Курай быстро бежал вперед уже около часа, прежде чем едва не потерял сознание прямо на ходу. Из-за этого красноволосый споткнулся, но, вовремя успев зацепиться за ветку, приземлился не на голову, а на колени и ладони, испещрив последние ссадинами и ушибами. В замешательстве глядя на землю, упавший достаточно долго – около минуты – пытался понять, что же с ним, черт подери, произошло. А после он сел на колени и, посмотрев на ладони, разозлился не то на себя, не то на своего спутника, который принципиально не мог повлиять на сознание Курая. Хотя...
– Ты в порядке? – осторожно и даже как-то сдержано поинтересовался Мезураши, прыгнув рядом. – Что-то случилось?
– Рикудо его знает, – раздраженно ответил Курай. – Неожиданное помутнение рассудка, – несколько нервно, но язвительно предположил он, поднимаясь и начиная отряхиваться, прежде чем Кьюби начнет залечивать раны тела Наруто. Примерно тут же он и отозвался. «Ты издеваешься?»
Курай хотел возмутиться, но забыл все, что хотел сказать (подумать), когда красная чакра отвлекла его. Он вздохнул, прикрыв глаза, а после устало взглянул на Мезураши, который как раз успел положить Гаару под дерево, и сейчас разминал затекшие плечи.
– Предлагаю попытаться разбудить «Гаару», – недовольно проговорил брюнет. – Мне до чертиков надоело его таскать. Кроме того, я не в лучшей физической форме, как ты, возможно, успел заметить, – а вот теперь уже сдержанно, но с язвительностью закончил Мезураши.
– А не очень близко к Конохе? – осведомился Курай, в непривычной для себя манере проигнорировав сарказм и даже обернувшись назад. Но поскольку двигались бывшие пленники не по дороге, а по лесу, то и стен Листа видно не было. – Все-таки, если Однохвостый постарается вырваться на свободу, нас тут же засекут.
– Сейчас или никогда, – хмыкнул Мезураши, присаживаясь возле находившегося без сознания джинчуурики. Положив руку на голову Гаары, брюнет подключил к ладони чакру, стараясь ей привести Собаку-но в чувство.
– Ты медик? – скептически спросил Курай, стоя за спиной Мезураши.
– Был когда-то... Пока не обнаружилась моя мутация, и Данзо не схватил меня, чтобы развить эту... «способность», – с каким-то отвращением в голосе проговорил ниндзя. Его ладонь, тем временем, слабо засветилась зеленым, и Мезураши чертыхнулся. – Не думал, что моя чакра так пострадает за время заточения... – досадливо объяснил «Медузка». Впрочем, спустя пару секунд он взял себя в руки и начал активней пытаться пробудить Гаару.
Первым, что появилось возле Гаары, была песчаная стена, отбросившая Мезураши достаточно далеко назад. Курай, к слову, ожидал чего-то подобного, однако не думал, что джинчуурики Шукаку тоже владеет песком, как и его биджу. Отпрыгнув в сторону, носитель Девятихвостого покрыл себя фиолетовой чакрой и приготовился, в случае чего, атаковать. Гаара несколько шокированно открыл глаза, огляделся, а потом взялся руками за голову и принялся усиленно кашлять. Спустя несколько мгновений его стошнило под деревце.
– Типичная реакция на препараты Данзо, – констатировал факт бывший медик, оправившись от падения, но недовольно потирая затылок. – Гаара-кун, мы не враги, – попытался заговорить с джинчуурики Мезураши.
– Гаара, ты меня узнаешь? – заранее растворив в воздухе свой «плащ», Курай медленно приблизился к Собаку-но. Да, он рисковал, однако стоило надеяться на благоразумие джинчуурики.
– Это ты... – крайне ясно высказался Гаара, подняв голову и взглянув в глаза Кураю. Увидев их, шиноби Суны едва сдержал себя, чтобы не отпрыгнуть в сторону или не атаковать. – Что произошло после того, как за нами явились
ваши АНБУ? – почти сразу же пришел в себя красноволосый. Биджу практически не давил на психику, так что думать было немного легче. Но, тем не менее, голова просто раскалывалась, как и у Курая до недавних пор.
