Демонический сын

      Граница между странами Огня и Звука неуловимо приближалась. А если быть точнее – к ней быстро приближались Собаку-но-Гаара, Узумаки Наруто и Мезураши. За несколько часов с Кураем не происходило больше ничего, что могло бы выбить его из колеи или даже просто как-то испортить настроение, поэтому, только заметив приближение памятника двум великим людям, «Наруто» заметно подобрел и даже не ссылался на колкости, когда что-нибудь происходило.       На границе троица остановилась ненадолго – лишь Мезураши рассматривал дольше остальных статуи Учихи Мадары и Хаширамы Сенджу. Дальше два джинчуурики и бывший врач двигались в более расслабленном темпе, ведь куда спешить? Раз Орочимару пока здесь нет, так и спешить незачем. Поэтому по наступлению полной темноты, они решили остановиться где-нибудь. Всем им очень повезло, поскольку на их пути неожиданно появилось небольшое, домов в десять, поселение. С помощью своего "всевидящего ока", как окрестил технику Курай, Гаара сказал, что в нескольких домах жильцов нет, что очень и очень хорошо. Но тут же добавил, что также в одном доме есть шиноби, не выглядящие слабыми. Но некоторого рода тревога никого не заинтересовала, и, заявившись в один из пустых домов, троица достаточно быстро устроилась в доме.       Утро следующего дня было на удивление теплым и, проснувшись по привычке относительно рано, Курай достаточно долго наблюдал за поднятием солнца ввысь. Вскоре вышел и Гаара, который выглядел весьма усталым. – Такое ощущение, что ты не спишь. Даже мне требуется отдых, но я не позволяю никому взять верх над моим сознанием в это время, - произнес Курай с некоторым предостережением – что взять с неуравновешенного джинчуурики сумасшедшего биджу? Хотя Кьюби не больно лучше. Вспомнив про «отца», Темный скривился и отвернулся к окну, продолжая наблюдать за природой во всей ее красе. – Как тебе это удается? – безэмоционально спросил Собаку-но, но Курай догадался, что Гаара чувствует едва ли не зависть. – Я был рожден особенным. Наруто был особенным с самого начала. Не думай, что это из-за того, что он... я – джинчуурики. Хотя, в этом плане ты такой же «не такой», как и все мы, – принялся философствовать красноволосый. – Однохвостый не дает мне спать с самого детства. А сегодня... я почувствовал, как чакра Шукаку действует изнутри, словно... поглощая, – произнес Гаара, взглянув мимо Курая на то же небо. – Спать? Поглощая? Проблема, – с каким-то намеком на скептицизм проговорил «Наруто», а после поднялся, прошел мимо Собаку-но к кухне и, осмотрев выдвижные ящики, недовольно цокнул. – Ни-че-го. Гаара, потерпи немного. Вот устроимся где-нибудь, и мы с Кьюби вобьем мозги Шукаку через задницу, – усмехнулся красноволосый. Гаара только хмыкнул, а после раздался стук в дверь, и джинчуурики переглянулись. Гаара был знаком отправлен за стену, чтобы его не было видно возле входа, а Курай медленно и осторожно приблизился к окну в кухне, через которое просматривался тот, кто стоял перед дверью. Однако перед ней никого не было. Пусто.       Вокруг Курая почти мгновенно загорелась фиолетовая чакра, и он прошел вперед, стараясь не шуметь, что в старой деревянном доме сделать было весьма трудно. А после он увидел в боковом окне что-то синее. И ходящее. Не успел он удивиться, как это «что-то» посмотрело на Курая с усмешкой в маленьких рыбьих глазах. – Что за?.. – не успел закончить вопрос красноволосый, когда нечто белое в руках Синего нанесло удар по дому, как будто это было не дерево, а бумага – с такой легкостью дом начал рушиться. – Твою ж мать! Иди за Мезураши, Гаара, живее! – почти кричал Курай, анализируя, очевидно, противника. Огромное оружие, перечеркнутый