Терра и Космос. Книга вторая: Земля Обетованная

Иногда ему казалось, что это кошмар наяву. Постоянный шум мотора и лязг колес на стыках бесконечных рельс, он проникает насквозь, въедается в кожу, мышцы, кости. Он снится ему, даже когда они не двигаются, а стоят на очередной защищенной ото всех станции. Каф потеет во сне, ему страшно, он сжимает мозолистые ладони в кулаки, вздрагивает, словно теряет опору из-под ног, и в ужасе просыпается, не понимая, где он находится на данный момент. Такие звуки в космосе, помноженные на свистки и крики людей, это однозначно опасность. Сны досаждают ему каждую ночь, превращаясь в жуткие кошмары наяву. Ему часто видится в них, что происходит утечка воздуха или нападение уробороса вкупе с лемурийцами. А сзади, где всегда находился его старший брат и товарищ, только холодная пустота… Вдох, выдох… Воздуха более чем достаточно, промасленного, пахнущего чем-то прогорклым, помноженным на мазут. Чары нет. Он очнулся в их тесном купе, что выделяют сформированным парам, один после вахты на смятых грязных простынях, весь в холодном поту. Каф, еле поднимаясь, ищет канистру с водой, вот сейчас они пересекут опасную пустыню, где развелись эти чертовы огромные черви-хищники, и воды опять будет в достатке. То, что его рыжекудрой красавицы Чары нет, тоже вполне объяснимо, она, как бывшая ученица космического офицера высокого ранга, прекрасно стреляет по любым целям, и круговая прозрачная башня в конце состава теперь ее постоянный боевой пост. Каф, скрутив пробку с найденной полупустой канистры, жадно припадает потрескавшимися губами, а после, несмотря на запрет и приказ экономии воды, льет себе на шею, фыркая, закрывает глаза. Зря, однозначно. Лицо Аль Данаба не вытравить ничем. Его старший, а именно память о нем и та постоянная защита, что он испытывал всегда своей прикрытой спиной, больше не существует. Взгляд припухших глаз скользнул на циферблат стрелочных наручных часов. Такой допотопный механизм, Каф, тяжело вздыхая, отгоняет видения прошлого. Аль Данаб там, где он никогда уже не будет. И он теперь старший, более того, его партнер — женщина, прекрасная богиня космоса, которую он выиграл у привратницы судьбы. Состав несется особенно быстро, пустыню все стараются пересечь как можно скорее и желательно без потерь. Иногда Кафа резко заносит, но он пробирается вперед, туда, где находится локомотив. Его вахта механика должна начаться через пару минут. Им не повезло с приземлением: местность, где они высадились из капсулы суда, оказалась труднодоступной и пустынной. Челнок, выпустив их наружу, тут же стартовал обратно, уносясь вертикально в зенит. Страх открытого пространства, чувство бесконечного планетарного кружения. Кафа практически тут же вывернуло наизнанку, Чара оказалась более устойчивой, и, хотя ее голову ломило в висках, она могла вполне двигаться. Главное для них теперь было правильно выбрать необходимое направление. Мир, представший перед их глазами, поражал и пугал. Что там Цитадели — так, ничтожество, космические норы по сравнению с тем, что узрели их удивленно распахнутые глаза. — Что это? И почему небо красное? — Кафу казалось все окружение конкретным кошмаром на больную голову. — Похоже на заход светила за планетарный край… — ответила неуверенно Чара, с удовольствием потягиваясь ладным гибким телом. — Просто мы видим такое впервые, находясь в мире Терры, и это пока для нас непривычно. Но тут сила притяжения такая же, как в Цитаделях, нам повезло, это стандарт. Только вот одежда абсолютно неудобная и непрактичная. Да, оба уже несколько раз пожалели о том, что им не дали возможность остаться в их привычных космо-комбинезонах. Назойливо натирало в подмышках, в паху, обувь казалась тяжелой и не функциональной. Она временами неприятно скользила, совершенно теряя сцепление с поверхностью, а еще давила на пальцы и на взъем стопы. И хотя диких кровожадных племен поблизости не оказалось, зато на следующую ночь на их след вышли огромные песчаные волки, что оперативно загнали прибывших на каменистую пустынную возвышенность. Обороняться мечами