***
— Жарко… — в один из дней протянула Наруто, лениво обмахиваясь рукой и щурясь на солнце, из-за чего ее привычно большие глаза становились двумя тонкими щелочками. — Здесь всегда жарко, — негромко, как и всегда, ответил Гаара, переводя взгляд с горизонта на подругу. — Сегодня особенно жарко, — пожаловалась Узумаки, заваливаясь на песок и недовольно морщась. Она жила в Суне уже несколько недель, почти месяц, а так и не смирилась с тем, что здесь повсюду был песок, который то и дело застревал между пальцами ног, забивался под одежду и сыпался с головы, прячась до этого в волосах. — Ну, не знаю, — пожал плечами в ответ Гаара, украдкой глядя на подругу. Он не слишком обращал внимание на других девочек, даже на собственную сестру, но Наруто все равно казалась особенной. И дело было точно не только в ее внешности или же в том, что она чем-то была похожа на него самого. Она просто была другой. И он никак не мог понять, в чем же именно это проявлялось. А оттого она еще больше его интересовала. За то время, что она провела в деревне Песка, ее волосы немного выгорели, из-за чего насыщенный цвет стал чуть более блеклым, но оставался все таким же непозволительно ярким на фоне остальных шевелюр суновцев. Кожа покрылась бронзовым загаром, так что теперь удивительно контрастировала с кожей самого Гаары. Только одежда на ней так и оставалась по большей части ее — оранжевые шорты и куртка постоянно пестрели на фоне приглушенных оттенков пустыни. Эта невольная дерзость нравилась Гааре. Впрочем, как и сама Наруто. Она была его первым другом, единственным, и терять ее он не был намерен. Если честно, вообще-то он планировал дружить с ней всю свою жизнь, если получится. — Расскажи о своих брате и сестре, — внезапно попросила Наруто, поворачивая голову к другу и внимательно его рассматривая. — И рассказывать особо нечего, — буркнул в ответ Гаара, отворачиваясь от девочки. Она не впервые спрашивала об этом, но почему-то сегодня все было по-другому. Словно она точно добьется от него ответов на все, что ей интересно, и ничто на всем белом свете не сможет ее остановить. — Ну расскажи мне! — жалостливо попросила Наруто. — Тебе в любом случае рано или поздно придется со мной поделиться и этим, так что давай ты сразу расскажешь мне про всех своих родственников. Я знаю только, что твой папа — Казекаге. — А еще я живу с дядей, — напомнил Сабаку Но, недовольно пиная носком сандали песок. — Да, это я тоже помню, — легко согласилась Узумаки. — Но я все равно ничего не знаю про Канкуро и Темари. Только их имена. Гаара, я знаю, что ты не дружишь с ними, потому что они специально избегали тебя, слушая папу, а не свои желания, но ты же лучше их — тебе не надо от них убегать. Может, они не так уж и плохи? — Темари… — нерешительно начал Гаара. Не зря чувствовал, что сегодня Наруто добьется своего. — Она, в принципе, хорошая. Иногда оставляла мне сладости, когда заходила к дяде в гости. Но когда видела меня, то всегда старалась побыстрее уйти. — А Канкуро? — С ним еще реже встречаюсь. Он хочет стать мастером марионеток, так дядя говорил. Пару раз видел его с Темари на площадке, но мы не говорили. Они только смотрели на меня и все. Наруто осторожно положила свою тонкую руку на плечо друга и крепко сжала его, пытаясь хоть немного поддержать его таким образом. — Я не думаю, что они действительно хотели так от тебя отдалиться. Может, просто не знают, как к тебе подойти? — Если бы хотели, то нашли бы способ, — зло буркнул Гаара, отворачиваясь от Наруто, чтобы она не видела предательских слез, которые выступили у него на глазах, когда она предположила, что его родные могут хотеть с ним общаться. Ерунда какая-то. Только ложная надежда и ничего больше. — Не злись на меня, — примирительно и нежно произнесла Наруто, на мгновение прижимаясь щекой к напряженной спине Сабаку Но. — Ты же знаешь, я всегда думаю только о хорошем, вот и здесь так же. Разговор затих и они вновь погрузились в ненавязчивую и приятную тишину. Узумаки, недовольно цокнув языком из-за жары, снова легла на землю, всем телом чувствуя, как песок начинает натирать кожу, прилипать под коленями и забиваться под задравшуюся куртку, чтобы потом посыпаться еще и за пояс шорт. Брр, гадость. Вот только изменить это было никак нельзя, только домой в Коноху вернуться, а это значило бы бросить Гаару и вновь оказаться лицом перед всеми своими обидчиками. Шрамы снова предательски зачесались, стоило ей только вспомнить о тех, кто не давал ей жить. — Ты все еще не привыкла к песку? — повернувшись к подруге, тихо и немного опасливо спросил Гаара. А вдруг его отчужденность ее обидела? — Нет, да и вряд ли когда-нибудь привыкну окончательно, — прикрыла глаза Наруто и улыбнулась. — А может и привыкну. Не знаю пока что. Но ты здесь живешь, так что все хорошо. Гаара ощутил, что краснеет. У Наруто был просто удивительный талант смущать