– Нас схватили, – чуть растерявшись, начал генин Конохагакуре. – Посадили под замок. Начали вкачивать вредоносные препараты, желая вытащить биджу из наших тел. Потом мне это надоело, и я, прихватив с собой Мезураши, кстати, знакомься, вытащил нас из того... убежища, – более уверенно закончил Курай.
– Зачем?.. Мы же враги... – почти безысходно проговорил Собаку-но.
– Разве? - скептически отозвался Курай. - Тогда я, кажется, совершил ошибку, не убив тебя при нашей последней встрече. Как думаешь, почему я этого не сделал? - хмыкнул он. Гаара поднял взгляд на «Наруто», источая непонимание и даже страх. – Во-первых, я вместе с тобой попал под удар, ты помнишь?
– Да... ваши бойцы... кажется... – взявшись за голову, проговорил джинчуурики. – Что с моей головой? Где Шукаку?..
– А во-вторых... – решил довести разговор до логического завершения Курай, – мы оба джинчуурики. Понимаешь, что это значит? – грустно, но все равно несколько надменно усмехнулся красноволосый.
– Понимаю... кажется, – кивнул пробудившийся, а после вздохнул и довольно резво поднялся, учитывая, что только ему было очень нехорошо. – Но что... что с твоими глазами? – задал Собаку-но вопрос, который его уже очень давно интересовал. Он буквально за несколько секунд справился с собой, стал выглядеть довольно равнодушно, однако Курай совсем не верил этому видению своего собрата-джинчуурики. Его так просто не обманешь – Гаара боялся, но, правда, второе «Я» Наруто не мог определиться, что именно так напугало Собаку-но.
– Не бойся, я не Девятихвостый Демон-Лис. Но я уже и не Наруто, – честно ответил он. – Считай, что я... как бы объяснить?.. – на этом моменте Курай действительно замолчал, не зная, что ответить. – В общем, считай, что я – это Наруто, который, в отличие от «настоящего» Узумаки, не добрый и всепрощающий мальчик. Я перенял кое-что от моего биджу, впитав в себя часть его чакры, изменив свою и временно захватив сознание Нару-куна, так как тот, в отличие от тебя, полностью ушел в прострацию. Он не взаимодействует с внешним миром. Полностью, – сказав это, Курай нахмурился, наблюдая за реакцией не только Гаары, но и Мезураши. Тот, к удивлению Курая, не выказал абсолютно никаких признаков удивления – даже веки и брови не дрогнули.
– Интересная сказка, – уголки губ «Медузки» дрогнули в ухмылке.
– Ты вообще не должен был знать даже мое имя. Я собирался убить тебя сразу после того, как мы бы нашли Гаару-куна, однако твоя помощь в качестве «носилок» мне очень пригодилась, – презрительно отозвался красноволосый, сдержав некоторую досаду, когда вместо привычно длинных красных волос на затылке красовался лишь «ежик» Наруто.
– Как предсказуемо. И как легкомысленно, – усмешка пропала с лица Мезураши, и он сделался сродни камню – настолько безжизненным он выглядел. Однако, надо отдать ему должное, брюнет не собирался даже начинать бояться Курая.
– Можно мы отложим эти разборки на потом? – сказал, словно зарычав, Гаара, приятно удивив полубиджу. Возможно, то, что Собаку-но все еще не напал на них, а еще довольно внушаем и относительно спокоен, хороший признак. Определенно.
– Прости, Гаара-кун, – бросив последний полный отвращения взгляд на Мезураши, Курай мысленно уже окрестил его смертником, а после бесшумно вздохнул и взглянул на Гаару, который еще некоторое время мучился вопросом, почему его так называют. – Итак, мы с этим... честным человеком собирались отправиться в Страну Звука, где сейчас засел Орочимару, так называемый «Змеиный саннин». Слышал о таком? – уже полностью успокоившись, спросил Курай.
