Глава 9
22 апреля 2019 г. в 19:55
— Сань, вставай, — раздается над ухом голос Вани. Ну почти над ухом, но он обычно настолько громогласный, что его замечательно было бы слышно, даже если бы он стоял в дверях, а не, по ощущениям, прямо у кровати.
— Пять минуточек еще, — ноет Саша, глаза не разлепляя. Ваня негромко посмеивается.
— Никаких минуточек, — заявляет он не терпящим возражений тоном. — Завтрак пропустишь.
— В жопу завтрак, — ворчит она, лицом утыкаясь в подушку и натягивая одеяло на голову. Конечно, если бы теть Лена ее услышала, было бы нехорошо, но, если доверять ощущениям, в комнате их только двое, она и он. Теть Лена, скорее всего, на кухне. — Дай мне доспать, чудовище.
Это она, кажется, зря — в следующий же момент до нее доносится громкий рык, а потом снизу под одеяло пролезает его ладонь, хватая ее за лодыжку. Саша не успевает даже попытаться отбиться, когда он ее ступню пойманную начинает щекотать, окончательно прогоняя сон и заставляя смеяться и визжать. Когда это прекращается, она едва находит в себе силы успокоить все еще клокочущий в груди смех и сесть на кровати, одеяло откинув. Судя по смеху в его глазах, она явно не выглядит устрашающей вот такая, растрепанная, в пижамке с песиками, похожей на ту, детскую, но подаренной ей им на этот день рождения. Ведьма не должна быть страшной, думает она, успокаивая себя этой мыслью. Ведьма должна просто быть. А еще — не стесняться своей семьи, как бы она ни выглядела. Потому что Ваня сам говорит, что она ему как сестра, а сестре можно и в пижаме перед братом показаться.
— Расческу дай, кошмарище, — требует она, руку протянув. Ваня уже почти готовый, в отличие от нее, но совесть ее не грызет за это. — Заплетешь мне косички?
— Заплету, — соглашается он покладисто. — Только давай пока ты завтракать будешь? Там теть Ира к нам заглянула, позавтракать и тебя захватить с собой в школу. Говорит, ей надо что-то с тобой обсудить.
Сон как рукой снимает.
— Ваня, блин! — Саша одеяло откидывает, вскакивая на ноги — пол для босых ступней, еще пару минут назад бывших в тепле, холодноват, но не до этого сейчас. — Ты не мог про нее раньше сказать?
— Да не нервничай ты так, — смеется он. — Она все равно следующие полчаса тут пробудет, а ты собираешься за десять минут, а при необходимости и за пять.
— При необходимости я тебя чем-нибудь мелким и неприятным прокляну, — шипит она на него обиженно, роясь в шкафу — дурацкая, дурацкая привычка не выбирать одежду с вечера! — Кыш отсюда, я переодеваться буду!
— Ладно, ладно, — он снова смеется, уже к двери идя. — Все равно ты меня слишком любишь, чтобы проклинать.
Дверь за ним захлопывается, так и оставляя ее в прострации.
Это что, так заметно?
К завтраку она спускается семь минут спустя, если верить часам. Ирина Владимировна за столом сидит, обхватив ладонями чашку, и смеется с чего-то. Саша себе чаю наливает, за стол садится, здоровается, и за печеньем тянется.
— Мне твоя помощь понадобится, Сашенька, — говорит ей Верховная, стоит ей отпить глоток. Чай вкусный, с бузиной, для дополнительной защиты от всего, от чего вообще может ведьме потребоваться защищаться, но она чуть им не давится в этот момент. Чем может помочь она, едва начавшая колдовать самостоятельно? Но, похоже, речь не о магии. — У нас две новенькие в школе, в восьмом Б, с опозданием, а все же. Алину с собой Этери привезла, ты же знаешь ее любовь к поездкам по стране в поисках первых в роду. А Сонечка московская, но тоже первая, ее некому учить и держать при себе. Я не прошу тебя с ними дружить начинать, но им нужна поддержка. Для начала, пока не освоятся.
— Надо, значит, сделаю, — она улыбается, глотнув еще чаю. Шаги за ее спиной останавливаются: Ваня. Не зажмуриться блаженно, когда он начинает аккуратно распутывать ее волосы, пока пальцами, а не расческой, не получается. — Вань, у тебя настроение на одну косичку или на две?
— Как тебе хочется, — судя по голосу, он улыбается. Тетя Лена и Ирина Владимировна наблюдают за ними с одинаковым выражением лица — похоже на умиление. — Только реши, пока я не начал тебя заплетать, а то вдруг я начну две, а ты одну хочешь, или наоборот.
— Вот одна пусть и будет, — цепляется она за эти слова. Решать сейчас правда ничего не хочется. — Доверяю тебе себя, от пяток до макушки. Не подведи.
