XV
В одной маленькой стране Сидера, которую забыли нанести на карту, часто происходили необычные вещи. Вся страна вместе с ее зелеными полями, глубокими быстрыми реками и прочими прелестями природы, выглядела на вид совсем обыкновенно, но в ней жили волшебные существа, колдуны и волшебники, которые прятались от простых людей, так что лишь немногие знали об их существовании. Они прятались далеко, в дремучих лесах, куда никто не может пройти, и жили, окруженные невиданными созданиями, коих больше нигде не водилось. Ночами, когда сияли звезды, волшебное озеро в этом лесу отражало их мерцание и сияло, будто тысячи осколков от разбитого зеркала, пускающие солнечные зайчики. Маги и ведьмы прятались от людей, потому что если простой народ узнает о том, что они живут среди них, они тут же похватают вилы и попытаются истребить все необычное и чарующее, что существовало тогда в этом краю. Именно поэтому они селились в глубокие леса, порой даже в пещеры, где их нельзя достать, и занимались колдовством. Но все тайное всегда становится явным. Один из черных колдунов, Морегард, выдал себя и всех остальных. Однажды поздно ночью он прокрался на кладбище, чтобы накопать костей у покойников для своих темных дел, какой-то крестьянин заметил зеленое свечение от его волшебного посоха. Увлекшийся разворовыванием могилы, Морегард не заметил, что за ним следят. Крестьянин позвал остальных селян, и они высыпали на улицу, взяв с собой оружие. — Что ты тут делаешь? — закричали они на темного мага, окружив его. — Раскапываешь могилу? Морегард попытался оправдаться, но было поздно. Он огрызался и ругался, но крестьяне схватили его, зажали, и стали допрашивать. Черный колдун юлил и извивался, но под угрозой пыток выдал остальных волшебников. Люди испугались. Магов было много, и простые люди впали в панику, подумав, что колдуны захотят их извести. Началась война. Люди и волшебники начали истреблять друг друга. Первых ослепил страх, а вторые просто были вынуждены защищаться. Первые шныряли по зачарованному лесу, выискивая и уничтожая все на своем пути. Небо вместо голубого стало багровым. Преимущество вторых было в том, что их дома было трудно найти — они скрывали свои хижины за сплетением ветвей или в таких зарослях, куда очень трудно пробраться. Дальше всех жила маленькая девочка Эгги и ее мама и папа. Их дом был спрятан за валежником и толстыми стволами вековых дубов, а дорожка к нему представляла собой поле из алых роз. Каждое утро Эгги выходила провожать своих родителей, а каждый вечер встречала. Но однажды вечером они не вернулись. Их жизни вознеслись к небесам с дымом костров. Эгги все равно каждый вечер выходила их встречать, думая, что они вернутся. Но они не возвращались. От переживания, тоски и голода она заболела. Целыми днями она теперь лежала и угасала. В ней последней искоркой теплилась надежда, что мама с папой скоро придут, но потом умерла и она. Эгги лежала на полу, на отцовском плаще, и слабло слышала, как кружится тихо бабочка, залетевшая в приоткрытое окно. Ее глаза были закрыты, и она погружалась в сон, после которого уже не проснется. Она пока еще дышит и слышит, как дождь барабанит по крыше, омывает розы, поит их. Дождь будто звал ее по имени, стучался в дверь. Вдруг сквозь этот стук она сумела различить звук барабанящих костяшек пальцев по двери! Это мама и папа, мама и папа вернулись! Но почему они стучат? Дверь ведь не заперта! Эгги замерла и вжалась в куртку. Неизвестный, убедившись, что дверь не заперта, вошел в домик. Он оказался солдатом, воюющим на стороне людей. Видимо, он заблудился. Вид у него был несчастный и жалкий. Однако, увидев девочку, у которой даже не было сил встать, он заботливо склонился над ней. — Что ты делаешь тут, маленькая? Где твои родители? Эгги не могла ему ответить. Увидев, что ребенок истощен, солдат напоил ее водой из своей фляжки и накормил. Он дал ей совсем чуть-чуть — ей могло стать плохо из-за резкого питания после долгой голодухи. Солдат взял ее к себе на коленки и покачал, чтобы она не боялась его и успокоилась — она очень дрожала, несмотря на то, что ее накормили и напоили. К ночи разыгралась буря. Ливень хлестал, выл ветер, грохотала гроза, и солдат остался дома с девочкой. Она за вечер более-менее привыкла к нему и перестала его бояться. Утром он ушел, оставив ей всю еду, которая у него была. Эгги чувствовала что-то странное: ей было непривычно ждать незнакомого человека, который сделал ей добро, но она весь день ждала. И в тот час, в который она обычно выходила встречать родителей, она вышла на порог встречать солдата. Ее сердечко встревоженно билось — зачем она его ждет? А вдруг он не придет? Но