– Да, – кивнул джинчуурики Шукаку. – Однако я предпочту...
«Курай, а ты знаешь, где сейчас находится Орочимару? – почти безэмоционально спросил Кьюби, но бдительный «сынок» услышал нотки издевки в голосе Курамы. Мысленно возмутившись, красноволосый все-таки спросил, где же сейчас находится саннин. – Проблемы в том, что два или три дня назад Орочимару лично атаковал Коноху, и если я не прав – оторви мне усы, но Третий убит им».
– Погоди, Гаара... – в замешательстве остановил реплику Собаку-но Курай. – Выяснились новые обстоятельства. Орочимару убил Третьего Хокаге несколько дней назад, – пребывая почти в полном ошеломлении, проговорил «Наруто». – Вряд ли он отправился прямиком в себе домой, – после этих слов Курай зажмурил глаза, обдумывая новые подробности, а после злобно взглянул на Мезураши.
– Что? – брюнет хмыкнул. – Я сидел в темнице, как и ты, и ничего про смерть Хирузена не знаю, точно так же, как и про Орочимару. Просто это неплохой вариант – отправиться в Звук, – блеклые глаза «Медузки» сейчас выглядели весьма удивленными, однако лицо старалось сохранить непробиваемый эмоциями вид.
– Откуда ты это знаешь? – взглянув на Курая, задал вполне адекватный вопрос вполне адекватный Гаара.
– В отличие от тебя, я со своим биджу очень хорошо знаком, и он всячески... то есть, иногда он помогает мне, – язвительно отозвался Курай, потому как нормально ответить, когда где-то в укромных уголках подсознания раздалось вредное хихиканье, было сложно – Так что ты там говорил? Меня отвлекли. Что-то я отвык слышать сразу с двух фронтов... – последняя фраза была сказана почти полностью бесшумно, и никто, кроме Кьюби, ее не услышал.
Лес, в котором находились трое шиноби, начал какими-то мелкими деталями жутко раздражать нашего вспыльчивого и импульсивного полубиджу. Птицы как-то резко установили гробовое молчание. Деревья начали качаться из стороны в сторону, нагоняя ветер. Небо начало покрываться темными, как копоть, тучами. И все будто бы были настроены против Курая. Это начинало нервировать, а ведь он никогда не был параноиком. Сжав кулаки и убрав руки за спину, красноволосый целенаправленно старался держать, как и все тут, каменную маску на лице, чтобы (не дай Рикудо!), никто не догадался, что обычный лес начинает пугать полубиджу своим обычным состоянием.
– Я бы хотел вернуться в Суну... – начал было Гаара, однако был перебит.
– Слушай, Гаара-кун, – несколько нервно начал Курай, – я не собираюсь уговаривать тебя идти вместе с нами, так как я все равно собираюсь в Ото, однако хочу привести тебе несколько доводов, почему тебе
не следует возвращаться в родное селение, – красноволосый взглянул на своего брата по несчастью и, не увидев возражения, продолжил. – Во-первых, нам вместе безопасней. Ты серьезно хочешь в одиночку – я ведь с тобой не пойду – идти в Суну? В такое время я бы вообще не высовывался из своего селения. Во-вторых, кто тебя ждет в Суне? – увидев собиравшегося начать говорить Гаару, Курай резко прервал его, не давая высказаться. – Родители? Напарники? Тогда могу сказать, что я бы никогда не вернулся в эту захудалую деревеньку, потому что меня, джинчуурики Девятихвостого, черт побери! Меня ненавидели и ненавидят в Конохе всем сердцем, желая поскорее избавиться. Избавились на свою беду, ха.
– Но мои брат и сестра, они... – в некотором недовольстве начал Гаара, но не знал, как продолжить, потому что понял, что не знает, что с ними произошло. – Где они? – уже более серьезно спросил Собаку-но.