протектор Тумана, высокий рост (все-таки дом находился на фундаменте)... Но он не знает этого человека. – Какой, однако, улов, – довольно и с усмешкой произнес нукенин. Заметив протектор Наруто, висящий у него на шее, Синий добавил: – Что, Хвостатые, не сидится в деревеньке? – Охотник на биджу, я понимаю, – догадался Узумаки, желая дать время Гааре. – Кажется, нам не повезло, – уже более спокойно произнес он, выпрямляясь и убирая волосы с лица. Дом начал подкашиваться и, развернувшись, Курай вышиб дверь чакрой, вылетев из дома и желая отвлечь его от Гаары. В принципе, так и получилось – Синий последовал за ним. Теперь носитель Девятихвостого видел своего преследователя в полный рост («Черт, а он действительно здоровый!»): он был одет в черный плащ, кое-где виднелись красные облака, однако это тоже ничего не дало Кураю. Здоровая штуковина в руках врага зачем-то обернута в бинты.       Некоторое время соперники стояли друг напротив друга неподвижно. «Итак, в синем углу Узумаки... (э, а я считаюсь за Узумаки?) Узумаки Курай, девятилетний сгусток злобы и страданий, забравший почти всю силу Узумаки Наруто! А в красном углу Синий монстр, без труда взмахивающий одной рукой тяжелейшим оружием!» – с усмешкой думал Курай. Почему-то только по одному виду джинчуурики было ясно, что в одиночку он не победит. «Черт, где там Гаара шляется?!» – Ты хорошо овладел силой биджу, - произнес Синий. Курай не стал говорить, что это его собственная чакра. – Однако меня тоже называют Бесхвостым демоном! – не выдержал напряженного молчания «Бесхвостый демон» и побежал на джинчуурики, намереваясь ему снести голову этой штукой в бинтах, казалось бы. – Увы, не слышал твоего имени. Да и кто ты вообще такой и что делаешь на территории Звука? – задал вопрос Курай, довольно легко уворачиваясь от оружия, слишком поздно заметив, что чакру, укрывавшую обычно лицо джинчуурики, как будто водой смыли. – Э... Эта штука поглощает чакру? – со скептицизмом спросил носитель Девятихвотого, отпрыгивая назад. «Откуда у меня манера вести диалог во время боя, да еще и такой... странный?» – возникла мысль в голове Курая. – Мое имя Хошигаки Кисаме, а больше тебе, пожалуй, знать необязательно, – произнес Кисаме, разворачиваясь и закидывая «меч в белом» на плечо. – А это, познакомься, Самехада, и она очень любит чакру, – ядовито усмехнулся Синий. – Приятно познакомиться, Самехада-чан, – язвительно отозвался Курай, восстанавливая покров из чакры.       «Неужели не можешь не влипать в неприятности?» – раздался безэмоциональный голос Кьюби. Курай решил, что потом выяснит, куда же делась вся ненависть на «ошибку природы», которой он являлся, а потому лишь коротко пересказал Девятихвостому события этого утра. После этого Курама на время замолчал, а Курай начал внимательно следить за атаками Хошигаки Кисаме. Тот пока просто атаковал противника Самехадой, иногда «срезая» какие-то кусочки чакры. Разозлившись, Курай сжал зубы и посмотрел на окно, выходящее на «сонное ложе» Мезураши. Уловив движение, красноволосый широко раскрыл глаза на несколько секунд, присмотрелся и понял, что его «напарники» там не одни. – Не надейся, Девятихвостый, - ухмыльнулся Кисаме, обращаясь к джинчуурики. – Твой друг наверняка уже мертв, а Однохвостый захвачен.       