оказалось непривычно, особенно Кафу, Чаре же, как несостоявшемуся офицеру, бой подобным оружием оказался не в новинку. Да, конечно, лезвие не было лазерным и балансировка оружия ощущалась иной, но она быстро подстроилась и, прикрыв спину своему мощному спутнику, косила налетающих на них зверюг направо и налево. Каф же больше вламывал кулаком всем желающим, а меч использовал, только когда твари раскрывали впритык перед ним свои мерзко пахучие рычащие пасти. Атака волков оказалась агрессивной, но кратковременной. Звери быстро поняли, что нахрапом этих двуногих точно не взять, и, оттащив свою же падаль, бойко закусив сдохшими собратьями, оцепили Кафа и Чару широким полукругом. Пять дней продолжалась осада, звери переваривали своих падших товарищей, ходили вокруг загнанной, но пока еще живой и сильной добычи и никуда не собирались исчезать. Они общались, иногда потешно потявкивая и вылизывая друг другу довольные морды. Запасы, что были у Кафа и Чары из капсулы: воды и сухпайка, — уже подходили к концу. Ноги с непривычки болели, пятки оказались стертыми в кровь. И когда они уже думали, что им конец, твари вдруг пришли в движение, недовольно потягивая носами веющий ветер, тихо поющий в расщелинах черных камней. — Они чем-то встревожены. — Чара стояла над привалившимся к скале измученным планетарной болезнью Кафом. Того периодически выворачивало наизнанку, хотя сейчас уже не так часто, как первые двое суток, и так как сухпаек был рассчитан, дабы усваивался практически мгновенно после поглощения, то из раскрытого измученного рта шла лишь желчь. — Ты чувствуешь, как вращается Терра, что у нас под ногами? — Он устало прикрыл глаза. — Уже нет… теперь мне даже периодически кажется, как ни странно, что все наоборот, это небосвод и вся вселенная вращается вокруг нас. Нам обещали, что планетарная болезнь пройдет. Просто у кого-то она протекает мягче и быстрее, а у тебя с более сильными последствиями. — Ага, если нас не сожрут к тому времени. — Каф снова закрыл глаза, даже мрак кружился по бесконечным спиралям. Он приучился на «Пилигриме» рассчитывать на кого-то, и то, что Чара встала на борьбу с тварями как равная, успокаивало. С одной стороны, он не привык еще быть старшим, но все же на каком-то уровне понимал, что обязан стать опорой для своей более утонченной спутницы. Тем более она так навязчиво напоминала того, кто остался со старшим там, далеко, в беспробудном, свободном от тяготения космосе. — Слышишь? — Каф резко распахнул глаза, и перед взором все поплыло. — Что? — Чара лишь могла отмечать, как стая приходит в нервное движение. — Свист… — Он привык вслушиваться в звук механизмов, на корабле это своеобразная песнь жизни, и, если что-то идет не так или техник пропустил начало дисбаланса, все могло закончиться очень плачевно. — Нет, но твари явно не рады тому, что приближается к нам слева. — Будем надеяться, что это не более опасный хищник, чем эти. — Каф с удивлением видел, как стая с воем недовольно снялась с места и порядочно отступила, обходя их, словно во́ды выступающий на поверхность небольшой остров. — Чара, это люди! Слышишь? Это точно мотор! — Не думаю, — пробормотала она, как их выхватил из тьмы яркий свет фар… Судьба. Предписание. Фортуна. Каф и Чара попали к тем, кто в этом забытом засекреченном мире еще не забыл прежние технологии и пытался всеми силами снова покорить природу, а заодно опять завоевать космос. Его вновь качнуло, впечатывая плечом в железо дрожащей стены. Замкнутое пространство Кафа успокаивало, и нарастающий ход поезда настраивал на положительный лад. Те, кто нашел их тогда в окружении песчаных волков, оказались рейнджерами. Они засекли их челнок и отправились на поиски прибывших из космоса гостей. Им повезло, что это были исполнители местной власти, как им после поведали, в той долине полно банд и одиночек, промышляющих охотой и разбоем. Но это было куда позже, так как язык спасших их парней был совершенно непонятен и чужд. Это оказался первый раз на планете, когда Каф пожалел, что его старший не с ним. Лингвисту было бы куда понятнее и привычнее, он тут