Быть человеком

Штаны, которыми великодушно поделился Кейси, висели на мне мешком и мешали передвигаться в принципе. Я попыталась подтянуть пояс до груди, сделала с десяток подворотов на каждой штанине, даже стрельнула у Дони какой-то широкий провод, чтобы вся эта конструкция более-менее держалась, но, увы и ах, выглядела я чуть лучше, чем черепахи в своих разношенных тряпках. Будь я на парочку килограммов больше, да и на парочку голов выше, глядишь, сошла бы за их не самого любимого недоразвитого члена семьи. Я попыталась пошевелить замурованной в плотную штанину ногой, и у меня даже получилось сделать два шага, прежде чем импровизированный пояс предательски лопнул и брюки моментально спали до бедер. – Да-а-а-а, чтоб тебя! – тихо зашипела я и сбросила штаны, окончательно и бесповоротно оставляя любые попытки примерить новую вещь. По крайней мере, в ближайшие пару часов. На этот раз я осталась на попечительство Микеланджело. Насколько я поняла, мне еще не вручили тот сертификат доверия, с которым можно было бы полноправно остаться наедине со своими мыслями; не то, чтобы черепахи мне совсем не доверяли… Мне кажется, они просто не знали, что я могу вытворить. Признаться, я сама не знала грани своей фантазии: окружающий мир так интересен, особенно если смотришь на него впервые. Черепахи имели ненормированный график жизни, выходя из своего логова, как поделился Майки, только в ночное время суток. Я отчасти понимала, почему: меня их вид смущал мало, но и это не значило, что среднестатистический обыватель не будет смотреть на них, как я когда-то на часы. Вроде и понимаешь теперь, что к чему, вроде уже и много всего повидал в жизни, да нет-нет, а страх остался… Я вышла обратно в гостиную (если огромное, наполненное всякой всячиной помещение с одиноко стоящим посередине диваном можно считать гостиной) и зло пнула ножку стола, тут же зашипев от боли и досады. Микеланджело сидел на диване и усердно, высунув язык изо рта, пытался зашить цветастые шорты, хотя получалось у него, мягко говоря, не очень. А чего еще ждать от двухметровой рептилии, которая умеет драться, а не вести хозяйство? – Как успехи? – поинтересовалась я, пытаясь взглянуть на труды Майка через его плечо. – Будешь самой красивой Хуанитой среди всех Педро! – весело поделился он, поправляя свободной рукой съехавшие очки, которые черепаха украдкой взял у Донателло. Последний очень долго их искал сегодня… – Я ничего не поняла, но согласна, – воодушевленно ответила я, усаживаясь рядом и скрещивая ноги на мягкой подушке в виде цветастого котика. – Мне нравится этот подход, Мышка! На огромном экране телевизора шла познавательная передача о собаках и их воспитании. Перед уходом Донателло настоятельно рекомендовал младшему брату включать «умные» каналы, чтобы мне было легче адаптироваться во внешнем мире. К сожалению, Микеланджело был не кем иным, как Микеланджело, поэтому все изначально пошло не по плану – гуманоид познакомил меня с «видеоиграми» и фильмами про супершпионов, наглядно показывая, что он не хуже ни первых, ни вторых. Выполняя очередной замысловатый финт с дивана, оранжевый явно не ожидал, что под его удар катаной Леонардо попадут мои шорты… Загадка, как туда не попала я, до сих пор не разгадана. – «Чтобы собака была послушной и выполняла ваши команды, попробуйте сначала предложить ей угощение. Лакомство при дрессировке пса – важная составляющая часть воспитания!» – вещали с большого экрана, и я невольно засмотрелась, понятливо кивнув лысеющему диктору в ответ. – Вот, готово! – громко выкрикнул Микеланджело, и я подпрыгнула от неожиданности на месте, случайно перевернув ногой чашку с попкорном. Попкорн, кстати, очень вкусная штука! – Дай глянуть! – я выхватила из лапищ гуманоида разноцветную ткань. После рукоприкладства Майки некогда шорты стали больше походить на свободную юбку, слегка длинноватую сзади, но короткую спереди. Рисунок безбожно съехал, а резинка, благодаря которой шорты держались на талии и ранее не падали, увеличилась вдвое – он сие дело шил под себя? – И как мне это носить? – вертя в руках ткань, я прикидывала, возможно ли надеть ЭТО без ущерба моему «имиджу». Новое слово так и хотелось куда-нибудь вставить – не зря же я его выучила! Дословного его значения я, правда, еще не знала. – Молча! – Майки выхватил у меня шорты-юбку и показал на себе, как и куда нацепить этот шедевр его шальных рук. – Одевать тебя я не буду, давай, не ерепенься, я очень старался! – Не ере… чего делать? – я поджала губы, силясь понять самой, что это за неведанное действие. Майки сегодня издевался, через каждые пятнадцать минут добавляя в мой словарный запас все больше и больше новых слов, явно преувеличивая реальные возможности моего