contrast

      Снег налипает на ресницы, трудно разглядеть хоть что-нибудь, кроме своих берцев, со скрипом сминающих пушистые рассыпчатые массы. Мокрая челка, выбивающаяся из-под капюшона толстовки, сбилась и приклеилась ко лбу. Щекам и носу обжигающе холодно, и зубы пронизывает, стоит открыть рот, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Шэ Ли рот старается закрытым держать, дышать носом, который рукавом дубленки вытирает, смахивая конденсат, шмыгает громко и кутается в шарф.       На выходе из метро полно спешащих людей. Они сжимаются, втягивают шеи и стараются поскорее убраться подальше из-под столь внезапно разверзшегося неба, забежать погреться куда угодно, лишь бы прочь. Ли пробуксовывает по снегу своими тощими ногами и думает о том, что если сегодня не отморозит себе причиндал, то ему особо повезет — сырой холод пробирает насквозь.       До салона квартал.       За стеклянной дверью тепло, даже душно. Ли встряхивается от озноба, как пес, смахивая с себя капли подтаявшего снега. Выстукивает ботинками, избавляется от налипшего на них снега и, поприветствовав коллег перекошенным от холода ртом, двигает в сторону своего кабинета. Клиента не видно, ни снаружи — что не удивительно, — ни внутри, и время в запасе.       В кабинете работает Ксу. У него сосредоточенное лицо — под его руками изящное женское тело. Ветвистые кровавые ручейки стекают по упругому бедру в момент, когда руки в черном латексе вычерчивают скальпелем узор. Одна из сотрудниц салона Ян и по совместительству клиент замечает Ли, весело улыбается ему и поднимает ручку в приветственном жесте.       — И тебе привет, киса, — отвечает Ли, разматывая шарф и скидывая отяжелевшую дубленку. Хватает себя за плечи и с силой трет. — Хорошо у вас тут, тепло.       Ксу наконец отвлекается, вытирает салфеткой кровь с бедра Ян и, развернувшись лицом к Ли, преображается.       — Посмотрите-ка на него! Оцепенел, словно змей!       Старая и уже давно позабытая кличка вдруг режет слух.       — Мой змей точно оцепенел, — фыркает Ли и, прижав руку к паху, картинно закатывает глаза. Протянутую флягу берет охотно, делает большой глоток согревающей жидкости и рукой в сторону Ксу машет. — Апгрейд?       — Нравится? — спрашивает Ян и улыбается ослепительно.       Довольный Ксу, откинувшись на спинку стула, весь сияет не меньше ее улыбки, ловко крутит в пальцах скальпель как барабанную палочку. У него теперь длинная пушистая челка яркого лазурного цвета на фоне выбритых висков и темных, торчащих во все стороны, волос на макушке.       — Я сопротивлялся, — он укоризненно смотрит на Ян, затем ловит ухмылку друга и то, как он качает головой.       Шэ Ли, делая еще глоток из фляги, наклоняется к бедру Ян и придирчиво рассматривает начатый узор. Ее ловкие парикмахерские пальчики тут же проникают в пепельные пряди, приятно прочесывают и перебирают кончики волос.       — Ох, Ли, у меня просто руки чешутся вытворить что-нибудь с твоей головой, — произносит она, лукаво улыбаясь. — Может, красный?       — Ты рехнулась? — перебивает ее Ксу, вновь было принявшийся за дело. — Неужели ты хочешь испортить этот удивительный цвет? И вообще, убери от него руки!       Он толкает запястье Ян тыльной стороной ладони с зажатым в ней скальпелем и под ее сопутствующее хихиканье понимающе смотрит на Ли. Тот с трудом отрывает взгляд от такого яркого Ксу и отдает флягу Ян от греха подальше. Треплет друга по голове, замечая, как тот довольно жмурится, закусывая губу, и отходит подготовить инструменты.       