А после случилось что-то. А точнее – случился огненный взрыв в комнате, где находились Мезураши и Гаара. Оттуда сразу выполз Мезураши, пытаясь подавить огонь на теле. С земли тут же сорвалась куча песка, взметнувшись вокруг джинчуурики Однохвостого, порядком разъяренного и, кажется, задетого. Собаку-но прыгнул из дома на землю, моментально укрывая «Медузку» песком, чтобы остановить огонь, а следом за ними спрыгнул в таком же черном плаще черноволосый юноша, глаза которого точно так же, как и у Курая, были красными. Пронаблюдав этот полет, носитель Демона-Лиса чуть не пропустил удар, однако после произошло то, чего Курай абсолютно никак не ожидал – меч «Самехада» дернулся и странной «чешуей» прошелся по руке Курая. – Отец наш Рикудо! «Это» живое?! – выкрикнул на ходу красноволосый просто по привычке всегда выражаться вслух. Рана была неглубокой, но весьма болезненной. Но почти сразу же фиолетовая чакра скрыла тело Курая, а раненое место – от кисти до локтя – покрыла еще и рыжая чакра, создавая абсолютно черную энергию. Правда, на основном фоне это было не очень заметно. – А ты догадливый, Девятихвостый, – усмехнулся Кисаме. В этот момент Курай подбежал ближе к Гааре и Мезураши, который поднялся и стоял, внимательно следя за движениями врагов. – Каков план? – задал вопрос брюнет. – План «Б», – саркастично отозвался Курай. – Гаара, как ты себя ощущаешь? – Как под наркотой, – сжав зубы, произнес Гаара. Курай мысленно чертыхнулся. Кисаме и неизвестный тоже объединились и стояли рядом практически напротив двоих джинчуурики и еще одного шиноби. – Веди нас на счет «три», Мезураши, – тихо произнес Курай, хотя был уверен, что его услышали не только напарники.       Один. Курай сложил печать, которую рефлексивно помнил. Кисаме поднял меч «Самехаду» над собой. Неизвестный не двинулся с места.       Два. Возле носителя Девятихвостого возникла его копия, не двинувшаяся с места. Кисаме побежал на джинчуурики, когда неизвестный брюнет начал складывать печати.       Три. Огромный меч навис над головой Курая, однако тот не сдвинулся с места. Настоящий полубиджу дернулся с места вслед за Мезураши, который моментально среагировал и повел Гаару. Черноволосый закончил сложение печатей и «выплюнул» несколько огненных шаров, которые должны были вслед за Кисаме повредить «обшивку» джинчуурики.       Носитель Девятихвостого поднял руки вперед, чуть дернулся, а после выпустил из рук жуткое количество концентрированной чакры. Пальцы в этот момент нервно содрогнулись, клон сжал зубы – от этой концентрированности болели не слишком хорошо разработанные каналы чакры Наруто.       Поток энергии волной распространился перед джинчуурики, отшвырнув от себя Синего. Курай правильно рассудил, что такое количество чакры просто не под силу моментально поглотить «живому мечу». Неизвестный же отпрыгнул в сторону. Достаточно сильно, чтобы с легкостью уворачиваться от потоков чакры. Но это их хотя бы отвлечет.       Настоящий Курай немедленно догнал Мезураши и Гаару, «связал» их с собой фиолетовой чакрой и дал приказ ускориться как можно больше. Собаку-но чувствовал себя отвратительно. Гендзюцу на него неприятно подействовало, давая Шукаку неполноценный контроль над телом Гаары, но сейчас он, вроде бы, успокоился и затаился в клетке. – Ты точно знаешь, куда нам надо? – спросил, прокричав на бегу, красноволосый генин. – Полагаю, нет смысла больше держать в секрете то, что вы определенно бы узнали... рано или поздно, – с некоторой странноватой усмешкой начал Мезураши. Мысленно Курай уже приговорил его к медленной смерти за сокрытие тайн от Великого и Ужасного Полубиджу. – Прежде, чем я попался в лапы Данзо, я был подопытным Орочимару. А также его... шпионом в Конохе. Правда, вычислили меня настолько быстро, что я долго не мог понять, в чем там дело. – Потрясающе. Психованный подопытный, шпионящий за Конохой, а также находившийся в заключении энное количество лет... Не кажется ли тебе, что это довольно грустная характеристика для «союзника»? – скептически произнес Курай. Гаара в мимолетном гневе сжал кулаки, а после резко выдохнул