он пришел. Опять принес ей еды, и в этот раз они разговорились. — Как тебя зовут, малышка? — спросил солдат, когда на-кормил ее и поиграл с ней. — Агата, — представилась девочка. — И что же ты делаешь тут одна, Эгги? — Жду маму с папой, — она грустно улыбнулась. — Дяденька, может, ты знаешь? Когда они вернутся? Солдат знает. Солдат видел, как жгли магов, и знает, что родители девочки никогда не вернутся. Он решает ей не врать. — Они не вернутся, — сказал он после долгой паузы. — Почему? — Агата встрепенулась и прильнула к нему. Она совсем его не боялась. — Они бросили меня? Они ушли? — Да, милая, ушли. — Куда? Куда они ушли? — Когда ночь придет, тогда и будет видно. Взволнованная девочка стала с нетерпением ждать наступления сумерек. Ночью они с солдатом вышли в поле из роз. С сожалением примяв прекрасные цветы, боец улегся на них и указал в небо. — Видишь? — спросил он. — Нет, — покачала головой девочка и устроилась рядом. — Вот, смотри, — он поднял руку и показал на россыпь бледных звезд, напоминающих капли от разбрызганного молока. — Они ушли туда. Эти звезды, которые ты видишь — это души тех, кто ушел навсегда и больше не вернется. Ушел не от тебя и не по своей воле — ушел от земли. Даже не так… Его забрали. — Кто забрал? Бог? — Ну, если ты веришь в Бога, то, пожалуй, это и Бог. Когда приходит пора уходить, тела людей остаются здесь, а души превращаются в белых птиц и покидают нас. Они взлетают к небесам, превращаются в звезды и смотрят на нас с небес. — А… когда я вырасту, я уйду туда, к ним? — Все мы туда уйдем, Эгги, главное, чтобы не слишком рано. — Но как же они там… без нас… и мы без них? — Они ведь не бросают нас, — тихо пояснил солдат, погладив девочку по голове. — Они всегда рядом. Они наблюдают за нами с небес. Агата присмотрелась и ей показалось, что в скоплении звезд она может разглядеть лица матери и отца. Они то появлялись, то опять превращались в маленькие мерцающие точки. — Это здорово, что они наблюдают. Значит, я могу приходить каждый день и разговаривать с мамой, да? Пусть мама посмотрит на меня! — Да, можешь. Точно так же я прихожу и разговариваю с женой и сестрой. Или просто лежу и смотрю на них, а они на меня. — Давай всегда на них вместе смотреть? Даже, когда я вырасту! Когда я вырасту, ты придешь, дяденька? — Все может быть, — солдат грустно улыбнулся. — Будем надеяться, что да. Пока я здесь, пока война не превратила меня в звездочку на небе — я буду приходить. И он каждый день приходил. Они оба уже не чувствовали себя одинокими. Солдат заботился об Агате, кормил ее и играл с ней, потому что кроме нее его больше никто не ждал. Да и ей нравилось выходить на крыльцо и ждать его. Она развлекала его маленькими чудесами, на которые пока была способна: показывала пляшущие огоньки, заставляла чашки танцевать, превращала горстку бумажек в бабочек и делала прочие волшебные вещи, которые очень нравились солдату. — Я должен тебе кое-что сказать, — сказал он однажды. — Та война, в которую мы ввязались… Война между колдунами и обычными людьми… Бессмысленна и глупа. И я не хочу в ней участвовать. — Поэтому ты не обижаешь меня, хотя я твой враг, да? — Мне не важно, умеешь ли ты колдовать, тем более, что я не вижу в этом ничего плохого, твои чудеса ведь очень красивы и совсем не таят в себе зла! Для меня ты в первую очередь маленький человек, и это самое важное. Они замолчали вдруг, и после недолгой паузы продолжили играть. А вечером, как уж повелось, ушли опять смотреть на звезды. — А скажи, дяденька, — снова заговорила девочка. — В каких птиц превращаются те, кто уходят? — Не знаю, думаю, в голубей, — солдат неопределенно махнул рукой. — А может, и в журавлей. Но мне кажется порой, что бойцы, которые не вернулись — это особые птицы. — Какие они? — спросила Агата с некой жадностью в голосе. Ей хотелось знать абсолютно все. — Думаю, длинные, изящные… и самые красивые. У солдат, говорят, самые чистые души. Они смолкли и продолжили созерцать звезды, веря, что там, где-то далеко, их близкие смотрят на них. В одну из таких ночей Эгги вдруг попросила солдата: — Пообещай мне, что всегда будешь возвращаться. — Видишь ли, — он сел на ковре из роз. — Я и сам не знаю, вернусь ли к вечеру. Каждый день я радуюсь, что прихожу сюда живым. — А если вдруг ты не вернешься? Что я буду делать? Как я узнаю, что с тобой приключилось? Солдат подумал, подумал, а потом вынул из своей сумки белую розу, что сорвал на пути к домику, и показал ее девочке: — Видишь этот цветок? Все цветы вокруг красные, и только эта роза — белая. Я отдам ее тебе, и если она покраснеет, значит, меня уже нет. Главное, береги ее, смотри за ней, наблюдай. На следующее