***
Ваня как-то кошачьи ушки в пародии на Фикс Прайс купил. Они тогда забежали за минералкой, и Ваня влюбился. Использовать их «по делу» не вышло, но Светло их часто таскал, просто нацепив на голову, когда за ноутом сидел или по кухне летал. Сейчас вот, например, он нацепил их, собираясь в кафешку с Ванькой. Нашёл их на полке, надел и полез в шкаф искать что поприличнее. Носки с бельём они держали в отдельной полке в комоде. Комод был изначально с дефектом, поэтому открывал сразу два отдела, когда тянули за один. И вот сейчас Ваня открыл не тот отдел случайно, а там вся его коллекция, которой любая вебкам модель позавидует. Тут лежали чулочки, два фаллоимитатора — резиновый и прозрачный стеклянный, кожаные ремешки, клиторальный вибратор, который он заказал по ошибке в виду неопытности, но который они использовали, пара пробок, среди которых — красивый черный хвост. Светло смотрел на своё богатство и тихо цокнул: вот раньше они гуляли, конечно. Даже как-то обидно было, что потеряли такое. Он облизнулся, вспомнил, как в него пихали это, а в Рудбоя — то. Ваня сел на пол задницей, держа в руках стеклянный хуй, и невольно повернул голову, глядя на себя в зеркало. Кому расскажешь — не поверят. Раньше вот столько хуйни в себя пихали и счастливые ходили, а сейчас?.. А сейчас так пусто было, толскливо и тяжело. Холодно безумно. Может, в этом-то и была проблема? Ваня так и продолжил собираться, тоскливо глядя на уже закрытый отдел комода, кусая губы. Стоило представить, как они с Ванькой давят матрас словно в старые-добрые, он начинал краснеть. Стыдно стало, в кого они сейчас превратились — будто пара престарелая. Ещё на свидание в первый раз пошли, хотя уже всё на свете в койке перепробовали. И не только там. Рудбой заявился, когда Ваня лежал, смотрел в потолок, согнув ноги в коленях. Он не специально раздвинул ноги, просто потому что так удобнее лежать, ушки не снял, но думал о том, пустят ли его в заведение с ними. Было бы забавно прийти с Рудбоем в кафе его друзей в ебанутом виде, ещё за руку его взять, чтоб вообще атас. Ваня тихонько улыбнулся, прикрыл глаза, когда его придавило к постели тяжёлое тело. — Это типа приглашение? — спросил Ванька. Он хитро улыбался, весь такой довольный был. Ване даже показалось, что они вернулись в те времена, когда он только-только сюда переехал. Рудбой подмял его под себя, опёрся на локоть, рукой поглаживая бедро через джинсы. Вот только как-то не особо и хотелось. — Это типа я заебался тебя ждать, — ответил Ваня, но улыбнулся. Он закинул руки Рудбою на шею, легонько поцарапал лысый затылок. Да у Рудбоя внешний вид разнообразнее был, чем их личная жизнь. — А вот он и я, — ухмыльнулся Ванька, поцеловал его быстро и сполз, как будто ничего и не было. — Уши сними — не поймут, — добавил, поправляя толстовку. — Какой ты душный, — шутя, выдохнул Ваня, положил ушки на комод, грустно окинул взглядом ручку того отдела.***
В заведении их встретили как простых посетителей. У Рудбоя был забронирован столик в тёмном углу, и Ваня даже не подумал, что это для какой-то скрытности, а-ля я тут с Антихайпом. Однако он был рад, что глаз лишних не будет, хотя находил взглядом знакомых дядь и тёть. — Ты говорил, что тут интересный антураж? — переспросил Ваня, вспоминая слова Ваньки. Казалось, ну, рестик и рестик. Народ и разодеться не старался — как это сейчас говорят, кэжуал? Ваня посмотрел на свою толстовку, потом — на ванькины худи и спортивки, в которых он постоянно ходит. Вроде, вписывались. Он почесал грудь, а после взял в руки только что принесённое меню. Меню листал, не торопясь, но как-то нехотя — тоже ничего необычного. Салатик, супчик, красный бархат. Разливное пиво тоже как и везде. Он пару раз смотрел на Ваньку, пытаясь понять, в чём подвох. — Открой восьмую, — не глядя, сказал Рудбой, будто понял. А на восьмой были пян-се. — Только не говори, что в этом вся суть. — Ваня устало уместил подбородок на ладони. Нет, пян-се круто, но он ожидал чего-то интереснее. Тем более от друзей Рудбоя. Тот посмотрел на Светло в ответ, так гаденько улыбнулся. — Ты меня пугаешь. — Стараемся! — посмеялся Ванька. — Заказывай и жди. Ну, Ваня и заказал. Выбрал более-менее приличное пиво, добавил, что хрен он оставит чаевые, если пян-се будут ненастоящими. Им принесли еду, пока они почти всё время молчали. Ваня успел сделать глоток пива, когда свет в заведении погас. — Какого?.. Светло мгновенно потянулся к телефону и стал оглядываться, но потом услышал тихий смешок и понял — вот вам, батенька, и интересная концепция. — Я при свете как свинья ем, Вань, — выдохнул он, но улыбался, как идиот. — Неважно, Ванюш. Не тебе же убираться потом. Еда была средняя. Ваня старался есть нормально, но всё-таки ронял мимо рта, больше сосредотачиваясь на другом. Он почему-то смущался, хотя его никто не видел — даже Ванька. Светло волновался, понимая, что нихуя не видит, и было несколько дискомфортно. Он будто стал объектом своей же шутки — ослеп. Ослеп, сука. Ничего не видел, пытался