— Вы такие милые, — смеется Ирина Владимировна. Ваня тоже смеется за ее спиной.
— Сашка тут милая, а мне милым быть нельзя, я должен быть ее сильным и мужественным защитником, — заявляет он тем своим тоном, который явно дает понять, что он не совсем серьезен. Не совсем — но не «совсем не». — Я за нее ответственность на себя взял, я ее и понесу. С сестрами по-другому нельзя.
— Лен, — Ирина Владимировна фыркает, — вы, кажется, многое упустили, когда решили ограничиться одним ребенком. Смотри, сколько в твоем сыне нерастраченного потенциала старшего брата. Походу, за все те годы, пока Сашенька не появилась.
— Посублимирует и будет хорошим отцом, — заявляет тетя Лена в ответ. — Главное чтобы не слишком поздно и не слишком далеко от нас. Если у меня будет внучка, она должна с раннего детства расти в этом всем, чтобы не теряться потом.
Печенье встает поперек горла, Саша давится и закашливается. Пару шлепков по спине помогают прокашляться и снова начать дышать, но в горле саднит так, что приходится отпить чаю, чтобы снова дышать нормально. Женщины на нее смотрят обеспокоенно, выглядят так, будто готовы в любой момент вскочить и побежать ей на помощь. Как выглядит Ваня, она не знает — одной рукой он все еще держит ее полузаплетенные волосы, и это не дает повернуться. Зато получается, чуть откинувшись, найти ладонью его ладонь и сжать, мол, спасибо.
— Я думала, — говорит она, — что через мальчиков род не продолжается. Разве нет?
— Саш, — вздыхает тетя Лена, — ты на врача учиться собираешься. Что ты про ту же гемофилию сказать можешь? Про наследование?
— Проявляется только у мужчин, через женщин только передается, за редкими исключениями, — выпаливает Саша, не задумавшись даже. Осекается и хмыкает. — С магией наоборот, да?
— Именно, — тетя Лена кивает, улыбается довольно. — Так что даже если ты, Вань, вдруг решишь жениться не на ведьме, есть вероятность того, что твоя дочь будет ведьмой. Небольшая, но все же.
Ведьм тогда должно быть довольно много, думает Саша, прежде чем понимает: ничего подобного. Взять хотя бы Ирину Владимировну с теть Леной и теть Наташей, шутящих, что Ваня у них один на трех ребенок. Не так уж и много, однозначно.
— О чем задумалась? — Ваня рядом плюхается, на соседний стул, и щелкает ее по носу не больно, но ощутимо. — Готова твоя косичка. Моя очередь завтракать.
— Спасибо, — она улыбается, тянется, чтобы его куда-то в щеку поцеловать, и чай допивает парой глотков. — Я готова. Только за сумкой сбегаю.
К кухне возвращаясь, Саша ловит отзвук, эхо смеха женского, шепот неразборчивый — Вани на его месте уже нет. Она мимо проходит, не мешая болтовне, благо время еще есть, на улицу выскакивает, и успевает как раз вовремя, чтобы его у калитки перехватить. С начала учебного года всего неделя прошла, и привыкнуть, что больше нельзя найти его, пройдя пару десятков метров по коридору, она еще не успела. Ваня выглядит так, будто собирается не на пары, а на какое-то мероприятие — он раньше всегда забивал на свой внешний вид, предпочитая подсказывать ей что-нибудь, но после первого же дня в новой для него роли студента это изменилось. Не то чтобы он перестал ей помогать.
— Забыл, — кается он сразу, как она его за рукав хватает. — Не привык, что мы с тобой не идем вместе.
— Скоро и привыкнешь, и отвыкнешь, — обещает она ему, улыбается. — Мне всего год остался. Будем вместе ехать.
Ваня смеется коротко, целует ее в висок, и воротник курточки ей поправляет. Саша замирает, ловя жадно это прикосновение, и выдыхает лишь когда он уже закрывает за собой калитку. Она конкретно палится, кажется ей. Чудо, что он до сих пор ничего не заметил. Не факт, что ему было бы приятно, что девушка, которую он называет сестрой, не готова видеть в нем брата.
— Поехали? — слышится из-за спины голос Ирины Владимировны, вырывая ее из этого близкого к ступору состояния. — Давай, сразу тебя и с девочками познакомлю. Время до уроков еще есть.