мозга. – Не важно, просто примеряй! – нетерпеливо запрыгал черепах, отворачиваясь, чтобы я могла без смущения нацепить обновку. Я поднялась прямо на диване и надела на себя уже юбку, подвязывая пояс серым тканевым шнурком, неизвестно откуда появившимся у Микеланджело. Разрешив ему обернуться, я показательно покрутилась вокруг своей оси, давая оранжевому возможность умиленно поправить декоративный цветочек, одиноко пришитый где-то сбоку. – Чувствую гордость, будто отпускаю дочь на выпускной бал. Алиса, скажи, Роджер хороший мальчик? Он пригласит тебя на вальс? – Э-э-э?.. – я издала непонятный звук, похожий на нечто среднее между удивлением и согласием. – Это слишком тяжелый уровень английского, давай обратно. Черепаха захихикал, вытирая из-под маски воображаемую слезу, и завалился обратно на диван, отчего я по инерции подпрыгнула на другом конце мебели. Вспомнив кое-что, я приняла вертикальное положение и стянула со столика раскрытую упаковку сладкой коричневой плитки. – Вот, это тебе. Я протянула Майки лакомство, как минутами ранее советовал лысый мужчина с телевизора. Ну да, черепаха мало похожа на собаку, но попробовать же стоит? Под мой осторожный взгляд Микеланджело медленно положил в рот угощение и так же медленно прожевал, с удивлением следя за каждым моим движением. – Вкусно? – осторожно спросила я, убирая обертку обратно на столик. – Да? – неуверенно ответил Микеланджело, абсолютно не понимая, что произошло. – Она отравлена? – С чего ты взял? – Со стороны это выглядит очень странно! – Нет, это не так. – Я серьезно покачала головой, кладя ладошку на плечо гуманоида и слегка его поглаживая. – Ты молодец, Майки, молодец. – Спаси-и-ибо? *** Честно говоря, у Кейси было поуютнее. Место, которое у черепах считалось кухней, было своеобразным: сдвинутый из нескольких громадный стол (под стать самим жильцам этой пещеры) с нелепой цветастой скатертью, пара тройка криво сколоченных тумб и заляпанная (черт пойми, чем) электрическая плита. Посреди этой живописной картины стоял новенький, блистающий, широкий… нет, просто ужас какой огромный, холодильник! Майки представил это чудо техники мне с такой любовью и трепетом, что я сама невольно залюбовалась обычной морозилкой. Раз в час она с тихим грохотом производила лед, отчего Микеланджело воодушевленно ахал и с нескрываемым обожанием зыркал на чудо технической мысли. Сначала было смешно, но через какое-то время это начало напрягать… Понемногу черепах учил меня «хозяйству». Микроволновая печь уже не внушала страха и отчаяния, как при первом ее использовании, а тостер мне вообще стал близким другом – я успела сточить минимум батон хлеба, пока Майки не догадался убрать его подальше от меня. А еще «малиновый джем»! Поначалу банка с непонятной красной жижей меня смутила – неужто вот эту вот жижу можно есть? Да оно выглядит чуть лучше, чем переваренный кем-то ужин! Но, тем не менее, на запах эта штука была невероятно сладкой, а на вкус превысила все мои ожидания. Я без угрызений совести съела почти половину емкости этой вкуснятины и, поверьте, съела бы еще втрое больше, если бы не Микеланджело, опять утащивший у меня из-под носа лакомство. Пока я заучивала «пройденный материал» и пыталась отличить миксер от блендера, Майки умело скакал возле полок и плиты, добавляя в глубокую железную посуду разного рода ингредиенты. Черепах мало походил на существо, умевшее творить кулинарные изыски, но от плиты по всей кухне разносились просто умопомрачительные запахи еды. Сама-то я готовить не умею… Да что там, я скорее пырну себя ножом, чем смогу адекватно порезать овощи! Да и отличить овощи от фруктов мне, для начала, надо бы научиться. С моей памятью творились воистину «дикие» вещи. «Дикие» – так это потому, что мне будто урезали половину моих воспоминаний: я могла с легкостью сказать, зачем и почему нужен автомобиль, даже показать пальцем в его двигатель и отличить бензин и топливное масло, но терпела полное фиаско перед более обыкновенными бытовыми предметами, по типу тех же миксеров и блендеров. Так и если бы это было основной проблемой! Неприятное щекочущее чувство дежавю почти не покидало меня. Каждая вещь, каждый момент, каждая секунда будто уже были мной прожиты, и отделаться от этого ощущения было нереально. И никакой помощи моя память мне давать не собиралась, намекая, мол, разбирайся-ка ты с этим дерьмом сама, деточка, познавай мир заново. И как тут учиться взаимодействию с людьми, пока меня окружают одни мутанты? – Вот, попробуй, я очень старался! Передо мной выросла тарелка с бульоном, в котором плавали непропорционально большие куски «чего-то». От предложенной еды доносился приятный пряный аромат, поэтому подвоха я не ждала. – Очень, – улыбка вышла