же мог бы все объяснить и договориться. Пришлось уповать на гостеприимство местных и терпеть то, как неизвестные молодые мужчины раздевают глазами его спутницу, оказывая даме слишком уж открыто свое расположение. Единственное, они догадались, что чернявого зовут Пит, а светловолосого, выжженного солнечным загаром, Кэп. Допотопный драндулет, работающий на жутко воняющем топливе, оказался вполне резвым. Стая еще преследовала их в отдалении несколько дней, но позже все же отстала. — Вульф, вульф, — потыкал в сторону оружием чернявый Пит, что сидел рядом с ведущим машину Кэпом, и игриво протянул исчезающим серо-желтым хвостам, задорно рассмеявшись: — У-у-у! Карие глаза с хитринкой все время подмигивали Чаре, и, хотя та никак не реагировала на заигрывания незнакомцев, Кафа это все равно бесило. Тогда на его так и не пришедшую в себя голову все нервировало и раздражало, тем более добирались они несколько суток. Периодически останавливаясь для отдыха и охоты. Измазанный мазутом Крис встретил Кафа радостно, стукнул по плечу раскрытой ладонью, подвинулся, чтобы тот смог протиснуться вовнутрь. Обычно дежурили парами, и Крис часто попадал именно с Кафом. Изъеденное оспинами простоватое лицо, нос картошкой, выгоревшие до белизны светло-русые волосы, и только цепкий взгляд карих глаз говорил о том, что парень далеко не дурак и не так прост, как может показаться. А еще он владел общекосмическим языком с жутко исковерканным произношением, но вполне узнаваемым как Чарой, так и Кафом. — Сегодня ты поздно. Чара красивая женщина, яркая, словно огонь. То, что этот «огонь» подпустил его к своему прекрасному телу за полгода всего с десяток раз, пока они мотаются в огромном укрепленном локомотиве, вооруженном до зубов примитивными пушками, между разбросанными по всем континентам станциям-городам, Каф пытался не то что не говорить кому-либо, даже не думать. В прошлом с Аль Данабом он получал куда больше в плане секса. Тут же все было крайне для него нормировано и урезано. И теперь еще Чара ждала от него следующего ребенка, погрузившись больше в себя и совершенно не общаясь ни с ним, ни с другими окружающими их людьми. Изучение местного языка у Кафа шло тяжело. Тем более в зависимости от станции диалекты сильно разнились, некоторые же говорили вообще на других языках, далеко отличных от того, что использовали на самом поезде. — Вот приедем мы на Север, покажу тебе новый космопорт звездных людей. Составы обеспечивали разрозненные поселения относительно продвинутых в этом мире человеческих популяций, кроме обычного товарооборота, необходимой им технической продукцией и поддержкой. Сначала Кафу было дико узнать, что в укрепленных городах мало нужных специалистов-механиков и инженеров. Особенно там, где не было никакой строительной верфи или того же упомянутого допотопного космопорта. — А еще там начинается монорельс с разрушенными воротами телепорта. Когда-то такие дороги прошивали всю нашу планету, но, увы, все пришло в упадок. Мне сказали, что ты можешь помочь своими знаниями, ты же технарь из космоса. Теперь было понятно, почему их хотя и не срочно, но все же якобы решили с обычного более южного маршрута перекинуть на северный путь, что чаще всего курировали другие локомотивы. — Неужели телепорты на самой планете не работают? — удивился такому странному положению Каф. Как он понял, звездные люди в свое время откололись от железных, и хотя теперь это были разные общины и социумы, но они до сих поддерживали дружеские отношения и связи. — Нет, сохранилась только пара межкосмических, но их контролируют марсиане. И хотя они такие же люди, как и мы, но нас туда не допускают, даже звездных. Только избранных вождей или правителей, и то по великим праздникам, да и врата остаются скрытыми ото всех далеко на Севере. На территории, которую контролируют дикие воинственные племена погонщиков мамутов, или по-нашему — мамонтов. Крис любил поговорить, тем более вахта длинная, да и всякие истории из жизни он просто обожал. Когда Каф с Чарой появились в первой для них крепости-городе, их не пытались ни расспрашивать, ни