нащупать стакан. Он не сразу понял, почему в меню не было стейков и блюд, для которых нужны вилка с ножом. Светло подумал, что такое его даже пугает: ослеп разом, стал совсем беспомощный. — Вань, — позвали его, — Ванюш. Ваня поднял голову, часто заморгал, пытаясь разглядеть хотя бы силуэт Рудбоя, но вместо этого ощутил его ладонь поверх своей. — Ванюш, дыши, — тихо сказал Рудбой, погладил ладонь, несильно сжал. Он как будто ощутил внутреннюю панику Вани, хотя он молчал, а вид его заметить было просто нереально. Евстигнеев поиграл с его ладонью и не отпустил, потягивая пальчики. Трогали лишь его руку, но казалось, что его всего облобызали. — Предупреждать, блять, надо, — прошипел Ваня, но уже успокоился. Он сжал ладонь в ответ, стал дышать глубже. Ну, подумаешь, в темноте пожрать — херня ж. Они опять замолчали. Ваня слышал, как Рудбой тихо ест, а самому кусок в горло не лез. Подумал, что, если он реально ослепнет, его поддержат. В столь романтической обстановке, сидя на свидании с человеком, которого он, возможно, любит безумно, он думал о таком. Осознание этого вынудило в голос заржать. — Что такое? Все хорошо? — обеспокоился Рудбой. Но Ваня продолжил ржать и тогда, когда его руку сжали до хруста и боли. — Всё хорошо. Это нормально, когда думаешь о будущем. Ваня обычно на такое клал и переживал лишь в последнее время, когда элементарно не понимал, что делать. Рудбой был отличным парнем и бросать его только из-за неопределённости — глупо. Но и себя мучить не хотелось, и его — тоже. Светло много думал. Светло уже всё на свете прикинул, представил, как он будет без него. Как? Да никак, блять! — Вань, — тихо позвал Светло, чувствуя себя максимально глупо, — а ты меня любишь? Только честно. Он не заметил, как сказал это. Рудбой затих, и Ваня очень хотел увидеть его лицо, потому что ощущал, что там — все его ответы. Но сейчас либо всё, либо ничего. — Ты ёбнулся, что ли? — спросил его Евстигнеев, причём так натурально и обижено. Светло понял это правильно. Тихо хихикнул, хоть и хотел услышать вслух прямой ответ. Его руку сжали особо сильно, даже как-то злобно. Он слышал, как Ванька выругался под нос. Конечно, они говорили об этом вслух, но не обсуждали. Лично у Вани были отношения, когда он говорил о любви, но как будто не по-настоящему, чисто механически. Да, он не мог представить себя без человека, но всё не то было, не так сильно и глубоко. Для этого время нужно, проверка жизнью. В случае с Кариной и стал уверен, когда они разошлись. В случае с Ванькой — тут всё как не у людей. Было даже хорошо, что они сидели в темноте — никто не видел часто меняющееся выражение лица. Ваня и дулся, и тяжело вздыхал, стараясь не подавать виду. Тяжело как-то принять было, что какой-то долбоёб, с которым они в отношениях куда-то не туда свернули, так глубоко сидит. — Я вот тебя люблю, — так же тихо ответил Светло, чтобы только Ванька услышал. Было странно признаваться вот так. Он облизнулся, зажмурился зачем-то. — Помнишь, как мы по Лиговке гуляли в июне? — спросил Рудбой. Ваня тут же глаза открыл, превратился в один сплошной нерв. — Мы тогда пьяные были, потом ещё дождь пошёл, и ты на следующее утро заболел, гондон. Ванька говорил ровно, даже не сбиваясь. Светло бы давно сбился. Он не переставал терзать его руку, и вот тут уже ощущалось его нервное состояние. Ваня попытался расслабиться, но нихрена не выходило. — Вот тогда я понял, что до тебя только Аню по-настоящему любил, — при упоминании Ани у Ваньки голос чуть дрогнул. — Потом, когда ты чуть не ёбнулся в колодец, я решил, что хрен я тебя куда отпущу. Ваня мимолётно вспомнил эти унылые и странные два месяца, сам себя спросил «какого хуя?», уперся взглядом в пустоту. Он протянул ногу, нашёл голень Ваньки, ласково провёл по ней под столом. — И ты всё это время молчал? — Ваня, честно, старался держаться спокойно. — Ну, ты-то тоже как-то энтузиазмом не светился. Ваня мысленно вернулся в тот день, вспомнил, как они шли мокрые, пьяные, но ебать счастливые. А потом половину ночи трахались, пока не вырубились — Ванька даже выйти из него не успел. И именно этого ему не хватало — эмоций. Последнее время он будто провёл в той вселенной, где хотел оказаться в последнюю очередь. А сейчас его вытащили: за волосы тащили наружу, через тот вонючий колодец, туда, где вкусно пахнет пян-се, где его мягко гладит шершавая ладошка. Любимая ладошка. Даже дышать стало легче, когда ответы на вопросы появились. Стало легко, тепло, но несколько стыдно за то, что о плохом думал. Нет бы сразу поговорить? — Пошли в бар нажрёмся, — предложил Ваня. — Хочешь повторить? — хохотнул Рудбой. — предлагаю сразу накидаться дома, а там… Ваня представил, как они пропускают часть с ментами и колодцем, как не сыреют от дождя. Он надеялся дотрахаться до состояния, когда ровно так же, как и тогда, они без сил вырубятся. Опять счастливые. И Ваня будет повторять, что по-настоящему любит, сотни раз. Только в этот раз выйти из задницы Ваньки не сможет он сам — месть, ёпта.