Враг у твоих дверей

      Взмах. Удар. Взмах. Шаг. Взмах. Прыжок. Пропустила удар. Уф… Будет синяк. Всё сначала. Взмах. Удар. Взмах...       Обманный манёвр, снова пропустила удар, не ушла с линии и слишком медленно двигалась. Как ускориться, если твой противник — яут? Это же целый анекдот, только грустный и очень кровавый: встретились как-то человек и яут. Конец рассказывать или и так ясно, чьи кишки намотали на копьё?       Наверное, противник — гад и злодей, ни продыху не давал — очень хотел, чтобы Саша заплакала, заныла, мотая сопли на кулак и унизительно шмыгая носом. Саша вытерла пот со лба и поглядела на влажную руку. Так вот, интересный факт, которому она никогда не придавала значения: у яутов нет носа, нет привычных Хомо Сапиенсам обонятельных рецепторов, но это не мешало им чувствовать человека за версту. Как? Очень просто: ответ крылся в змеином языке.       Как раз сейчас Моргард непринуждённо стоял напротив, оперевшись на шест и сложив на него руки, и пробовал воздух. Нахальный взгляд бессовестно скользил по Саше и оценивал. Да, несомненно, она слабее любого яута, меньше, ниже, компактнее — уступала по всем параметрам, но ведь несмотря на это засранцы не хотели её отпускать. Рычали, что, дескать, на Земле сейчас не место, там опасно, хаос и всё вытекающее из... Из чего? Что произошло на Земле?       Саша вздохнула.       — Чем я пахну? — спросила она.       — Уманом, — фыркнул Моргард.       — А ещё?       — Самоуверенностью.       Саша улыбнулась и спросила:       — Это хорошо?       Яут не ответил. Он перехватил шест и дал Саше знак, что отдых закончен. Она подняла с пола тренировочное оружие и приготовилась.       Пот лился градом, мокрым было всё, начиная от головы и заканчивая пальцами на ногах. Волосы слиплись, как после обильного душа, выбивались из хвоста и липли ко лбу, лезли и в рот, и в нос. Саша заставляла себя не обращать на всё это внимания, хотя временами хотелось выть и крыть Моргарда по отцу да по матери. От подмышек уже начало пахнуть, между ягодицами было неприятно сыро, а шест никак не ложился удобно во влажные ладони.       Моргард учил её уворачиваться, красиво и грациозно уходить от удара, будто она не за жизнь боролась, а исполняла будничное танго. Иногда ей всё-таки удавалось не попадать под тяжёлую руку яута, но не успевала увернуться от второго или третьего удара, потому что цель яута — убить, убить, убить. Промахнулся — убей следующим ударом, достань коротышку умана и размажь по стене.       Никаких поблажек. Сдохни или дерись. Точнее дерись и сдохни.       Один раз вместо шеста Саша выставила руку и навсегда усвоила жестокий урок, когда искры перестали сыпаться из глаз и высохли слёзы. Моргард рычал как взбешённый медведь: "На что тебе дано оружие, глупая уманка?! У тебя есть лишние конечности?" Руку она тогда не сломала, но синяк расплылся тёмно-синим озером от пальцев до плеча. О тренировках и речи не было, но Моргард исправно приходил к ней, сначала наносил охлаждающие и рассасывающие мази, пахнущие листвой и прелой землёй, потом помогал разрабатывать руку.       На днях, "утром", когда Моргард опоздал, Саша поймала себя на мысли, что она привыкла к этому засранцу, прикипела к нему, будь он неладен. Вчера он и вовсе не пришёл, зато сегодня явился с зашитой раной на плече. У яутов тренировки проходили куда хардкорнее: Саша понимала, что ей Моргард устраивал курорт "Лайт плюс".       Так вот, когда он вчера не пришёл, Саша встревожилась, места себе не находила, ждала гадёныша. Стучала в закрытую снаружи дверь, но Косс и Самаа лишь отвечали, что ничего не знают. И тогда она поняла, что ждала Моргарда каждый день, ожидания дали повод ощутить жажду жизни. Появился смысл, пусть и странный, с привкусом боли. Когда Моргард пришёл за Сашей сегодня, она облегчённо вздохнула, но виду не подала: вот ещё, много чести, но была рада, что яут не бросил её.       — Ты устала, — с упоением проурчал Моргард, и глаза его жадно блеснули. — Ка'рик'на!* (*Вызываю тебя на поединок)       Саше стало немного не по себе: у яута включился инстинкт охотника, он изматывал, проверял на прочность, пробовал на зубок, тянул время и силы, чтобы сломить умана и наконец восторжествовать. Она не сдавалась. Стой насмерть. Терпи. Умри с честью. Надо же, она заговорила как яут, какая ирония. Но один неверный шаг, и Моргард взял бы верх. И Саша билась, отчаянно и самоотверженно. С каждой секундой, с каждым движением понимала, что проигрывала, таяла, но всё равно не сдавалась.       Моргард легко управлялся с шестом, будто играл. Его игра была не яростная и не холодная, а сытая, мягкая, неизбежно смертельная. Иногда он невзначай касался горячими пальцами Сашиных рук, и она ощущала жар.       Шесты скрестились. Саша сдерживала натиск из последних сил, часто дыша, скалясь и рыча себе под нос. Она подумала, что если испугается, то назад пути уже не будет. Яут отшвырнёт её и восторжествует. Она не сдавалась. А Моргард наступал, прижимал к стене, загонял в угол, отрезая все пути к отступлению. Давил на шест играючи, даже не в четверть силы, а меньше. Показывал, на что способен, что сожми он руку на горле, и сломались бы хрупкие позвонки.       