и постарался успокоиться. Никто из здесь присутствующих не внушал ему доверия. «Новый» Наруто – особенно, пусть Собаку-но и понимал на границе сознания, что джинчуурики «своего» не сдаст. – Сумасшедший джинчуурики, страдающий раздвоением личности плюс влияние биджу. Тебе не кажется, что это тоже не самая благоприятная характеристика? – передразнил Курая Мезураши. – В любом случае, выбирать, кажется, не приходится, – поспешил добавить «Медузка». – Значит, я был прав? – неожиданно задал вопрос Гаара, пристально взглянув на Мезураши. Курай недоверчиво переводил взгляд с одного на другого, молча вопрошая, не знает ли он чего-то еще. – Э... пожалуй, да. Имя Мезураши было дано мне при поступлении в тюрьму Корня, – честно и несколько смущенно признался брюнет. Фиолетовая чакра на несколько секунд почти полностью стала прозрачной, но после Курай схватился за голову и восстановил контроль. – Черт, они уничтожили моего клона. И идут за нами полным ходом. Точнее, один из них. Насколько я понял, черноволосый пошел вслед за нами, а Синий разбирался с моим клоном, решив проверить, действительно ли там был клон. – Ох, черт, не напоминай его, – раздраженно отозвался «неМезураши». – Он взял меня под гендзюцу, но я чудным вмешательством Гаары не выдал им ничего, препятствующего нам. – Сколько нам до места назначения? – перебил разглагольствования брюнета Курай. – Судя по местности, учитывая, что прошло много лет... – пару секунд он молчал. – Часов пять в таком же темпе. – Пять?! Рикудов прах... – Курай сжал зубы. – Клон измотал меня, пусть я еще способен бежать. Но в таком темпе... Я не слабак, но такой режим суров даже для меня, – покачал головой он. Троица действительно двигалась едва ли не на всем своем пределе, а если так продолжится пять часов... – Что, если сыграть на истощение того ниндзя? – спросил Гаара. – Я почувствовал, что он боится того, что не потянет бой с двумя джинчуурики, пусть и с напарником. – Я бы сказал, что это неплохая идея, – почти философски заметил Курай. – Однако что значит «почувствовал»? – Со вчерашней пробежки я заметил, что начал чувствовать эмоции или частичные ощущения людей. Полагаю, это влияние Шукаку, – произнес Гаара. – Я могу сказать, что в данный момент ты думаешь о Кьюби, а Мезураши – о страхе перед тем, что то место, куда мы идем, будет заброшено. – Неплохо, – искренне удивился Курай. – То есть ты у нас теперь читаешь мысли? – Нет, ты не так понял меня. Я как будто... осязаю как ты тянешься к чему-то, что внутри тебя. Некоторое волнение мне напоминает попытку порезать тело тупым ножом. У Мезураши это уже не попытка рассечь кожу, а расчленение. И ощущение чего-то того, что впереди... Остальное – мои догадки. – Потрясающе. Попробуй развить эти способности, они нам понадобятся. Так что, «неМезураши», там, куда мы идем, может ничего не быть? – недобро сверкнул глазами Курай.       Лес неожиданно прекратился, и троице нукенинов пришлось резко перейти на бег, что было сложнее, чем прыгать по деревьям. От Курая, шедшего в середине, к Гааре и Мезураши тянулась тонкая нить чакры, обволакивая сами тела шиноби. Курай начал передавать чакру, чуть ускоряясь и подталкивая остальных сделать то же самое. – Черт подери. Я не был там больше десяти лет! Вам не кажется, что это довольно большой срок, особенно для змеиного саннина-нукенина Орочимару, который не задерживается на одном месте больше года? – почти что яростно выкрикнул Мезураши. – А ты не мог раньше нам об этом рассказать? – так же злостно прошипел джинчуурики Девятихвостого. – Оттуда мы хотя бы сможем связаться с Орочимару, чтобы он «принял» нас, – пожал плечами Мезураши, как-то резко успокоившись. – Черт с тобой.