– Та девушка... хм... Честно – не знаю, что с ней. Ее не видел. Скорее всего, мертва. А брат... Хм, я тоже не помню, что с ним случилось, а Кьюби не говорит, потому что немножко был не в себе в тот момент, – усмехнулся «Наруто». – И, наконец, в-третьих, ты мне обязан. Полагаю, жизнью, ведь они уже собирались вытя-я-ягивать из тебя Шукаку, когда явился я и всех спас, – поставив руки перед собой и образовав фиолетовую чакру между них, Курай «растянул» чакру, намекая на извлечение Однохвостого.
– Ты закончил? – поинтересовался Мезураши, недовольно взглянув на небо. – Дождь начинается.
– Так это же прекрасно! Нас никакой Инудзука не найдет, если пройдет сильный дождь. Что ты решил, Собаку-но-Гаара? Ты действительно хочешь туда, где тебя ненавидели... А уж по твоему виду, не ври хоть себе, я могу прекрасно понять, какие отношения между тобой и жителями Суны... Так ты хочешь туда, где тебя хотели убить и где тебя всегда будут использовать как оружие? – закончил психическую атаку на джинчуурики Однохвостого Курай. Удовлетворенный результатом, красноволосый немного не рассчитал, как это подействует на неуравновешенного носителя Шукаку.
– Я... всегда... – Гаара уже не выглядел равнодушным, он был подавленным и как будто растоптанным. Курай нашел отличные слова, чтобы вывести джинчуурики из шаткого равновесия.
– У тебя неплохой дар убеждения, чудак, – тихо произнес Мезураши, на что Курай усмехнулся, не переставая внимательно наблюдать за страданиями Собаку-но.
– Я всегда думал, что это пройдет само собой... Но если не только я страдаю от такого много-много лет, то чего еще ждать от людей? – задал риторический вопрос генин Суны. – Изменятся ли они?..
– Никогда, – довольно резко отрезал Курай. – Если людей что-то пугает в течение многих лет, постепенно они учатся ненавидеть это «что-то». Будь то человек, джинчуурики или старый дом с привидениями.
– Но что изменится в Звуке? – в своеобразном бессилии Гаара сжал кулаки и неосознанно начал поднимать песчинки с земли.
– Быть может, ничего. Только я вскоре покину это место, и буду странствовать. Но, в конечном счете, нам просто предоставят временное убежище от Конохи и Суны. Вряд ли наши селения пойдут войной на Ото, не оправившись от удара. А у нас будет время перегруппироваться. И, пожалуйста, успокойся. Я лишь напомнил тебе об отвратительных сторонах жизни джинчуурики, не более.
Гаара еще некоторое время достаточно глубоко дышал, а после поднял голову к небу, резко разжав руки. Песок, успевший подняться под силой чакры Собаку-но, мигом опал на землю.
– И последний вопрос: с чего вы вообще взяли, что Орочимару нас приютит?
– Гаара-кун, – сдержал усмешку Курай, – а ты подумай: иметь в своей стране двух джинчуурики, которые сами пришли к тебе!
– Я могу добавить, что, учитывая отношения Данзо и Орочимару, а они очень нехорошие, саннин будет только рад напакостить своему «врагу», – слабо усмехнулся Мезураши.
– Тогда выдвигаемся?
– А можно мне переодеться?
***
Да, конечно, путь предстоял неблизкий. Учитывая расположение Ото, двигаться двоим джинчуурики и Мезураши нужно было на север, однако был один логический вопрос: «где север?» Курай даже не успел разглядеть мелкие детали убежища Данзо или частички Конохи, поэтому не мог понять, с какой стороны они находятся. Компаса с собой не было, селений тоже. К счастью, Курай, как и Наруто (что довольно неожиданно), могли вполне легко узнать направление по солнцу. Но тут возникла следующая проблема – начался сильный дождь, размывая почву под ногами и нервируя полубиджу. А раз идет дождь – то и солнца не видно.
