Тень, сокрытая в сумерках

Моя змейка еще не вернулась ко мне, но я знал, что она скоро приползет. Оказывается, у этого хитрого чуда есть какие-то неотложные дела, которые следует решить прежде чем остаться со Старшим. По крайней мере, так я понял ее шипение. Интересно, какие у змей могут быть дела? Вообще, ситуация со змеей забылась на удивление быстро — я-то думал, что школьники будут обсуждать это событие еще несколько недель, но, прошло пару дней — и все забылось. Исключением, естественно, являлись Каллены и Белла. И, если причину помнить о произошедшем у вампиров я еще как-то находил, то вот Свон вызывала нешуточные опасения. Конечно же, в первую очередь я подозревал именно ее. Ну не успел я найти еще себе врагов здесь, в Форксе. Подозревали ее и, кажется, Каллены. Да вот только никаких доказательств не было найдено. Естественно, по поводу происходящего была проведена проверка. Ну то есть как проверка — школьников и персонал просто опросили, не видел ли кто-нибудь что-то подозрительное. Впрочем, еще покрутились вокруг моего шкафчика, раздумывая над тем, как именно удалось незаметно закинуть опасную змею… В итоге, во-первых, во всем едва не обвинили меня самого. Просто стоило кому-то высказаться о том, что я умею заговаривать змей и о том, что я сейчас постоянно привлекаю к себе внимание… Мерлин, у меня даже стали спрашивать, не оставил ли я змею случайно, пообещав не ругать, окажись это правдой. Бред сумасшедшего, не иначе. Во-вторых, когда Каллены, как мне потом сказал Эдвард, пришли в себя и вспомнили о том, что они, все-таки, обладают невероятным нюхом, оказалось поздно. Так уж получилось, что вокруг моего шкафчика кто только не крутился. Естественно, все запахи смешались, и что-либо определить стало невозможным. К тому же, по словам «красавчика», в коридорах витал запах «мокрой псины». В это воскресение, к вящему недовольству Калленов, в школу приглашали ребят из резервации. Поэтому запах оборотней буквально впитался в стены, раздражая и жутко мешая сосредоточиться вампирам. А ведь среди ребят и оборотней не было — были лишь те, кто с ними общались. Естественно, Каллены не могли обойти это стороной, поэтому все эти ребята также попали в список подозреваемых. При том, если учесть, что в резервации каждый ребенок с природой и животными едва ли не на «ты»… А уж если вспомнить, что Белла недавно обзавелась друзьями среди этих ребят… Картина вырисовывалась неприглядная. В любом случае, дальше подозрений никто не ушел — доказательств не было, и мы не имели права никого обвинять. Что, впрочем, не помешало вампирам озаботиться моей безопасностью. Словно я не могу сам себя защитить, ей богу! Особенно выделились двое — Роуз и Эдвард. Эсми тоже, конечно, стремилась помочь и защитить, но я уверил ее в том, что со мной ничего не случится. Не знаю, поверила ли она мне, или же решила оставить решение по поводу защиты за своими детьми, но она кивнула и отступила, попросив лишь быть более осторожным. Не знаю, как так получилось, но теперь за моей безопасностью следят эти двое вампиров. Более того, «красавчик» не стесняется еще и домой ко мне приходить, чтобы убедиться, что я в порядке. Не то, чтобы я был против, скорее наоборот. Просто все это было так странно… Однажды я не выдержал и спросил его, на что Эдвард мне ответил: — Мне нравится находиться у тебя. Твой дом — это, пожалуй, одно из немногих мест, где я могу расслабиться и отдохнуть. И где я не слышу чужие мысли. С тобой я ощущаю себя живым. А еще мне все-таки интересно, кто же ты? С Эдвардом вообще все было сложно и непонятно. Но волнующе. Я с каждым днем все больше и больше терял голову. Сходил с ума. И его постоянная близость со мной ни капли не помогала, лишь только усугубляла ситуацию. Он оказался интереснейшим собеседником. Мы с ним могли часами, до хрипоты спорить о какой-нибудь сущей ерунде. А могли за весь