Соня с Алиной оказываются чем-то похожи — маленькие, худенькие темноволосые девочки с большими напуганными глазами. Саше думается, она понимает их испуг — они еще не свыклись с новой для себя ролью. Ей еще полгода, наверное, после принятия в ковен было непривычно и страшно от собственной магии — потом свыклась, поняла, приняла, но это заняло время. Алина посвящение прошла как раз позавчера, всего через несколько дней всего после того, как ее Этери Георгиевна нашла — к тому времени, рассказывает ей по пути Ирина Владимировна, уже прошел почти год с ее первого всплеска, и она была готова на что угодно, лишь бы ей помогли с этим справляться. Соню это еще ждет, не в следующее полнолуние, а в то, что после него. Они живут у своих Верховных — Ирина Владимировна упоминает, что ее муж привез Соню сегодня в школу — но, кроме этого, им нужна помощь кого-то ближе по возрасту. Им дружба нужна, чтобы освоиться на новом месте.
— Главное, — говорит она, когда они остаются втроем в полупустом коридоре, стоят тесной кучкой, — никому не говорить о том, что мы можем. Этого не стоит знать другим.
— Ирина Владимировна сказала, ты как-то раз одному хулигану магическую подножку поставила, — хмурится Соня непонимающе. Саша фыркает смешливо.
— Да, и до сих пор никто в этой школе, кроме нескольких человек, не знает, что он упал не сам, — она подмигивает. — Так что про то, что другим не стоит знать, это правило номер два. А правило номер один — не попадайтесь.
Алина первой хихикает в кулачок — похоже, представляет себе уже первую проказу. Вот и прекрасно. Главное — чтобы она не терялась и не опускала руки. Чтобы они обе не терялись и не сдавались. С собственной магией надо научиться жить, это она уже знает по себе — главное теперь чтобы они это тоже поняли.
— Я вот что предлагаю, — она их обеих обнимает за плечи, будто они знакомы уже долгое время, и довольно отмечает, что у них это явно не вызывает отторжения, — сегодня же понедельник. Я попробую вас на вечер пятницы отпросить к себе с ночевкой. Поболтаем, посмотрим какой-нибудь фильм, позаплетаем косички, ну и познакомимся получше, и в школу в субботу вместе пойдем. Как вам идея?
— Я за, — отзывается Алина. Соня на короткий миг задумывается, но кивает согласно. Вот и замечательно.
— Ирина Владимировна сказала, — подает она голос, когда Саша их отпускает и уже готова уходить, — что будет оформлять опекунство. Это значит, от меня отказались?
Грусть и детская совсем обида в глазах у обеих даже страх перебивают. Саша морщится болезненно. Она могла что угодно говорить Ване тогда, когда его родители решили ее принять в семью, когда эмоциональная и моральная связь с ними стала даже теснее, чем с родными, но ее саму это долго терзало. Ее долго волновало то, как это все будет сделано, и неужели правда родители так легко от нее отказались? В конце концов, даже понимая, что ей тут будет лучше, она тянулась к ним инстинктивно, сердцем и душой, даже если не разумом. Тетя Лена ей потом все объяснила, разложила по полочкам, помогая понять, что ее не бросили и от нее не отказались, что родители просто согласились оставить дочь в той семье, где о ней позаботятся — а потом она долго рыдала на новый год, когда они позвонили всего на пару минут, чтобы поздравить и спросить, как она. В ее первый после переезда к Букиным день рождения они даже не позвонили, и ей даже не хотелось радоваться шарлотке, испеченной тетей Леной специально для нее — она плакала Ване в плечо, сидя на полу их домика на дереве, пока он неловко утешал ее, прижимая к себе. Но как объяснить девочкам это, как сделать это для нее не таким болезненным для них, как это было для нее? Она вздыхает и треплет их по плечам.
— Просто вы разные теперь. Вы и ваши родители, — говорит она. Ей не хочется их разочаровывать, но лучше так, чем они сами пройдут через то, через что прошла она. — Мы чаще пугаем людей, чем вызываем у них желание узнать нас поближе. Даже если они нас уже знали. Попробуйте их понять, правда. Не каждый день узнаешь, что магия реальна, а твоя дочка — ведьма, вроде тех, которых сотни лет назад на кострах жгли.
— А как твои родители к этому отнеслись, Саш? — снова оказывается смелее Соня. Не рассмеяться невесело не получается.
— Я с ними теперь общаюсь в лучшем случае раза три в год, по телефону, — она фыркает безрадостно. — Минут на десять разговора за год наберется. Я почти привыкла.
Привыкать пришлось долго, на самом деле. И это, наверное, видно по ней, потому что девчонки почти синхронно ее обнимают с обеих сторон, будто пытаясь утешить. Может, и правда пытаясь? Как бы то ни было, а где-то внутри теплее от этого становится.
В конце концов, думает она, ковен все равно что семья. Нет смысла жалеть о потере старых привязанностей. И нет ничего удивительного в том, что они так быстро нашли общий язык. Не могут не подружиться три ведьмы, которым нечего делить.
А делить им и правда нечего.