Непокорный II

POV Полковник — Как думаешь, этот дикарь понимает человеческую речь? — поинтересовался мой спутник, наставив дуло ружья на очнувшегося индейца. Он доселе спал беспокойным сном, но Хотч заявил, что убивать жертву во сне — верх кощунства и «как-то не по-охотничьи, друг мой». Посему решено было разбудить зашедшего слишком далеко краснокожего, да хорошенько напугать его при помощи оружия. К слову, едва ли тот вообще знал, как именуют наше оружие. Только я не стал объяснять ему. Я вообще не мог ничего сказать несколько долгих, мучительных для меня (да и для него наверняка) секунд. Соображать приходилось быстро — Хотч мог что-то заподозрить, а права на ошибку у меня нет. Потому, не дожидаясь, пока дикарь окончательно придет в себя, я схватил его за шиворот и рывком поднял на ноги. Надо же, я до сих пор помнил вес его тела — так, как будто случившееся с нами произошло двумя днями раньше. Судя по отблеску в янтарных глазах его Ачэк узнал меня, хотя многие сослуживцы твердили: «Госпиталь изменил вас до неузнаваемости!». Врачи на моей памяти еще никого не делали молодыми и привлекательными. А шрамы, которые нанес мне неосмотрительный и глупый последний поступок Ачэка, не способно было вывести даже время. Вот оно — живое напоминание на моей коже. Память о том, что следует всегда доводить начатое до конца. И заглядывать за спину. — Понимает, — отчего-то, едва заметно скрипнув зубами, выдавил я, крепко удерживая краснокожего за шею. Он едва ли знал о том, что стоит мне нажать чуть сильнее, и ему будет очень больно. А потому он стал вырываться. «Ну, нет уж… Трофей». О, как давно я не называл это имя. Да и строго говоря, это даже не имя было, а что-то большее, личное. Сокровенное и интимное, о чем я никому не рассказывал. Потому что право знать об имени имел только его носитель. Это не было чертовой романтикой, это было сродни клейму, по которому племенной жеребец выделялся из остального табуна. Он попытался укусить меня, а затем ударить, но моя реакция была быстрой, свежей. Я завел его руки за спину, заставив сустав в правом локте хрустнуть, а губы его сжаться в болезненную полоску. — Гляди-ка, какой живчик попался! — рассмеялся Хотч, приставив дуло ружья к горлу индейца. — И кто ты таков будешь, дикарь? В ответ Ачэк не сказал ни слова — а лишь впился взором в лицо моего спутника. Взглядом таким яростным, что будь он оружием, им бы можно было разрубить напополам череп самого твердолобого человека. — Должно быть, один из тех, кто по ночам грабит продовольственные хранилища, — предположил я. Уверенность в моем голосе, видимо, сыграла свою роль, и Хотч широко улыбнулся, переведя взгляд на меня. — Так это меняет дело! Он легонько пристукнул железом о челюсть индейца и подмигнул мне. — Разрешите начать исполнение наказания за воровство? — он чуть поклонился, явно вспоминая какие-то давние века, когда принято было направо и налево отвешивать поклоны по поводу и без. Мое сердце пропустило удар — я прежде никогда не ощущал такого волнения. Я уже догадался, что задумал Хотч, а вот Ачэк, похоже, так и не понял, в какую передрягу попал. — Дадим ему фору? Я пытался отыгрывать роль до конца, и, похоже, не будь я военным, я бы точно стал актером. Маски — они повсюду. Главное в нужный момент выбрать верную. — Как пожелаешь! — улыбка моего спутника стала еще шире, хотя он и без того лыбился во все тридцать два. Надо же, я раньше не замечал, какая противная у него улыбка. — Э, краснорожий. Ты. Меня. Понимаешь? Он произнес это по слогам, словно ставя под сомнение мое убеждение. Или просто в насмешку над пойманным индейцем. Ачэк все еще молчал, стоя с высоко поднятой головой. За что и поплатился, получив крепкий удар ногой в живот. Хотч бил достаточно метко, отлично зная, как причинить наибольшую боль, не повредив жизненно важных органов. Ачэк нагнулся вперед, корчась от боли и наверняка коря себя за то, что опустил глаза перед врагами. Странно, но даже сейчас я каким-то дьяволом умудрялся угадывать мысли своего маленького трофея. — Тебе хорошо слышно? — уже чуть тише добавил Хотч — в голосе его появились рычащие, очень опасные нотки, не предвещающие ничего хорошего и уж