проведенный вместе день произнести едва ли с десяток слов. С ним было даже приятно молчать. Как такое вообще может быть? Мы знакомы друг с другом чуть больше месяца, из которых большую часть наше отношение друг к другу едва ли можно назвать даже дружеским. Сколько мы с ним вообще нормально общаемся? Две недели? Как, вот как за две недели можно настолько кем-то увлечься? Хотя нет, «увлечься» здесь не совсем подходящее слово. Увязнуть? Нет. Не то, все не то… Он словно проник в каждую клетку моего организма. Он будто бы заполнил собой все. И мне бы возмутиться, мне бы сбежать в страхе, но я не мог. Это казалось безумием… Я не любил никакого ограничения. И, будь на месте Эдварда кто-нибудь другой, я бы уже давно начал задыхаться от него. От нехватки воздуха. Я бы давно возмутился тем, что ощущаю себя, словно в клетке. С Эдвардом мне казалось, что я ощущаю себя еще более свободно, чем раньше. Он был везде, да, но он словно был не клеткой, а именно той самой свободой, о которой я мечтал. Он был моим успокоением. Впервые после войны, после всего, что произошло со мной за эти годы, я почувствовал спокойствие. Умиротворение. Я наконец-то нашел то, что я так долго искал. Думал ли я, что тем, что я искал, станет вампир? Парень? О, едва ли. Едва ли… *** Это случилось в субботу. Точнее, началось все с субботнего вечера. Учеба давалась мне непросто, и к концу недели я чувствовал, что устал. К тому же, через пару дней после того случая со змейкой, меня начало что-то тревожить. Словно какой-то гул на периферии сознания. Я не мог успокоиться, интуиция начала сигналить о том, что грядет что-то… не самое хорошее. В общем, к концу недели я был так измотан всем этим, что мне хотелось лишь спать. Моим спасением от этого постоянного чувства тревоги был лишь Эдвард — лишь рядом с ним я ощущал спокойствие. И, чем ближе я к нему находился, тем спокойнее мне было. Поэтому ничего удивительного не было в том, что я предложил Эдварду посмотреть какой-нибудь фильм. Тот, на мою радость, согласился, хотя его и волновало то, насколько близко я нахожусь рядом с ним в эти моменты. Я вообще заметил, что Эдвард, как, впрочем, и остальные Каллены, избегает прикосновений. Притом, «красавчик» явно пошел дальше своей семьи, потому что только он, случайно прикоснувшись ко мне, начинал тут же извиняться. Потребовалось пару дней и все мое упорство, чтобы, наконец, выяснить, отчего он так остро реагирует. Все оказалось до банальности просто. Видите ли, его смущает то, что его кожа слишком холодная… Мерлин, ну ведь нашел же проблему на пустом месте! К тому же я вот совершенно не ощущаю, что его кожа ледяная. Обычная, прохладная кожа. Это, конечно, вероятнее всего из-за того, что я являюсь Повелителем Смерти, а Эдвард, как-никак, вампир, не мертвый, но и живым в полном понимании его назвать сложно. В общем, уже неделю я постепенно приучал Эдварда к мысли о том, что холод его кожи не приносит мне никакого дискомфорта. И, кажется, у меня это начало получаться… Мы сели смотреть фильм, и ничего удивительного не было в том, что я отключился где-то на середине. Тяжелая неделя, постоянная тревога из-за плохого предчувствия, да еще и кошмары, не дававшие спать всю прошлую ночь… Это было ожидаемо. Я уснул и Эдвард, не решившись меня разбудить, перенес меня в спальню. Вот только стоило ему меня отпустить, как мне тут же стало плохо. Честно говоря, я смутно помню произошедшее. Помню, как уснул, положив голову на плечо вампиру. Помню, как он принес меня и положил в кровать. И помню, как чувство страха накатило на меня, стоило ему отойти едва на метр. Кажется, я что-то шептал, я просил его остаться со мной. Кошмары вновь начали захватывать меня. И я помню, какое облегчение испытал, когда Эдвард прилег рядом со мной. И ни один из нас и предположить не мог, что в эту ночь на Эдварда начнет действовать моя сила как Повелителя Смерти…