Начать сначала

      — Нет! Это неправильно! Этого не должно быть!       Она никогда ещё не видела Гаару в таком состоянии. Настолько эмоциональный, такой злой, но полностью контролирующий свою ярость, возмущенный, раздраженный, растерянный. Все это смешалось, переплелось и теперь выливалось наружу грозным рычаниям и неприятием происходящего, хотя уже ничего нельзя было изменить. Они стояли у выхода из деревни, ожидая ниндзя, которые сопроводят Наруто до границ пустыни, и считали минуты до мгновения, когда им придётся расстаться.       Раса, который стоял чуть в стороне, в очередной раз поймал полный гнева и ненависти взгляд сына, а после посмотрел на Узумаки.       Девочка не рыдала, даже в этом отличаясь от своих сверстников. Она стойко воспринимала своё изгнание и даже пыталась приободрить Гаару, что они все равно останутся друзьями. Взрослая и рассудительная даже в шесть лет.       Казекаге смог сдержать эмоции на лице, хотя внутри неожиданно поднялась волна разочарования и раздражения — такая потеря потенциального шиноби для Анбу! Конечно, он ещё не простил ей вчерашнюю выходку. Такого дерзкого обращения к себе он не ожидал. Как и того, что весь остаток дня он проведет, размышляя над тем, что она сказала.       Гаара… его самый младший сын. Карура так ждала его, была счастлива, когда узнала о беременности, гордилась, что именно он подойдёт для того, чтобы быть джинчуурики. Маленький защитник деревни, как иногда она его называла, когда ещё в утробе он начинал толкаться слишком сильно. Она никогда не злилась, не жаловалась, не упрекала мужа в том, что он согласился с Советом, что именно его наследник должен быть сосудом для биджу. А он слишком сильно любил свою Каруру, чтобы после простить Гааре ее смерть.       Раса крепче сжал зубы, из-за чего они тут же скрипнули, но зато болезненные воспоминания исчезли, оставив вновь только концентрацию на настоящем. Его терзали сразу две эмоции в равной степени, и обе были вызваны все той же Узумаки.       Одной из эмоций была досада. Ребёнок, который ещё ничего не видел в этой жизни, пусть и пострадал когда-то от человеческой жестокости, указал ему на его же ошибки. На то, как он поддается уговорам Совета. Как они манипулируют им. Как получают то, чего хотят они.       Второй эмоцией было раздражение. И все по тем же причинам. Из-за правоты Узумаки, из-за ее уверенности в своих словах, в отсутствии страха к нему, в этой непостижимой зрелости…       Эта чертова девчонка была одновременно и перспективной шиноби в будущем, и просто занозой в заднице. И что из этого пересиливало, Раса не знал.       Трое шиноби появились ровно в назначенное время, как невольно отметил Казекаге. Главы Акацуки, которые выполняли по его поручению задание следить за перемещением предателя из Суны и которое как раз было завершено, кажется, были знакомы с Узумаки, да ещё и один из них был ее однофамильцем (или родственником?), согласились даже без дополнительной оплаты доставить девочку к границе страны Ветра. Просьбе они удивились, женщина даже хотела возмутиться, что отчетливо читалось в ее взгляде, но в итоге они все же согласились сопроводить ребёнка. Что было Расе только на руку — так и его люди оставались в пределах деревни, и не нужно было тратиться сверх меры на командирование шиноби.       — Наруто! — радостный голос Яхико заставил детей подпрыгнуть на месте, а Гаару ещё и прерваться на полуслове.       — Добрый день, господин Казекаге! — почтительно поклонился Нагато, помня о правилах приличия, на которые иногда совсем не обращал внимания его лучший друг. Конан рядом повторила его действия, но быстро перевела взгляд на детей, которые стояли рядом и так крепко держались за руки, словно были одним целым.       — Приветствую, — холодно кивнул Раса, а после одними только глазами указал на девочку. — Наруто Узумаки отправится с вами.       