***

      Кьюби уже который час не находил себе места. После того, как проснулся Наруто, Девятихвостый не мог просто прийти в себя. Когда? Как? Что? Эти вопросы мучили его, поэтому даже обычная дрема, в которой обычно Кьюби находился в заточении, не была утешающей и никак не приносящей отдых. Курама лишь ворочался, злился и проклинал себя за то, что не смог абсолютно никак помочь Наруто. Тот спал мирным сном.       Когда, наконец, Курама очутился в сладкой неге забвенья, волнение Курая отозвалось и в подсознании отрывками фраз, мыслей, ощущений и звуков. Девятихвостый покрутился несколько минут в кресле, взглянул на бледного Узумаки и встал, подключаясь к зрительному нерву Курая. – Неужели не можешь не влипать в неприятности? – тихо, но непосредственно у Курая спросил Кьюби. Пока что его не волновало то, что этот сгусток злобы, которого сыном-то назвать стыдно, может погибнуть. Он был слишком... опустошен. Странное ощущение, особенно для биджу.       Выслушав достаточно короткий рассказ, Кьюби поднялся и прошелся до стеллажей с книгами, которые снова были восстановлены. Но через несколько минут Курама прекратил искать что-либо в воспоминаниях Кушины. Потому что ничего про Хошигаки Кисаме там не говорилось. Девятихвостый решил, что будет просто помогать Кураю, как всегда, собственно, и делал. Правда, его идея идти к Орочимару, который атаковал и подверг серьезной опасности Наруто, абсолютно не радовала. Но, надо признать, что идея хорошая. Если где и могут получить поддержку двое джинчуурики, не соглашаясь на прописку в определенной стране, то только там.       А вот заметив увиденное Кураем, Кьюби значительно заволновался и принялся усиленно следить за тем незнакомым нукенином, к слову, Конохи, в глазах которого горели огоньки шарингана. Но его действия на второго «Наруто» были замедлены из-за чакры, смеси его и Кьюби. Это смешение дало Кураю возможность противостоять гендзюцу, которое попробовал послать Учиха.       Следя за выяснением новых обстоятельств, Курама не сдержался и приложил ладонь ко лбу. Как, ну как можно было не догадаться о истинных мотивах Мезураши? Ясное дело, он должен был быть знаком с Орочимару. Он не мог знать таких подробностей, не обладая необходимыми данными. А как можно было получить эти данные? Только сотрудничая со змеиным саннином.       А после осознания способности Гаары «чувствовать» других людей, Курама усмехнулся. Сложилось ощущении, что Шукаку решил помочь своему джинчуурики, потому что самостоятельно он не мог добиться таких ощущений. Ну, или есть вариант подчинения биджу. Это тоже можно счесть за выполнение обязательств. – Курай, просто ты уже знаешь, что я тебе скажу, поэтому не стоит волноваться, что я сплю, – подняв голову наверх, произнес Кьюби, хотя это действие совершенно необязательно. – Ты не одобряешь мой выбор уйти к Орочимару? – эхом услышал Кьюби. – Я считаю, что это неплохой вариант, но Наруто дрался с ним, Орочимару также знает, что я заточен в нем. Для него это будет несколько... странно, тебе не кажется? – Понял, отец.       Кьюби раздраженно закатил глаза. Это вообще нормально, что он ненавидит себя в другом воплощении? Ведь Курай появился именно из-за его отцовства. Ну, плюс еще несколько факторов в виде злости, агрессии и страха. Но после раздался голос Наруто, который достаточно резко сел на кровати и, упершись в колени локтями, поддерживал голову. – Ты проснулся, Наруто? – подойдя к кровати, спросил Кьюби. Хвосты последнего начали нервно подрагивать в некотором страхе. – Как ты себя чувствуешь? – Болит голова и шея. Вы – Кьюби, верно? – спросил отходчивый Наруто. Любопытство пересиливало страх. – Правильно. Ты знаешь, где находишься? – Предполагаю, что да. Это место как будто зовет меня... Не знаю, что это, но очень знакомое ощущение, – Наруто встал на ноги, сделал несколько шагов до Курамы и внимательно его осмотрел. – Ты в своем подсознании. Я – его часть. Твоим телом, в разуме которого мы находимся, управляет еще одна часть тебя. Твое имя – Наруто, его – Курай, – странное ощущение, когда ты смущаешься под взглядом человека. Почти человека. – Потрясающе, – произнес Наруто, резко развернулся и чуть не упал. Видимо, просто стоять на ногах стоит ему больших усилий. Но Курама не понял, сарказм ли это был или констатация факта. Да уж, странный ребенок. Девятихвостый осторожно помог ему сесть обратно на кровать и сел возле него на кресло, прикрыв глаза. – Что ты хочешь этим сказать? – после минутного молчания задал вопрос Курама. – Это невероятно, но мне в это так просто верится, будто это обычная безделушка. Будто... вы сказали, что сейчас идет дождь, и я поверил, – Наруто весело улыбнулся, и Кьюби не мог понять, откуда в нем такая жизнерадостность. Неужели потеря памяти может так хорошо влиять на людей? Но позже Курама решил, что, забыв всю горечь и печаль, Узумаки вновь вернулся к своему настоящему состоянию – веселый изгой-мальчик. Почему-то Кьюби больше не хочет, чтобы Наруто все вспоминал...