Но тут с неожиданной стороны пришла помощь: Гаара, доселе отмалчивавшийся и, кажется, пытавшийся переосмыслить все сказанное Кураем, рассказал, что в детстве часто сбегал, а потому, чтобы не заблудиться, учился ориентироваться в пространстве, поэтому мог точно сказать, с какой стороны именно юг. А поскольку Наруто помнил, что солнце около получаса назад приближалось к горизонту, то соотнести, где север, а где юг, было просто. Оказалось, что двигались они почти что на север. То есть, их изначальное направление было таковым, однако впоследствии они начали бежать по деревьям восточнее.
Во время этой стоянки Собаку-но заметил отсутствие одной важной вещи. Песчаная тыква Гаары всегда закреплялась на пояс, на котором присутствовал также протектор Суны. Пояс и бандана были, а тыквы – нет. Мезураши ответил, что если бы ему еще пришлось нести «десятикилограммовую тыкву» (по подсказке Гаары брюнет знал даже ее вес!), то навсегда потеряли бы его как проводника и помощника. На этом вопрос был закрыт, и носитель Однохвостого достаточно легко смирился с драгоценной утратой.
Возобновив движение, «Наруто», Гаара и Мезураши еще очень долго сохраняли молчание, хоть и двигались уже несколько часов. Курай предполагал, что они втроем будут двигаться так всю оставшуюся ночь, а после зайдут в какую-то деревеньку, чтобы хоть пару часиков поспать. Все-таки полубиджу тоже не железный, хотя до сих пор красноволосый не ощущал усталости, в отличие от носителя Однохвостого и «Медузки». Последний так вообще двигался на последнем дыхании. В конечном итоге Кураю это надоело.
– Десять минут привала, – командным голосом проговорил Курай. Мезураши радостно свалился под дерево, пытаясь отдышаться, а Гаара лишь глубоко дышал, стараясь не показывать усталость. – Гаара-кун, мне казалось, с биджу в подсознании ты должен был быть выносливее, – решил развлечь себя разговором Курай, скрываясь от дождя и (или) соратников на ветвистом дереве.
– Шукаку абсолютно не реагирует на меня, – недовольно признался Собаку-но. Теперь он выглядел уже не столько подавленным, сколько задумчивым. Такое ощущение, будто ему сказали, что биджу – на самом деле добрые и верные товарищи, которых нельзя не любить.
– А его чакру ты ощущаешь? – принялся допрашивать Гаару Курай. Спросив Кураму, что он об этом думает, полубиджу довольно долго дожидался ответа от обоих собеседников. «Подавленный препаратами биджу? Бред. Если все это время Шукаку воздействовал на джинчуурики, а после принятия "препаратов" – "исчез", то значит дело не в Однохвостом, а в Гааре. Нас можно подавить печатями, но не наркотиками».
– Да, именно она защищает меня от ранений, – начал Гаара, но, когда заметил, что Курай уже практически не слушает, то и продолжать не стал, сдержав вздох.
– Я думаю, что понимаю, что с тобой не так, – произнес Мезураши. – Возможно, сдвиг по фазе, – брюнет, усмехнувшись, покрутил пальцем у виска. – А, возможно, заглушаются нейронные импульсы, идущие к тебе от биджу. Так что чакра-то идет, а вот слышать ты его уже не можешь, увы, – пожал плечами Мезураши.
– Откуда ты это знаешь? – подозрительно уставились на него оба джинчуурики.
– Это же элементарно, – удивился «Медузка». – Ну, по крайней мере, для меня, как медика. Это я говорю вам, как
людям, а не как джинчуурики. Простое предположение. Однако у вас могут быть свои заморочки, так что попрошу строго не судить, – хмыкнул Мезураши.
«Я же говорю, что дело в джинчуурики, а не биджу. Кроме того, я до сих пор чувствую его отголоски чакры отсюда. Его, а не измененной чакры Гаары».
– Кьюби, как ни странно, тоже утверждает, что дело в тебе, Гаара-кун, – довольно равнодушно проговорил Курай, а после спрыгнул с дерева. – Во всяком случае, мы должны идти. Поднимайся, Медузка.