Как будто вчера они все это уже не обсуждали, когда Акацуки забирали оплату за проделанную работу.       Наруто невольно вздрогнула, хотя и обещала себе быть стойкой. Незаметно переведя дыхание, чтобы паника и страх не прорвались наружу от осознания того, что она возвращается туда, где хотят ее смерти, Узумаки повернулась к Гааре и крепко, насколько это было возможно, прижалась к нему.       — Мы еще обязательно увидимся, обещаю, — тихо прошептала Нару ему на ухо, чтобы услышал только ее лучший друг. — В моей родной деревне, но, может быть, это будет и раньше.       — В Конохе? — так же тихо спросил Гаара, обвивая руками тонкую талию подруги.       — Да, именно там, — кивнула девочка, зарываясь лицом в спутанные волосы, которые немного вьющимися прядями спадали на шею мальчика.       — А пока что ты якобы в Хииро, да? — почувствовав кивок на своем плече, Гаара немного отстранился от Наруто и смущенно улыбнулся. — У меня есть подарок для тебя.       Подарка она не ожидала. И именно по этой причине ее лицо вдруг стало ярко-красным, смущенным и одновременно пристыженным — она совершенно не подумала о том, что может оставить что-то на память.       Гаара же тем временем отстранился от подруги, чтобы между ними было немного пространства, а взрослые так и не увидели, что же дети делают. Он поднял правую руку на уровень груди и тихо, осторожно на нее подул.       Мельчайшие частицы песка, которые обычно тонким слоем покрывали кожу Гаары, взмыли в воздух, завертелись, искрясь на солнце, а после начали вновь соединяться вместе. Песчинки складывались, переплетались, скреплялись, чтобы вырисовать небольшой кулон. Наруто ахнула, глядя на кандзи, состоящий из одного иероглифа, который был идентичной копией надписи на лбу мальчика.       Любовь.       — Я попросил Яшамару купить его, а потом раскрошил и соединил со своим песком, чтобы он стал… ну, как я. То есть… чтобы он был песчаным. Вернее, из песка… Кулон в смысле… — сбивчиво и смущённо бормотал Гаара, продевая дрожащими пальцами тонкий кожаный шнурок сквозь небольшую петельку, чтобы кулон может было надеть на шею.       Наруто не могла произнести ни слова. Она завороженно смотрела, как у Гаары так и не получается протянуть шнур, как он взволнован и как старается не смотреть на неё, потому что стесняется. И то, что он попросил Яшамару купить подарок… Гаара не доверял сейчас дяде, но ради неё обратился к мужчине, попросил, поверил, что тот исполнит его просьбу.       Медленно накрыв трясущиеся руки Гаары своими, Наруто улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло и нежность. Он не заслуживал того, чтобы оставаться одному здесь, в этой полной жестокости деревни, где никто не видит и не хочет видеть, насколько же на самом деле Гаара замечательный.       — Это самый лучший подарок, спасибо, — на выдохе произнесла Узумаки и крепко прижалась к мальчику.       Она чувствовала, как его тело расслабилось, как руки перестали дрожать, а сам он тихо, наверняка надеясь, что она не заметит, перевёл дыхание. Гаара был удивительным, и именно это почему-то никто, кроме нее, не видел. И на мгновение, совсем короткое, она подумала, что рада этому. Что такого Гаару знает только она, что только с ней он такой открытый, ранимый и заботливый, что только ей он показывает истинного себя. Она знала, что это было эгоистично с ее стороны, но ничего не могла с этим поделать. И даже не хотела.       Он первым отстранился от нее, чтобы закончить с кулоном, а после осторожно надеть ей его на шею. Сабаку Но аккуратно затянул концы шнурка в узелок, невольно обнимая Наруто за шею, когда проделывал свою работу. Но потому, что теперь его лицо было более заметным, а не скрытым из-за склоненной головы и падающих на перед волос, он не позволил себе смутиться в этот раз. Он просто улыбнулся, едва заметно, но тепло и нежно, как того заслуживала Наруто, и получил в ответ точно такую же улыбку, от которой по телу прошлась приятная дрожь.       — Даже если мы больше не увидимся, ты — моя самая лучшая подруга, — серьезно произнес Гаара, глядя на то, как Нару рассматривает кулон, который теперь свисал с ее шеи.       — И ты тоже мой самый лучший друг, Гаара! И мы увидимся, и когда это случится, я тоже подарю тебе что-нибудь на память, чтобы эта вещь напоминала обо мне, — подняв на него свои голубые глаза, улыбнулась Узумаки, потирая между пальцами кулон. — Обещаю!       Сабаку Но невольно сглотнул. Наруто всегда — всегда! — сдерживала свои обещания, какими бы они не были, это он понял даже за те недолгие месяцы, что они смогли провести рядом. Кивнув, Гаара тяжело вздохнул и расправил плечи, принимая на себя облик отчужденности и отстраненности, который будут видеть все. Наруто немного грустно кивнула в ответ, глядя на трансформацию Гаары с присущим ей спокойствием. Он решил, что только она заслуживала видеть его таким, какой он был на самом деле. Только она имела на это право, ведь никто из деревни никогда не пытался его понять, в то время как Наруто, даже страдая из-за него, никогда не отворачивалась от своего друга.       Девочка сделала шаг назад, мальчик повторил ее движение. Между ними было не больше метра, но оба знали, что уже скоро между ними будут целые деревни и страны.       — Пойдем, Наруто, — негромко и с пониманием произнесла Конан, кладя руку на плечо ребенка.       — Нам надо поспешить, чтобы не наткнуться на песчаную бурю, — поддержал подругу Нагато.       Наруто неуверенно махнула рукой Гааре, едва сдерживая слезы и следуя за своими сопровождающими. Она обещала себе и Кураме, что будет сильной и не доставит Казекаге такого удовольствия, как видеть ее слезы. Поэтому, набрав в легкие как можно больше воздуха, Узумаки резко обернулась и крикнула во всю мощь своего голоса:       — Мы еще увидимся, даттебайо! Обещаю!       Быстрая, предназначенная только ей улыбка озарила лицо Гаары, заставив Наруто широко, во весь рот, улыбнуться в ответ.       Это обещание она сдержит в первую очередь!

***

      Яхико немного встревоженно посмотрел на девочку, которая шла рядом с ним по песчаным барханам и ни разу не возразила ни по какому поводу. Она молча придерживалась заданного темпа, шла ровно столько времени, сколько и взрослые, и ни разу не попросила остановиться, чтобы передохнуть. А еще она подозрительно молчала, хотя во время их первой встречи (скорее уж второй, ведь во время первой она сбегала с места потенциального преступления) говорила без умолку, стоило ей только съесть тарелку рамена, сияя и распространяя вокруг себя тепло. Сейчас же казалось, что свет, исходящий от нее, стал тусклым и едва заметным.       — Ты не хотела уходить из Суны? — осторожно спросил Яхико, начиная идти чуть ближе к Наруто.       — Не из Суны, а от Гаары, — почти сразу ответила Наруто. — Его… он там никому не нравится, над ним будут издеваться, а я…       — Но разве он не сын Казекаге? — нахмурился Нагато, подключаясь к разговору.       — Да, но его все равно не любят, — тяжело вздохнула девочка, раздраженно пиная песок.       — Из-за того, что в нем запечатан биджу? — прямо спросила Конан.       — Откуда?.. — ошарашенно произнесла Наруто, останавливаясь и непонимающе глядя на женщину перед собой, Курама внутри невольно напрягся.       Они не должны были знать о том, что в Гааре находится Шукаку. Не должны были говорить об этом так легко, словно это было само собой разумеющимся. Будто в этом не было ничего необычного.       А если они знали и о ней? О том, что она джинчуурики Девятихвостого? Что ей тогда делать?       «Успокойся», — рыкнул Курама, хотя сам вовсе не выглядел спокойным: его шерсть вздыбилась, кончики ушей подрагивали в напряжении, а хвосты раздраженно били по воде.       «Ты сам паникуешь!» — мысленно вздрогнула Наруто.       «Меня не видно хотя бы, а на тебя смотрят!» — недовольно ответил Лис, смерив многозначительным взглядом свою джинчуурики. Будто идиоткой обозвал. Узумаки обиженно насупилась и тут же прервала свою связь с биджу, концентрируясь на Акацуки.       На ее вопрос ответил Нагато.       — Это ведь часть нашей работы — шпионаж. Казекаге наверняка знал, что мы быстро раскроем их секрет, хотя они никогда и не скрывали, что у них есть свой джинчуурики. Мы всегда узнаём тайны наших нанимателей прежде, чем согласиться на работу. Пусть мы и вольнонаемные ниндзя, но никогда не будем работать с теми, кто хочет только навредить.       — Не понимаю, — призналась Узумаки, переводя взгляд с одного взрослого на другого. Главное — они, судя по всему, не пытались навредить Гааре и не знали о ней и Кураме.       — Если бы самым страшным секретом Казекаге было то, что он по ночам пытает детей или же не чист на руку, а может ему нужна наша помощь только ради того, чтобы начать войну, мы бы ему отказали, — мягко улыбнулся Яхико. — Но его самый большой секрет — это его собственный ребенок, которого он сделал монстром…       — Гаара не монстр! — мгновенно взорвалась Наруто, крепко сжимая руки в кулаки и чувствуя, что готова наброситься на мужчину перед ней. Все переживания отошли на второй план, главным же оставалось защитить друга. — Он просто мальчик, который каждый день сдерживает в себе Однохвостого! Так он защищает деревню, а вместо этого его все ненавидят и хотят его смерти! Это люди — монстры, а не Гаара!       Наруто тяжело дышала, свирепо глядя на мужчин и женщину перед собой. Никто не смеет называть ее Гаару монстром! Никому это не позволено!       — Оу, — неожиданно воскликнула Конан, прикрывая рот рукой и улыбаясь, словно что-то поняла. — Прости! Мы никого не хотели обидеть!       — Очень надеюсь, — прорычала Наруто все еще недоверчиво косясь на сопровождающих из-под нахмуренных бровей.       — Ну, я теперь буду знать, что с тобой лучше не связываться, когда ты защищаешь своих близких, — немного нервно хохотнул Яхико, делая шаг в сторону от Наруто. Ребёнок вряд ли бы смог нанести ему серьезные увечья, но быть избитым ребёнком на глазах любимой девушки было не слишком приятно.       — Именно! Никого из своих друзей и близких я не дам в обиду! — буквально рычала девочка, все ещё не успокаиваясь.       — Ты точно Узумаки, — неожиданно рассмеялся Нагато, привлекая в себе всеобщее внимание.       — Я в курсе, — начиная понемногу остывать, пробурчала Наруто, скрещивая руки на груди.       — Ох, нет! Я не просто о твоей фамилии сейчас говорил, я имел ввиду твой характер! — все ещё немного посмеиваясь, произнёс Нагато. — Абсолютно у всех Узумаки просто непередаваемый темперамент, и особенно ярко он проявляется в защите. Но женщины!.. Женщины ещё более непредсказуемые и неконтролируемые, если дело касается их близких.       Фраза прозвучала так, словно он видел не только своих родных и основывался на впечатлениях о своих родителях и о матери в частности. Это предложение было глубже, значимее, чем казалось на первый взгляд.       — Ты… ты видел клан Узумаки? — хрипло и неуверенно спросила Наруто, даже не смея надеяться.       — Да, — кивнул аловолосый мужчина. — Когда родители умерли, за мной пришёл глава клана, и какое-то время я жил в Узушио. Но потом… Потом я ушёл с отрядом в деревню Дождя, встретил там Яхико и Конан и не захотел их бросать. Глава все ещё иногда навещает меня, а если не может — присылает кого-нибудь из клана, чтобы мы не теряли связь.       — Глава клана… — благоговейно прошептала Наруто. — Заботился о тебе после смерти твоих родителей?       — Угу, не только он, но он стал первым, — просто кивнул мужчина. — Ива пытались развязать войну, и деревня, в которой я жил, стала едва ли не первой, на которую они напали. Они не убивали нас, но забрали все пропитание, а после себя оставили только голод и болезнь, которые и скосили половину жителей. Так умерли и мои родители, не дождались помощи из Конохи и Узушио буквально нескольких дней.       