Саша уперлась в стену и проиграла. Моргард забрал шест и отбросил, завёл хрупкие руки за голову и сжал их.       — Честная победа, пьёд амедха, — заурчал он.       — Да неужели? — Саша изобразила удивление и дёрнулась.       — Йейинде ки квей* (*храбрая, но глупая). Даже ки'чти-па не пригодились.       Яут прижал Сашу, сковывая движения. В глубине его глаз блеснул ледяной свет, стальной, опасный. Моргард склонился и обжёг жарким дыханием щёку, едва ощутимо коснулся языком солёных губ. Яут так близко, и Саша задохнулась не то от страха, не то от желания. Ей почудилось, что клыки коснулись шеи.       — Что ты решила? Я жду ответа.       Она боялась этого вопроса и ждала его. Каждый раз будто тени смыкались над ней, кружили над головой ненасытным гигантским вороном, то разбивались на сотни чёрных пятен, то сливались в грозного падальщика.       — Мне надо посоветоваться с вожаком, — Саша отвела взгляд.       Моргард усмехнулся.       — Не надоело просыпаться в одиночестве? — проурчал он на ушко и куснул его.       — Что я выиграю? — её голос дрожал от волнения.       Яут долго смотрел в Сашины глаза. Она не могла отвести взгляд и падала в бездну звериного жара. Дикий, необузданный яут, ему никогда не стать ручным, он всегда будет роковым. Всё равно что завести дома льва и почёсывать его за ушком, заблуждаясь в его преданном спокойствии. Настанет день, и лев поднимет тяжёлую лапу.       Саша собралась волю в кулак и повторила:       — Мне надо посоветоваться с вожаком.       Моргард снова пропустил слова мимо.       — Ты будешь просыпаться в сильных объятиях. Я буду жарко брать тебя, как зверь, а ты будешь кричать от удовольствия. Я буду ласковым… яутом. Со мной у тебя будет завтра, а не только сегодня.       Как странно и нелепо. Нигнур'ктар держал её на длинном поводке, подальше от себя, а Моргард — на коротком, поближе к себе.       Ещё Саша знала, что со змеиного языка чуть не сорвалось «хозяином». Так оно и было. Нигнур'ктар не раз напоминал, что уман не ровня яутам, каким бы храбрым ни был. Будут уважать, относиться с честью, но в рамках дозволенного, а близко не подпустят никогда, только отношения «хозяин-пленник». Или пленница. В основном для безопасности умана. Может, поэтому Нигнур'ктар никак не решался бросить вызов атоллу и объявить свои права на Сашу? Считал это унизительным для них обоих.       Моргард другой. Если требовалось, он отчаянно бросался против течения. Наверное, каждый раз выплывал, раз тёмная пугающая пучина ещё не поглотила его мятежное естество.       Сколько ещё придётся ждать, прежде чем Нигнур'ктар решится?       Вожак стал реже заходить. Моргард говорил, что бремя правления давило на него, возлагало тяжёлые обязанности, разбивало несбыточные надежды и требовало жертв. Собственных. Желания вожака ничто по сравнению с потребностями клана. Старейшины всегда давили и будут это делать несмотря ни на что, никуда не денутся завистники, заговорщики, отступники. В союзе с вожаком уманка в опасности, она его слабое место, ахиллесова пята.       Когтистые руки скользнули по плечам вниз и легли на талию. Саша прижалась к яуту и позволила себя обнять. Ей хотелось защиты, хотелось быть женщиной, слабой и беззащитной, переложить все тяготы на мужские плечи и позволить себе немного беззаботности. Засыпать и просыпаться с любимым, обнимать, целовать, любить и позволять любить себя. Саша тянула с ответом долго, ускользала, увиливала, как скользкая рыба из рук незадачливого рыбака. Так дальше не могло продолжаться, она тоже устала и хотела остепениться.       Саша вздохнула и посмотрела на лежавший неподалёку шест. Моргард подобрал оружие под неё: лёгкое, маневренное, удобно ложащееся в ладонь древко. Может, её сомнения фантомны? Все ошибаются, и Саша не исключение.       Как только она проявляла чуть больше чувств к Нигнур'ктару, чем требовалось, он тут же отдалялся. Яут до мозга костей, не желавший признать уманку, но готовый нести за неё ответственность, пусть даже на расстоянии. Это очень нездоровые отношения, начиная от расовых различий и заканчивая противоречивыми взглядами на отношения. Соблазнительный и недоступный, воин чести и отшельник.       Моргард подцепил когтем подбородок и заставил Сашу посмотреть на него. Скала, исполин, монстр и головорез. Жадный до чужой боли, певец страданий и бог смерти. И всё-таки что-то заставляло его сохранять дикую и сумасшедшую преданность Саше.       — Хорошо.       — Я не слышу, — прорычал Моргард.       Он ещё издевается.       — Я согласна! — крикнула Саша.       Яут рыкнул и мотнул головой, отчего его унтары громко звякнули. Острое эхо, с привкусом смерти, прокатилось по кехрите.       — На что ты согласна?       Саша стукнула Моргарда кулачком в грудь. Поганец.       — Я буду твоей, буду жить в твоём отсеке. Доволен?       Яут легко, едва касаясь, щёлкнул Сашу по носу и довольно развёл мандибулы. А в глазах заплясали черти.       — Вполне, — весело ответил он.