Враг у твоих дверей

      Саша называла эти встречи аудиенциями. Вот только надеть что-то подобающее для встречи с «королём» ей было нечего, но Нигнур'ктар не жаловался. Первое время он приходил к ней сам, со своей верной свитой. Потом Саша попросила приводить её к нему. Зачем? Ради короткой прогулки по кораблю. Великое благо — размяться. И компания от места заточения до царских покоев что надо: широкоплечие, высокие, статные и очень опасные охранники.       Атланты. Аполлоны.       Всё бы ничего, да вот наручники… Как прозаично. Неужто боялись, что она всех перекусает и обратит в некроморфов?       Обелиск пал, ребятки. Расслабьтесь. Теперь мутант не опаснее мухи.       Вожак и сам скоро понял, что оковы — это лишнее. Сбежать Саше некуда. Да и куда ей в скорости и в сноровке тягаться с профессиональными убийцами? Она же всего лишь человек. Прошли времена девушки-сорвиголовы и отважных побегов. Пришла пора тихой борьбы, прежде всего с внутренними демонами.       В общем, не прошло и года, как ей позволили посещать вожака без унизительных оков. Вот и сегодня Саша как обычно ждала своих верных стражей, чтобы в целости и безопасности прибыть к Нигнур'ктару.       Дверь мягко и тихо открылась. На пороге стоял Косс. Исполин. Кожа цвета человеческой крови, тёмно-синие, переливающиеся в приглушённом свете пятна, длинные валары, богато украшенные унтарами и нитями. Глаза жёлтые и обжигающие, как два солнца. Демон во плоти.       Первобытный страх. Зверь. С языка чуть не слетело «херувим», но Саша вовремя придержала язык за зубами. Объясняй им потом, что это не оскорбление яутской чести, а ритуал любезности и восхищения.       Под их зорким взглядом Саша вышла из отсека.       Широкие коридоры походили одновременно на музей воспевания первобытного ужаса и чарующей красоты, но Саша быстро привыкла и к преувеличенно огромным статуям ксеноморфов и яутов, и к искусно украшенным сценами боёв и убийств стенам. Всё без исключения церемониально. А потолки украшала причудливая мозаика в оранжево-алых тонах. Саша любила разглядывать эти странные узоры, выискивая то легко плывущего кита, то грузных драконов, и каждый раз она открывала для себя новые образы. Однажды ей даже показалось, что она отыскала дредноут, но это было лишь раз. Как Саша ни старалась, она больше не могла различить его в причудливых формах.       Вот так незаметно путь до вожака подходил к концу. Но ведь будет ещё дорога назад, не стоило отчаиваться.       Саша уверенно вошла в просторный и светлый отсек. Он удивительно отличался от царящего за дверями кровавого марева. Светло, почти как в квартире, если не считать интерьер, только не хватало окна и солнца за ним. Вместо этого иллюминаторы и бескрайний космос, настолько широкий, что даже время пугалось неизвестности.       Нигнур'ктар стоял возле круглого стола и разглядывал голограмму звёздной системы. Выискивал новые планеты? Возможно. Саша встала напротив вожака и облокотилась о столешницу. Каменная, массивная и конечно щедро украшенная непонятными человеческому глазу письменами. Кажется, Земли среди нескольких планет не было. Саша пристально посмотрела на Нигнур'ктара: почему с тем яутом её сердце готово было выпрыгнуть из груди, билось, словно загнанный зверь?       С вожаком всё иначе. Важная шишка, но с ним приходили покой и уверенность. В себе, в завтрашнем дне, хотя дни и ночи здесь условны. А биологические часы упорно отсчитывали земное время.       — Бесполезно, — задумчиво проурчал Нигнур'ктар, не глядя на Сашу. — Ты зря теряешь время. А оно теперь у тебя не бесконечное.       Саша попробовала дотронуться до одной из планет, но пальцы прошли насквозь. Небесный шар не сдвинулся ни на миллиметр.       — Тогда расскажи мне что-нибудь, — Саша посмотрела на яута, но он по-прежнему не обращал на неё внимания.       И всё-таки нахмурился, придавая своему образу ещё больше суровости.       Она засмотрелась на него, разглядывала причудливый окрас пятен: на руках бордовые, а на груди бурые. На зелёной коже они смотрелись ярче. Нигнур'ктар был светлее, чем тот, другой. С Моргардом она осторожничала, от него веяло опасностью, а вожак… иной. Его грудь пересекал длинный ровный шрам. Маленькие щетинки покрывали и грудь, и живот. Жёсткие, наверное, на ощупь.       — Что ты хочешь знать? — рыкнул яут.       Саша пожала плечами. Удивительно, она ни разу не видела, чтобы яуты пожимали плечамии. Неужели этот жест характерен только для людей? Так сказать, визитная карточка.       — Да всё то же. Я знаю Моргарда, — их колючие имена Саша произносила с акцентом, они никак не ложились ровно на язык. — Знаю все его жесты, как он шевелит жвалами и что это означает. Я ничего к нему не чувствую, хотя как будто должна приходить в ярость от одного его имени. И ты как всегда ничего не объяснишь, — вздохнула Саша и продолжила, когда ответа не последовало. — Тогда расскажи что-нибудь обо мне.       Нигнур'ктар клацнул бивнями и наконец посмотрел на Сашу.       — Правда хочешь что-нибудь узнать новое о себе? — он склонил голову набок.       Змеиный язык показался из пасти и попробовал воздух на вкус. Саше нечего скрывать, она не боялась яута, не пряталась за маской обманчивого безразличия. Ничего такого.       — Хочу, — кивнула она.       Нигнур'ктар нажал когтем несколько клавиш на панели управления, и из пола выросли два стоящих друг напротив друга высоких зеркала-голограммы. Удачное изобретение, на Земле такого очень не хватало. Саша обошла вокруг и удивлённо посмотрела на вожака: это должно было о чём-то сказать? Полуулыбка скользнула по её лицу.       — Тогда раздевайся, — строго ответил вожак.       Серьёзно? И никаких «завтрак с меня, а когда пойдёшь, закрой за собой дверь плотнее»?       Саша выжидающе смотрела на яута, но шутить он, кажется, и правда не намерен.       — Потом встань между зеркалами, — добавил он после затянувшейся паузы.       Саша неуверенно спросила:       — Я должна стесняться тебя? — и улыбнулась в ожидании ответа.       — Ты не поймаешь меня в ловушку своих вопросов, — в голосе яута звучали сталь и уверенность победителя.       Невинные провокации не трогали его и не выводили на откровенность.       Саша стянула с себя импровизированную тогу и перешагнула через ткань. Остановилась и посмотрела на Нигнур'ктара. Настойчивое дежавю легло на смутные, едва уловимые ощущения. Неужели это уже было? Саша неуверенно, всё ещё как в тумане, ступила между зеркалами и посмотрела на своё отражение. Глаза уставшие. На левой скуле чуть заметный шрам, под носом тоже. Пшеничные волосы аккуратно легли на плечи. Не дурнушка по человеческим меркам.       Яут встал возле зеркал у проёма и нажал на небольшую клавишу на задней панели. И вместо женского личика Саша увидела… Красивые, аппетитные изгибы, аккуратная попка и спина. То, что от неё осталось. Вместо спины шрамы, шрамы, шрамы. Старые, затянувшиеся, уродливые. Они наплывали друг на друга как голодные волны, жадные, безжалостные. Страшные.       — Уверена, что хочешь вспомнить, откуда они у тебя? Только ты должна знать, что это сломает тебя, уманка.       В горле встал ком. Саша сжала губы, помолчала, но всё-таки спросила дрогнувшим голосом:       — Как бы ты поступил на моём месте?       Она ощутила себя беззащитной и слишком маленькой для этого мира. Чересчур хрупкой, непозволительно слабой. Горькая обида волной захлестнула её. Слеза прочертила мокрую дорожку до губ и остановилась в уголке.       Яут подхватил с пола жёлтую ткань и набросил Саше на плечи. Когтистые пальцы скользнули по ушку к щеке и коснулись солёной капли. Саша взяла ладонь яута и прижалась к ней. Он друг. Так отчётливо щёлкнуло в мыслях, так ясно, что не возникло ни капли сомнения.       Он друг.       — Как яут, я бы хотел знать правду, она не сломила бы меня и не сделала слабее. А для умана это непосильная ноша. Правда ранит тебя. Не гонись за ней.        «Тогда отпусти меня на Землю», — прошептала Саша.       — Не могу, ты же знаешь.       Дверь открылась, и внутрь заглянул багровый яут. Он что-то прорычал негромко и скрылся.       — Мне пора, меня ждут на совете старейшин. Иди к себе и обдумай всё ещё раз, ты же умная уманка.       Прошлое тяжёлое и пугающее. Может, Нигнур'ктар прав и стоило перестать искать себя в ворохе потерянных воспоминаний. Только Сашу не отпускало предчувствие, что всё только начиналось.