Он говорил ровно, явно не в первый раз поведывая эту историю. И хотя в его голосе ещё слышались нотки горечи и боли, они были скорее отголосками тех прошлых страданий, чем эмоциями в настоящем. Но когда он заговорил вновь об Узушио и главе клана, в его глазах мелькнуло что-то близкое к веселью и восхищению.       — Акайо-сама, глава клана, удивительный человек! Он правит деревней так, что сперва кажется, будто там и нет власти. И только когда ты живешь в Узушио уже какое-то время, то начинаешь понимать, что без него не было бы и половины деревни.       — Это почему?       — Под его руководством деревня не стоит на месте. У них всегда есть заказы как для шиноби, так и для мастеров фуиндзюцу. Особенно одаренным он всегда помогает в создании новых печатей или же совершенствовании старых. Деревня не расширяется, потому что клан не настолько большой, но все нововведения, которые только могут быть полезны, там оказываются едва ли не в первую очередь. Конечно, можно было бы подумать, что раз Узушио стоит отдельно от всех деревень и даже в родной стране они скрыты, то не допускают к себе ничего нового и весьма консервативны, но на деле все в точности до наоборот. И во многом это заслуга именно Акайо-самы.       Наруто восхищенно слушала историю деревни, откуда приехала в Коноху ее мать. Узушио была удивительной. И Узумаки жаждала ее увидеть.       «Он сказал, что за ним присматривал не только глава Узушио, но и еще кто-то, узнай, кто», — подал голос Курама, невольно наслаждаясь восхищением своей джинчуурики.       — А… — Наруто пришлось прокашляться, чтобы задать вопрос — стоять с приоткрытым ртом в жаркой пустыне явно было плохой затеей. — А кто еще за вами присматривал?       — Ой, ты запомнила? — хихикнула Конан. — Наш сенсей.       — Ты о нем даже могла слышать, — подмигнул Яхико.       — Его зовут Джирайя, и он один из величайших шиноби всех Пяти Великих Стран, — вновь заговорила Конан.       Наруто не смогла удержаться и вновь широко раскрыла рот.       — И вы… видитесь с ним до сих пор?       — Иногда, — пожал плечам Яхико. — Он тот еще пройдоха, да и эти его книжки…       Члены Акацуки переглянулись и неожиданно рассмеялись, словно прозвучала какая-то замечательная шутка. Наруто же переводила взгляд с одного человека на другого и чувствовала, как внутри начинает появляться странное, удушающее чувство, похожее на зависть. Джирайя был ее крестным, но ни разу не встретился с собственной крестницей. Ее никогда и никто не навещал, за исключением дедули Третьего, но он не мог уделять ей все свое время, особенно когда у одного из его сыновей появился собственный ребенок. Да и…       Узумаки подавила тяжелый, огорченный вздох. Они были друг у друга. Яхико, Конан и Нагато. Трое друзей, которые были близки и доверяли друг другу собственные жизни. А у нее… Был только Гаара, с которым ее разлучили. И больше никого. Абсолютно никого из людей, только Курама, с которым она начала общаться лишь немного раньше, чем с Гаарой.       Так что она была одна.       Как и все шесть лет своей жизни.       — Пойдемте, — стараясь говорить ровно, произнесла Наруто. — Мне жарко, солнце печет в голову. А когда будем идти, то хотя бы быстрее дойдем до тени, да?       Конан довольно кивнула, принимая правоту ребенка, и указала нужное им направлении. Узумаки что-то согласно промычала в ответ и, поправив походный рюкзак на спине, который ей выдали в Суне, первой отправилась в сторону Страны Огня, затылком ощущая, как переглядываются мужчины и женщина, пытаясь понять, что случилось с настроением Наруто. Она слышала только обрывки фраз, но, судя по всему, главы Акацуки поняли, что тревожило ребенка, но не стали ни настаивать на разговоре с ней, ни пытаться приободрить. И за это она была им благодарна.