людей, но чтобы его самого — не так уж и часто. Но когда это все же случалось, она превосходила саму себя. Хотя бы потому, что она никогда не говорила что-то столь смущающее намеренно, это всегда получалось у нее абсолютно спонтанно и явно неумышленно. А потому было еще более неловко. — Я бы хотел, чтобы ты всегда была рядом, — склонив голову, максимально тихо произнес Гаара, одновременно надеясь, что Нару его и услышит, и не услышит. Одно дело признавать это самому себе, и совершенно другое — говорить человеку, которого никогда не захочешь отпускать. Узумаки слегка улыбнулась, но ничего не сказала, чтобы не смущать друга еще больше. Что ж, возможно, она и правда сможет привыкнуть к этому вездесущему песку. Покой их длился недолго. Наруто, которая лениво лежала на земле и, прикрыв глаза ладонью, рассматривала редкие облака, резко вскочила на ноги и принялась озираться, словно ожидала удара. Сабаку Но напрягся — у его подруги была просто удивительная интуиция, граничащая с его сенсорными способностями, но ориентировалась она исключительно на опасность. Именно то, что он не мог бы ощутить даже при всем своем желании. Гаара не почувствовал шиноби только потому, что ощущал его постоянно — его чакра постоянно то вспыхивала сильнее, то гасла, но всегда мелькала на периферии сознания, даже не раздражая своим присутствием. И сейчас натренированный ниндзя явно желал убить мальчика, который так легкомысленно отмахнулся от потенциального врага. Знал же, что новое нападение точно последует, раз с предыдущего прошло уже несколько месяцев. Но нет, расслабился, а как результат — на него вновь напали. Вот только в этот раз он был не один, и теперь под угрозой была еще и жизнь Наруто. Острый клинок куная смотрел точно в грудь Гаары, метя в самое сердце. Глаза убийцы были холодны и беспристрастны, словно у марионетки, которые так нравились Канкуро. Никаких лишних эмоций на лице шиноби не было — только сосредоточенность на собственном задании и вера в правильность происходящего. Даже если ему сейчас было нужно убить ребенка семи лет отроду и сына главы деревни по совместительству. — Гаара, беги! Наруто была бы не Наруто, если бы не сделала что-то подобное. Она с боевым кличем кинулась на мужчину и, ловко подпрыгнув, повисла на его шее, заскочив тому на спину и стараясь оттащить подальше от друга. И она явно не думала о том, что взрослый мужчина в несколько десятков раз сильнее ее самой. Ухватив девчонку за ворот куртки, шиноби одним быстрым движением перекинул ребенка через себя, больно приложив Наруто о выступающие камни, на которых прежде сидел Гаара. Воздух из легких вышибло, а боль, прокатившаяся вдоль всего позвоночника, была такой сильной, что на глаза навернулись слезы, а на растресканных губах застыл болезненный крик. Такого она еще не чувствовала и предпочла бы никогда не познать такой опыт во всей своей жизни. — Беги, — только и смогла прохрипеть Наруто, глядя на друга, который каменным изваянием застыл перед своим убийцей и не сводил испуганного взгляда с Узумаки. Вот только страх в его глазах был явно не за себя — за нее. Тонкий клинок сверкнул в лучах солнца, привлекая внимание, и Нару с какой-то смиренной обреченностью поняла, что умрет первой. Лишняя жертва, но появилась она только из-за собственной глупости. Впрочем, если бы ситуация повторилась, она бы все равно поступила бы точно так же. И только Курама, который сейчас вопил у нее в голове, обвиняя в непроходимой тупости и отсутствии банального инстинкта самосохранения, наверняка бы помешал ей сделать это снова. Весь песок, который ее окружал, вздыбился, волной цунами взмыл вверх, создавая покров, сквозь который не пробивалось ни капли света. Наруто перевела взгляд с оружия на друга и замерла, впервые видя то, из-за чего все в деревне боялись этого ребенка. Гаара словно перестал быть похожим на человека. Лазурные глаза быстро меняли цвет на янтарный, вырисовывая острый ромбовидный зрачок. Весь песок, а не только тот, что был вокруг Нару, взлетел в воздух, создавая барханы и дюны, скручиваясь водоворотами, рассекая пространство тонкими и смертоносными иглами. Шиноби вздрогнул, невольно попятился в безуспешной попытке избежать собственной гибели. Вот только и он, и даже Нару, не говоря о самом Гааре, понимали, насколько это бесполезно. Песка становилось все больше и больше, он наплывал на ниндзя одной сплошной приливной волной, стремясь заточить в себе живое — пока еще — человеческое тело. Всего пара секунд понадобилась, чтобы шиноби больше не мог двигаться, еще столько же ушло, чтобы минерал покрыл всю нижнюю часть тела, смыкаясь все плотнее, окутывая настолько тесно, будто его заживо замуровывали в стену. Паника на лице ниндзя была такой очевидной, такой искренней, столь всепоглощающей, что вызвала улыбку на лице мальчика. Вот только Узумаки знала, чувствовала, что улыбается сейчас