***
– Так, значит, нам надо к Долине Завершения? – неуверенно переспросил Гаара.
– Верно, – вдвоем ответили Курай и Мезураши, а после с некоторым отвращением взглянули друг на друга. – Нам идти еще как минимум несколько часов, – продолжил один Мезураши. – Судя по тому, сколько мы уже идем... – задумчиво проговорил брюнет. – За нами должны были выслать погони, хотя, я не знаю, что ты там устроил, – взглянув на красноволосого, закончил Мезураши.
– В смысле? – переспросил Собаку-но. Джинчуурики Девятихвостого уже начал рассказывать историю про страшного, ужасного, огромного и нематериального Однохвостого Лиса, когда в глазах красноволосого опять померкло, и он начал падать.
***
Курай мгновенно открыл глаза, но довольно быстро сообразил, что находится не «снаружи», а в подсознании. Стены помещений были не обычными желто-коричневыми, а потемневшими и потерявшими цвет. У него было ощущение, будто подсознание умирало, несмотря на то, что Наруто пока что еще был жив. Курай сделал несколько шагов вперед и закашлял. Запах был противным и удушающим. Но, продолжив идти вперед, заранее закрыв рот и нос рукой, полубиджу почти сразу нашел клетку Девятихвостого. Стены просто сдвигались перед ним, образуя прямой коридор. Такая податливость несколько удивила Курая, потому что раньше он мог лишь менять какие-то отдельные «блоки» подсознания Наруто.
За железными прутьями было темно, как и всегда, но самого Девятихвостого не было видно за ними. Это обескураживало. Впрочем, второе «Я» не боялось идти вперед, и вскоре Курай достиг прутьев и вошел внутрь. Такое странное ощущение, когда как будто падаешь в темноту, а после оказывается, что темнота - лишь внешний вид. Вот и внутри клетки было достаточно мило. Горели какие-то подсвечники, из чакры вновь образовалась мебель. И только после осмотра Курай заметил Кьюби в обличье почти человека и Наруто. Последний, кажется, приходил в себя.
– Что ты здесь делаешь? – удивился Курама, заметив постороннего. Сам он сидел в кресле и, ничего не выражая, наблюдал за Узумаки.
– Я не знаю. Я опять потерял сознание. Видимо, мое существо очень ярко реагирует на перемены в этом... – полубиджу опять почувствовал отвращение к слабому и как будто абсолютно бесхарактерному Наруто, – на перемены в состоянии Наруто.
– Здесь не требуется твое пребывание. Я слежу за ним, – серьезно проговорил Кьюби, откровенно начиная злится на пришедшего.
– Что я вижу? Ты действительно полюбил этого... человека? – почти рассмеялся Курай, насмехаясь над Кьюби.
– Твое существование вообще за пределами всякой логики. Не думаю, что ты вообще... настоящий. Ты ведь всего лишь... зло? – ответил Девятихвостый, хмурясь.
– И тем не менее, я здесь. Я существую и... – гневный и громкий голос Курая был прерван мычанием Наруто, который «во сне» хмурился и двигался.
Через минуту молчания Курай почти что успокоился и собирался уходить, увидев, что Наруто успокоился, но Курама его остановил рукой, заметив, что Узумаки, лежащий на своеобразной кровати, приоткрыл глаза.
– Ты как, Наруто? – сдержав порыв облегчения, спросил Кьюби, медленно встал и остановился возле Узумаки. Пожалуй, никто, кроме Наруто, не мог заметить, как воодушевленно блеснули красные глаза отца.
***
Мезураши, решив, что сломанные кости генина – не лучший способ добраться до Ото, постарался поймать «Наруто», однако видел, что не успевает. Гаара был быстрее и смягчил падение Курая песком, быстро собранным с земли. Так получилось, что полубиджу не получил травмы, что уже было неплохо. Подняв вопросительный взгляд на Мезураши, Собаку-но, впрочем, поспешил к его бывшему сопернику.