***

      Им понадобилось четыре дня, чтобы дойти до границ со страной Огня. Наруто была довольно медленной, но стойко держалась на протяжении всего пути, а ее спутники не пытались ее поторопить. Они довели ее до Хииро, той самой деревни, в которой Наруто должна была якобы проживать.       Никто из местных не показывал никаких эмоций по отношению к ребенку. Любопытство — да, но не ненависть, презрение или недовольство, о которых она говорила Казекаге. Ничего. И, судя по всему, Раса тоже ничего не говорил Акацуки о том, откуда девочка родом и как к ней там относятся, что существенно снизило количество вранья от Нару.       В деревне, как оказалось, находились и другие члены организации. Они радостно встречали своих лидеров, тепло приветствовали ребенка и оказались на редкость шумной компанией. К Узумаки они отнеслись благодушно и даже предложили остаться с ней, стоило им только услышать фамилию Наруто, но она отказалась. Ей некуда было идти, только домой, в родную деревню, пусть там к ней и относились не слишком благожелательно. Но именно там у нее были ее близкие друзья — старик Теучи и сестренка Аяме, дедуля Третий, те, кто примет ее в академии и станет ее верными товарищами. Там она сможет стать ниндзя, чтобы защитить Гаару и доказать, что джинчуурики тоже люди, а не просто сосуды. Там она сможет показать, что биджу — не зло, просто… Ох, ладно, это будет объяснить куда сложнее, но Наруто будет стараться.       Именно поэтому уже через день после прибытия в Хииро Наруто начала расспрашивать местных жителей о том, не едет ли кто в сторону Конохи.       — Почему именно Коноха? — снова полюбопытствовала Конан, которая решила сопровождать маленькую Нару, но пока так и не получила ответ.       — Там есть Академия, — наконец назвала Наруто одну из причин, подходя к еще одному мужчине и задавая ему тот же вопрос, который спрашивала уже с десяток раз. — Простите, вы не знаете никого, кто бы ехал в Коноху?       Мужчина удивленно приподнял брови, явно не ожидая такого вопроса от кого-то столь маленького возраста.       — Ты путешествуешь сама? — решил уточнить мужчина.       Наруто едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Ну неужели возраст — это единственный показатель того, что человеку можно или же нельзя отправляться в самостоятельное путешествие? Конечно, внешне она была не особо устрашающей — низкая и худая, да еще и девочка (и откуда только бралось это недоверие к девочкам?), но она не была беспомощной. Хотя остальные об этом и не знали.       — Да, сама, — максимально спокойно ответила Узумаки и выжидающе посмотрела на мужчину, ожидая ответ на свой вопрос.       — Хм…       Вот же черт. Сейчас наверняка скажет «нет» даже не потому, что действительно никто не едет в Коноху, а скорее потому, что боится за нее.       — Приезжий лекарь отправляется в том направлении сегодня после обеда, — неожиданно произнес мужчина и нахмурился. — Да, кажется, сегодня. Не в саму Коноху, но мимо проезжать будет, это точно.       — Спасибо! — Наруто широко улыбнулась, облегченно вздыхая. Ну хоть кто-то дал ей честный ответ! — А где его можно найти?       — У дома Старейшины деревни. Он сегодня там.       Еще раз поблагодарив мужчину, Наруто вприпрыжку направилась в указанную ей сторону, слыша, как позади хихикает Конан, глядя на такое детское поведение Узумаки.       Нужный ей человек нашелся сразу же. Наруто поняла, что это он, только взглянув на него. Окруженный людьми, он по-доброму улыбался, его руки сияли зеленой чакрой ирьенина, а глаза казались уставшими и слишком старыми, хотя на вид ему было не больше тридцати, а то и значительно меньше.       