Всадник

XIV

      В 1773 году Всадник из Гессен-Касселя, Андреас Адлер и другие гессенцы, в том числе и те, что были из других графств, вернулись на родину.       Они отплыли в конце 1772-го, когда война наконец закончилась. Страна, в которой они воевали, в конце концов была прижата к ногтю и вновь загнана в цепкие лапы тех, под чьим флагом они шли сражаться и умирать. Они уплывали, чтобы в 1775-м потом снова сесть на корабли и уже легально отправиться биться в интересах английского короля. Ну а пока они, израненные, замученные, но все еще живые, погрузились на корабль и отправились домой.       Долгое плавание изнурило солдат еще сильнее.       Это было несколько дней, может, чуть больше недели колыхания в открытом море, которое вымотало абсолютно всех. Солдаты ныли, стенали и мечтали уже поскорее сойти на сушу. Многие были ранены, им требовалось не только лечение, но и нормальное питание, что в условиях путешествия морем было практически невозможное — солдаты и матросы ели только те продукты, которые долго не портились; мясо вяленое, сухари, сидр, яблоки сушеные. Ели так же морскую рыбу и в начале плавания — портящиеся продукты, которые были вывезены из разрушенных и захваченных городов. Когда все это было употреблено, тогда уже перешли на сухое питание. На борту помимо съестных припасов в том отсеке корабля, где стояли лошади, были и коровы. Коровы давали молоко и творог, что хоть как-то разнообразило рацион и давало витамины. Коров забили и съели к концу путешествия, но все равно даже свежее мясо не помогало — люди нуждались в витаминах и болели цингой от их недостатка. Солдат мучила и жажда — пресная вода была на вес золота, хранилась в бочках и быстро протухала, темнела, в ней заводились черви и прочая пакость. А от солонины и вяленого мяса ужасно хотелось пить. Жажда изводила и выматывала людей, лишая их способности ясно соображать. От заболеваний, вызванных потреблением тухлой воды, более-менее предохранял алкоголь.       Алкоголь был и обеззараживающим, и обезболивающим. Раненные, которым не могли оказать помощь, заливали боль спиртным. Оно притупляло неприятные ощущения и заставляло позабыть о страданиях хотя бы частично и ненадолго. Хуже пришлось тем, кто, как и Всадник, мучился от морской болезни. Кавалерист в принципе не выносил плаваний на шхуне. Поэтому вместо того, чтобы описать, как он гордым львом стоит на носу, глядя в даль, пока корабль причаливает в порту, я могу описать только, как он сидел с зеленым лицом, зажав коленями ведро, и постоянно, без конца и малейшей надежды на «просветление», ежеминутно блевал. Верный Адлер приносил ему воду, но когда та основательно подтухла и ее разбавляли спиртом (ну или запивали спиртными, или пили спиртное перед водой), его только тошнило еще хуже.       Если бедный Всадник не возвращал скудную пищу обратно, то спал. Порой несколько дней подряд, когда тошнота давала ему продых. Он валился на бок, поджав ноги, и мгновенно отключался.       Его мучили кошмары, рожденные пламенем войны. Он не боялся мечей и ружей, ему не было страшно, когда ему снилось, что он умирает, нет! В холодном поту он просыпался всякий раз, когда видел во снах, как умирает Адлер.       Первый раз это было для него мощным потрясением, да и сон был самый страшный по сравнению с другими. Андреаса выбило ядром из седла, и он, Всадник, помчался, чтобы помочь ему, но увидел разбросанные куски тела вместо своего друга на земле. Обезумевший, он кричал и целовал оторванную руку, которую подобрал с багровой от крови земли. Он проснулся и резко сел в постели, и без того мокрый от пота, теперь он был еще более вымокшим, вдобавок, его трясло!       — Анди! — еле слышно прошептал он и попытался слезть с подвесной койки, на которой спал, но ноги у него запутались в одеялах, гамак зашатался, и он из своей «постели» просто вывалился, больно шмякнувшись на пол. В коленях и щиколотках стрельнуло, но тысячник не обратил на это никакого внимания. Он бросился к тому месту, где обычно спал Адлер, шепча, как заклинание: «Анди, Анди, Анди!». Сел на пол и начал шарить по одеялу, желая убедиться, что штабс-ефрейтор жив и спит рядом с ним. Рука его нащупала пальцы Адлера и стиснула, не желая выпускать. Тот, к удивлению кавалериста, от прикосновения холодных пальцев проснулся и медленно повернулся в его сторону. Всадник вздрогнул, но руки не отнял: во-первых, по-тому что Андреас стиснул ее, во-вторых, потому что ему отчасти и самому не хотелось этого.       — Что такое, Гэн, плохо тебе?       — Просто плохой сон, — он присел возле него. Адлер накрыл его руку своей левой ладонью, чтобы согреть и почувствовал, как дрожат бледные, почти белые пальцы.       — Война всегда оставляет осадок кошмаров, — через какое-то время Адлер поднялся. — Я тоже долго не спал первый раз. Мне не верилось, что этот ад на земле закончился. Ты как? — он протянул руку, намереваясь обнять друга за плечо, но потом испугался, передумал и отдернул потянувшуюся было кисть.       — Тошнит, — поморщился Всадник.       — Хочешь, я с тобой побуду, посижу с тобой?       Тот помолчал немного, а потом признался:       — Да. Пойдем выйдем на палубу, может там хотя бы не так качает.       — Я не думаю, что это сильно поможет — если у тебя морская болезнь, тебя перестанет тошнить только когда твоя нога ступит на берег. Но ты хотя бы подышишь свежим воздухом — ты ведь ни разу не выходил на палубу.       — Меньше всего качает в средней части корабля, — отозвался Всадник.       — Ну или если отвлечься на что-нибудь. Признаться, я и сам не очень хорошо себя чувствую в море.       — Да на что тут можно отвлечься? Я пробовал читать, хуже стало, — отозвался Всадник, когда они оба поднялись по лестнице, стараясь не шуметь. Адлер осторожно прикрыл его затылок рукой, чтобы он не стукнулся о проем.       — А вот читать как раз лучше не стоит.       — Мне больше нечего делать.       Всадник поднялся на нос, с шумом вдыхая пропитанный солью морской воздух и придерживая рукой накинутый на плечи мундир, чтобы он не улетел, сорванный порывом ветра. Кавалерист стоял полуголый, и ему было прохладно и приятно. Адлер во все глаза уставился на его выпирающие ребра — из-за морской болезни воин почти ничего не ел и был сильно истощен.       — Ты совсем перестал есть, да? — штабс-ефрейтор ни сколько спросил, сколько констатировал.       — А смысл? — Всадник пожал плечами. — Меня все равно вырвет.       Андреасу хотелось подойти к нему, обнять, сказать что-то утешающее, но он сдержался. Тысячник первым нарушил затянувшуюся паузу:       — Когда мы причалим?       — Не знаю, Гэн. Капитан сказал, примерно через дня четыре.       — Печально, — Всадник сел, опершись спиной о борт. — Но могло быть и хуже — этот кошмар мог протянуться еще на долгие месяцы.       — Скоро причалим, — Адлер опустился рядом, вытянув ногу. — Держись.       — По-моему, я скоро буду блевать собственными органами, — кавалерист грустно ухмыльнулся.       — Тебе надо поесть.       — Да есть-то почти нечего.       — Все равно хоть чуть-чуть да надо — от пустого желудка только хуже, равно как и от набитого. Немножко поешь, ты вон в скелет превратился.       Всадник снова осклабился, но ничего не ответил.       — Расскажи мне что-нибудь, это тебя отвлечет, — начал было Андреас, но потом вдруг осекся и замахал руками. — Нет, нет, ты же не любишь рассказывать, так? Тогда давай я расскажу тебе кое-что, хочешь?       Кавалерист кивнул и посмотрел в глаза Адлера, давая понять, что слушает.       — Ну тогда я тебе расскажу одну историю… Можешь считать ее сказкой, ведь в ней много необычного и мистического, но я бы не сказал, что она совсем уж для маленьких. Может, дело в том, что ребенок и не заметит заложенный в эту историю скрытый смысл. Я рассказывал ее когда-то своему сыну… — Андреас замолчал, проглотив вставший в горле комок. — Он ее очень любил.       Возникла пауза. Всадник молчал, потому что его в груди тоже полоснуло лезвие боли — он вспомнил своих.       — Говори, — попросил он, отвернувшись, чтобы Адлер не видел, как его лицо исказилось гримасой душевного страдания.       — Хорошо, — кивнул штабс-ефрейтор и начал повествовать, слушая, как кавалерист приложился ухом к его плечу и тихо, мерно дышит. — В одной маленькой стране Сидера, которую забыли нанести на карту часто происходили самые необычные вещи…