Несвятой

Последний правитель Второй империи, потентат Савириен-Чорак, и все его наследники убиты; исполнили ли заказ Мораг Тонг или Тёмное Братство, юное и беспринципное — совершенно не важно. Это событие знаменует конец Второй Империи, что сгорает в огне гражданских войн и бунтов. Дом Индорил должен защитить Данмерет от беспорядков, разливающихся по Тамриэлю, как чума. Грандмастер Орейни Индорил в сопровождении элитного отряда ординаторов путешествует от одних переговоров к другим, и не все они оканчиваются мирно. Отравленный дротик обрывает его дни — и юный Танвал внезапно остаётся без отца и без чёткого места в жизни, потому что совет выбирает новым грандмастером не юнца, но его двоюродного дядю, передавая тому почти все семейные земли. Маленькое поместье в Дозоре Давона напротив семейной гробницы — вот и всё, что остаётся в личной собственности Танвала… Лледас Индорил хитёр, беспринципен и когда-то успел побывать дипломатом при имперском дворе. Сперва он желает отослать Танвала на Вварденфелл, в какое-нибудь паломничество, чтобы молился, сдирал шкуры с кагути и оказывал духовную поддержку семье в это непростое время (а может быть, напоролся на изгоев-эшлендеров и пропал без вести), но потом в голову Лледаса приходит план куда лучше: женить неудобного родственника, желательно на младшей дочери другого клана, связать по рукам и ногам обязательствами и честью, запретить двигаться… ничего нет беспокойнее, чем юный дворянин без жены и подвигов за плечами. Танвал и слышать ничего не хочет: он скорее будет претендовать на место Руки Альмалексии, раз уж клан так в нём не нуждается, чем согласится осесть и плодить голь перекатную. — Кто ты такой, чтобы мне перечить? — шипит Лледас Индорил в лицо племяннику в очередной перепалке, и огню их волос и глаз может позавидовать атронах из Мёртвых Земель. — Не беспокойся, — отвечает Танвал ровно-ровно, словно объясняет, что его гуара плохо почистили. — Мне не придётся доказывать это право. — Может быть. Но сейчас ты будешь делать то, что я велю. Подчиняться — приходится, но Танвал умеет держать лицо. Он не плакал на похоронах отца, не раздражался, когда дядя выходил из себя, не дерзил и не повышал голос. На организованном в свою честь приёме (достаточно дорогом, чтобы соответствовать чести Дома и достаточно дешёвом, чтобы показать, где юнцу место) он безукоризненно вежлив и безукоризненно внимателен. Мощные и чуть грубоватые редоранки, утончённые Хлаалу, азартные и капризные Дрес, утомлённые чужой тупостью Телванни… Шпионки, старые девы, бесприданницы, обесчещенные любительницы приключений — и прочий набор. Танвалу в общем-то плевать на их моральный облик, но кругом война, а его заставляют таращиться на юбки… Он любезничает со всеми, не выделяя никого, а потом демонстративно заигрывает с молодым колдуном из крепости Хеймлин — лучше никому не знать, что знакомы они по клубу любителей древностей, который основал их общий учитель. Телванни Адрас Велай хорош собой, и пусть и он, и Танвал не имеют никакой склонности к однополой любви, устроить скандал им по вкусу. Приём проваливается. Танвала отправляют следить за гарнизоном форта Вирак, что ютится на холме, где некогда находились древние кимерские руины. Это уже неплохо: форт является западными вратами Стоунфоллза, ведущими в Скайрим. С севера его окружает глубокий каньон, через который переброшен мост, а западнее лежат пики гор Велоти. С юга и востока примыкает равнина с редкохолмистым рельефом, усеянная скалами и покрытая пеплом. Если норды захотят вторгнуться в Стоунфоллз, то пойдут этим путём. Более того, они постоянно проверяют данмеров на прочность… Проверяли, пока не нашлось других дел. В форте скучно, как в склепе. Танвал срывает злость в древних даэдрических руинах, путешествуя то в одиночку, то вместе с Адрасом. Кланфир? Отлично. Даэдра — достойный противник, если удастся отрубить клювастую голову, защищённую костяным воротником. Стая диких нетч-быков, обожравшихся забродивших кактусов и теперь атакующая всё живое? Ещё лучше. Адрас даже показывает, как при помощи нехитрой магии науськать взбесившихся нетчей на любых других хищников — те застрекочут и огрима в таком состоянии, не боясь боли и последствий. Адрас Велай рад компании; он странствует не просто так, а ищет следы древних кимерских военачальников, Балрета и Садала, что ещё до Неревара боролись с экспансией недов в Морровинд. Он долго и пространно рассказывает о тех временах на ночных вылазках — до той поры, как Танвал, вернувшись по делам в Давонское поместье, не заглядывает в библиотеку и не обнаруживает, что является прямым потомком этих прославленных братьев. Загадка оказывается под самым носом — но кроме туманных упоминаний в генеалогических книгах, которые вызвали бы головную боль у любого альтмера своей неаккуратностью и помарками, Танвал ничего не находит. Зато Адрасу удаётся наладить контакт с эшлендерами — и когда Танвал возвращается в форт, то его ждёт проводница, за разумную плату готовая показать путь и на Измученный Шпиль, и в другие тайные места, связанные с легендой. Девушку зовут Ясаиби; узколицая и темнокожая, она не может перестать насмехаться над трибуналитами, что ищут даэдрическое прошлое предков, и скалит белые зубы каждый раз, как Танвал или Адрас проявляют, с её точки зрения, невежество относительно истории или географии Стоунфоллза. — Храм вас никогда не научит, каким