отнюдь не Гаара, а тот, кто был внутри Сабаку Но, кто сменил цвет глаз с бирюзы на холодное золото с черными вкраплениями. Это он жаждал убивать и уничтожать, не Гаара. Гаара бы никогда так не поступил. Шиноби закричал, когда песок на его ступнях сжался настолько, что принялся крошить плоть и кости, а остальная его часть устремилась вверх по торсу с чудовищной скоростью. — Остановись! — превозмогая боль, которая вновь прострелила ей спину, произнесла Нару негромко и попыталась встать, ощущая, как по щекам начинают катиться слезы. — Гаара, стой! Он не слышал ее. Разум помутился, а в ушах звучал только зловещий хохот и шепот, который повторял одно и то же: — Отомсти за нее, убей… И он шел на этот зов. Плыл, как по течению, стремился исполнить такой правильный сейчас совет. Пока вдруг другой, более родной и близкий голос неожиданно не раздался где-то сбоку, требуя к себе внимания. — Шукаку, не мучь его! Прекрати! Шукаку? Голос в ушах вдруг резко взвизгнул и на какое-то мгновение перестал напевать свою кровожадную песню, сконцентрировавшись на постороннем голосе. Секунда тишины донесла до Сабаку Но еще одно слово, его же имя, которое мягко звучало тем, другим голосом. — Убей ее! Он больше не чувствовал своего тела. Песок, который он прежде контролировал, больше его не слушался и теперь поспешно устремился ко второму голосу, быстро окутывая и его носительницу крепкой и нерушимой тюрьмой. Но что-то в этом было не так. Он не должен был этого делать. Не с ней, потому что… потому что… она ведь… Короткий вскрик боли привел его в себя. Это Наруто. Его лучший друг, первый друг, единственный. И только что он едва не убил ее! Песок опал столь же резко, как до этого и поднялся в воздух. Нападавший шиноби стонал и рыдал, держась за свои ноги, которые выглядели сейчас совсем как у тряпичной куклы, которую набивали ватой. Наруто же стойко терпела, крепко стиснув зубы и осторожно придерживая запястье правой рукой, на котором отпечатался рисунок песчаного узора. — Ты как, Гаара? Сабаку Но отшатнулся. Она действительно спросила, как себя чувствует он? После того, как он чуть не лишил ее жизни? Как он? Он в ярости — на себя. В бешенстве — на себя. И ненавидит сейчас тоже только себя. А она просто стояла напротив него, вся покрытая царапинами и с вывихнутым запястьем левой руки, и заботливо смотрела на него своими непозволительно огромными в нынешней ситуации глазами и ждала его ответа. — Наруто, я… — страх поднялся изнутри, холодным ветром прошёлся вдоль позвоночника и опалил все внутренние органы, чтобы потом тяжелым комом осесть на сердце. — Я не… я не хотел, правда! Я… Узумаки покачала головой, немного вымученно и устало улыбнулась, а потом просто подошла к Гааре и обняла его. Прижимаясь своим телом к его, уткнувшись лбом в подбородок друга и слушая его неистово колотящееся сердце, Наруто осторожно провела рукой вдоль спины друга, пытаясь успокоить и утешить. Она цела, да и этот мужчина по большей части тоже, хотя и никогда в жизни он больше не сможет ходить, так что жизнь шиноби для него теперь была заказана. Но все закончилось, и закончилось более-менее хорошо, хотя сама она бы предпочла, чтобы вообще никто не пострадал. — Я знаю, что ты не хотел никому навредить, Гаара. И я на тебя совсем не злюсь, правда. Может, я просто глупая, а может — слишком наивная, но я правда не злюсь, — ощущая, как несмело обнимает ее в ответ мальчик, тихо произнесла Наруто. Гаара кивнул, роняя на голову Нару соленые слезы. Он правда этого не хотел. Ведь так? Он же не мог желать смерти тому, кто с ним даже после всего произошедшего и, что самое удивительное, кто не боится его и все ещё заботится о нем? Наруто перевела дыхание, ощущая, как тошнота, которую она сдерживала все это время, от увиденных ранений шиноби медленно отступает. Она знала, что Гаара опасен, знала, что он уже убивал, но вот такие ранения были хуже хотя бы потому, что разрушали человека до основания души. И от этого становилось дурно. Да и видеть, как чьи-то ноги превращаются в два бесполезных кожаных мешка, было настолько омерзительно, что хотелось забыть об увиденном и никогда в жизни не вспоминать. Но главное — ее Гаара вновь был с ней. Вернулся, стал собой и теперь так доверчиво прижимался к ней, вымаливая тем самым прощение и раскаиваясь в содеянном. Кажется, именно сейчас он был напуган даже больше, чем сама Наруто, которая все это время старалась быть храброй и сильной. Ради него, да и ради себя. Стиснув крепче зубы, чтобы не застонать от боли в спине и запястье, Наруто только сильнее прижалась к Гааре, отчаянно надеясь разделить его боль и страдания, только бы все снова стало хоть немного похоже на то, что было до этого.Глава 3
17 июня 2019 г. в 22:46
— Опять монстр со своей подружкой, — низкий и плотно сбитый мужчина злобно сплюнул на землю, недобрым взглядом проводив промчавшихся мимо детей.