утро он ушел, а Агата поставила розу в бутылку с водой и просидела у нее весь день. Отвлекалась она только на то, чтобы поесть или попить, или же по «делам», ну и еще бегала на крыльцо — высматривала своего казавшегося ей необычным друга. Так было восемь месяцев. Волшебная роза не увядала — она цвела и благоухала, и каждый день Агата радовалась тому, что она все еще оставалась белой. Но однажды вечером на ней стали появляться красные пятна. Они напоминали звездочки крови, расплескавшиеся на земле. Эгги схватила розу и выбежала с ней на улицу. Спотыкаясь, она бежала по полю из красных роз и звала своего единственного друга. Но солдата нигде не было. Агата приходила в отчаяние — она с ужасом озиралась, но все никак не могла высмотреть его, просто потому, что солдата нигде не было. Прошло несколько минут томительного ожидания, за время которого Эгги то в тревоге смотрела на розу, на которой по-являлось все больше и больше красных пятен, то на горизонт. Наконец шатающаяся фигура солдата появилась, и девочка со всех ног бросилась к ней, спотыкаясь и падая. Чем ближе она становилась, тем больше пятен становилось на белых лепестках. И вот она добежала до друга, и его фигура стала полупрозрачной, синеватой. — Мое время пришло, — призрачный солдат, залитый серебристой кровью. Он поднял голову и посмотрел на девочку. — Ты уходишь от меня? — Я не хотел этого, — он мотнул головой. — Но мне приказала война. Я зашел попрощаться, чтобы ты знала — я не вернулся из боя. У Эгги защипало в глазах. — Я не хочу, чтобы ты уходил! Солдат положил руку ей на затылок: — И я не хочу уходить. Но я не бросаю тебя — я буду на-блюдать за тобой, уже после того, как стану белой птицей и улечу на небо. — Не уходи! — Мне пора. Он чмокнул ее в лоб — будто коснулся каким-то мягким, но холодным перышком, и вдруг крутанулся и превратился в белого журавля и взмыл в небо. Он полетел, широко раскинув крылья и присоединился к медленно парящему в небе клину, и занял в нем пустующее место. Агата какое-то время бежала за птицами, а потом выбилась из сил и упала, но все равно не переставала звать друга. Тот ответил ей птичьим криком и пропал. Эгги осталась сидеть на поле из роз, прижимая к себе цветок, окликая солдата и плача. На розе почти не осталось белых пятен. Почти вся она покраснела. Агата не уходила даже когда стемнело. Она почему-то ждала, что ее друг вот-вот вернется и придет к ней, но солдат, понятное дело, не приходил. Когда стемнело и появились звезды, девочка стала вглядываться в них и опять звать солдата. Через какое-то время она вдруг увидела, что огоньки в черно-синем небе замельтешили, задвигались, и постепенно приобрели очертания знакомых и любимых лиц. Мама и папа! Это были ее мама и папа! Эгги стала их звать, но они только заулыбались ей в ответ. Рядышком звезды тоже зашевелились, стали меняться местами и превратились в лицо ее друга. Он тоже улыбался ей, и покачал головой. Головы померцали в небе еще какое-то время, а потом стали просто хаотичным набором огоньков. Вытирая слезы, девочка перевела взгляд на розу и увидела, как последние белые пятна на ней затягиваются, и роза становится красной навсегда. Утром она поставила багровый цветок в вазу и снова уселась подле него — ждать, когда роза вдруг опять побелеет, а вслед за этим и солдат пройдет по красному полю, и она побежит к нему. Вечером она выбежала на крыльцо и сидела, ждала его, пока не стемнело. Тогда она ушла в домик и снова стала смотреть на цветок, освещая его волшебными светлячками. Прошло двенадцать лет. Эгги уже понимала, что солдат не вернется. Не надо больше ждать. Война закончилась, да и у Эгги уже появился муж и дочка. Но каждый день она все равно смотрела на розу, которая не вяла, и искоса поглядывала на дорогу, по которой когда-то ходил ее любимый друг. Она почему-то частицей своего сознания продолжала верить, что где-то там он жив, и возможно, навестит ее. Ходила ночами смотреть на звезды, когда муж с дочкой уже спали. Но увидела солдата еще раз она только когда была уже совсем старая — он пришел к ней по дороге из роз, протянул руку, приглашая идти за собой. — Ты пришел! — заплакала она. — Столько лет я тебя ждала, и вот я вижу тебя! — Да, девочка моя, — он улыбнулся. — Я видел, что ты меня ждешь, и я испросил разрешение забрать тебя, когда ты станешь птицей. Агата поковыляла к озаряемой светом фигуре, и с каждым шагом ей становилось все легче и легче, пока, наконец она не стала сначала той прежней маленькой девочкой, а потом и голубкой, и не взмыла вместе с журавлем в небеса. А роза, стоявшая в вазе на столе, вдруг снова стала белой.Строфа XV. Сказка о солдате
11 марта 2019 г. в 22:49