учить местному языку. Держали взаперти, правда со всеми почестями и комфортом. И как только пришел долгожданный локомотив через полтора месяца, перебросили в другой отдаленный город. Встреча с Неккаром Кафа потрясла, этот седой, с потухшим взором выцветших прозрачно-серых глаз старик, оглядев их с Чарой с ног до головы, сразу заговорил с ним на общекосмическом, ничего не скрывая и отвечая на все только возможные вопросы. Именно жизнь пару месяцев с этим бывшим членом суда, сбежавшим от непосильной для него системы на закрытую планету, им очень помогла. Чара с подачи старика с удовольствием стала изучать местный язык, чем напомнила опять Аль Данаба и своего рыжего брата, которому вся эта лингвистическая дребедень давалась легко и просто. Каф не был столь одарен в плане возможности быстро изучить неизвестный ему язык, но оказался замечательным техником, и хотя теперь ему доводилось возиться с примитивными механизмами и даже порой совсем укатанным в хлам, но тут, на планете, где не надо было постоянно находиться и работать внутри самих механических систем, он словно стал чувствовать чем-то иным, как вдохнуть в давно развалившуюся рухлядь новую, столь необходимую для человечества жизнь. Неккар провожал их с сожалением, но Кафа и Чару советом города-крепости Южного Причала было решено отправить в сторону северных форпостов, именно туда, где находились сохранившиеся верфи космических кораблей и где новое поколение ученых и инженеров звездных людей трудилось над восстановлением земных телепортов. Дорога предстояла длинной, локомотивы хотя и быстро перемещались между городами-крепостями, но в то же время никуда не спешили. В каждом подобном городе им навязывали кучу проблем, и только после того, как они их решали, двигались дальше, да и попросту отдыхали, жили простой обыденной жизнью местных, гуляя без опаски под голубыми небесами порой целыми месяцами. — А еще ночью там хорошо видны пирамиды богов. Каф понимал, что Крис говорит о храме суда, откуда их с Чарой после казни и отправили сюда, но старался в эту тему не углубляться. Как раз Неккар и был учителем по общекосмическому языку у Криса, а та самая крепость — его родным городом. Правда, Крис всегда пенял на старика, что тот жуткий ворчун, жмот и сквалыга. — Слушай. Космос — это что для тебя? — Дом. — Каф знал, что Крис мечтает хоть раз оказаться на орбите в тех допотопных кораблях, что земляне заново разрабатывали на пару с марсианами. Хотя по всей той информации, что ему выдавал его напарник, выходило немного иначе. Именно люди с красной планеты стояли в основе всех космических разработок, земляне же пользовались лишь тем, что им перепадало от щедрот собратьев. — Ну вот и замечательно, если тебя возьмут механиком на корабль, замолви за меня словечко как друг. И полетим вместе, туда… высоко-высоко. Дальше мысли, видно, у Криса путались и воображение отказывалось работать. — Нет, мне туда больше нельзя. Как бы Каф ни хотел, но вновь оказаться перед судом страшило. А вдруг в следующий раз его и впрямь умертвят? Тем более Неккар перед прощанием предупредил, что на Земле полно наблюдателей из совета. И хотя они официально не вмешиваются в земные дела, но осужденные у них всегда на скрытом подпольном учете. Каф тогда еще спросил про сбежавших, но Неккар сильно замялся, и тот догадался, что, возможно, он сам, якобы сбежавший из совета, является подобным стукачом. Ну, а что? Хитрый старик, понятное дело, жить хочется всем, и чем не прекрасный повод выйти из-под влияния суда. Каф оглядел нахмурившегося Криса, что являлся учеником Неккара. Возможно, и этот из того же замеса и является преемником на роль наблюдателя за бывшими космическими осужденными. Поэтому так хитро на него и поглядывает, а еще и треплет все время про прелести огненной Чары. — Не понимаю, почему вас называют железными людьми? — попытался Каф поменять в очередной раз нить разговора. Со звездными было более или менее ясно, по логике вещей к чему стремилась данная группа людей, восстанавливая утраченные технологии, эти же больше походили на разрозненные