Тело постепенно окутывает пеленой тепла, челюсть расслабляется и больше не выбивает такты зубами. Любимая рабочая атмосфера в приятной компании навевает Шэ Ли мысли о том, чтобы предложить Ксу и Ян остаться сегодня здесь подольше и выпить чего-нибудь, но он обещал Чэну вернуться.       Стоя перед сухожаровым шкафом, он с силой сжимает край рабочего стола. Он снова поддается, снова становится ведомым. То, как Чэн смотрит, то, как он пытается докопаться до его внутренностей, каждый раз вызывает приступ гнева. Что на этот раз? Желание вернуть себе то, что принадлежит (принадлежало) ему? Все осталось налетом недосказанности на его кухне.       Они-просто-потрахались.       Но в случае с Чэном «просто» — это слишком просто. Эти несколько лет они даже не пересекались, находясь в одном городе - какая удивительная магия для того, у кого повсюду «глаза». Ли уверен, Чэн не раз его видел, не раз за ним наблюдал, нарочно не попадая в его поле зрения.       Ли прижимается поясницей к рабочему столу, сложив руки на груди и задумчиво пожевывая губу, смотрит на своих друзей. Ян что-то оживленно рассказывает Ксу, тот тихонько хмыкает в ответ, поддерживая беседу и стараясь не отвлекаться. Но взгляд Ли на себе замечает сразу, вскидывает свои синие глаза и хмурится. Губы поджимает, и немой вопрос о том, все ли в порядке, застревает в его взгляде. Ли на время выныривает из размышлений и подмигивает ему легонько и тепло, отворачиваясь к окну.       Не сам ли он ловил себя на том, что готов снова влиться в их с Хуа Би счастливый, мать его, тандем? Не сам ли заботился о Чэне и радовался его возвращению там, в больнице, сидя на нем и хватая своими ладонями его лицо? Сейчас ему тревожно как никогда. До него будто начало доходить, толчками выплескиваясь в мозг, сея там все новые и новые вопросы. У Чэна клуб, которым сейчас занимается Би. Они больше не выбивают долги, проделывая грязную работу, не ездят на сделки, не заключают новые контракты. Ведь так? Все честно и легально, да, Хэ?       Он ничерта не знает о нем.       У Чэна всегда были странные отношения с отцом. Ли слышал о нем редко, но всегда узнавал, когда Чэн звонил именно ему. По тому, как менялся его тон, когда он давал отчет о проделанной работе, как морщинка между бровей становилась глубже и как потом он молча наливал себе виски и выпивал залпом. Секундная слабость, которая от цепких глаз Шэ Ли никогда не укрывалась.       В остальном он оставался нечитаемым. Увидеть живого, настоящего Чэна на больничной койке было чем-то из ряда вон. Ли зацепился за это, зацепился за непривычный образ. Цепляется и сейчас, мысленно вспоминая то, как Чэн по-домашнему расслаблен в период реабилитации. Это будто вынужденный отпуск для его непоколебимого эго. Но, черт возьми, в голове его все равно что-то крутится. Ли уверен, что он знает про них с Би. Понял еще после прогулки в парке, когда Чэн, сидя на пассажирском, смотрел на Би изучающе, пока тот рассказывал о прошедшей встрече с неким новым клиентом. Легально и честно, да, Чэн? Уверен, что вот сейчас, в этот самый момент, пока Чэн наедине с Би, он скажет об этом своему лучшему другу.       — Ли? Ты точно в порядке? Твой клиент ждет, — Ксу взволнованно смотрит, кажется, в самую душу, и Ли наконец-то переключается. Улыбается широко и кивает.       — Конечно. Я просто плохо спал, чувак.       Ксу вытирает инструменты, меняет перчатки и, вздохнув, удаляется к такой же притихшей Ян. Ли думает, что ему нужно в отпуск и выспаться. И проснуться, когда в его жизни не будет ничего кроме работы, посиделок с Ксу в баре и кровати для него одного.       Набрав полные легкие стерильного воздуха с легким флером железа, Ли выходит из кабинета, чтобы пригласить клиента.

