Всадник

V

      Кинжалом, разрезавшим полотно счастья Гэна и его семьи, была пришедшая с берегов Священной Римской Империи* война.       Война не пришла, она ворвалась в их мирную жизнь и уничтожила, извратила и отняла ее.       Если бы судьба была добрее к Каенам, то солдаты, чей маршрут, в общем-то, не проходил через родной город Каенов, не решили бы помародерствовать там, Джэд, Анна, Ганс и Питер Каены были бы живы. Но судьба распорядилась иначе.       Стояла уже глубокая зима. Все Каены находились у себя в доме, но Гэн, по своему обыкновению, сидел в конюшне, невзирая на холод. Это и спасло ему жизнь.       Он не слышал беготню и суету во дворе, когда ворвались немецкие солдаты. Он слышал лязг металла и подумал, что это, очевидно, отец решил поработать в кузне. Но когда к этим звукам примешались еще и визги, Гэн, второпях сунув за пазуху книжку о всаднике, выбежал во двор и бросился в дом. Его глазам предстала кошмарная картина, которая врезалась ему в память навсегда.       Своими глазами он видел, как проткнули штыком отца, пытавшегося защитить семью. Джэд схватился за живот и сполз на пол, а по рубашке у него расплылось пятно крови. Анна, крича, прижала к себе младших сыновей. Лязг сабли — и ее отрубленная голова покатилась к ногам Гэна, а на полу начала медленно растекаться лужа крови. Маленький Каен, затаив дыхание, с расширенными от ужаса глазами смотрел на эту голову с опустевшим, мертвым взглядом, а потом вдруг наклонился, сел и прижал к себе. Солдаты, гонявшиеся по дому за мальчишками, не замечали его, и Гэн стоял какое-то время на коленях, чувствуя, как они промокают и мерзнут от снега, и беззвучно трясся, испытывая невозможное желание завыть или закричать. Он открывал рот и лил слезы, но с уст у него не срывалось ни звука. Из его состояния его вывел визг младшего брата, и он понял, что сейчас будет.       Нет, только не это! Нет, нет, нет!             Словно во сне, Гэн видел, как один из солдат выволок Ганса из какого-то угла и стал награждать ударами сабли. Первой отлетела маленькая ручка. Отлетела и упала, оставляя кровавый след, и пальцы ее все еще дергались в судорогах.       Страшный вопль.       Гэн уже не замечал, что вопит вместе с братом, которого рубили на куски.       Крик оборвался с последними двумя ударами сабли. С первым ребенку отсекли лицо, но он все еще исступленно визжал, а со вторым отрубили голову. Гэн орал, так, будто резали его самого, но его вопль смешивался с криками агонии Ганса.       Следующим стал Питер.       Хуже всего Гэну было от осознания того, что он видит этот ужас, но ничего не может сделать.       Если он вмешается — с ним будет то же самое.       На миг Гэн зажмурился, слушая предсмертный крик Питера и хруст костей, словно рубили капусту.       А потом он открыл глаза и рванул прочь со всех ног.       — Стоять, крысенок! — солдаты кинулись за ним следом. Не выпуская из рук голову матери, Гэн вбежал в конюшню, дверь которой была открыта настежь, и открыв задвижку, он взобрался на перегородку, вскочил на лошадь, которая почуяв свободу понеслась к выходу. Гэн вылетел из конюшни, одной рукой вцепившись в гриву неоседланной лошади, а другой держа голову Анны за волосы. Ногами он крепко сжимал конские бока. От неожиданности солдаты, бежавшие в сторону конюшни, бросились в разные стороны, опасаясь, как бы Каен не переехал их лошадью. Обезумев от страха, боли и горя, бедняга Гэн помчался прочь.       Солдаты опомнились довольно быстро, и кинулись следом, стреляя из ружей. Гэн слышал их выстрелы отовсюду и от страха все сильнее прижимался к лошади. Он подумал, что его, вероятно, преследуют всадники, поскольку солдаты все время были от него на расстоянии выстрела. Если бы они были пешими, он давно бы оторвался от них. А потом он подумал: почему же они тогда до сих пор его не догнали, если они всадники?       