популяции, занимающиеся по большей части простым выживанием в силу своих возможностей. — А что тут непонятного? Мы все связаны рельсами, а еще теми крупицами знаний, что остались с бывших времен. Земля. Неккар долго не мог втолковать им то, что это не очередной мир Терры, нет, это сама колыбель человечества, с которой все и началось. — Но у вас нет единого языка. — И что? Есть толмачи. Ну так что, полетишь со мной в космос? — вернулся снова по кругу Крис к тому, с чего начал, и Каф в который раз себя поймал на ощущении, что его водят откровенно за нос по вытянутой странным эллипсом орбите, то опасно приближая к звездному жару неизвестного светила, то удаляя черт-те куда в бесконечный холод космоса. — Мне и здесь хорошо. — Ну да, с такой красоткой. Такие рыжие живут на севере, только все пегие, в веснушках, не то что твоя прекрасная белокожая Чара. Словно цветок белой лилии, которых ты, наверное, и не видел еще. Каф прожег надоеду тяжелым взглядом серых глаз. Крис называл их морскими в бурю. Но Каф не то что цветов, даже моря узреть пока вблизи не мог, так что за достоверность слов товарища поручиться не пытался. Что он вообще хочет от Кафа, постоянно подкалывая насчет Чары? Забрать его женщину себе? Щербатая улыбка Криса покоряла: когда он вот так растягивал тонкие сухие губы, то становился даже в чем-то симпатичным. В этом мире, в отличие от земель Терры, однополая любовь не запрещалась, так же спокойно относились к тому, что у одного человека могло быть несколько партнеров. Многие закрытые общины, в отличие от железных людей, жили обособленно, и разницу в соотношении между полами в них часто перекашивало то в одну, то в другую сторону. Каф отвернулся, слишком опасно и чересчур близко. Непонятным чувством этот солнечно улыбающийся Крис его отталкивал и, хотя был мужчиной, которым Каф привык верить как братьям в прошлом, доверия не вызывал. «Забудь, здесь не «Пилигрим». Этот человек землянин, а значит, чужак!» — мысль била обжигающе, но уже была не такой странной, как раньше. В принципе, Чаре предлагали остаться рядом с Неккаром, как его приемной дочери. Тот форпост испытывал нехватку женщин, и ей преподнесли широким жестом защищенное и обеспеченное будущее. Несколько любовников, прекрасная еда и человек, который всегда может говорить с ней на ее родном языке. Да, они были связаны с Кафом ритуалом смерти и решением суда. Да, между ними стояла общая дочь, что осталась далеко в космосе с бывшей парой Чары, но с иной стороны, они оба прекрасно понимали, что абсолютно чужие друг другу. И того времени, когда они парой провели в райских садах на лайнере суда для единения, в целом оказалось безбожно мало. Чара часто во сне звала Веллу, Каф это слышал не раз, когда его спутницу выламывали кошмары на их общем ложе. И он не был уверен, что в своих не выкрикивает имя Аль Данаба. Начать все заново и забыть ужас пережитого оказалось не так-то и просто. Порой Кафу думалось, что Чаре будет спокойнее и легче без него. Тогда он не понял, почему она назвала его своим супругом и спутником, отправившись с ним в более суровую и опасную жизнь на одном из железных поездов. И только теперь начинал догонять. Он не стал землянином, хотя планетарная болезнь действительно постепенно отступила. Каф остался мужчиной космоса даже без опознавательных браслетов, и лишь Чара была его женщиной — неприкосновенной богиней людей вселенной. Она знала, что такое безвоздушное пространство, помноженное на невесомость, и вышла из того же социума, что и он. — Неккар говорил мне, что в космосе мужчины предпочитают других мужчин. Каф вздрогнул, чувствуя, как крепкая ладонь Криса опустилась на его плечо, цепко сжимая, а после ласково скользнула, очерчивая напряженные мышцы руки. Слишком интимно, откровенно и вызывающе. Недосказанность кончилась, полунамеки отброшены, ему явно предлагали секс или вновь проверяли. Клюнет… нет? — Я был осужден за любовь к женщине, если ты забыл. — Чужую руку, поймав, резко отвели в сторону, стало почему-то крайне мерзко. — Да, Неккар упоминал. Но правда ли это? — Что ты имеешь в виду? — Каф