***

      Из короткого разговора с отцом Курай понял только то, что надо как-нибудь... зарекомендовать себя перед Орочимару. Или хотя бы найти правильные фразы, чтобы описать, кто он сейчас и почему не атакует. Подробностей полубиджу не знал, к сожалению, так что встреча со змеиным саннином могла стать действительно необычной.       Двигалась троица уже очень долго. Они прошли много видов местности – и равнины, и леса, и болота. Курай не мог точно сказать, сколько времени прошло, потому что усталость быстро скапливалась тяжелым булыжником на спине, а чакра медленно, слово пламя свечи, исчезала. Спустя три часа бега Гаара остался без поддержки фиолетовой чакры, а спустя еще час энергия Курая исчезла совсем, и вся троица сильно сбавила темп. Да, опасно вот так убегать, не зная, что там, впереди. – Как считаете, тот брюнет может нас догнать? – спросил Мезураши после очень долгого молчания. – Нет, – довольно резко произнес Гаара. – Каков бы ни был у него запас чакры, у нас, – Собаку-но переглянулся с Кураем, – он определенно больше. – Вынужден согласиться. Он должен был отстать от нас, потому что я немало вложил чакры в нашу скорость. Отец наш Рикудо... вы мне теперь должны, – усмехнулся Курай.       Буквально через полчаса горизонт оказался полностью пуст. Ни редких деревьев, ни гор, только высокая трава, достававшая Кураю до пояса. Мезураши в этот момент улыбнулся. Гаара это заметил и недовольно нахмурился. – Ты слишком радостный, «Мезураши», – с определенной интонацией произнес Гаара. – Мы почти пришли. Я помню этот бункер и знаю, как в него попасть. Здесь ничего не изменилось, чему я очень рад, – не изменив настроения, произнес Мезураши. – Гаара, ты решил сбросить с себя маску молчаливого психопата? – ухмыльнулся Курай. – Надеюсь, что ты знаешь, как заставить Однохвостого не влиять на меня больше, чем надо, – немного по-другому ответил Собаку-но, не отвечая на поставленный вопрос. – Да, с этим я чуть позже разберусь, не нервничай, – раздраженно произнес Курай. – Полагаю, можно замедляться, – сказал Мезураши и довольно резко замедлился. После такой пробежки остановка была неожиданной и неприятной. Отдохнув минуту, брюнет направился в какую-то определенную сторону, смотря себе под ноги. А после разозлился, сложил печати и хотел выдуть струю огня, когда рука Гаары остановила его. – Спалишь траву – нас тут же обнаружат. И весь побег к чертям. Что ты ищешь? – стальная хватка Собаку-но ослабла и Гаара отошел на несколько шагов назад. – Символы. Они только похожи на кандзи «змей», «тигр», «дракон» и «крыса». Орочимару обладал чувством юмора – печати для открытия дверей абсолютно другие. – Странное чувство юмора, – скептически произнес Курай, начиная искать на земле символы.       Но найдены они были самим Мезураши спустя почти десять минут. Он заметил выжженного «тигра» на земле, почти полностью исчезнувшего. Убедившись, что это он, Мезураши радостно отошел от него шагов на пять вбок и начал складывать череду печатей. После этого что-то протяжно скрипнуло, а под самим брюнетом открылся люк, в который он немедленно упал. Подбежав к нему, джинчуурики пронаблюдали абсолютно невредимого медика, который звал их к себе. – Если это ловушка, клянусь своим отцом, ты умрешь медленно и мучительно... – и прыжок в черную бездну.       Правда, «яма» оказалась неглубокой – пару метров в высоту, так что Курай удачно приземлился на ноги и почти автоматически послал чакру к глазам, чтобы видеть в темноте. Правда, это не потребовалось, потому что Мезураши нашел переключатель и включил свет во всем секторе. Помещение было не совсем заброшенным, это было видно хотя бы потому, что энергоподача работала на должном уровне. Но, правда, паутина по углам была. Зал, в котором находилась троица – это зал, стены которого были выложены из какого-то черного камня. Почему-то казалось, что это подземелье было высечено из огромной скалы. – Здесь пустовато, – заметил Курай, заметив почти полное отсутствие мебели. – Это только вход. Главный зал куда ниже. Идем.       