Козел отпущения

Почему за каждое неверное решение, слово, действие, Джо обязательно нужно платить, и ни чем-то, а собственным здоровьем и психологическим состоянием матери? Почему Бен, черт бы его побрал, Харди, заходит к нему так, словно бы они друзья, и его зашли проведать? Из глаз текут еле заметные слёзы, стекая по худощавому веснушчатому лицу прямо на губы, которые тот старательно зажимает, чтобы не закричать. ничтожествоничтожествоничтожество В школе называют зубрилой и это клеймо где-то на спине вырисовывается очень больно, словно протыкают иглой. В школе клеймят козлом отпущения (он слышал в туалете) и это вроде бы как для них нормально. Администрация школы жмёт плечами и утверждает, что без доказательств они бессильны. Но доказательство сейчас лежит в больнице, еле живое, с сотрясением и переломом ноги, синяками на руках и выученной наизусть пластинкой Jazz At Massey Hall, что любезно притащил из дома отец. Джо устало закрывает глаза, желая наконец поспать, потому что ночью голова жутко болела и поспать не удалось от слова совсем. Желание не проснуться вовсе как-то сильно нависает над мыслями, что Джо невольно смотрит в сторону окна, которое можно открыть. Но идея тут же выбрасывается из головы, этаж не такой и большой. Джо недовольно морщится, когда в дверь стучат, но все-таки говорит уже привычное «войдите». Дверь слегка приоткрывается и в маленькую щель пролазит длинное худощавое лицо. Джо улыбается уголками губ, коротко, но мужчина в проеме успевает это заметить, и открыв дверь, проходит в палату. За ним идёт мужчина поменьше, на фоне первого выглядит совсем как карлик, да ещё и абсолютная противоположность первого. В них не трудно узнать преподавателя по физике Брайана и учителя искусств мистера Малека. — Как ты, дорогой? — спрашивает мистер Малек, присаживаясь к нему на кровать. — знаешь, я ещё не видел Бена Харди в школе, но как только он соизволит придти ко мне на урок, я попрошу его, чтобы он взял большую часть проекта на себя. — Спасибо, но не думаю что он будет согласен, мистер Малек, — грустно признавать, но Бен Харди и правда ни за что не согласится на это, и дело даже не в том, что Джо сомневался в умении Харди писать. Проблема была в том, что Харди не загрызёт совесть, если он не сделает что-то хорошее для Маццелло. Ведь у Харди её попросту нет. — Не бери в голову, если будет надо, с ним поговорит мистер Тейлор, так, как он умеет. — хмыкает Брайан, раздвигая шторы и наконец пропуская в комнату солнечный свет. — Твоя мама заходила, говорила, будто ты по физике скучаешь. Я тебе тут принёс кое-что из личного архива, наверно будет интересно. — он протягивает ему две книги одинаково большой толщины и мягко улыбается. Так, как умеет только учитель физики в их школе. — Личные архивы, конечно, известны всей школе, — заливисто смеётся мистер Малек, взглядом наблюдая за коллегой, стоявшего напротив открытого окна. Наступило так необходимая сейчас Джо тишина, что он даже невольно обрадовался, что ещё чуть чуть и учителя уйдут, но они явно рассчитывали остаться и приободрить ученика. Он, конечно, не возражал, но в данный момент предпочёл бы быть совершенно один. — А вообще, как ты так? Нам не сказали, — спрашивает мистер Мэй, оторвавшись от вида улицы. — Долгая история, — вздыхает Джо, не готовый рассказывать эту до жути, до скрежета в зубах, до боли в сердце неприятную его памяти историю. — Ну так мы никуда и не торопимся, — улыбается в ответ Мэй. Под прицелом столь тёплой улыбки, хочется взять и рассказать все как есть, но Джо выдаёт тихое, пропитанное ложью: — Я решил перебежать дорогу на красный, а там из-за угла машина. Мэй вздыхает, и даже не из-за того, что Маццелло наврал и он распознал это. Разбираться в этом физик не умел совершенно, понял Джо уже в первый год в нынешней школе. Мэй вздохнул от непутёвости Маццелло, что тот не способен даже соблюдать правила дорожного движения. Мэй мягко улыбается, глубоко вздыхая и явно собираясь что-то сказать. — Знаешь, если ты конечно, не против, я попрошу кого-нибудь из класса