Козел отпущения

Бену иногда кажется, что Маццелло его избегает, специально не появляясь на физкультуре-уроке, на котором он больше всего уязвим. Они с ним договорились, что всем занимается Маццелло, но авторов проекта-двое. Джо ворчал, говорил, что это нечестно, но Бену и слушать не хотелось, как и работать с тем, кто для тебя вроде личной груши для бокса. Прозвенел звонок. Два класса поспешили выйти прочь из зала физкультуры. Толпа мальчиков зашла в раздевалку, и конечно, все разбились по своим маленьким компаниям. — Гвили, ты не видел Джона? Он как-то совсем раскис в последнее время, а сегодня он, к великому ужасу успеваемости, — он посмеялся, — не явился на первый урок. — Бен искренне волновался за непутевого дружка, который был таким слабым и беззащитным, что когда он не приходил в школу думалось, что с ним случилось нечто серьёзное. Бен заметил за собой это ещё в начальной школе, когда болезненный Дикон часто не приходил в школу, а особенно удивлялся, когда уходил домой перед своими любимыми уроками. С того самого момента Бен решил защищать Джона и это стало скорее привычкой, переросшей в крепкую дружбу. — Ты не получал сообщение? Его мама написала мне, что он сейчас в больнице. Гастрит, сам понимаешь. — Гвилим спросил ещё что-то о том, ждать ли его, но Бен молчал. Думал, как Джон мог слечь с гастритом, если и он сам, и Гвилим с Беном тщательно следили за диетой товарища. Понятно дело, что было это все в шутку, но сам же Джон был очень с этим серьёзен. Подумав, что, вероятно, лучше всего будет навестить друга после школы, он пошёл на урок истории. Место Маццелло снова пустует, а урок тянется слишком долго. Бену задают какие-то вопросы, но он почти не слушает, вальяжно отвечает какую-то ересь о Людовике каком-то там, хотя тема про Вторую Мировую Войну. Учитель без промедлений ставит два, и уже смирившийся со своим положением Бен, окончательно забивает на урок. Напротив сидящий Гвилим пытается помочь исправить двойку, но быстро бросает эту идею. Они прощаются после всех уроков, и Бен уезжает в ту единственную больницу, в которой всегда лежал Джон. Маршрут прижился в памяти Бена, и тот сомневается, что забудет его хоть когда-нибудь. Паркуется через дорогу и поскорей забегает во внутрь. Обстановка там все такая же. «Похоже на психушку, ты в курсе?» — каждый раз в шутку спрашивал Бен у Джона. Джон каждый раз отвечал, что если это психушка, то Бену в кабинет на втором этаже. — Здравствуйте, — спрашивает он у девушки администратора, обворожительно улыбаясь, — в какой палате сейчас находится Джон Ричард Дикон, и возможно ли его навестить? — Да, секундочку, — она смущается под его пристальным взглядом и набирает что-то на компьютере. — этаж четвёртый, палата пятьдесят. Не задерживайтесь там больше, чем двадцать минут. — Бен ей подмигивает и удаляется. Поднявшись на лифте, он вальяжно идёт в белом халате к другу, заглядывая через прозрачные стекла в дверях. Одна из палат, что странно, открыта. На ней он слегка задерживается. Видит, что какой-то парень лежит, по-видимому с сотрясением. Хмыкает и идёт дальше. А затем он резко замирает от ужаса. Возвращается чуть назад, поближе к двери в палату. Сейчас, когда доктор полностью отошёл от больного, он смог точно узнать в нем Джо Маццелло. Харди так и остаётся стоять возле открытой двери, пока тот его не заметит. Маццелло смотрит на Харди совсем не со злобой. Скорее холодное безразличие испытает Джо к нему сейчас, когда появились более важные проблемы, чем Бен Харди. Хотя тот и являлся источником всех, а в частности этой проблемы Джо. Бен просто уходит. Не хочет быть замеченным, ведь вероятней всего это он виноват. Следующая палата оказывается под номером пятьдесят. Он стучит и голос Джона разрешает ему войти. Он лежит на кровати, смотрит Игру Престолов и когда замечает, что зашёл Бен, ставит на паузу. — Ты как? — спрашивает Харди садясь на софу напротив кровати. — Да вроде нормально. Врачи сказали это из-за алкоголя. Я же вам говорил, что безалкогольное пиво мне тоже нельзя, — оба слегка смеются вспоминая тот случай. Бен рассказывать Джону идиотские сплетни из школы которые тот так любит. И не спешит поделиться самой важной. — Слушай, Джон. Ты знал, что в соседней палате Маццелло лежит? — Нет, а что он там делает? В смысле, я думал он ходит в школу. — Я пробил ему голову. — Ты, блять, сделал что? — Дикон почти кричит, подрываясь на кровати. Встать он не может из-за капельницы, но если бы встал, треснул бы своему другу. Хотя, учитывая в каком он состоянии, вряд ли. — Бен, повтори! — Я пробил голову Маццареле, но я блять специально что ли?! Я ж не думал, что все вот так вот… — Бен, ты вообще думаешь хоть о чём-то? А если бы никто не вызвал скорую и он умер? — Ну там бы уже и разговор другой был. — О боже, Бен! — Дикон вздыхает и снова ложится на подушку. Устало-раздраженно прикрывает глаза, а Бен надеялся на его совет. Ведь Джон всегда знал, что делать дальше. — Бен, я без понятия, как ты будешь выкручиваться, но для начала тебе бы с Маццелло поговорить. Извиниться, сказать что больше не будешь. Бен устало вздыхает. Извиняться он умел только в детстве, и то только перед мамой и сестрой. Потому что папа заставлял. Сейчас извиниться было трудней. Год полный ненависти, избиений и издевательств. Бен сам прозвал Маццелло козлом отпущения, и конечно, Бену это нравилось. Но он пока что был не настолько идиотом, чтобы не понимать всю масштабность данной проблемы.