немного неестественной, но иначе изобразить ее у меня не получалось. – Вкусно… – У тебя судороги? Я с трудом проглотила варево, которое на вкус оказалось хуже атомной войны. Да в моем рту прошла минимум бомбардировка! Предложите мне отведать тухлой кошатины – я и ее съем с более веселым лицом, нежели этот шедевр кулинарии! Ну, ладно, с кошатиной я переборщила, но суп Микеланджело и вправду оказался череcчур острым и пересоленным. Он так старался, так усердно его готовил, что у меня душа ныла при одной только мысли, что ему придется сказать правду. Хотя он смотрит на меня так воодушевленно… – Ну, Майки… – Я отложила ложку в сторону под осторожный черепаший взгляд. – Могу тебе сказать так: не все ожидания порой соответствуют реальности. Вот я, например, вообще готовить не умею, но это же не значит, что я человек плохой? – Мышка, все настолько плохо? – Ну-у-у, я бы не сказала, то все так неисправимо, это лишь на первый взгляд… – Так, а ну-ка. Микеланджело взял свою большую поварскую ложку, которой орудовал последние полчаса, и с лихвой зачерпнул варева. У меня мелькнула мысль, что если сейчас Черепаха откинется, то его братья сразу повесят вину в его смерти на меня. Не уследила... Хотя, наверное, это он должен был за мной следить? Но моментальной кончины Майк не предвидел. Нахмурившись, он глухо закашлялся и согнулся, то ли сдерживая смех, то ли сдерживая конвульсии – по его позе было непонятно. – Майки? – Я наклонилась в его сторону и потрясла за плечо. - Ты в порядке? – Все... Прекрасно-о-о-ОБОЖЕ, ЧТО ЭТО ЗА ХРЕНЬ Я СДЕЛАЛ! Мышка, вызывай скорую, тут черепахе плохо! Я не на шутку перепугалась от такой неожиданной реакции и отпрянула, когда Микеланджело резво подскочил и стал набирать в рот воды прямо из-под крана. Кто такая "скорая" и как ее вызвать? У них где-то поблизости живет собственный врач? Или лучший врач для черепах – ветеринар? Микеланджело, чтоб тебя, зачем ты меня так озадачил! – Че опять за дичь у вас происходит? Я была абсолютно не удивлена появлению Рафаэля: в последнее время он взял тенденцию оказываться в самый нужный момент в самом нужном месте. Я не удивлюсь, если он специально поджидает нужного момента под дверью. Может, на него колокольчик повесить? Для всеобщей безопасности. Тем не менее, вслед за Рафом в черепашье убежище зашли и остальные. Дони только слабо махнул рукой в приветствии и засеменил в свою лабораторию. Я проводила его недоуменным взглядом, после чего вопрошающе обернулась к Леонардо. – Мы наткнулись на большой отряд противников, – пояснил он мне и Микеланджело, встревоженно осматривающего братьев на видимые повреждения. – Ничего критичного, но они ЯВНО что-то ищут. – Я бы даже сказал, кого-то, – недовольно подметил Рафаэль и уставился на меня своим нечитаемым взглядом, как бы намекая, что лично он мне тут не рад. Я показала ему язык, мол, «братан, ну, это взаимно». – Может быть, они потеряли совесть и пытаются ее найти? Смех Майки даже для меня был не особо уместен, но я улыбнулась, поддерживая его желание разрядить обстановку. У самой на душе стали скрести кошки – все мы тут прекрасно понимаем, что далеко не совесть потеряли их «противники». – А против кого вы воюете? – наконец озвучила я давно интересующий меня вопрос. – То есть... Вы кому-то мстите? Или восстанавливаете справедливость? – Скорее, второе, – пожал плечами Леонардо и стал заваривать себе чай, в то время как Раф на заднем фоне мирно пытался «намылить» шею Майку за ту дурацкую шутку. – Мы пытаемся уберечь город от воздействия одного клана. «Клан» – это семья почти такая же, как и мы, но численность у них в разы больше. И в их ближайших планах поработить весь мир. А мы пытаемся это предотвратить. – Герои, скрытые в ночи, – заговорщицки шепнула я, и Лео в ответ улыбнулся. – А вы че шепчетесь?! – Рафаэль (опять же исключительно вовремя) навис надо мной и скрестил руки. – Тебя обсуждаем, – невинно пожала плечами я. – И че обсуждаете? – глаза черепаха сощурились. – Какой ты милый и послушный мальчик, – продолжила я, на что Лео с хрипом закашлялся чаем, а Майки чудом не упал с качающегося стула. Реакция Рафаэля была на это примерно такая же, как у меня на тостер, когда он впервые стрельнул хлебцами. Под его убийственный взгляд я протянула печенье. – Ты же не будешь злиться на нас, да? Кто у нас хороший мальчик? На, возьми вкуснятину, ты заслужил! – Я чет не понял. Ты меня сейчас собакой назвала? Раф не сводил с меня глаз, и я не понимала: надо ли мне уже спасаться бегством или прокатит? – Ну, попытаться стоило. – Мышка, можно мне брать у тебя уроки? – неожиданно спросил Микеланджело, явно из последних сил сдерживая смех. Лео тоже тайком улыбался, но мастерски скрывал это чашкой чая. – Зачем?