К нему подошла Конан. Не отрывая мужчину от лечения, она заговорила с ним, проделывая всю работу Наруто, за что девочка была благодарна женщине. Лекарь что-то ответил, из-за чего Конан рассмеялась и кивнула. Мужчина улыбнулся и просто кивнул в ответ, будто смех женщины смог его убедить, но по этому кивку Наруто поняла, что ее приняли и уже сегодня она отправится домой. Небольшое беспокойство на мгновение полоснуло Нару по сердцу, но она постаралась не обращать на него внимание, прекрасно зная причину своего волнения.       Она возвращалась в Деревню Листа, и там ее точно не встретят с распростертыми объятиями. Скорее будут проклинать, что Наруто вообще вернулась. Узумаки едва сдержалась от того, чтобы снова прикоснуться к шрамам.       «У тебя больше не будет шрамов, дитя», — угрожающе прорычал Кьюби.       «Спасибо», — мягко ответила Наруто, ощущая, как тепло Курамы проходится по ее скованной напряжением спине.       — Наруто, верно? — мужской голос выдернул ее из приятных ощущений и прервал контакт с Лисом, из-за чего Курама недовольно заворчал. — Меня зовут Катсу Танака, я буду сопровождать тебя до Конохи.       Наруто быстро поклонилась, приветствуя лекаря и отстраненно слыша, как что-то бормочет Курама.       — Да! Спасибо, что подбросите меня!       Конан мягко улыбнулась и нежно потрепала девочку по волосам.       — Ты вот-вот отправишься с Танака-саном, поэтому пойдем пока что и попрощаемся с остальными, хорошо? — спросила женщина, а после обратилась к ирьенину. — Мы потом приведем Наруто к выезду из деревни. Спасибо вам, что позаботитесь о ней.       — Хорошо, тогда увидимся уже там.       Лекарь еще раз улыбнулся и вернулся к своим обязанностям, а Наруто послушно направилась за Конан, невольно задаваясь вопросом, почему же Курама до этого что-то бормотал, но с ней так и не поделился своими мыслями.       Яхико выглядел искренне расстроенным, Нагато же держался куда лучше своего друга, но в его взгляде явно читалось нежелание так быстро расставаться с ребенком, который легко мог поднять всем настроение за считанные мгновения и был не по годам рассудительным. Остальные члены Акацуки, хотя и не были знакомы с Наруто слишком близко, выглядели удивленными и даже предлагали сами обучить ее мастерству шиноби, если ей так этого хочется, но Наруто только качала головой, твердо настаивая на своем, так что в итоге всем пришлось согласиться с ее желанием и просто отвести ее к главным вратам деревни в назначенное время.       «У тебя просто талант заводить себе друзей даже ничего для этого не делая, — удивленно-задумчиво протянул Курама. — С одним поговорила, с другими пошутила, третьему дала совет — и за тобой уже готовы идти половина Акацуки!»       «Ты преувеличиваешь», — смущенно отмахнулась Наруто. Она действительно не сделала ничего особенного. Да, она поговорила с Кайоши, который был настолько тихим, под стать своему имени, что многие и вовсе считали его немым, а теперь парень травил шутки, из-за чего компания вокруг него буквально сгибалась пополам от смеха. Она помирила Кио и Норайо, потому что их ссора была глупой. Она подшутила над Рэйденом, потому что он казался слишком уж хмурым и пугал остальных, хотя оказался одним из добрейших людей. Но ничего из этого не указывало на то, что за ней готовы теперь следовать толпы народа.       «Ты просто еще не понимаешь своей исключительности», — мягко прорычал Курама и замолчал, давая Наруто возможность подумать над его словами потом, потому что сейчас все, кто хоть немного познакомился с ребенком, хотели с ней лично попрощаться.       — Нам пора, — усталый голос Катсу Танаки прозвучал в аккурат после того, как Яхико разжал объятия и помахал Наруто на прощание.       Девочка улыбнулась, помахала всем в ответ и поспешила залезть в крытую телегу, груженую продуктами и вещами, в глубине которой виднелась тонкая лежанка. Судя по всему, лекарь был опытным путешественником, да и странствовал уже довольно давно.       — Они явно будут по тебе скучать, — улыбнулся Танаки, обращаясь к Наруто, которая как раз перелезала к нему на козлы из повозки.       — Они хорошие, — кивнула Узумаки в ответ.       — Акацуки… — задумчиво протянул лекарь. — Действительно хорошие ребята. Я слышал о них. Всегда стараются помогать более слабым, даже если у тех нет возможности отплатить за свое спасение.       — Они стараются ради мира, — покачивая ногами, потому что ступни не доставали до низа, сказала Нару.       — Мир… — голос Танаки стал задумчивым и немного грустным. — Я бы хотел, чтобы в этом мире царил мир. Чтобы люди не воевали, и тем более не использовали в своих целях других.       — Да! — разгоряченно выкрикнула Наруто. Вряд ли Танака имел ввиду джинчуурики, скорее уж он подразумевал, что шиноби используют как пушечное мясо, но мысль была верной. — Вы правы, Танака-сан!       — Ох, не надо так официально! — неожиданно рассмеялся мужчина. — Можно и по имени, просто Катсу.       — Хорошо, Катсу, — улыбнулась Узумаки.       — Отлично, — кивнул лекарь и продолжил свою мысль. — Так ты тоже считаешь, что нельзя никого использовать для своих целей?       — Угу. Ну… наверное, бывают исключения, но я в это не верю.       — Ты молодец, — улыбнулся ирьенин. — Я верю, что мир возможен и без войн. Что страны должны жить в дружеских отношениях, а власть… Не нам решать, но, может, было бы лучше, если бы был кто-то, кто точно знал, что и как делать? Он бы руководил всеми деревнями и странами, и никто бы больше ни с кем не сражался.       Его голос стал одновременно грустным и мечтательным, словно именно из-за войны он пришел к таким выводам.       — А почему только один правитель? — склонив голову, спросила Наруто заинтересованно.       — Рано или поздно другие правители бы все равно поссорились, а если будет один, и он точно будет знать, что делать, то точно бы не было сражений. Все были бы равны, я думаю, — пожал плечами в ответ Танака и озорно улыбнулся. — Но это невозможно, по крайней мере сейчас, так что давай просто радоваться тому, что есть такие организации, как Акацуки, которые готовы защищать мир.       Наруто кивнула и посмотрела на дорогу, которая приближала ее к деревне.       Только один правитель, чтобы все были равны. Странная мысль.       «Попахивает тоталитаризмом и диктатурой», — недовольно пробурчал Курама.       «Тоти… Татолита… чем?» — не поняла Узумаки, даже мысленно не сумев повторить странное слово.       «Когда один за всех решает, — пояснил Лис. — И никакой свободы выбора».       Наруто сосредоточилась, оказываясь в катакомбах рядом с Кьюби, и нахмурилась. Такое ей не нравилось. Одно дело — слушать и исполнять приказы, потому что это миссия или задание, или работа, или потому что так правильно, и совсем другое, когда тебя контролируют на каждом шагу. Совсем как Гаару в Суне.       «Не думай об этом сейчас, мелкая, — тяжело вздохнул Курама. — Просто наслаждайся путешествием. Между приказами, которые «правильные», и диктатурой иногда слишком тонкая грань. Подрастешь, тогда подумаешь над этим».       Узумаки кивнула и сконцентрировалась на дороге. Уже к завтрашнему вечеру, если они остановятся с ночевкой, она будет дома.       И все станет совсем иначе.