даэдра молились предки. Каким даэдра молиться, чтобы посевы были тучными, пепельные дожди — плодородными, а любовь сладкой, как мякоть кактуса. И вообще ничему хорошему вас не научат ваши ложные боги-воры, — Ясаиби дерзка, она перекидывается огненными шарами с Телванни и побеждает Танвала в поединке на шестах. Она знает Стоунфоллз, словно сама земля и лава рассказывают ей, где спрятаны тайные дороги, пещеры и реликвии… Увы, Ясаиби больше путешествует с Адрасом; Танвал не может далеко отлучаться от форта, но с нетерпением ждёт вестей каждый раз, как его компаньоны уезжают. Он рад видеть обоих, но приходит момент, и Танвал понимает, что ревнует. Вечерние медитации на успокоение ничего не приносят; он не знает даже, кого ревнует больше, пусть это и разные чувства. Адрас его друг; Ясаиби… отличается от всех городских женщин. Она… что-то другое. Словно она и есть Стоунфоллз, но лишённый благословения Матери, древний, опасный, невинно-порочный, поскольку не понимает, что вообще возможны недостатки. Когда Ясаиби ставит юрту у форта, солдаты делают вид, что не знают, куда ходит начальник; ходит, правда, редко, потому что обязанности воина для Танвала всегда на первом месте; но свободные минуты он чаще всего проводит там. Постепенно легенда о Балрете и Садале обретает плоть, кровь и зримые подтверждения: находится место, где те принесли жертву, и следы разрушений, что сотворили Костяные Колоссы, и обгорелые останки недов и меров… записи очевидцев, захоронения со специальными защитными чарами… Ясаиби не скрывает, что в своих путешествиях уже успела познакомиться с Адрасом очень близко; Танвал их не спрашивает, но всё видит. А потом удивляется, потому что после вылазки на Измученный Шпиль Ясаиби прогоняет Адраса прочь. Телванни ничего не говорит Танвалу; сперва мрачно пьёт, потом поздравляет с чем-то — и отправляется, по его словам, «гнить в библиотеку, как положено Телванскому святотатцу»… — И что же случилось? — допытывается он наедине. Ясаиби сидит хмурая, словно ночь. В её юрте пахнет священными (богохульными) травами, в её юрте тени двигаются не так, как должны. — Мне было видение, — говорит она, и измождённое молитвами (богохульствами) лицо её прекрасно, словно сияние Рассвета. - Азура коснулась моей души в сумеречный час. Ты станешь великим ашханом своего народа, Танвал из дома Луны и Звезды. И ты вернёшь Братьев в час нужды, как сделали твои предки. Но до того времени, а настанет оно нескоро — в год, когда Черви источат Тамриэль, и осколки душ наводнят Мундус, — никто не должен нарушать покой Балрета и Садала. — И поэтому ты запретила Адрасу быть с тобой? — Если он подойдёт к их могилам снова, я вынуждена буду пустить ему кровь. — И что же я должен буду делать? — Всё, что угодно. Я не шучу. Братья должны покоиться там, где они есть, — говорит Ясаиби, и слова её подобны эбониту. — Хорошо, Ясаиби. Я послушаю твои слова. Но ты тоже сделаешь для меня кое-что… — И что же? — Будешь моей женой? — спрашивает Танвал. Ясаиби хохочет и выталкивает его в грязь из юрты; идёт дождь — плодородный, чудесный дождь, который земля пьёт, радуясь скорому урожаю. — Если догонишь! — кричит Ясаиби, устремляясь в грозу и пустошь. Танвал догоняет — и там, в шалаше пастухов в зарослях трамы, делаёт её своей. Для дочери Эшленда нет ничего зазорного в том, чтобы заключить сделку с тем, кто ей нравится; тому, кто ей не по душе, она предложила бы только яд и кровь. Время идёт, и время — беспощадно. Имперские бунты дурно влияют на весь континент. Телванни Адраса Велая срочно вызывают в Садрит Мору по делам клана. Эшлендерка Ясаиби Ашибанариасай заключена под стражу за богохульство и даэдропоклонничество, а сэра Танвал Индорил — за недопустимые исследования и поощрения мятежников. — Развлекаешься с отступницами? — ухмыляется ему в лицо, как и раньше, Лледас, которому приходится несладко; его схемы, выстроенные на старых договорённостях с семьёй Тарнов, трещат по швам, его эльсвейрские источники пряностей иссякают, и он даже не может открыто бороться, потому что Дом Индорил никогда не строил своё величие на песке торговли… Потому Лледас спускает с цепи инквизицию. Так просто в смутное время начать религиозную истерию; и под этот шумок убрать всех, кто мешает — или просто подвинуть подальше, чтобы не мешали. Пока. Танвала нельзя убить, слишком он знатен, но можно держать в застенке, пока идёт следствие. Его тайный брак заминают, считают блажью и даже не удосуживаются вообще как-то учитывать. Что такое эшлендерка? Еретичка. Тёмное пятно на лазурном плаще, но недостаточное, ввиду молодости Танвала, чтобы его уничтожить. Бывают интрижки хуже. Танвал был бы рад взорвать своей магией камеру — но реальность не всегда похожа на легенду; антимагические кандалы сильны, стены — крепки, стражи — куплены его дядей, единственный друг — далеко, и Танвал может только ждать и ненавидеть. Лледас казнит его женщину, разрушает работу Адраса и, что ещё хуже, искажает авторитет и основные догматы Дома Индорил — и этим подписывает себе приговор. Пусть у Танвала мало сил — он солдат и боевой маг. Он знает, что за полгода из рыхлого сына рисового фермера можно выковать воина. Он не фермер. И времени у него достаточно. В двадцать три года Танвал клянётся себе, что станет грандмастером — и никому и никогда не даст превращать Дом Индорил в бешеного нетч-быка, атакующего всё, что не по нраву загонщику.