– Такое уже случалось, когда ты был в отключке, однако тогда Наруто быстро очнулся, – произнес Мезураши. – Я не знаю, что с ним.
– Проблема, – устало проговорил джинчуурики Однохвостого. Гаара не особо знал, как оказывать первую помощь пострадавшему, потому что сам в этом никогда не нуждался.
– У него ведь нет воды... А у тебя? – Мезураши быстро оказался возле упавшего, посмотрел зрачки, которые неожиданно для «Медузки» оказались голубыми, и пульс. Все было в норме, но Курай не приходил в себя.
– Нет, – коротко отозвался Гаара, подходя сзади к бывшему медику. – Твое имя – Мезураши?
– Верно. А твое – Собаку-но-Гаара? – брюнет встал и протянул Гааре руку для рукопожатия, которую тот с сомнением пожал.
– Это ведь ненастоящее имя, так? – спросил Собаку-но, отходя на несколько шагов назад и наблюдая то за бессознательным и очень странным Наруто, то за этим не менее странным медиком.
– С чего ты взял? – почти натурально удивился Мезураши. Он осторожно поднял Узумаки и прислонил его к дереву, чтобы дождь не капал так усердно.
– Я уверен в этом, – уверенно произносит Гаара, сдерживая свое шестое чувство, гласящее, что человек перед ним до безумия опасен.
– Твоя самоуверенность тебя когда-нибудь погубит, – бесшумно усмехается Мезураши, не поворачиваясь к Гааре. А после замечает, что Курай пытается проснуться. – Просыпайся, чудак.
– Отвали, сумасшедший, – злобно говорит Курай, а после резко открывает глаза и с удивлением осматривает окрестности. Курай сейчас думает о том, как ему тяжело далось это «возвращение» в реальность, а после вспоминает все, что произошло в подсознании и едва сдерживает смех. Гаара задумался, а не так ли выглядел он, когда убивал? Увидев на лице Наруто жажду насилия и удовлетворение от чего-то, Собаку-но решает, что теперь обязательно возьмет своего биджу под контроль. А Мезураши едва на отшатывается от обезумевшего джинчуурики.
– Что случилось? – наконец спрашивает Гаара.
– Много чего... – уклончиво отвечает джинчуурики Девятихвостого, с каким-то садистским наслаждением заглядывая в глаза Мезураши, который едва ли не нервно дергается, но не отводит взгляд.
– Ты в порядке? – нервно спрашивает брюнет и встает, проходя мимо Гаары, не желая больше смотреть на этого психа.
– Абсолютно. Мы можем продолжать идти, – все еще усмехается Наруто, а после встает, отряхивается, хотя это бессмысленно, и прыгает вперед, на дерево, чтобы продолжить путь. Остальные следуют за ним.
***
– Ты как, Наруто? – задает вопрос Курама, подходя к отвратительно выглядевшему Узумаки.
– Что... Где я? – прикрыв глаза и сжав челюсти от разрывающей боли во всем теле, спрашивает Наруто. Курай недовольно хмыкает. Ну вот, кончилось его веселье. Хотя еще пару денечков можно выиграть...
– Ты в своем подсознании, Наруто, – тихо отвечает Кьюби. – Как ты себя чувствуешь?
– Все... болит, – тихо произносит красновлосый, а после всматривается в лицо Курамы. – Но... кто вы?
Кьюби, ошеломленный такими словами, лишь стоит с широко открытыми глазами, а сзади Курай начинает тихо смеяться. Можно лишь однозначно сказать, что Курай чувствует такую гамму эмоций, которая некоторым и не снилась. Злость, наслаждение, удовлетворение, жажда отмщения.
Полубиджу успевает исчезнуть, прежде чем рыжая чакролапа успевает до него добраться. Но Курама еще долго проклинает это существо, неспособное к состраданию.
_____________________
Глава получилась немного... пустой. Почти везде диалоги. Однако я постаралась показать характеры героев, их планы на будущее. Ну, как-то так. Продолжение около 22 марта.