заходить к тебе и помогать с домашней работой. Ты много пропустил, — он смотрит на Джо в ожидании ответа, и тот молча, слегка неуверенно кивает. Они молчат ещё минуты две, пока не появляется врач, узнать о самочувствии Джо. Они вынужденно уходят, улыбаясь на прощание и оставляя коробку конфет. Джо смотрит на них и морщится. С орехом его самые нелюбимые. ~ Бен приехал в школу раньше обычного просто чтобы поплавать в бассейне. Вода из-за слишком раннего времени была холодной, что помогло Харди освежить не только себя, но и свои мысли. Сегодня по расписанию стоит урок искусство, и если Малек не начнёт говорить что-то о том проекте, то учителя точно подменили. Но дурацкий проект занимал последнее место в его списке переживаний. На куда более высоком был сам Джо Маццелло и его состояние на данный момент. С последнего раза, как он его видел прошла неделя, теперь он поднимался на нужный ему этаж с совершенно другой стороны, сразу заходя в палату к Дикону, стараясь в принципе не поворачивать взгляд в ту сторону. Выходило это плохо, и он все-таки бросал короткие взгляды на закрытую дверь. Джон старался эту тему не трогать, говорил, что ему самому придётся выкручиваться. Гвилим молол чепуху про фрукты, но Бен почему-то был уверен, что это Маццелло не впечатлит, а наоборот. Он вылез из бассейна только тогда, когда тренер сборной по плаванию зашёл проверить чистоту бассейна и был крайне рассержен, увидев в такое время там Харди. Он принял душ и пошёл на нужный ему этаж. Волосы, как и все тело до сих пор были мокрыми. Капли воды неприятно стекали по шее, а водолазка почти вплотную прилегала к мокрому телу. Ему повезло, что школа эта была для мальчиков, иначе девочки бы окружили его ещё в бассейне. Бен не хотел признаваться никому, а себе тем более, что его раздражает это вечное внимание со стороны девчонок, которые накручивают его белокурые волосы себе на палец и восхищаются длиной его ресниц. Дверь в кабинет мистера Малека была открыта. Он вошёл внутрь и оказалось, что там нет никого, кроме самого учителя, который бурно что-то выписывал в свой блокнот, иногда улыбаясь собственным записям. Он почувствовал присутствие постороннего в классе, и поднял голову на дверь. — Мистер Харди, что-то вы сегодня рано. Проходите, — только и сказал он, снова утыкаясь в свои записи. Бен прошёл к задним партам и занял ту, что была возле приоткрытого окна. Достал телефон и начал листать ленту твиттера, не обращая внимание на учителя. В один момент, тот остановился, и громко кашлянул, привлекая к себе внимание единственного ученика. Бен поднял голову и непонятливо заморгал, смотря прямо в глаза учителю. — Мистер Харди, — начал он, — как Вы знаете, мистер Маццелло сейчас лежит в больнице без возможности делать проект, который вы должны были делать вместе, — Бен кивнул, — поэтому, я бы хотел, чтобы вы занялись проектом лично, оставив некоторую часть, к примеру презентацию, для Джо. Я тебя не заставляю, просто рекомендую именно этот вариант развития событий, иначе позже вам придётся все заканчивать второпях. Бен не думает, и почти сразу, надламывая голос, но говоря точное и уверенное «Хорошо». Учитель даёт ему список необходимой литературы, ещё один для учителя, но первый для Харди, потому что тот остался у Маццелло. Учитель просит углубить изучение авторского почерка Боччони, а Бен даже не уверен, что знает кто это. За обедом он рассказывает обо всем Гвилиму. — Ну не знаю, можешь ходить к Маццелло типа на уроки. Он будет тебе разную хрень рассказывать про авторские почерки, футуризм и все в таком духе. —Плохая идея, он не простит меня за то, что я у него учусь. — Ну, а ты сам подумай, Бен. Ты и Маццелло одни в палате несколько часов. Как думаешь, кому-нибудь в этом мире нравится болтать только о Боччони несколько часов? Вот и я думаю что нет. — Ты предлагаешь болтать с ним? — Почему нет? Узнаешь о нем и купишь то, что он давно хотел. Гвилим пожал плечами и молча продолжил доедать бульон. Бен же к еде не притронулся, все думая о том, что эта идея не кажется такой уж плохой.