тем более, доброго. — Смотри, как бы не свалился прямо здесь, — предупредил я, удерживая на цепи собственную тревожность. Этого только не хватало — допустить оплошность сейчас! В конце концов, никто не должен знать. — Не свалится! — махнул рукой Хотч. — Выглядит крепким. Э, рожа, ты слышал? Тебе сейчас бежать. Очень далеко и быстро. Мы дадим тебе фору… Э…Сколько, Рич? Я пожал плечами. — Тридцать секунд, — наконец, сумел я придумать нужное, не вызывающее подозрений число. — До тридцати считаем, а ты беги, — озвучил условия мой спутник. — Уяснил? Вопросов нет? Хотч кивнул мне, и я тотчас же, едва справляясь уже с отыгрыванием навязанной роли, выпустил Ачэка. Надо отметить, он набрался сил за то время, что я его не видел. Окреп. Возмужал. Он и раньше казался мне хорошо сложенным человеком, а сейчас время лишь украсило его. Оставив лишь уродливый шрам на груди. Мою метку. POV Спирит — Беги! В спину улетело мне, помимо «беги», крепкое словечко от человека, что пришел с моим воплощенным кошмаром. Мой демон явился за мной. Ночью. С палкой, плюющейся огнем. Казалось, он ничуть не изменился — каким он был, каким он приходил ко мне во снах, таким он и остался… Я поначалу не мог поверить в то, что это действительно он. Но я узнал запах. Запах того, что он курил, и чем от него несло, когда он меня касался. Я рванул с места, точно зная, что в лесах могу легко сбить их с пути, поводить за нос и отправиться обратно домой. С меня хватит. Я больше не хочу повторения истории, не хочу знать, что где-то рядом бродит мой ночной кошмар. Великие духи, за что? За что посылаете вы мне двойную кару? В чем я провинился? Мне было не суждено услышать, как прозвучало заветное «тридцать». Я думал, что ушел далеко, но в лесу было поразительно тихо. Казалось, что все замерло в ожидании итогов этой схватки. Я бежал, не останавливаясь, и сбавил скорость лишь теперь, утомленный петлянием между деревьями. Бледнолицых слышно не было. Может, мне удалось запутать следы? В том, что они захотят убить меня, не было никаких сомнений. Только… Как? Как гремучей змее удалось выжить? Мы же скинули его в реку, мы же…мы же оборвали его жизнь, и думали, что с ним покончено раз и навсегда. Как мы могли так ошибаться? Я прислонился спиной к дереву: сердце мое стучало так быстро, что я думал, будто звук этот слышит весь лес. Стало еще тише — ветра не было, а ночные звери не спешили выходить на одну тропу с двуногими. Что было на стороне бледнолицых? Какая сила поможет им этой ночью? — Думаю, здесь нам стоит разделиться. Я похолодел. То был голос моего демона. Они…нашли меня? Но как? Благо, спрятался я за широким стволом дерева, да так, что видно меня не могло быть. Я решил подождать, пока голоса приблизятся. — А если не отыщем? — спросил второй голос. — Значит сбежала наша добыча! — то ли в шутку, то ли всерьез заявила гремучая змея, но оба они рассмеялись. — Ну, далеко он уйти не мог, — произнес второй. — Пойду искать на окраине, встретимся там же через полчаса. Я старался не двигаться. Я не знал, сколько времени прошло, но шаги отдалялись от меня, и я решил дождаться, пока они совсем не затихнут. Слух мой был обострен до предела, я чуял каждый шорох подле себя. Как же громко бьется сердце… Я допустил глупую мысль, что демон может услышать этот стук и прийти на него. И лишь когда шагов слышно не стало, я рискнул выйти из-за дерева. Осмотреться, хотя это уже было проблематично — лес освещал лишь изменчивый лунный свет. Медленно, осторожно, я пошел в сторону, противоположную от удалившихся шагов. Я старался наступать на носок, чтобы допускать как можно меньше шума, но жухлая листва предательски шуршала под ногами. Как же это…громко! Меня услышат. Меня точно услышат. Меня… — Не убегай далеко от меня. Я едва не поскользнулся на ровном месте, заслышав тихий голос. Хотя был ли он тихим? Когда со мной говорили в прошлый раз, он был куда тише. Словно рассказывал на ухо секрет. Я почувствовал, как вдоль позвоночника собрался холодный пот. Мне должно быть стыдно… Почему я так реагирую? Я не должен бояться его… Я должен… Опять опоздать. Я почувствовал, как он приставил нож к моему горлу, ухватив за торс. — И будь тише.