отступил в сторону, туда, где бесконечные ряды циферблатов допотопных приборов дрожали безопасными стрелками. — На дежурстве мы находимся сутки и по очереди спим. Аль Данаб не слишком женское имя. Если бы ты любил свою жену так, как это показываешь окружающим, то, наверное, в кошмарах звал бы ее. Каф замер, его предположения подтвердились самым неприятным образом. Вот же ж космический дьявол, лучше бы он выкрикивал имя своего старшего, находясь рядом с Чарой. Она бы его точно не осудила и поняла. Но увы, дежурства у них практически не совпадали, и он куда чаще проводил время именно в кругу Криса, знакомая улыбка которого теперь казалась весьма омерзительной. — И что ты хочешь мне этим сказать? — Видно, прозвучало слишком агрессивно, так как Крис рассмеялся еще громче, а после, игриво подмигнув, вставил: — Просто знай, что я могу и с теми, и с другими. А еще, что ты для меня очень даже сексуален. — Это из разряда переспать со мной, потому что я прибыл из космоса? — поддел Каф этого неуемного нахала. — И как ты догадался? — Крис продолжал потешаться, и только Каф решил для себя после дежурства дойти до командира состава и попросить поменять ему напарника, как заговорила смертоносная пушка. — Это Чара, значит, все же черви напали. — Крис вытащил из тайника два тяжелых ствола, один перекинув Кафу. — Уж постарайся не подохнуть. Все же секс с мужчиной космоса звучит для меня очень заманчиво, и желательно чтобы при этом мой партнер подавал признаки жизни. *** В этот раз отстреливались долго. Обычно громадных чешуйчатых червей использовали пустынные племена, дабы нападать на проходящие по их земле локомотивы. Они, разоряя, будили гнезда зверюг и гнали животных при помощи заунывных труб в сторону полотна, иногда вдали были слышны протяжные звуки, издаваемые пустынниками… они перемежались с пересыпанием песка и резкими порывами ветра, начинающего по-особому петь перед бурей. Там, ближе к железнодорожным путям, животные зарывались, как только их оставляли в покое. Позже, когда тяжелый поезд подходил ближе, черви атаковали, просто защищая свои новые гнезда, при этом люди пустыни нападали обычно с другой стороны мчащегося поезда. Некоторые племена пытались разобрать пути, когда успешно, а когда сами были съедены все теми же пустынными червями. Тем более такая тактика не всегда помогала: железнодорожных путей было проложено огромное множество, на многих участках дороги они шли параллельно по несколько штук, переплетаясь периодически друг с другом, и по каким точно пролетит локомотив, угадать оказывалось сложно. Черви же реагировали быстро, чутко слыша звуковые волны будоражащего их шума на несколько десятков километров, порой охватывая весь участок разных путей, лежащих в одном направлении. В этот раз им повезло — полотно оказалось нетронутым. Крис, открыв бойницу, прицельно стрелял по пытающимся за них зацепиться крюками скачущим на огромных бескрылых птицах местным, замотанным с головой от песчаных бурь. Каф лишь заряжал автоматы и перекидывал их обратно Крису. Стрелял он отвратно, переводя впустую пули. — Если Чара такая же прекрасная в постели, как в битве, — присвистнул Крис, когда концевая пушка метко скосила, поддержав их сверху проливным огнем, сразу с десяток облезлых индюков-переростков, порубив их в кровавую капусту вместе с всадниками. — Я бы с ней покувыркался! — Не советую, она прекрасно владеет парными клинками, — перебросили вновь заряженный автомат, перехватив с пустым магазином. — А если я уведу тебя у нее? Запал битвы развязал Крису не к месту язык. Пустынники отступили. Напарник Кафа закрыл бойницу громко лязгнувшим железным щитом и, тяжело привалившись к прочным стенам бронированного вагона, прикрыл устало глаза. — Отбились, кажется. Ну, и чего не ответишь мне, а? — Зачем, этого все равно не случится. — Это еще почему? — изогнув вопросительно брови, приоткрыли напряженные покрасневшие веки, песок и ветер просачивались и сюда, как бы с ними ни боролись. — Что, я не так красив, как твой Аль Данаб? — Все куда прозаичнее. — Каф забрал горячий ствол у Криса, стоило позаботиться