Мезураши повел их в одну из дверей, за которыми обнаружилась длинная, нескончаемая лестница. Мезураши уже сам начал бояться, что она не кончится, когда перед ними неожиданно появилась новая дверь. Вздохнув с облегчением, брюнет прошел дальше. – Отсюда видны... или были видны все комнаты подопытных, – на ходу рассказывал Мезураши, показывая руками на стекла, за которыми была пришедшая в негодность мебель. Никого здесь пока не наблюдалось. Правда, две последние камеры не пустовали. По правую сторону за стеклом в камере на операционном столе лежал человек, по пояс накрытый простыней. Грудная клетка человека была вспорота, а на шее яркий шрам. – Препарирование? – спросил Курай. – Думаю, мы здесь не одни. Труп недавний. Даже личинок насекомых еще нет, – высказал предположение Мезураши.       С другой стороны на таком же операционном столе лежал еще один человек, накрытый простыней по ключицу. На его шее был такой же красный шрам. Что делали с ним, Мезураши тоже не понял, поэтому троица пошла вперед. За дверью находилось разветвление – была возможность идти направо и вперед. – Куда сейчас? – недоверчиво спросил Гаара, лишив Курая возможности спросить об этом же. – Не уверен... Не помню, – тихо признался Мезураши. И свернул направо. За дверью находился огромный странный агрегат. Брюнет прошел вперед и рассматривал сооружение. Баки с жидкостью, соединенные трубками с наиболее большим резервуаром с водой. Внутри была словно желейная масса. – Вы еще кто? – спросил «резервуар с водой». – Полагаю, со времени моего отбытия тут все-таки кое-что изменилось, – удивленно пробормотал Мезураши. – Я – союзник Орочимару, они – мои союзники, – высказался он. – А вот кто ты? – Один из «игрушек» Орочимару, очевидно же, – фыркнуло «оно». – Эй, может разобьете стекло? – Зачем нам это? – подал голос Курай, выступая вперед, впрочем, начиная светиться фиолетовой чакрой. – Одним союзником больше, одним меньше... – лукаво заявил он. Курай усмехнулся. Находить странных союзников – его хобби, однозначно. Фиолетовая чакра по мановению руки «атаковала» стекло. Первый удар заставил стекло треснуть, со второго из резервуара начали капать струйки воды, а после третьего конструкция полностью разрушилась, чуть не облив красноволосого водой. Чакра впиталась обратно в тело Курая. – Итак, куда вы направляетесь? – усмехнулась жидкая масса, буквально собираясь из воды. Курай с садистским любопытством осматривал существо, медленно становящееся человеком, Мезураши наблюдал за ним с научным любопытством, а Гаара пытался понять, какого хрена делает с этими психами. – Прямиком к Орочимару, – честно ответил Курай. Собравшаяся жидкость теперь представляла собой мальчишку одного возраста* с носителем Девятихвостого. Джинчуурики скептически осмотрел нового члена команды – белые волосы, фиолетовые глаза, острые зубы. Нет, серьезно, команда Курая – цирк уродов. – Меня зовут Хозуки Суйгетсу. Уже два года здесь торчу, – пожаловался беловолосый, усмехнувшись. – Кто вы такие? – Мезураши, – представился медик. – Это Наруто, а сзади – Гаара. – Отнюдь, – не согласился «Наруто». – Пока что мое имя Курай. Прошу называть меня так. – Конечно, – ухмыльнулся Суйгетсу. – Зачем вам к Орочимару? – поинтересовался он. – Я тебе пока что не доверяю, так что, будь добр, оденься, и мы пойдем вперед, – за всех произнес Мезураши.