***

      — Ты идёшь? — вопросительно смотрит Ксу, приглашающе протягивая руку.       — Идите без меня. Я сегодня занят, — Ли делает последний на этот вечер глоток из вновь нагло одолженной фляги и вкладывает ее в протянутую ладонь.       Ксу понимающе кивает и поворачивается к Ян, чуть вздергивая подбородок. Ян пожимает хрупкими плечиками под грузной паркой и одаривает Ли самой обворожительной из своих улыбок. Он знает, что ей нравится Ксу, а она все не бросает попыток растопить его холодное к женскому полу сердце.       — Передавай привет Би! — подмигивает друг, но лицо его сейчас такое же сосредоточенное, как во время работы.       — Угу, — невнятно отвечает Ли, подкуривая сигарету и махнув рукой коллегам.       Возвращаться не хочется. Но там тепло и утка, запеченная в духовке.       И Чэн.       Ли улыбается в шарф, затягиваясь сигаретой, и шагает в сторону метро. Фонари затапливают желтым светом белый снежный настил, и кристально чистый морозный воздух приятно заполняет грудную клетку. До спуска в метро квартал, под берцами снова скрипит снег, а внутри никак не угаснет чувство тревоги.       Оно усиливается, мечется внутри вместе с сердечным ритмом, подстраивается под него, когда черный силуэт автомобиля возникает в свете фонарей и ровняется с Шэ Ли. Тонированное стекло опускается, кажется, нарочно медленно.       — Эй, малыш, притормози, — из окна машины на Ли вдруг взирает точная копия Чэна, только... Старше.       И Ли останавливается в смятении. Такой же низкий и бархатный голос, те же черты, только лицо мелкими морщинами усеяно и годы притрусили немного седины на волосы у висков. Ли сигарету плотнее губами сжимает и смотрит нахмурившись в совершенно черные в этом освещении глаза. Что стоит просто развернуться и шагать себе дальше?       Нет.       «Случай с Хэ, версия один-ноль».       Интерес. Этот долбаный интерес к семейству Хэ ни разу не привел Ли к яркой и счастливой жизни. Ни серфинга по волнам, ни целостности нервных клеток.       Дверь машины приглашающе открывается с мягким глухим звуком.       — Садись.       И Ли понимает, что если сейчас не сядет в машину, его туда затолкают насильно. А пока все выглядит довольно дружественно, то ничего не остается, как сделать последнюю затяжку и сесть.       Выдыхает дым уже в салоне авто и довольно отмечает про себя — Хэ не нравится.       В салоне только он и водитель. Значит, дополнительная охрана, скорее всего, держится где-нибудь поодаль. Хотя, если взглянуть на внушительные размеры шофера, то сомнений не остается — если понадобится, он все сделает сам. В случае с Шэ Ли это будет как букашку раздавить.       — Ты голоден? — свойства этого вкрадчивого тембра голоса пробирать до костей и выворачивать мясом наружу, вынимая всю необходимую информацию, вероятнее всего, берут начало у древних истоков. Однако Ли почти к нему привык, и ему не пробить его чешую.       — А ты, папаня, что, волонтер?       Хэ Лэй довольно улыбается и дважды стучит пальцем по плечу водителя. Тот молча кивает и с небольшой пробуксовкой выруливает с заснеженной улицы, по которой шел Ли, на центральную. Цветные огни города скользят по лицу. Мелькают витрины, отражаясь в желтых глазах, и так приятно прикоснуться лбом к холодной поверхности стекла, стараться дышать глубоко и размеренно, успокоить сердце наконец.       В машине они едут молча. Шэ Ли пытается запомнить маршрут, но в какой-то момент понимает, что это бессмысленно, потому что его — ну надо же! — не вывозят за черту города. Спустя минут двадцать напряженного молчания и зудящего между лопаток взгляда Хэ-старшего, на которого он сам старается не смотреть, Шэ Ли видит здание самого элитного ресторана в городе. И удивление все-таки проступает в широко раскрытых глазах, когда машина паркуется у входа.       — Серьезно, что ли? — спрашивает он, непонимающе отнимая руку от лица, ладонью которой подпирал щеку всю дорогу до этого места.       Хэ Лэй выходит из машины сам, не проронив ни слова, перед этим лишь коротко взглянув на своего водителя в зеркало заднего вида. Тот выходит следом и, обойдя машину, открывает Ли дверь.       — Ручку подашь? — Ли картинно протягивает ему свою ладонь, но в ответ только хмурый взгляд, который как бы говорит: «Еще одна шутка, и я не посмотрю, что Хэ мой босс». – Я понял тебя, понял, дружище, не бузи.       Ли выскакивает из авто, нарочно задевая водилу плечом, на идеально сухой и чистый асфальт. Только на клумбах и газонах близлежащей территории ресторана лежит снег, и это единственная связь с реальностью. Это действительно происходит с ним сейчас. И в голове мысль, что нужно набрать Чэна. Нужно его предупредить.       — Пойдем, — спокойно говорит Хэ, засунув руки в карманы своего грубого черного пальто.       Он высокий и красивый, как и его сын. Пусть некоторые детали и выдают его возраст, он моложав. От него веет породой и таким хладнокровием в голосе, что, кажется, воздух вокруг него на несколько градусов ниже. Одежда на манекенах в витринах бутиков всегда выглядит идеально, как изначально задуманный образ, а как на человека надеть – так она деформируется, подстраивается под комплекцию и выглядит уже не так. Хэ Лэй — это тот случай, когда идеально, как на манекене.       Его темные глаза внимательно следят за Шэ Ли и пытаются нащупать брешь, пробраться сквозь чешуйки и неожиданно уколоть. Чешуйки эти приходится поплотнее к себе прижать и активнее погремушкой на хвосте шевелить. Втягивать носом этот дорогой парфюм и анализировать ситуацию на ходу.       Что ж, пришло время доставать из пыльной коробки на антресоли свои давно забытые навыки.       — Добрый вечер, господин Хэ, — вежливо звучит то там, то здесь.       Две хорошеньких работницы услужливо помогают Хэ-старшему снять пальто. Он что-то шепчет на ухо одной из них, заставляя ее густо алеть, но сам при этом остается неизменным в эмоциях. Когда вторая подходит к Шэ Ли с вопросом в глазах, он сбрасывает дубленку и шарф и вручает ей, отмечая про себя, что его внешний вид здесь привлекает больше внимания, чем хотелось бы. Набрав полные легкие воздуха и взъерошив себе волосы, он двигает за своим похитителем вглубь заведения.       Золотисто-оливковые шелковые гобелены с черным круговым орнаментом струятся вдоль стен, поблескивают в свете огромных люстр под высоким потолком. Атмосфера заведения давит. Приглушенный свет и тихая музыка создают ощущение погружения на глубину, обволакивают. Здесь немноголюдно. Но те темные уголки, в которых разместились немногочисленные посетители, пожирают Ли глазами, липнут к нему со всех сторон.       Становится душно.       — Мне нужно в туалет, — выпаливает он, и Лэй, вопросительно хмыкая, поворачивается к нему у лестницы, ведущей на второй этаж.       — Ву, проводи, — говорит, махнув рукой.       Небрежный такой жест, будто вот так просто все. Но дышащий в затылок Шэ Ли Ву прекрасно знает, что это значит. Слегка подталкивает его в противоположную сторону и тихо, но уверенно басит на ухо:       — Двигай.       Прекрасно.       «Тупой ход, приятель», — говорит Ли сам себе, потому что перед входом в уборную Ву протягивает руку и ему приходится вложить в эту лапищу свой телефон и позволить как следует себя обыскать.       В уборной никого. (Ву убеждается и в этом.)       Вокруг мелкая зеркальная плитка и красное освещение, в котором Шэ Ли тоже не может расслабиться. Он моет руки, привычным движением поправляя сползающий браслет из глиняных бусин, и смотрит на свое отражение в зеркале.       