряни. О том, что может потерять он сам, Холгунн предпочитает не думать. Не любят боги таких мыслей, а вот слушают их - всегда внимательно. Не для него и метафоры о пламени, показывающем путь в ночи, или огне, что делает кровь горячей... он всего лишь воин, а воин всегда защищает то, что ему дорого, вот и всё. * * * Впервые после битвы у Красной горы Альмалексия дозволяет армии Скайрима войти на территорию Морровинда. Йорунн проводит войска через разбитые акавирцами ворота форта Вирак. Айем рассчитывает взять камаль в тиски. К этому моменту Танвал почти на пределе: он уже успел потерять почти весь Забамат и едва удерживает Варанис. Дрес укрепляются в Крагенмуре, рассчитывая на осаду, Телванни запираются в Хеймлинской крепости, и часть войска Дир-Камаля, пытаясь штурмовать её, тонет в гейзерных полях кипятка и пара Серных бассейнов; вероятно, ледяные демоны попробовали бы форсировать Варанис, но кипяток и Телванни становятся очень неприятной преградой. Коричневых это, может, и спасает, но направление для дальнейшей экспансии остаётся, увы, одно - восточное, на Эбонхарт. Эбонхарт сдавать нельзя - в любом случае! Поэтому Танвал укрепляется на Рогах Вивека: западнее Эбонхарта, как раз между Серными бассейнами и городом, находится колоссальный риф, построенный особыми сухопутными кораллами, очень удобный для обороны. Многие данмеры считают, будто риф является разумным существом, а аргониане и вовсе поклоняются ему... Танвалу плевать: бой будет здесь. И - наконец-то! - именно там “молот” и правда ударяет по “наковальне”: северяне догоняют акавирцев, а из Дешаана подходит свежий данмерский легион под предводительством самой Альмалексии. Только вот едва не опаздывает. Дир-Камаль создаёт из морских вод огромного ледяного колосса, и тот крушит риф, плавясь слишком медленно. Танвал и другие маги почти вычерпаны, и могут только сдерживать его. Когда Альмалексия и лорд Вивек появляются на скале, возвышающейся над побережьем, Танвал из последних сил лично создаёт гигантское огненное зарево, чтобы и его воины, и северяне, и ледяные демоны знали: АЛЬМСИВИ с ними. Акавирцы-то уже теперь не упустят такого понимания: это древняя земля, и она принадлежит велоти, которые взяли её собственной кровью века назад.