Его лихорадочные размышления оборвал выстрел, раздавшийся где-то совсем рядом. Лошадь заржала и упала, придавив ногу Гэна. Он принялся судорожно пытаться освободиться. Крики солдат и выстрелы раздавались уже совсем рядом, но Каену все еще не удавалось вылезти из-под павшей лошади. Он не оглядывался, боясь, что если обернется, увидит несущихся на него мясников с обнаженными саблями, страстно желающих порубить его на куски. Когда грохот, свист и визг выстрелов и яростные крики были уже совсем рядом, Гэн наконец смог высвободить ногу, и хромая, подобрал голову и бросился бежать. Перед этим он, правда, погладил напоследок умирающую лошадь, которая в судорогах дергала ногами и головой — ему было ужасно жаль ее, но он ничего больше не мог для нее сделать. У него не было даже оружия, чтобы ее добить, поэтому, попрощавшись, он бросился прочь. Гэн промчался между домами, за которыми был лес, до полусмерти напугав деревенских. Он и его погоня представляли собой странную и жуткую процессию: маленький мальчик в оборванной и окровавленной одежде, бежит с бешеными глазами, прижимая к себе отрубленную женскую голову, а за ним несутся двое солдат, чьи мундиры тоже уделаны в крови. Солдаты орали и обещали покромсать маленького Каена на корм собакам, а он, перепрыгивая небольшие возникавшие на его пути препятствия, петлял, как заяц, пока не выбежал в большое заснеженное поле. Взрывая ногами снег, он бросился к лесу. Несколько раз он падал и ронял голову, но с трудом поднимаясь, подбирал ее и мчался дальше.       Все звуки смешались для него в один — выстрелы и крики слились для него в один бесконечный гул. А все, что он видел перед собой, помутнело и превратилось в одну сплошную полосу — глаза Гэна застилали слезы. Он задыхался, падал, поднимался и все равно бежал, хотя у него ныли промокшие ноги от холода и руки от его страшной ноши.       Наконец, маленький Каен оказался в лесу. Тяжело дыша, он остановился и прислушался, пытаясь понять, где в данный момент находятся его враги. Гэн по хрусту веток и грязной немецкой брани определил где солдаты и бросился в противоположную сторону. Внезапно он оступился и кубарем скатился на дно небольшого овражка. Озираясь, он увидел небольшую нишу, куда и пополз, меся локтями снег и прижимая к себе голову.       Дрожа от страха и холода, Каен сжался, как маленький зверек, почуявший присутствие голодного хищника. Затаив дыхание, он слышал, как солдаты проходят мимо, удаляются от него. Он потерял счет времени, все слушая и слушая, напрягшись, как они бродят по лесу, ломая ветки и бранят его по-всякому. У него бешено колотилось сердце и ему казалось, что вот-вот этот звук выдаст его с головой.       Но все обошлось. Шло время, а никто так и не нашел убежище Гэна. Когда солнце село, маленький Каен окончательно убедился, что его никто не ищет. Может, солдаты плюнули на него и вернулись в лагерь или в городок — разорять его дальше, а может, решили, что Гэн погиб или очень скоро умрет. Маленькому Каену очень хотелось вылезти и поискать еды или воды, но он не решался. Он выбрался из ниши только когда совсем стемнело — для того, чтобы взобраться куда-нибудь повыше, подальше от волков, которые наверняка водились здесь в диком количестве. А ему не хотелось быть съеденным заживо или разорванным на кусочки.       Тогда Гэн сделал вот что. Он умудрился из своей куртки соорудить наверху что-то вроде гамака, и уложил туда голову, несколько ягод и еловых ветвей в качестве постели. Свой страшный сувенир он использовал в качестве подушки. Перекусив ягодами, Каен зарылся под одеяло из еловых лап и обнял отрубленную голову — единственное, что ему осталось от его семьи и заснул, дрожа от холода, ужаса и всего пережитого им за день.