об оружии до следующего раза. — Для меня ты чужак, и этим все сказано. *** Дежурства им так и не переставили, как Каф ни просил, начальство уперлось в том, что понимает его только Крис и местный язык Кафа отвратен. Живот у Чары пока еще не был виден, но вот полнота в груди и в бедрах стала притягивать взор других. То, что на их составе есть беременная, разошлось пожаром тут же. Впрочем, они уже подъезжали к следующей станции-крепости, где Чаре настоятельно велели пройти обследование у местных врачей. Перемещение на север откладывалось на неопределенное время; как помнил Каф, они путешествовали по дорогам, что совмещали два материка. Бывшую Африку, что сейчас железные люди называли Южной Благословенной, и Евразию — Северную Благословенную, где как раз и располагался тот самый недостижимый пока допотопный космопорт. Неккар знал многое, что совершенно уже не помнили местные земляне, и делился со всеми, кто хотел его слушать. Чара впитывала новые знания как губка, именно поэтому ее и хотели оставить рядом со стариком, который давно был уже развалиной. Но вместо пути ученицы и бесконечного потока информации она выбрала дорогу воина. Что ж, беременность подтвердили, впрочем, переносила она ее вполне нормально, куда проще, чем первую. Но дальше двигаться вместе с составом ей не разрешили, так что Каф на правах супруга пока перешел в местное отделение техников, занимающихся подъемом воды из глубинных пластов. Сложная система насосов, труб и скважин нуждалась в постоянном контроле и обслуживании. И умелые руки Кафа, как высоко специализированного технаря, очень высоко ценились. Его удивление не знало предела, после того как Каф, проводив взглядом собственных глаз за горизонт их бывший состав, тут же на укрепленной стене столкнулся с неприятно давящим улыбку Крисом. — Какого дьявола? — Меня определили в твои ученики на пару лет, ты великолепный специалист, и начальник поезда прикомандировал меня к тебе. Тем более в этой крепости никто общекосмического не знает. Так что будь хорошим учителем, Каф, бывший человек космоса. Последние слова не льстили, наоборот, резали слух, а ведь в прошлом, назови его кто так вместо «мужчина космоса», Каф бы засветился радостью и гордостью, как сверхновая. Еще бы несколько раз проверил, услышал про него это Аль Данаб или нет. Каф вздрогнул от навалившихся воспоминаний. Его старший Аль Данаб и после приобретенный ученик-брат, который тут же предал его. Как же его звали? Каф наморщил лоб, вот ведь, даже не может вспомнить имя своего предателя, что подписал его на верную смерть. И не только его, но и Чару. — Мне не нужен ученик. — А об этом никто не спрашивает, и ты этого не решаешь, вредный учитель. Или на ваших кораблях вы не подчинялись своему начальству? Да не округляй ты так свои глаза, старик Неккар в последние годы болтлив не в меру. Так что расслабься, обещаю за задницу не хватать, хотя и очень хочется, и уже тем более приставать к своей беременной рыжухе. И чего она не осталась с моим учителем? Мы бы с тобой составили куда гармоничную пару, разве не так? Каф отвернулся от этого прилипалы, слишком он в курсе того, чего знать не должен, и отправился к одному из домов, где им выделили с Чарой просторную комнату. Болтун Неккар, да что б его. Но Крис не отставал, сыпя своими размышлениями на их совместную распрекрасную с Кафом жизнь. — Ты отвяжешься от меня или нет? — наконец не вытерпел Каф, разворачиваясь резко к преследователю и хватая Криса за грудки. — К несчастью для тебя и на радость мне, мы живем в соседних домах, — выдали весьма бодро, пошло облизав чуть припухшие губы, словно до этого активно обкусанные. — Держись от меня и моей женщины подальше! Каф отбросил нахала в сторону и поспешил вдоль улицы — и даже не расслышал кинутое в спину: — Это невозможно, красавчик, мы прикреплены к одному участку и работаем, как всегда, в общей связке. Мостовая гулко отдавалась под ботинками обоих, и со стороны казалось, что крайне близкие друзья, немного повздорив, просто разошлись на короткое время, чтобы этот вечер и ночь провести со своими семьями.