Отражение тоже смотрит.       Яркими желтыми глазами, контрастирующими с глубокими тенями под ними от чертового недосыпа. Отросшие волосы взъерошены и отливают насыщенным красным в этом освещении.       «Видимо, так это себе представляет Ян», — фыркая, думает Ли.       И хорошо, если так. Потому что когда-то они уже были окрашены в красный, но причина была другая.       Ли вздыхает и проводит холодной мокрой рукой по лицу. Не стоит забывать, что этот вечер может оказаться для него последним. Что вообще можно ожидать от Хэ-старшего? Что такого сделал Чэн, что сам Хэ Лэй объявился в городе? Или не сделал. Шэ Ли уверен, что дело в самом Чэне. Иначе бы он тут сейчас не находился. Опять вопросы-вопросы-вопросы. Видимо, это заразно. Если судьба свела тебя с семейством Хэ, то и жизнь твоя на ту же букву. Нужно просто смириться и делать то, что умеешь. Он трусит головой, как собака, и последний раз бросает взгляд из-под длинной челки на свое лицо в отражении.       А оно улыбается.       Ли цепляет пальцами толстовку на спине и стягивает, оставшись в черной футболке. Поправляет пряжку ремня на джинсах и, запустив пальцы в волосы, картинно отбрасывает челку назад. Вот так уже лучше.       Ву на входе неизменно ждет. Стоит недвижимой скалой, давая понять: входа нет, только выход. Ли забирает у него из рук телефон и сует вместо него свою толстовку, вышагивая к лестнице на второй этаж.       Здесь VIP-зона. С размаху усаживаясь напротив Хэ Лэя на кожаный диван за низким деревянным столиком, Ли ловит на себе цепкий взгляд и едва заметную ухмылку. Ту самую, которую раньше ловил постоянно. О да, это все еще работает. Ву остается у лестницы, сомкнув руки и замирая нерушимой статуей.       — Поешь, — Лэй кивает на тарелку чисанчи с мясом и делает глоток чая. — Боишься?       Горячее блюдо приятно щекочет нос и вызывает оскому. В животе громко урчит, так что слышно, кажется, на весь зал. Ли пытается живот втянуть и тем самым придавить урчащий желудок, но даже Ву оборачивается на звук. — Откармливаешь меня, как свинью на убой, да? Хэ? — смеется Ли, но за еду берется охотно. — Мы сюда за этим приехали? Учти, я просто голоден и эскортом не занимаюсь. Так что эта акция единоразовая.       Лэй глухо смеется.       И наклоняется к нему поближе.       — Ты только не спеши, тщательно жуй, времени у нас предостаточно, — почти шепотом говорит, пожирая Ли глазами, и откидывается на спинку дивана, вальяжно рассевшись и поглядывая на часы.       Ли не успевает дожевать очередную загруженную в рот порцию, как телефон по правую руку от него разрывается громкой рок-н-ролльной мелодией с высветившейся на экране надписью «Чэн». Он переводит серьезный взгляд на Хэ Лэя и медлит. Рука на некоторое время зависает над дисплеем.       — И долго ждать не пришлось, видишь. Позволь мне? — говорит тот елейно и протягивает свою изящную суховатую руку.       Ли цыкает и толкает телефон по отполированной поверхности стола. Все равно ситуация не подвластна ему сейчас, это стоит принять и смириться.       «Просто держаться достойно», — звучит в голове.       Лэй смахивает полоску вызова и, упираясь локтями в колени, принимает звонок.       — Здравствуй, сынок.       Еда во рту уже не кажется такой вкусной, головная боль нарастает и сосредотачивается в районе виска, неприятно дергает. Ладони становятся влажными, и Ли откладывает палочки в сторону. Надо же, он почти все съел, как жаль, что такое вкусное и любимое блюдо будет теперь ассоциироваться с этим моментом.       — Мы с твоим другом, - Лэй бросает короткий взгляд на Шэ Ли, — ужинаем в Вэй Инг и я был бы безумно рад тебя видеть.