— А вы опять с бутылкой, хотя жена вам запретила? — дерзко спросила в ответ Наруто, показав язык говорившему.
— Ах ты!..
— Какого черта ты с утра пораньше пьёшь?!
Невесть откуда взявшаяся жена принялась ругать нерадивого супруга под заливистый смех двоих детей, которые помчались дальше по площади, разыскивая место до очередной проказы.
Все считали, что новенький ребёнок по меньшей мере странный. А на деле же — маленькая сумасшедшая. Она постоянно носилась по деревне, измазанная краской или испачканная пылью и грязью (и где только брала ее? Грязь, а не пыль), не обращала внимания ни на кого, полностью наслаждаясь жизнью. Но самым странным было то, что она постоянно была возле младшего сына Казекаге. Казалось, они не расставались ни на секунду. Стоило ему куда-то пойти, как она старалась увязаться за ним, и наоборот — она замышляла шалость, а он, как привязанный, следовал за ней. Они были самыми неразлучными детьми во всей Суне. И самыми неуловимыми.
Анбу неоднократно пытались поймать этих двоих, но всегда оказывались на шаг позади. Гаара с легкостью пользовался шуншином, а Наруто же просто мастерски умела уносить ноги и заметать следы, и откуда у нее такой талант, не знал никто. Разве что, да и то возможно, Гаара.
Казекаге на удивление спокойно принял новость, что его младший сын подружился с новенькой в их деревне. Объяснялось все более чем просто — самого Гаару она не сможет даже ранить, если все ее поступки направлены на то, чтобы банально втереться в доверие и после убить. Равно как и ее присутствие с младшим из его детей способствовало тому, что он мог контролировать каждый шаг девочки.
Пока что она вела себя как самый обычный ребенок. Ничем не показывала своего потенциально опасного характера, хотя иногда и демонстрировала просто парадоксально отличные техники, как для своего возраста. Удивительно, что ей оказалось целых шесть, хотя выглядела она не старше четырех лет. Не исключено, что этому способствовала ее излишняя худоба и слишком уж большие вещи, как для такого немощного тела.
Таким образом, с легкой подачи Казекаге на ребенка быстро махнули рукой и светловолосая бестия могла беспрепятственно делать все, что пожелает. А заодно и приобщать к этому делу и Гаару.
А джинчуурики Суны словно всегда именно этого и не хватало — человека рядом. Не взрослого, который только и делает, что следит да присматривает за ним, а кого-то его возраста. И желательно, такого бесшабашного, какой оказалась Узумаки.
Наруто всегда тянуло к нему. Как магнитом. Она словно привязанная следовала за ним по всей деревне, безмолвно радуясь тому, что он не прогоняет ее. Всегда старалась приободрить, утешить, если это было ему нужно, поддержать и успокоить, уверяя всеми возможными способами, что он ни в чем не виноват и не сделал ничего плохого. Она так рьяно старалась его защитить, что это становилось похожим на манию. Учитывая тот факт, что по всем показателям была явно слабее его. По крайней мере, во всем, что касалось физического аспекта.
Морально и эмоционально она явно превосходила не только Гаару, но и лиц куда более старшего возраста. Она умела приободрить, успокоить, вдохновить и заговорить зубы кому-угодно. В приюте, где она оставалась каждую ночь с тех пор, как ее выписали из больницы и познакомили с Гаарой, она быстро заняла свое место — изгой, потому что общалась с местным монстром, но при этом была человеком, к которому в случае необходимости можно было прислушаться. Местных нянечек это откровенно пугало и напрягало, но пойти против воли Казекаге и вышвырнуть девчонку на улицу они не могли. В конечном итоге все, что им оставалось делать, это радоваться тому, что она почти круглые сутки проводила на улице в компании джинчуурики и не появлялась у них на глазах.