***

– Слушайте, несложно предположить, что вы или беженцы, или нукенины из своих деревень. Причем абсолютно из разных, – ухмыльнулся Хозуки. – В одном ты прав. Мы нукенины, – устало произнес Курай. – Мезураши, долго еще?       Войдя во вторую дверь, которая вела «вперед», теперь уже четверка оказалась в длинном коридоре, по бокам которых были комнаты. Лампы то тухли, то «возрождались», создавая несколько напряженную атмосферу. Так они шли уже около пяти минут – комнаты не кончались. – Нет. Еще один поворот и главный зал, – произнес он. – Эй, расскажите о себе. Курай, ты, кажется, лидер с задатками психопата, а? – с усмешкой спросил Суйгетсу. – Я уже жалею, что мы взяли его... – тихо произнес Гаара. – Ага. И лидер, и психопат. Так что лучше не зли меня. Здесь все немножко чокнутые, – Курай предвкушающее усмехнулся и посмотрел на Хозуки. Тот оставил вопросы на достаточно долгое время.       Вскоре дверь в главный зал была открыта, и вся четверка удивленно осматривались по сторонам. Здесь было чисто, убрано, но сумрачно. Кто-то здесь определенно был. Множество полок в книгами, органами и простыми склянками. На одном столе лежала раскрытая книга. Рядом – чистая тетрадь и чернила. Мезураши подошел к ним и начал читать последние записи в дневнике вместе с Гаарой, пока Курай и Суйгетсу осматривали «достопримечательности». – Эй! Здесь говорится, что «он» пытался пересадить головы заключенным. Увы, успехом это не увенчалось, – произнес Мезураши. На самом деле брюнет считал как медик, что пересаживать головы невозможно, и что этот экспериментатор на деле простой псих. – И я уже два года рядом с ним находился? Бр-р-р... – сказал Хозуки. – Может, его нет дома? Ну, знаете, ушел за новыми органами...       Вскоре теория Суйгетсу начала приобретать смысл – нигде не было безумного старика. Нигде даже не оказалось сумасшедшей дамочки, поэтому вскоре Мезураши приступил к выполнению намеченного плана. – Здесь всегда были свитки призыва Орочимару, – начал объяснять Мезураши, находя нужный свиток, разворачивая его, складывая печати и прикладывая руку к печати. В пыли появилась небольшая змея. – Ты знаешь, где можно найти твоего хозяина? – спросил Мезураши у змеи, в то же время начиная писать послание змеиному саннину. Змея, к удивлению остальных, кивнула. Закончив, брюнет вложил свиток в рот змее, и она пропала в таком же белом дыме. – Что ты написал в свитке? – с подозрением уставился на Мезураши Курай. – «Встретимся в логове Водяной Луны». – Логово названо в мою честь? – удивился Хозуки**. – Скорее всего, нет. Я жил здесь до твоего появления. Совпадение, – пожал плечами Мезураши. – Нам осталось только ждать. Орочимару, как сможет, обязательно посетит нас. Или его подручные. – Какая жалость, – закатил глаза Суйгетсу. ____________ * – в «Ураганных хрониках» Суйгетсу всего лишь шестнадцать лет. Следовательно, здесь ему около тринадцати. ** – в одном из значений имя Хозуки Суйгетсу – водяная луна. Вот и новая глава. Немножко задержала, но зато здесь чуть-чуть больше. Я как-то уж слишком растягиваю, что мне совсем не нравится... Надеюсь, это простительно.